Зови меня моим именем

      Из них двоих он выглядит гораздо менее примечательно, чем Брок. Бионическую руку легко скрыть кожаной перчаткой и рукавом куртки. В крайнем случае убрать в карман. На глаза надвинуть кепку или накинуть капюшон. Брока даже капюшон мало спасает. Изуродованное лицо вызывает вопросы и запоминается.       Поэтому Брок остается в машине, а он исследует маленький магазинчик возле заправки. Покупает еду и сигареты. Позавтракать в мотеле не удалось, – они проснулись слишком поздно, а оставаться надолго в одном месте опасно. Брока могли искать обманутые подельники, а его совершенно точно ищет Стив.       Он чувствует слежку практически сразу, как выходит из машины. Краем глаза замечает мелькнувшую за углом тень. Это точно не Стив – не его методы. И вряд ли это ребята, охотящиеся за Броком, – те бы уже стреляли по ним из гранатомета.       Ощущение чужого присутствия усиливается, и он старается не выпускать Брока из виду. Это сложно. Пространство заблокировано стеллажами с товаром, машина стоит у дальнего заправочного бака, а глаза слепит утреннее солнце. Он быстро расплачивается и идет к двери, но его окликают.       И можно было догадаться сразу. У дальнего стеллажа в низко надвинутой на глаза кепке стоит Черная Вдова. Лучшая подруга Стива.       – Привет, солдат.       Она находится в тактически более выгодной позиции, прячет в руке портативный диск шокера. Он же стоит со стаканом горячего кофе и пакетом еды наперевес. Оружия при нем нет, и она это прекрасно видит. И все равно ее страх буквально осязаем. Значит, она одна, Стив не с ней и в ближайшее время не появится.       – Узнаешь меня, солдат?       Она проверяет, находится ли он под действием кодов. Абсурдно, ведь после их снятия она лично зачитала все комбинации и не сработала ни одна. Но Стиву проще поверить в абсурд, чем признать неприглядную правду.       – Где он сам? Где Стив?       Напряжение спадает. Вдова расслабляет руку с шокером, тон ее голоса становится привычно манерным и равнодушным.       – Мы разделились. Я пока не сообщала ему о нашей встрече. Но если подождешь, он будет здесь через пару часов.       К встрече со Стивом он пока не готов.       – Баки!       Вдова окликает его. Это имя он ненавидит все больше. Теперь оно вызывает в нем щемящее чувство вины. Он не Баки. Не смог снова им стать, несмотря на старания Стива.       – Баки, – вновь повторяет она, улавливая его уязвимость.       – Что тебе нужно?       – Хочу помочь тебе вернуться.       – Меня никто не держит. Если бы я хотел вернуться, я бы это сделал.       – Так всегда кажется. Кажется, что ты свободен выбирать и это и есть твой выбор. Но это самообман. Дурное всегда тянет обратно. Сложно порвать с прошлым. Сложно привыкнуть к настоящему. И мы идем по привычному пути, просто потому что привыкли быть плохими. Не видим шанса свернуть. Считаем, что с нашим багажом трупов и отрубленных голов уже никогда не стать хорошими. Сложно поверить в себя и дать себе шанс. Еще сложнее представить, что этот шанс тебе дадут другие.       Черная Вдова – безусловный профессионал в своем деле. Она научена говорить, сеять сомнение, находить болевые точки. Даже понимая это, он слушает, затаив дыхание. Как парализованный кролик смотрит на танец змеи.       – Я тоже меняла сторону, Баки, и, поверь мне, знаю, насколько тянет обратно. Мне было сложнее, чем тебе, – я никогда не была хорошей. А ты был. И у тебя есть Стив, который в тебя верит и готов вытащить из этого дерьма. Одно его появление пробило брешь в программе, годами внедрявшейся в твое сознание. Кто бы мог подумать, что тот славный паренек из Бруклина, улыбающийся со старых пленок в музее, окажется жив. Все это время был жив, но находился в плену искусственно созданного в тебе монстра. Появление Стива стало триггером. Точно такой же триггер – появление Брока Рамлоу. Только Рамлоу пришел за Зимним Солдатом. И ему вполне под силу возродить монстра. Но лишь тебе решать, Баки, хочешь ли ты снова стать Зимним Солдатом или все же дашь себе шанс.       Он толкает плечом стеклянную дверь магазина и уходит. Брок с видом крайнего недовольства забирает остывший кофе и спрашивает:       – О чем говорила Вдова?       Конечно, он заметил. Не поленился выйти из машины и посмотреть.       Понимая, что ответа не будет, Брок продолжает разговор сам с собою:       – Ты создаешь мне проблемы. Пока ты со мной, Роджерс и компания не отвяжутся.       – Если бы ты хотел от меня избавиться, Брок, ты бы уехал, пока я разговаривал с Вдовой. Поэтому закрой рот.       Он резко жмет на газ, и Брок проливает кофе. Но даже не обращает на это внимания. Смотрит на него странным отсутствующим взглядом. Усмехается и наконец говорит:       – Раньше ты мне нравился больше.       Да, Зимний Солдат не мог сказать командиру закрыть рот. Разительную перемену в его характере и в их отношениях вдруг почувствовали они оба. Сказать «закрой рот». Отшутиться на вопрос, трахается ли он со Стивом. Все это было в характере Джеймса Бьюкенена Барнса, но никак не Зимнего Солдата.       И, конечно, Вдова права. Броку нужен Зимний Солдат. И возможно, сам Брок тоже нужен не ему, а отзвукам чужой искусственно созданной личности.       – Я не держу тебя, Баки Барнс.       Но он держит. Одним своим присутствием держит. Зимний Солдат со страшным упорством стремится к бывшему командиру. А он чувствует себя заложником в собственном теле, но почему-то все еще не чувствует себя Баки Барнсом. Будто завис где-то посредине. И все же выбор очевиден: именно от Зимнего Солдата он бы предпочел избавиться навсегда.       Ближе к вечеру Брок сменяет его за рулем. С пассажирского кресла он видит ту сторону лица, которая почти не изменилась. Воспоминания затягивают, и он физически ощущает непреодолимое влечение, желание обладать, защищать, выполнять команды, быть рядом во что бы то ни стало. Он, вроде бы, новый человек, но бессознательная необходимость быть рядом с командиром оказалась сильнее кодов, сильнее юношеской любви к Стиву. Он следует за Броком и отголосками забытых чувств. А если отбросить их, то что останется? Экс-командир боевого подразделения ГИДРЫ. Профессиональный наемник, убивающий по команде. Охотник за наживой. Если задуматься, он помнит Брока разным. Очень разным. Да, Брок приходил к нему после обнулений, но Брок же и опускал рычаг. Брок защищал его от Пирса – иногда. Но в целом, он на Пирса работал. Он помнит, с какой жестокостью Брок убивал, расправлялся с неугодными ГИДРЕ людьми, с бывшими союзниками. И вроде бы все очевидно: вырубить его одним ударом, сесть за руль и возвращаться к Стиву. Но он не может. Мучают воспоминания и вопросы, на которые он так и не находит ответа.       – В какой момент мы стали близки? Как это произошло?       – Ты же сказал, что все помнишь.       – Не все. Воспоминания размытые, мне не хватает конкретики. В голове в основном неясные образы, обрывки фраз, отголоски чувств, которые я испытывал. И я помню, что с тобой меня связывали особые отношения. Чем больше я нахожусь рядом, тем больше вспоминаю. Как и со Стивом. Благодаря ему я вспомнил войну и Бруклин. И мне нужно, чтобы ты помог мне вспомнить ГИДРУ.       – Зачем?       – Затем что я хочу понять, почему меня к тебе так тянет. Что нас связывало, Брок? И как эта связь появилась? Ты же по сути непрошибаемый отморозок.       Ему не удается сохранить самообладание. Брок тоже заводится, и этот разговор ни к чему хорошему не приведет.       – Непрошибаемый отморозок – это как раз ты.       – Хорошо, как скажешь. Просто ответь на мой вопрос. Каким образом мы стали близки?       – Мы не трахались.       – Под близостью я имею в виду нечто другое.       – Что?       Вопрос ставит в тупик. Перед глазами проносятся десятки моментов, но настолько быстро, что он не может вычленить ни один. Отдаленным гулом звучат какие-то слова, но он не может их разобрать. Появляется все то же мучительное ощущение, что Брок ему невероятно дорог, но почему – объяснить слишком сложно. Медленно, по частям, аккуратно подбирая слова, он наконец говорит:       – Знаешь, вера в то, что я для тебя что-то значу, помогла мне пережить этот кошмар. Помогла остаться человеком. Я цеплялся за воспоминания, цеплялся за свою бесконечно обнуляемую личность ради тебя. Просто чтобы помнить тебя. И я всегда тебя помнил. Тебя одного. Даже Пирсу требовалось сначала назвать код.       – А как же «человек на мосту»?       – При чем здесь это?       – Ну, ты же его вспомнил.       – Это другое, Брок.       – Почему?       – Как ты можешь сравнивать себя со Стивом?       – А что, сравнение заведомо не в мою пользу?       Ответ настолько однозначен, что кажется, Брок просто издевается. И сжимая зубы, приходится объяснять очевидную и неприглядную правду:       – Стив мой друг, всегда был моим другом, самым близким для меня человеком. А ты один из тех, кто подавал разряд тока мне в мозги. Один из тех, кто пользовался мной в качестве живого оружия. Ты гидровец, Брок. Чувствуешь разницу?       – Ну так и возвращайся к своему другу. Что ты хочешь от меня?       – Хочу знать, почему несмотря на все это, я был настолько к тебе привязан? Почему я до сих пор иду за тобой? Я ненавижу Пирса, я ненавижу всех хэндлеров, но почему я не ненавижу тебя? Почему я пытаюсь найти нечто хорошее в непрошибаемом подонке? В пирсовой шестерке, которой ты всегда был!       Он срывается на крик. Брок же отвечает спокойно, с мерзкой ухмылкой на лице:       – Я же объяснил тебе, Барнс. Чудеса дрессировки.       – Тормози.       Брок вдавливает педаль так резко, что сам чуть не влетает в стекло. Лицо сведено судорогой фальшивой улыбки. Глаза по-прежнему устремлены на дорогу, хотя машина стоит посреди пустой трассы.       – Давай, вали отсюда наконец.       И наконец он это делает. Уходит. Хлопает дверью со всей силы и идет в противоположную сторону по пустому шоссе. Но не проходит и пары секунды, как Брок выскакивает за ним вслед и орет:       – Я тебе ничего рассказывать не буду! Я не Роджерс, который примет тебя любым! Я тебя не приму Баки Барнсом! Ты либо вспомнишь сам, либо уйдешь! В конце концов, я тоже не могу знать, что творилось в твоих прожаренных током мозгах! И мне тоже интересно понять, почему ты пошел за мной! Но я не собираюсь вдалбливать в твою голову свои собственные – возможно, ложные – представления о том, что между нами было! Я тебе не Стив! Я помогать не буду! Карабкайся сам! Куда хочешь и как хочешь! Но если ты гребанный Баки Барнс, то нам не по пути!       Вопреки собственным словам Брок догоняет его. Пытается ухватить за плечо, заставить обернуться.       Но он отталкивает его руку.       – Конечно, я не нужен тебе Баки Барнсом! Тебе нужен Зимний Солдат! Послушный киборг, который выполняет любую твою прихоть!       Брок упорно следует за ним.       – Одна маленькая деталь: Зимний Солдат подчинялся не мне, а Пирсу! И выполнял его прихоти, если вдруг ты забыл!       – Думаешь, это как-то тебя оправдывает? Ты работал на Пирса!       – А я оправданий не ищу! Пусть Роджерс всю жизнь перед тобой оправдывается! Я вины не чувствую! Я делал то, что мог! Моя совесть чиста!       – Совесть?! Какая совесть?! Ты наемник ГИДРЫ! Шестерка Пирса! Я видел, как ты убиваешь, Брок! Ты, блять, наслаждаешься процессом! Ты больной ублюдок! И руки у тебя по локоть в крови!       – А у тебя, блять, нет?!       – Я находился под действием кодов!       – Думаешь, это как-то тебя оправдывает? – передразнивает Брок и хохочет. Круг бессмысленных слов и обвинений замкнулся. Он чувствует себя обманутым и абсолютно потерянным. Брок умелый манипулятор, всегда им был. Пользуясь этим замешательством и минутной слабостью, Брок примирительно хлопает его по плечу:       – Давай, солдат, пошли.       Он бы пошел. Уже почти готов был пойти за Броком вновь. Но произнесенное им «солдат», как короткое замыкание в мозгу. И он сбрасывает руку Брока со своего плеча.       – Пошел нахуй. Я Баки Барнс.       Разворачивается и уходит.       Брок догоняет его, толкает в спину со всей злостью. Но он не реагирует, только ускоряет шаг. Шагов Брока он не слышит, – тот стоит посреди шоссе, выбирая, пойти ли за ним или вернуться к машине. Вновь кричит ему проваливать. Ждет какое-то время. Еще одно «проваливай!», и наконец Брок шагает в противоположном направлении.       Но они еще долго не могут разойтись. Каждые пару метров он останавливается и смотрит Броку вслед. Когда не смотрит, чувствует взгляд Брока в спину. Натренированный глазомер позволяет понять, что расстояние между ними сокращается слишком медленно, а брошенная посреди шоссе машина становится все дальше. Когда он оборачивается, Брок всегда к нему спиной. Когда он не смотрит, Брок идет за ним. Но упрямство одолевает обоих, и они все же расходятся в разных направлениях. Брок больше не пытается его догнать и идет обратно к машине, которую уже почти не видно в сумерках.       Четкого плана действий нет. Как и желания выходить на связь со Стивом. Мысль о том, чтобы повернуть обратно, с каждым шагом становится все более навязчивой. Все же Брока, что бы тот ни говорил, тоже тянет к нему. И точно так же как он не может уйти, Брок не может его отпустить.       