Атака на Хогвартс.

      Зелёные ёлки чуть покачиваются на ветру, кусты с волчьими ягодами тихо шуршат, где-то подальше слышится течение реки и пение птиц. Идиллия, одним словом. Но тут красоту момента нарушил едва слышный хруст веток. По лесу, словно ветер, мчался темноволосый юноша. В руках у него было что-то похожее на лук, но чуть меньше. Миг — и послышалось сдавленное пищание. Стрела достигла своей цели.       Парень вынул из туши стрелу, надёжно взял зайца за уши и направился в сторону поляны, уже не особо заботясь о своей скрытности. — Очкастая, ты всё?       Где-то из середины поля показалась машущая рука, а затем и весь человек. Девушка стояла с корзиной, полной каких-то трав и корешков. Белая рубаха ожидаемо стала зелёно-коричневой.       Брюнет только закатил глаза и пошёл в сторону дома, игнорируя лекции Зоэ о подобающем поведении при леди.       Да, за эти три месяца многое успело произойти. Ханджи, отойдя от шока, завелась ещё больше и теперь не упускает ни минуты, изучая магию вдоль и поперёк. Сначала это выражалось в вопросах, которые бабушка стоически терпела, затем — в попытках самой что-нибудь намагичить, и вот теперь она изучает абсолютно любые организмы, определяя процент магии в том или ином теле. Как она это делает? А всё просто: амулеты, которыми она себя увешала, были довольно чувствительны к магии и при большом желании могли быть показателем, нужно всего лишь ориентироваться в цветах и замечать мельчайшую разницу в оттенках. Первыми были проверены сами дети. Камень, конечно, поменял цвет, но настолько нехотя, будто они просто какой-то магический ингредиент, а не живые люди с каким-никаким, но потенциалом. Травничество девушка также не забрасывала, она была на удивление смирной ученицей, делала всё, как скажут, не нарушала правил и вообще вела себя почти идеально. Почему почти? Грязи от её экспериментов так и не стало меньше, к печали Аккермана.        Кстати о Леви. Он также не стоял на месте. В магию он не лез, хоть и спросил о некоторых деталях, предпочитая опираться на старую добрую физическую силу. Парень начал бегать в лесу, делать энергозатратные упражнения и развивать растяжку попытками сесть на шпагат. Спустя месяц несчастного режима Леви решил перейти в более интересный, да и полезный вид тренировок — охоту. Теперь он не только улучшал свои данные, но и приносил в дом пищу.       Но всё это мелочи по сравнению с их мыслями. Каждый день они садились за стол и обдумывали всю ситуацию в целом и по отдельности, не забывая это конспектировать. Теорий о их попадании сюда становилось всё больше. Одна была абсурднее другой, но самое страшное то, что они не могли откинуть ни одну из них. Их знаний очень мало, и это подвешенное состояние угнетает.       Леви уже давно счёл бы себя умалишённым, да и было бы лучше, будь это так, но, к сожалению, противный голос и скверный запах очкастой был реален. Пора бы ей, кстати, помыться, давно, видимо, по голове не получала*. Хотя в этой форме делать это было немного страшно, тем более после случая с шершнем. Нет, на очкастую это никак не повлияло в дальнейшем (разве что появился маньячный блеск в глазах и шёпот о смертельном яде), но Леви каждый раз напрягался, видя Ханджи в непосредственной близости от какой-либо опасности. Это чувство было и раньше, но сейчас всё обострял вид Зоэ. Маленькие руки, большие глаза и весёлые веснушки, которые, видимо, со взрослением пропадут; также Леви серьёзно напрягало зрение очкастой.       В день их появления, когда, как оказалось, бабушка нашла их в глубокой чаще, на них не было одежды, вообще никакой. Стыда они не ощутили, и похуже бывало, а вот плохое зрение Зоэ проявило себя практически сразу же. Первую неделю им было всё равно, они только лежали, ели и спали, изредка перебрасываясь парочкой слов, но вот когда их апатия прошла, пришло осознание пиздеца. И самым страшным было не отсутствие нормального зрения, а наличие хорошего. Зоэ, конечно, готова была пищать от радости, но запутанность ситуации мешала восторгу. Зеркало также не порадовало их ни на грамм. Оба тощие, с лохматыми копнами волос практически одинаковой длины у каждого (по лопатки), с большими глазищами и абсолютным отсутствием какой-либо мускулатуры. (А Леви после похода в туалет вообще не разговаривал ни с кем почти три дня). — Ле-е-е-ви, попробуешь? — поиграв бровями, спросила шатенка, указывая на котёл.       