Тошинори Яги, которому было «
пожалуйста, мне уже все равно, просто покончите с этим поскорее» лет, уставился на окрашенные перед собой шарики из муки и сахара. Он был частично уверен в том, что один из них только что шевельнулся, и полностью уверен, что этого не должно было произойти. Мисс Роттенмайер повторила по меньшей мере раз двадцать, что сегодняшний рецепт требует большой сосредоточенности, но с полной головой мыслей и всякими отвлекающими обстоятельствами Тошинори не смог сосредоточиться на этой кулинарной чепухе.
Инко такая… счастливая.
Радостная.
Даже сияющая.
Она насвистывала тихую мелодию и что-то напевала себе под нос, грациозно двигаясь туда-сюда, чтобы схватить миску или поместить в духовку противень с идеально круглыми (неодушевленными) кружочками теста пастельного цвета. Иногда она нашептывала слова достаточно громко, чтобы Тошинори мог их услышать, а иногда просто мягко бормотала, безупречно следуя инструкциям учительницы.
Тошинори планировал встретиться с Инко перед воротами культурного центра до начала занятия, увести ее куда-нибудь в более уединенное место, как можно дальше от толпы любопытных секретарш, и сказать ей правду, но пока он ждал, позвонил Наомаса и сообщил тревожные вести о шайке злодеев, с которыми он столкнулся в Бату, и к тому времени, пока детектив все объяснил, Инко уже прибыла в класс и заняла свое место за столом. В помещении было полно народу, так что говорить с ней о личных делах не представлялось возможным.
Он слегка вздрогнул, когда она внезапно коснулась его руки.
— Дай посмотрю, — сказала Инко, наклоняясь к противню Тошинори со зловещими шариками и тыча в один из них вилкой. — Просто поставь противень в духовку еще на пять минут, но при чуть более низкой температуре.
Женщина ободряюще похлопала его по спине и вернулась к своим бисквитным ракушкам, в то время как он сделал то, что она велела. Однако, когда он выпрямился сразу после того, как поместил противень в духовку — ему пришлось опуститься на колени, чтобы установить таймер и отрегулировать температуру, так как духовка для него была слишком низкой — он обнаружил, что Инко смотрит на него с любопытной улыбкой на лице.
— ...Что?
— Ты мне кое о чем не рассказал, — сказала она, быстро отворачиваясь и собирая ингредиенты для дальнейшей готовки.
Дрожь ужаса пробежала по спине Тошинори.
Она знает.
Но откуда?
И почему она решила начать этот разговор во время выпечки макаронс?
В этом не было никакого смысла. Неужели она собирается разоблачить его на глазах у всех? У нее были причины так поступить, но он никогда бы не подумал, что...
Он старался говорить как можно небрежнее.
— Не рассказал… что именно?
— Кто та твоя таинственная девушка? — спросила Инко, старательно избегая его взгляда и сосредоточившись на перемешивании ингредиентов.
Тошинори выпустил крохотный, еле слышный вздох облегчения. Честно говоря, он понятия не имел, о чем она говорит, но, похоже, она не собирается раскрывать его тайну или рассказывать всему классу о его позорном романтическом поведении, что весьма радовало.
— Ну знаешь, — сказала она, ошибочно приняв его смятенное молчание за неловкое, — ты сказал мне, что ты здесь ради девушки.
— О. Ну да.
— Но ты никогда не говорил, как ее зовут.
Некоторое время Тошинори молча смотрел на Инко, наблюдая за тем, как она чуть не выронила из рук венчик. Он задумался над тем, стоит ли сказать ей, что она и есть та таинственная девушка, но в классе все еще было полно людей, да и момент неподходящий. Не то чтобы подходящий момент вообще существовал… но лучше сделать это в более приватной обстановке.
Это означало, что ему нужно придумать имя, если он не хочет отвечать на ее многочисленные вопросы.
Да и в конце концов, разве он не был Все… Альбертом?
— Инес, — произнес он, тут же пожалев о выборе имени. Не было ли оно слишком уж очевидным?
По-видимому нет, поскольку Инко быстро кивнула и снова сосредоточилась на готовке.
— Мне стало интересно, — сказала она, лихорадочно смешивая содержимое своей миски. — Она... ну ты понял?
— Эм?
— Я имею в виду, она... твоя девушка?
Это был очень сложный вопрос.
Так ли это? Впрочем, это не имеет значения. Даже если и так, Инко будет так расстроена (и очень разочарована тем, кем он является на самом деле), что бросит его не раздумывая. Что на самом деле избавит его от необходимости бросать ее первым.
— П-прости! Я не хотела совать нос в чужие дела!
Тошинори покачал головой.
— Не волнуйся. Просто… я не уверен, кто мы сейчас друг для друга. Все сложно.
