***
Тошинори наблюдал за тем, как Инко медленно опустила книгу и уставилась на него таким взглядом, будто увидела привидение, которого быть здесь не должно. В конце концов, она права, он не должен быть здесь, если не хочет подвергнуть ее опасности. Но он обещал Инко встретиться с ее ребенком и уже решил, что после этой встречи больше не будет видеться с ней, как Всемогущий. Убедившись в том, что его никто не видит, Тошинори принял геройскую форму прямо за ее домом — нужно будет не забыть забрать одежду в кустах — и сразу же запрыгнул на ее балкон. Балкон Инко был достаточно высоко, чтобы никто не смог увидеть его с земли, да и окно не выходило на другие окна, так что Тошинори был абсолютно уверен, что никто еще его не заметил… но если она не поторопится и не впустит его… Спустя несколько долгих, нескончаемых секунд он помахал ей рукой, не зная, стоит ли снова постучаться и не сочтет ли она это за грубость. Однако стучаться ему не пришлось, поскольку Инко, наконец, вышла из транса и поспешила к окну. — Я здесь! — объявил он, слегка поклонившись из вежливости, но еще и для того, чтобы не удариться головой об оконную раму, входя в ее квартиру. — Ваш сын сегодня дома? Нечеловеческий визг, донесшийся из коридора, сказал ему о том, что да, ее сын дома, и что он уже успел заметить его присутствие.***
Инко изо всех сил старалась успокоить Изуку, но это было почти невозможно. По сути, он атаковал Всемогущего потоком слов — Инко знала, что ее сын становится излишне разговорчивым, когда дело доходит до героев, но она еще никогда не слышала, чтобы он говорил так много и так быстро. Она боялась, что рано или поздно Всемогущий, раздраженный непрекращающейся болтовней Изуку, резко ему ответит, но почему-то энтузиазм ее сына был невероятно хорошо принят. Через некоторое время ее тревоги полностью рассеялись, уступив место почти горько-сладкому чувству. Поначалу ей показалось, что горечь исходит из крошечного оттенка ревности, которым она наслаждалась. Не так давно она и сама могла также осчастливить Изуку своими объятиями, поцелуями и подкупами на кухне. Но дело было не в этом, или, по крайней мере, не только в этом. Во всей этой абсурдной ситуации было что-то умиротворяющее, даже если высокий голос Изуку и громкий смех Всемогущего тихими никак не назовешь. Это походило на что-то вроде семейного уюта, даже близости, которая, с одной стороны, согревала сердце, а с другой вызывала чувство вины. Может быть, ей нужно чаще выходить из дома, завести новые знакомства и снова влюбиться. Дать Изуку отца. Другую родительскую фигуру, кто смог бы научить его постоять за себя вместо того, чтобы выказывать покорность и всегда всех и всего бояться. Своего рода образец для подражания, который не напечатан на бумаге и не сделан из пластика. Изуку нужен кто-то реальный, настоящий. Глубоко вздохнув, Инко попыталась проигнорировать эти грустные мысли, переключив внимание на издающий тихий свист чайник. По крайней мере, ей удалось организовать — более или менее — встречу Изуку с его кумиром. Инко издала небольшой смешок. Вся эта ситуация слишком сильно напоминала ей «Необычайно Темную Ночь», дрянной роман о героях, где мать-одиночка намеренно подвергает себя риску быть атакованной злодеем только ради того, чтобы встретить любимого героя своего ребенка. Отличием является лишь то, что в итоге выясняется, что много лет назад герой провел с матерью-одиночкой одну единственную ночь и, конечно же, именно он является отцом ее сына, в то время как Инко была абсолютно уверена, что никогда не спала со Всемогущим. К сожалению. Она чуть не задохнулась от смеха — не об этом ей сейчас нужно думать. Или вообще когда-либо. Почему она вообще об этом задумалась? Инко уткнулась лицом в кухонное полотенце. Ну, если честно, в последние несколько месяцев она чувствовала себя очень одиноко (вернее, более одиноко, чем обычно), и, возможно, ее попытка справиться с одиночеством, начитавшись романами, с треском провалилась. Тот факт, что ей нравились героические романы и что Всемогущий выглядел точь-в-точь как все эти обворожительные герои-любовники, ничем не помогал. Но, в конце концов, она определенно не была этой вычурной Мэри Сью, так что лучше отогнать от себя эти мысли как можно скорее. И, возможно, пришло время переключиться на другой жанр, например, на ту новую книгу о детективе и его коте (и никаких героев), которая привлекла ее внимание. Радостный визг Изуку и пролетевшая в сторону его комнаты фигура вернули Инко к реальности. Воспользовавшись моментом, она принесла гостю чашку горячего чая. — Извините, — сказала женщина, оглядываясь через плечо в сторону коридора, отчасти обеспокоенная подозрительными звуками, доносящимися из комнаты Изуку, — он не знает, когда нужно остановиться. Всемогущий покачал головой. — Серьезно, не волнуйтесь. Я же уже говорил, это лучшая часть моей работы. — Ну… — произнесла Инко, не отрывая взгляда от дымящейся чашки. Она была (опять же) с изображением Всемогущего, вероятно, самая большая чашка в их доме. Но в его руках она казалась такой крошечной. Говоря об этом, теперь, когда Инко могла разглядеть их вблизи, а не через бог знает сколько наложенных эффектов и фильтров на глянцевой странице журнала, она поняла, насколько они были грубыми и израненными. Тем не менее, они выглядели такими… мягкими. Инко задумалась над тем, насколько маленькой будет ее рука в его руке… И что она при этом почувствует. Нет, только не снова, — подумала она, внезапно осознав, что не закончила начатое предложение, погрузившись в собственные мысли. — Спасибо. Всемогущий улыбнулся, и улыбка эта была немного иной — менее ослепительной, но более теплой и нежной. — Я думаю, Изуку действительно нуждался в этом. Знаете, он… — Инко на мгновение заколебалась, не зная, что еще сказать, чтобы не задеть гордость своего сына. — Боюсь, он давно не чувствовал себя таким особенным. Прежде чем Всемогущий успел ответить, Изуку вбежал в комнату, захватив с собой столько вещей, сколько смог унести, и бросил их на диван. — Изуку! — воскликнула Инко, переведя взгляд с груды вещей на Всемогущего, уверенная в том, что на этот раз он точно огорчится. Но он просто взял маркер, который протягивал ему ее сын, и, хрустнув костяшками пальцев, весело сказал: — Ну что ж, приступим! После того, как он подписал более или менее все, что принадлежало Изуку и на чем можно было расписаться, включая самого Изуку (который немедленно воскликнул: «Он не токсичен, мама, клянусь»), Всемогущий — с некоторым трудом, учитывая непоколебимый энтузиазм ее сына — сумел встать с дивана, собираясь их покинуть. — Что ж, — сказал он, выходя на балкон, — надеюсь, я не доставил вам слишком много хлопот. — Вовсе нет, — сказала Инко, в то время как Изуку за ее спиной продолжал бессвязную болтовню. — Пожалуйста, заходите в любое время. — Спасибо. Обязательно. Он не смотрел на нее, когда говорил это, делая вид, что отвлекся на двух птиц, пролетевших рядом со зданием. Но в глубине души Инко это не удивило. Она знала, что он больше не зайдет. Всемогущий слегка поклонился, сделал для Изуку жест победы, а затем спрыгнул с балкона, исчезнув из поля зрения Инко несколько мгновений спустя.