Аккерман скептически посмотрел на неё. — Ты хоть знаешь, сколько времени занимает уборка после вас?       Девушка проигнорировала его ворчание и, легко парируя ленивые отбивания, поставила парня перед котлом. — Ну и? — Хуи, давай поварёшку бери, — с умным видом заявила девушка.       Леви мысленно прикинул, что ему будет выгодней: спалить мат бабке или самому ей накостылять — и выбрал второе. Поварёшка аккуратно легла в руку, а затем так же аккуратно влетела в лоб очкастой. Та смешно что-то крякнула и стала потирать лоб. — Совсем что ли? — Радуйся, что Аи дома нет, — пофигистично ответил Леви, заливая в котёл тёплую воду с печи.       Что он будет варить? Без единого понятия, может суп, а может макароны, зелья всё равно ему никогда не давались, слишком муторно. Пока определишь то ли это растение, пока докипятишь всё до нужной температуры, всё перережешь, перечистишь, посчитаешь расход магии на один котёл, количество помешиваний по часовой стрелке и против, с рецептом двадцать раз сверишься... Каким любителем этого варева нужно быть, чтобы так страдать из-за парочки флаконов? Штука, конечно, полезная, но и отдача немаленькая. Так что в эту стезю он не лез, предпочитая спокойно готовить этим двум ведьмам ужины, обеды и завтраки — всё равно кроме него, как оказалось, никто больше этого не умеет делать. (В день пробуждения и далее, бабушка, оказывается, хитрила, и вся та еда была нагло намагичена). — А где она, кстати? Я что-то и спросить утром забыла, — немного стыдливо проговорила Ханджи. — Ты ещё спала. Она в деревню ушла, сказала, ждать её к вечеру, а то и к ночи, — спокойно проговорил Леви, методично нарезая в котёл только что почищенную картошку. — Эй, надо было меня разбудить, и мы бы все вместе пошли! — взбрыкнулась девушка, но притихла, увидев недовольно-злой взгляд друга. — Она строго-настрого запретила идти за ней.       Дети переглянулись и синхронно вздохнули. Опять у них будет болеть голова, а ведь она только прошла с прошлого вечера. — У меня два варианта, — начала очкастая. — Первое — она боится за нас, второе — она боится нас.       Леви скептически приподнял бровь. — Что ты на меня так смотришь? Мы, по сути, даже не приёмные, мы просто, пуф — и появились! Как она это объяснять будет? У нас даже документов никаких нет! — Начнём с того, что мы даже толком не знаем где мы.       Обоюдное молчание заполнило комнату.       Ханджи плюхнулась на диван, закрывая лицо руками. — Наши мозги совсем перестали шевелиться, да? Это ведь очевидные вопросы: где, как, зачем, куда, откуда. Они ведь должны были появиться с самого начала, как только мы открыли глаза, но вместо этого мы полностью доверились инстинктам, конкретно самосохранению, и отключили мозг, — девушка подорвалась с дивана и, покопавшись в своих вещах, нарыла блокнотик. — Надо записать все эти вопросы, иначе я скоро сойду с ума.       Леви с мрачным лицом начал разделывать тушку кролика, иногда краем глаза посматривая на очкастую. По сути, она права, но верить в свою тупость очень не хотелось, и так проблем насущных хватает. — Завтра спросим её.       Ханджи непонятливо уставилась на брюнета. — Она расскажет всё, что бы мы ни спросили, ты это знаешь, главное — не забыть вопросы, — Леви поправил выбившуюся прядь. — Пиши: карта, история, учебники — это в первую очередь.       Девушка грузно вздохнула и начала выводить на бумаге японские символы. Вообще, они старались использовать этот язык как можно меньше. Во-первых, не хотелось палиться перед бабушкой, во-вторых, так обучение английскому шло быстрее, но сейчас нужно было как можно точнее выразить все свои домыслы и планы, а на неродном английском сделать это было бы проблематично.       Первым пунктом она записала предложения Леви: Карта, История, Учебники; дальше уже от себя: ...Законы, Зоология, Химия, Физика, Этнос и Психология. На первое время им этого хватит с головой, а дальше уже будут спрашивать по мере необходимости. Теперь осталось дождаться прихода бабушки...