— Я… вроде как понимаю, — сказала Инко, глубоко вздохнув. Затем она повернулась к нему и одарила мужчину яркой, милой улыбкой. — Но я уверена, что у тебя все получится.
Прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, засигналил таймер, и оба вернулись к готовке.
Благодаря какому-то чуду цветные шарики Тошинори больше походили на бисквитные ракушки, чем на живое существо. Он собрал ингредиенты для начинки и начал смешивать их, пока Инко вновь стала напевать веселую мелодию.
Однако через несколько минут она снова замолчала.
— Почему бы нам не выйти куда-нибудь вместе?
Год за годом он уклонялся от ударов, пинков и брошенных в него причудливых вещей, но к такому Тошинори готов не был. Вопрос Инко безжалостно ударил в живот и выбил из него весь воздух, заставив что-то невнятно пробормотать в ответ.
Инко хочет выйти куда-нибудь с
ним? С
этим им? Но что насчет
другого его? Должен он чувствовать себя польщенным или слегка задетым? Или и то и другое одновременно?
— Я имею в виду, — добавила она, хихикая при виде обеспокоенного лица Тошинори, — себя, Альберта, тебя и Инес.
Следующую минуту Тошинори провел, согнувшись над столом и зайдясь в сильном кашле.
Когда ему наконец удалось перевести дух и извиниться перед очень раздраженной мисс Роттенмайер, он снова посмотрел на Инко.
— Даже не знаю, — сказал Тошинори. — Я имею в виду, не думаю, что Инес захочет пойти куда-нибудь со мной.
— Почему нет?
Ну, для начала потому, что сама концепция этого… сложного двойного свидания подразумевала, что Инес —
настоящая Инес — хотела прогуляться с другим
им, а не с
этим им.
Но в данный момент он не мог ей этого объяснить.
К счастью, у него была еще одна веская причина, по которой ни Инко, ни Инес (или любой другой человек на планете) не захотят прогуляться с ним.
— Я… — он осмотрел себя, задержавшись взглядом на нескольких пятнах крови на рубашке, появившихся после приступа кашля и впервые замечая, что к нему прилипло сырое бисквитное тесто. — Меня нельзя назвать завидным женихом.
— Ах, не говори так, — сказала Инко, подталкивая его локтем. — У тебя есть свой шарм.
Он одарил ее слабой, неуверенной улыбкой.
Это был самый вежливый способ сказать ему, что он похож на уродца.
— И ты очень добр! В наши дни так трудно найти добрых людей, — добавила она, выливая сливочный крем.
— Ну, — сказал Тошинори, глубоко вздохнув и начав смешивать сахар и масло, — дело в том, что... Мне нужно кое-что ей сказать.
— Правда? — спросила Инко, пододвигая к нему стручок ванили, о котором он совершенно забыл.
— Да. И думаю, ей это не очень понравится.
Он взял нож и тыкнул им в стручок.
Конечно же не понравится. Он обманывал ее, лгал ей, да и в конце концов, он просто менее привлекательная версия самого себя. Он надеялся на ее понимание, ведь он никогда не хотел причинить ей боль.
— Не знаю, что происходит между вами двумя, — сказала Инко, мягко забирая нож из явно неопытных рук Тошинори и показывая ему, как соскрести семена ванили, — но почему бы тебе не испечь ей чего-нибудь?
— ...Эм?
— Разве не поэтому ты здесь? Чтобы произвести на нее впечатление своими кулинарными навыками?
Он слабо ей кивнул.
— Видишь ли, — сказала она, продолжая мастерски нарезать стручки, — если ты вложишь в выпечку все свои чувства, они обязательно до нее дойдут. Даже если твои слова расстроят ее.
— Ты правда думаешь, что это сработает? — спросил Тошинори с ноткой сомнения в голосе.
Инко улыбнулась.
— Конечно! — сказала она как можно радостнее.
Она не могла сказать ему, что только что процитировала одну из самых дрянных строк «
Шоколадной Причуды» и что она решила, что это может сработать только потому, что это отлично сработало в книге, когда герой раскрыл свою истинную личность главной героине.
Но разве нельзя передать свои истинные чувства, что-нибудь приготовив?
В конце концов, Инес наверняка оценит такой жест.
Она покраснела при мысли о том, что Всемогущий может что-нибудь для нее испечь.
И да, она знает, что это не одно и то же, но они вместе ели принесенную им еду! Хоть это и была идея Изуку (она как бы невзначай задала сыну пару вопросов на следующий день), да и признания никакого не было, но разве это нельзя назвать началом?
...Наверное?
Честно говоря, она не была уверена.
