Зови меня моим именем

      Импульсивный порыв позвонить Стиву проходит очень быстро. Что он ему скажет? «Прости, я был не прав, хочу вернуться к тебе»? Да не хочет он возвращаться. И даже если они вконец разругаются с Броком, он просто возьмет мотоцикл и уедет. Один. Прочь от этого гребаного мира, в котором все ищут в нем какие-то прошлые жизни, а он не может найти себя.       Сигареты закончились, накрапывает мелкий дождь, Брок так и не приходит. Дает ему возможность уйти? Запоздалое великодушие. Ему самому странно, что признание Брока его так задело. Он ведь действительно все знал. Знал, что из себя представляет Брок. Знал, что происходило в ГИДРЕ. И вроде бы Брок даже любил его, – но как-то очень по-своему. Так, чтоб было удобно. А он сейчас сходит с ума и не может это принять. Наверное, потому что тогда под транквилизаторами верил в абсолютную любовь командира Рамлоу. Верил, что Брок вытащит его, как только наступит подходящий момент. А теперь это все рухнуло. И видимо, подсознательно он в гораздо большей степени Джеймс, чем Брок может себе представить. И вот тот Джеймс сейчас вконец разочаровался в своем командире. Потому что верил безоговорочно. А все, что говорил тогда Брок, вдруг оказалось ложью. Брок не вытащил его и даже не собирался. И именно это сложно принять.       Он уже и не надеется, но ближе к полуночи Брок все же приходит.       – Ты долго собираешься здесь торчать? Я, блять, спать хочу.       – И что? Не можешь заснуть в одиночестве? Отвали.       – Зажигалку верни.       Он со злостью швыряет в Брока зажигалкой, но тот успевает поймать. Не зря возглавлял ударный отряд ГИДРЫ. Брок раздумывает несколько секунд и все-таки садится рядом на мокрый парапет. Закуривает и пытается завязать разговор:       – О чем думаешь?       – О том, что ненавижу тебя, – выходит вполне искренне, а Брок хохочет.       – Ну так звони Кэпу, что ты сидишь тут уже битый час и не можешь решиться?       – Интересно получается, Брок. С того момента как я вернулся, ты только и говоришь мне проваливать к Стиву. Что ж ты в ГИДРЕ таким великодушным не был?       – Старею. Становлюсь более сентиментальным, – Брок смеется и поглаживает его по плечу с грубоватой нежностью. – Пойдем, Джеймс.       Он говорит это случайно. Имя просто срывается с языка. Брок фыркает, пожимает плечами. Так вышло. Он все еще не готов признать его Джеймсом, это просто оговорка. Но в груди что-то екает, и он послушно поднимается на ноги и идет за Броком. Действительно, как дрессированный пес. Это действует до сих пор.       И вроде бы он только что Брока ненавидел. Но запирает дверь на ключ и не может удержаться – обнимает со спины, трется щекой о его шею, свободной рукой пытается расстегнуть пряжку ремня. Брок бормочет, что устал, весь день за рулем и вообще не чертов киборг, чтобы трахаться каждый день, – тем не менее, помогает ему справиться с ремнем. И вновь настойчиво избегает бионического протеза.       – Ты боишься меня или что?       – О чем ты вообще?       – Ты не даешь прикоснуться к себе бионической рукой.       Брок смеется. И возможно, говорит правду:       – Металл холодный, вот и все.       Если проблема только в этом, то решить ее легко. Он просто замотает руку бинтом и наденет перчатку. Но при попытке отстраниться Брок лишь крепче прижимает его к себе.       – Не загоняйся на этот счет. Я привыкну.       Брок сам берет его за металлическое запястье и наконец позволяет прикоснуться к голой коже. Вздрагивает, втягивает живот – может быть, это действительно реакция на холод, но ощущение какой-то невозможной близости между ними зашкаливает. Бешеное биение чужого сердца проходит по всем сенсорам. Живой рукой он чувствует тепло и текстуру, каждый шрам и каждую царапину, покрывшуюся коркой. Бионические сенсоры работают по-другому: улавливают малейшие вибрации, гулкие толчки пульса, ток крови по венам. Он проводит ладонью от живота к шее. Брок закидывает голову назад, подставляя горло. В этом простом движении столько доверия и щемящей уязвимости, что его ведет. Он сжимает лицо Брока в ладонях и хочет поцеловать, но тот дергает головой.       – Не сейчас.       – Почему?       Он моргает растерянно. Момент единения был недолгим. Брок ощетинивается и не собирается ему отвечать. Но ясно и так, по взгляду, – там какое-то воспоминание. Это триггер.       – Так ты соврал? Между нами все-таки что-то было?       Брок упирается локтем ему в грудь, но это бесполезно. Возможность вспомнить он ни за что не упустит. Делает еще одну попытку поцеловать, дергает за волосы, впивается пальцами в подбородок.       Брок бьет его коленом в живот, и это реально больно. Удар настолько сильный, что от неожиданности он с трудом удерживает равновесие и отходит на несколько шагов.       – Ты это сейчас серьезно?       Вполне. Брок застегивает болтающиеся на бедрах джинсы и действительно демонстрирует полную решимость сопротивляться до последнего. Происходящее кажется каким-то абсурдным сном.       – И что? Ты предлагаешь мне драться с тобой?       – Нет, я предлагаю обойтись сегодня без поцелуев. Тебе очень надо, что ли?       – Раз ты так боишься, то мне действительно очень надо.       Он разминает металлический протез с характерным щелчком и делает последнюю попытку договориться.       – Брок, это смешно. И у тебя вообще нет шансов! Ты либо расскажешь мне сам, либо я все равно возьму себе это чертово воспоминание! Что в нем такого? Не сдержался и поцеловал меня во время криосна? Теперь стыдно? Да это сущий бред, Брок! Я даже не верю, что твой мозг способен функционировать подобным образом! Ты же тот еще отморозок без чувства раскаяния! Я в целом сильно удивлен, что ты меня не отымел тогда, пользуясь положением!       Он провоцирует специально, пытаясь докопаться до истины. Но Брок будто и не слышит. Сосредоточенно следит за его движениями, готовясь отразить удар.       – Это просто смешно, – повторяет он. Брок по-прежнему предельно серьезен.       Скрутить его легко. В ближнем бою без оружия итог известен заранее. Причем, им обоим. Но Брок действительно дерется и вынуждает применять силу. Срабатывают рефлексы, по инерции он неслабо прикладывает его о стену головой. Дезориентированный Брок не успевает увернуться, и на этом все кончено: бионической ладонью он сжимает его подбородок.       – Ты просто больной, – от злости буквально трясет. Он ненавидит себя за то, что делает, и ненавидит Брока, потому что тот не оставляет ему выбора. От происходящего воротит, но он доводит начатое до конца – прижимается губами к плотно сомкнутому рту и не дает Броку отвести лицо.       Да, это триггер. Но воспоминание сидит настолько глубоко, что его сложно разобрать. Только вкус крови и дерганое сопротивление. Так же, как и сейчас, Брок сжимает зубы, пытается отвернуться, высвободиться из захвата. И чтобы заставить его разомкнуть челюсть, приходится сдавить горло бионической рукой. Это сумбурное воспоминание странным образом сливается с реальностью, и он действительно придушивает Брока на пару секунд. Сознание возвращается, и в то же мгновение он в ужасе отшатывается.       – Черт возьми, Брок, прости! Не знаю, что на меня нашло…       Брок сгибается пополам, откашливаясь и судорожно хватая ртом воздух.       – Что это за воспоминание? Что там происходило? Это во время миссии? У тебя там лицо все в крови. И ты пытаешься меня оттолкнуть… Почему? Что там было? Брок!       Он тянется к нему бионической рукой – ненамеренно. Просто хочет обнять, прижать к себе. Но движение слишком резкое, Брок шарахается от него и хрипит:       – Блять, не трогай меня! Не трогай меня этой рукой!       И выдает себя с головой, – Брок действительно боится. И, кажется, сам поражен насколько. Это откровение для них обоих. Страшное откровение. Все это время он считал жертвой ГИДРЫ только себя. Он не мог и предположить…       – Что я вспомнил, Брок?! Отвечай!       Брок отступает назад вдоль стены, а он идет на него. В бешенстве от собственного бессилия. И самое страшное, что лишь Брок может дать ему ответы на все вопросы. Но не намерен говорить. А он намерен узнать правду. Вытащить наружу эти воспоминания. Любым способом.       – Ты расскажешь мне сам? Или мне выбивать из тебя чертовы триггеры?       Такое ощущение, что Брок не слышит. Он где-то далеко. В этом же страшном воспоминании, которое, в отличие от него, помнит предельно ясно. Вытаскивать это из него страшно и жестоко. Но если отступить сейчас, то правды он не узнает никогда. Брок не расскажет. И поэтому он намерен дойти до конца.       – Я не хочу этого делать.       Не хочу этого делать, Рамлоу, – эхом отзывается в голове голос Пирса. Комната плывет и заполняется запахом крови.       – Но ты не оставляешь мне выбора.       Какие у меня варианты, Рамлоу?       – Расскажи мне сам.       Я вижу только один способ тебя переубедить.       Брок упирается спиной в стену и смотрит на него широко раскрытыми глазами. Будто действительно верит, что перед ним Зимний Солдат, которому отдан прямой приказ.       Он не вспомнит тебя. Не надейся.       – Дай мне вспомнить.       Совершеннейшее оружие. И все же оружие. Не человек.       – Брок, дай мне вспомнить.       Что он должен сделать? Ударить его? Придушить? В чем этот чертов триггер?       Брок зажмуривается и перехватывает бионический протез у своего лица.       – Хватит. Остановись, – шепчет одними губами.       В его памяти Брок это орет. Просит остановиться. Повторяет его имя. Пытается вести с ним какой-то диалог, заставить вспомнить себя. Сплевывая кровь, надеется достучаться до его сознания сквозь отчеканенный Пирсом код и отданный приказ. Не выходит. Он наносит удар за ударом и ничего не чувствует, ничего не осознает. Он даже не понимает, что это Брок. И кто такой Брок он не знает. В этой багровой пелене он не помнит никого – ни себя, ни командира Рамлоу. И имя Джеймс ему незнакомо. Он Зимний Солдат. И выполняет задание. Выполняет приказ. И пока хендлер говорит ему бить, он бьет. И не останавливается.       Но все кончено. Кончено давно. Он больше не Зимний Солдат. Нет больше кодов. Нет больше хендлеров. Решения принимает только он сам. И он может остановиться. Должен остановиться. В конце концов, что еще он хочет увидеть? Все и так предельно ясно. Он убирает металлическую руку за спину и припадает лбом к холодной стене.       – Прости. И правда, хватит. Прости меня.       Брок дышит часто и загнанно. Устало сползает по стене вниз и садится на пол.       Он садится рядом так, чтобы касаться Брока живым плечом. Они не разговаривают, не смотрят друг на друга, каждый в своих мыслях.       И осталось понять лишь одно:       – Как он узнал? Как Пирс узнал?       Он не надеется на ответ, но Брок медленно протягивает ему руку. То самое воспоминание. Рукопожатие. Он так долго добивался этого, а теперь его охватывает страх, и он не может решиться взяться за протянутую ладонь.       Брок смотрит ему в глаза и, подражая себе в прошлом, отдает команду:       – Дай мне руку, солдат. Это приказ.