Решение вернуться еще не принято окончательно. Но он останавливается и смотрит назад. Сгорбленный силуэт Брока, плетущегося по шоссе, уже едва различим. Но внимание привлекает нечто другое: на горизонте медленно растет полоса света. Хотя солнце почти село, причем, в другой стороне. Он всматривается и понимает – это блики фар. Отчетливо слышен отдаленный гул. Он прикладывает бионическую руку к асфальту, чувствуя все более уловимую вибрацию трассы. Им навстречу движется несколько машин. И это не обычные легковушки. Это броневики.       На его окрик Брок не реагирует – либо действительно не слышит, либо не хочет. Но тоже замечает нечто странное на горизонте. И совершенно ясно, что колонна машин на объездной трассе – не простая случайность. Брок оборачивается на мгновение, но, наверное, уже не видит его в темноте.       По обе стороны от дороги заросли высокой травы, выше человеческого роста. Скрыться не составит труда, а если их начнут искать, одолеть преследователей по одиночке в темноте, скрываясь в лабиринте высоких стеблей, будет несложно. У Брока при себе пистолет, несколько ножей, может, еще и шокер. И возвращающийся к нему Зимний Солдат.       Происходящее не вызывает беспокойства ровно до той секунды, когда Брок вдруг принимает совершенно идиотское решение – забрать из машины жесткий диск, за которым и ведется охота. И в одно мгновение все идет к чертям. Выигрышное положение резко становится безнадежным. Потому что Брок несется навстречу колонне броневиков, надеясь, добраться до машины быстрее, чем его заметят в темноте. А он бежит вслед за Броком, проклиная все на свете.       Но расстояние слишком большое, Брок очень быстро оказывается в свете фар, в пределах видимости. Тем не менее, продолжает бежать вперед.       – Уходи с дороги! Уходи, блять, с дороги!       Брок уже не может его не слышать, но упорно бежит к своей цели. По нему открывают огонь, это еще не автоматная очередь, – выстрелы одиночные, пули уходят в сторону. Снайперы из этих ребят по-прежнему так себе. Но позицию занимает автоматчик, выстрелы проходят плотной стеной. И Брока это наконец отрезвляет, – он резко сворачивает вправо и пропадает в зарослях высокой травы.       Вслед за Броком он тоже спрыгивает с трассы, но они слишком далеко друг от друга. Острые стебли хлещут по лицу, обзора никакого. Машины гудят, крики их преследователей становятся все ближе. Воздух разрывает автоматная очередь, стебли рассыпаются ошметками. Он закрывает голову и бежит по диагонали, одновременно отдаляясь от трассы и пытаясь приблизиться к Броку. Но даже сверхчутье и отличное чувство пространства здесь бессильны. По ним палят из автоматов, темно, и шансы найти друг друга стремятся к нулю. Он знает, в каком направлении Брок прыгал с трассы, но дальнейшая траектория непредсказуема. Если он будет кричать, то станет легкой мишенью. Если не подаст голос, Брока ему не найти.       И выбор очевиден. Он кричит на пределе легких:       – Брок!       Тут же падает на землю, закрывая голову. В нескольких метрах проходит автоматная очередь, летят комья земли. Когда выстрелы утихают, пригибаясь, ползком он движется дальше. Брок не отзывается, – но он мог и не услышать его крик сквозь пальбу и гул встречного ветра. Он зовет Брока через каждые несколько метров, и каждый раз безрезультатно. Шум трассы постепенно стихает, редкие выстрелы остаются далеко позади. В ушах лишь пульсация крови и хлопки воздуха. Вокруг непроглядная тьма и черные стебли травы. Он по-прежнему не знает, где Брок: удалось ли ему уйти или его подстрелили и он истекает кровью где-то посреди этого колышущегося лабиринта. Он вновь кричит в темноту его имя, но слышит лишь несколько выстрелов вдалеке. И небо вдруг озаряет яркая вспышка. Воздух заполняется едким запахом гари, – они жгут траву. И он цепенеет от ужаса. С новой силой зовет Брока, но по-прежнему безрезультатно.       Трава влажная, дует сильный ветер, и огонь распространяется медленно. Но дым буквально выжигает легкие. Он пытается кричать, но силы уже на исходе. Даже дышать больно. И нужно бежать против огня, выходить из травы на дорогу. Но он боится, что Брок мог остаться где-то там, среди полыхающих стеблей, потерять сознание от угарного газа, не иметь возможности двигаться из-за ранения. Сквозь дым и боль он все еще кричит его имя и наконец слышит ответ. Или ему кажется, что слышит. Одиночный выстрел, совсем близко. И еще ближе голос Брока зовет его «Джеймс!». Он кричит в ответ, идет на голос, но дым окружает плотным столпом. И кричать больше нет сил. Он снова слышит, как Брок зовет его «Джеймс!», но кажется, уже слишком далеко. Он оступается и проваливается в кромешную тьму.