Всемогущий ушел, пока она спала. Сначала она притворилась спящей, чтобы немного прижаться к нему, пока Изуку не видит, но через минуту заснула по-настоящему. И снова, у нее нет никакой возможности связаться с ним, и, как она подозревала, у него нет другой возможности связаться с ней, кроме как приземлиться на ее балконе, но… На этот раз она не была так обеспокоена, как раньше. Немного подумав, Инко поняла, что он, вероятно, не может так просто дать ей номер своего телефона, что, если он случайно попадет не в те руки? Да и вряд ли у героя номер один много свободного времени. Поэтому она пришла к выводу, что ей просто нужно дождаться его следующего визита.
И, возможно, следующий визит он нанесет ей тогда, когда Изуку не будет дома.
Очевидно для того, чтобы они могли поговорить, а не…
Не ради
этого…
— ...Инко?
Голос Тошинори вернул ее к реальности.
— Инко, ты царапаешь ножом стол?..
— Ах! — она быстро вернула нож обратно, словно никогда его и не брала. — Я… я отвлеклась.
— Пожалуй, я попробую, — улыбнулся Тошинори. — Я имею в виду, испечь что-нибудь.
— Знаешь что, — сказала она, вытирая руки кухонным полотенцем и ища телефон в сумочке, — я дам тебе свой номер. Позвони мне, если тебе понадобится помощь в выпечке.
Она смотрела, как Тошинори пытается вытереть руки о рубашку, размазывая по груди недопеченную ракушку макаронс, а после вытер руки о брюки, доставая наконец свой телефон и записывая ее номер.
Инко скрыла смешок, прикрыв рот рукой.
Кем бы ни была эта Инес, ей очень повезло. И если она настолько слепа, зациклившись лишь на внешности Тошинори, который, что бы он там себе не думал, на самом деле не так уж и плохо выглядел, то, по ее мнению, она немного глупа.
Хотя нет,
очень глупа.
Круглая идиотка.
В любом случае, если это так, то Инес его не заслуживает.
Инко еще какое-то время смотрела на Тошинори, пока тот, слегка растрепанный, пытался выдавить как можно больше крема из кондитерского мешочка, не замечая, что тот уже вытекает с другого конца.
Что за ужасную новость он собирается сообщить Инес?
Возможно, он просто забыл вернуть книгу в библиотеку вовремя, вот и все. Она не могла поверить, что такой человек, как он, способен на более тяжкое преступление.
— Осторожно, — сказала она, нежно касаясь его руки и указывая на растущее пятно сливочного крема на столе.
— О, твою мать! — воскликнул Тошинори. Затем внезапно понял, что сказал это вслух и попытался извиниться. — Дерьмо, извини… ох… я…
Она хихикнула и заверила его, что все в порядке.
Да, Инес и правда очень повезло.
***
Полчаса спустя Тошинори удалось изготовить несколько прилично выглядящих макаронс.
Правда, они не были идеально сложены, как у Инко и большинства класса, его конструкция больше напоминала обломки небоскреба после жестокой битвы, чем симпатичную пирамидку, но в конце концов, презентация не так уж и важна.
Мисс Роттенмайер подошла к их столу с улыбкой на лице.
Она посмотрела на макаронс Инко, затем на нее саму, после снова перевела взгляд на совершенные, круглые, крошечные, приготовленные ею угощения. Мисс Роттенмайер взяла один и молча съела.
— Хм, — произнесла она с ухмылкой, которая, как бы странно это не звучало, не выдавала сарказма. — Превосходно. Наконец-то.
Как обычно, прежде чем Инко успела хоть что-нибудь ответить, мисс Роттенмайер подошла к макаронс Тошинори.
Она осторожно взяла один, словно опасаясь, что остальные взорвутся, и осторожно откусила кусочек. Она внимательно посмотрела на Тошинори, подняла бровь, затем бросила быстрый взгляд на Инко.
— Сойдет, — сказала она. Но прежде чем Тошинори успел удивиться, сделала свое обычное замечание: — Для йо-йо.
Мисс Роттенмайер, не дожидаясь ответа, направилась дальше, бормоча что-то неразборчивое.
***
— Дай мне знать, когда решишь, что хочешь испечь, — сказала Инко, закончив собирать вещи. — У меня дома сотня разных рецептов, могу даже пару снимков сделать.
Тошинори кивнул.
В конце концов, это не такая уж плохая идея. Если он остановится на чем-то простом и очень постарается, то, вероятно, сможет приготовить что-нибудь приличное, а затем пригласит Инко на свидание — ну, Всемогущий пригласит — и расскажет ей правду.
Неужели какая-то едва съедобная взятка способна изменить ход событий?
Вероятно, нет, и Тошинори прекрасно это знал. Инко все равно будет разочарована, и либо она тут же его бросит, либо даст ему достаточно времени, чтобы сказать, что он собирается тихо и спокойно исчезнуть из ее жизни. И все же, если его выпечка сможет доказать, что, по крайней мере, он искренне о ней заботится, несмотря на устроенный им же беспорядок, то он будет только рад.