---

      Аясу никогда не была глупой. Она знала все травы и их свойства, рецепты приготовления тысячи отваров, могла без проблем отличить девясил от телекии и шалфей от лаванды. Но несмотря на все её знания и жизненный опыт, у неё всегда было одно слабое место — дети. Она была неравнодушна к этим маленьким и неразумным созданиям, помогала приютам и, естественно, всегда мечтала о своём карапузе, но судьба сложилась иначе, и в её двадцать три колдомедик предоставил девушке справку о полном бесплодии.       Именно с этого момента девушка, ныне бабушка, принялась изучать медицину и всё с ней связанное. Она разрабатывала самые разные рецепты, готовила настои и зелья. Работа захватила её с головой, и, видя, как лица людей светлеют после новости, что лекарство от какой-то болезни уже приготовили или придумали, ей становилось тепло на душе. Полжизни она провела в небольшой, но довольно популярной больнице города Сент-Хеленс, сотворяя маленькие чудеса для обычных людей.        Почему она не осталась в магической части Англии? Всё просто, волшебники не ценят того, что имеют. Каждый раз Ая пыхтела над своими работами по нескольку дней, а то и недель, а взамен получала лишь фразы наподобие: «Почему так долго» и «За что мы вам платим?». Конечно, были и нормальные посетители, некоторые даже с цветами благодарили её, но эти единичные случаи раз в 5 лет её не устраивали, и она решила попытать счастья в маггловском мире, отдав все свои старые наработки юному практиканту, которые в то время подавал неплохие надежды.       В госпитале Святой Елены Аясу проработала вплоть до своего семидесятилетия, и, несмотря на возраст, её до последнего не хотели отпускать на пенсию. И честно признать, первое время она даже жалела, что ушла с работы. Бытие пенсионера было необычайно скучным. Раньше казалось, что такой беззаботный отдых и неограниченный сон — рай на земле, но спустя пару недель такого релакса хочется делать просто хоть что-нибудь, но не сидеть на месте. Именно тогда женщина задумалась о переезде. А что? Тут её не держит совершенно ничего. Мужа у неё нет (не сложилось, хоть претенденты и были), близких друзей тоже, да и работа теперь не мешает.        Выкупив большой участок в лесной глуши, не особо заботясь о стоимости (риелторы готовы были прожечь в ней дыру своими горящими взглядами), она принялась за строительство. Большую часть работы, естественно, выполняла магия, но женщина добросовестно наводила весь уют вручную, давая своим резервам восстановиться. Спустя долгих полгода дом был готов. Аясу тогда была самой счастливой волшебницей на земле — она сама, своими руками сделала себе дом! Но за радостью вновь настала апатия. Дом готов и сверкает, но что делать дальше — непонятно, и тут на выручку пришёл лес, а если точнее, его обитатели.       В кухонное окно врезалась торопливая птица, как позже показал более детальный осмотр — воробей. Ая, хоть и была врачом всесторонней квалификации, с животными никогда дела не имела, это и стало её новой целью. Она с жаром штудировала учебники и составляла рецепты возможных отваров и зелий. Воробей же был размещён на мягкой подушке и окружён небольшим магическим барьером. Пациент оказался на удивление смирным и на все манипуляции Аи отвечал либо никак, либо лёгким пофигистичным взглядом. Через три дня птица была полностью здорова. На четвёртый день, когда бабушка собиралась выпустить птицу, на месте ночлега было лишь небольшое чёрное перо и веточка ловпу. В тот момент волшебницу как будто по голове ударили. Всё это время в её доме находился посланник смерти — Психофо́р, которого она приняла за обычного воробья, и, видимо, за лечение её вознаградили по вышей степени.       Это чувство было сродни опьянению, смешанному с чистым восторгом. С глупой улыбкой на лице Аясу убрала ценное перо в книгу, а веточку повесила сушиться у двери. Такие приключения ей определённо по нраву.       С того момента Ая не расставалась с лесом. Она бродила там, помогала разной живности и собирала всевозможные растения. Животные её не боялись и даже иногда помогали, хотя волки были ещё теми засранцами. В один из таких дней, она, как обычно, собиралась навестить своих засранцев и помочь одной самке с её волчатами, но до стаи она так и не дошла. В куче листьев и грязи лежали два тела, которые крепко обнимали друг друга. Бабушка осторожно подошла ближе и, к своему ужасу, разглядела бледно-синие лица детей. Сердце пропустило удар, и Аясу, сделав глубокий вздох, громко свистнула, оглушая весь лес. Не прошло и минуты, как к месту подбежали два крупных представителя семейства псовых. — В дом их, срочно!       Волки переглянулись и подставили свои спины. Сама Аясу, усадив детей на Амэ и Гэка, решила прибегнуть к аппарации, которая, к слову, выходила у неё ужасно.       На детей было страшно смотреть, если бы она не провела почти всю свою жизнь в больницах, обморок был бы ей обеспечен. Мальчик и девочка примерно одного возраста, с крупными синяками и серьёзным истощением. Первым делом бабушка хорошенько отмыла и отогрела их в теплой ванне, а затем уложила на кровать, накрыв двумя одеялами одно поверх другого. Дальнейшая неделя была напряжённой. Отвары быстро кончались, а дети так и не шли на поправку, но, слава богам, всё обошлось.       На девятый день мальчик пришёл себя. Поговорить с ним нормально не получилось, видимо, иностранец, но от этого желание потискать его у Аи не убавилось. Он ведь и вправду такой миленький! Взъерошенные чёрные волосики, маленькие ручки, большие и умные тёмные глаза, а как он маленькими глоточками пил её отвар? Как доверчиво принимал её помощь! (Ну может не совсем доверчиво, но принимал же!) Не умилиться было сложно.       Когда очнулась девочка, счастье было безгранично. Они оба были зажаты и хохлились, как воробьи на ветру, и как же это было трогательно! Кхм, в общем, дети быстро шли на поправку и даже начали доверять ей. Они резво брались за учёбу и сами расспрашивали её обо всём подряд, что, несомненно, радовало. И даже новость о магии их не напугала!        О лесе пришлось ненадолго забыть, это печалило, но стоило посмотреть на озорную улыбку Ханджи и забавно приподнятую бровь Леви, и грусть проходила. Проблемы с одеждой решились довольно легко, её старая одёжка, которую она чёрт знает зачем хранит, идеально подошла ребятам, а остальную мелочь она может потом докупить в городе. И вроде бы всё хорошо, но вот то, что она является фактически никем этим детям, напрягает. Да, они её приняли, и она в них души не чает, но как говорится: «Без бумажки ты какашка, а с бумажкой человек». Этим вопросом придётся заняться в ближайшее время.       И вот, возвращаясь из города, она с радостью входит в дом, зная, что там её ждёт задорный смех её внучки и лёгкое ворчание внука, который давно приготовил ужин и теперь не даёт девочке спать, ожидая прихода бабушки. — Я дома! — радостно говорит бабушка и тут же замечает две растрёпанные головы, выглядывающие из-за угла.       Всё-таки судьба дала ей шанс на счастье.