***
Если раньше в зале в основном задерживались Дайки и Тецуя, то теперь здесь сутки напролёт тусовался Мидорима. Сам он аргументировал это тем, что стремится выкладываться на полную в любом деле, за которое возьмётся, но я же думала о том, что причина заключалась в Аомине и Муре. От глаз снайпера не укрылись изменения в них, и он почувствовал, что начинает сильно отставать. Естественно, такой расклад его не устроил. Как следствие… Частенько я, как менеджер, ответственная за проверку сохранности и чистоты зала, задерживалась вместе с ним, любуясь великолепными бросками, но чаще всего мои нервы по итогу сдавали. Поскольку отправить его домой не представлялось возможным (а так как у него была младшая сестра, мне кажется, он и не горел желанием покидать школу), я оставляла под его ответственность ключ и уходила — в том, что ни с ключом, ни с залом ничего не произойдёт, я не сомневалась. Однажды я подумала, что в такой вечер, когда в зале находились только мы, можно было бы поговорить с Шинтаро начистоту. В особенности об Акаши. И я использовала первый подвернувшийся шанс. — Мидорин, ты никогда не замечал странностей в Акаши? — спросила я, когда парень принял стойку для очередного броска. — Ты имеешь в виду что-то, исключающее его гениальности? Звук моего смешка заглушил удар мяча о паркет. — Нет, в поведении. Наконец, Мидорима соизволил отвлечься от своего занятия и повернуться ко мне. — Почему ты вдруг спрашиваешь? — подозрительно прищурившись, поинтересовался снайпер. — Хочу понять, верны ли мои догадки, — уклончиво произнесла я. — Какие? — не собирался отставать Шин. Я внимательно посмотрела на парня. Если поговорить с ним откровенно… Могу ли я доверять ему? Да и зачем, если вторая личность Акаши — факт? Возможно, мне просто хотелось с кем-то обсудить волнующую меня проблему? Во всяком случае, Шинтаро, вероятно, знал капитана лучше меня. К тому же, у него самого вроде тоже появлялись подобные мысли. Да и болтать он не станет. В итоге я решилась. — Я предполагаю, что у Акаши раздвоение личности. Повисла тишина. Меня очень долго сверлили поражённым взглядом, отчего сразу захотелось врезать парню чем-нибудь по лбу. Идея обсудить с Мидоримой капитана уже не казалась мне такой хорошей. — Вот только не говори мне, что сам не замечал чего-то подобного, — нахмурившись, раздражённо бросила я. — Замечал, — не стал отнекиваться Шинтаро. — Но это только догадки. Этому нет никаких доказательств. — И всё же, мне кажется, его вторая личность начинает проявляться. Мне… не нравится это. Внимательно посмотрев на меня, парень строгим голосом задал вопрос: — Момои, чего ты боишься? От такой откровенности я даже растерялась и отвела взгляд. Я ожидала совершенно другого ответа. Что я могла ему ответить? Боюсь, что команда перестанет существовать? Боюсь ту, вторую личность? Не хочу терять этого Акаши? — Я боюсь, что мы можем больше не увидеть того Акаши, которого знаем. Как думаешь, мы можем что-нибудь сделать с этим? Я ожидала найти в Мидориме поддержку. И вновь, вопреки моим ожиданиям, он осуждающе покачивает головой и говорит: — Человек предполагает, а Бог располагает. Прекрати пытаться взваливать на себя чужие проблемы, иначе потонешь сама. Хотя мне это тоже не нравится, но мы не можем так легко вмешиваться в чужую жизнь. Мой возмущённый взгляд стал ответом Шинтаро. Вот и поговорили! Обсуждать что-либо ещё резко перехотелось, и в зале вновь повисла тяжёлая тишина, прерываемая стуком мячей. Посидев ещё немного, я взяла свою сумку, по обыкновению оставив ключ на столике, и удалилась. Лишь подходя к своему дому, я резко осознала, что сегодня снайпер бросал с другого конца площадки вместо привычной половины.***
Аомине не приходит на тренировку. За окном весь день хлещет дождь, от которого на душе становится тошно. Раздражение и тоска сплетаются в один противный клубок нервов, из-за которого не находишь себе места. Нет, ждать больше нельзя. Я должна с ним поговорить. Сделать всё возможное. А дальше будь, что будет. По крайней мере, я не буду корить себя за то, что ничего не сделала. Только я дёргаюсь со скамьи, чтобы выйти на улицу под ливень и отправиться на поиски друга, как меня останавливает еле заметное давление на плече. Удивлённо оглядываясь, я замечаю Куроко. — Тецу… — Момои-сан, оставайтесь лучше здесь, я сам его найду. Слова застревают в горле. Единственное, на что меня хватает — бросить жалкое беспомощное «накинь что-нибудь, заболеешь». Это Дайки всегда здоров, как бык, а вот невидимку свалит с ног и обычная простуда. Волнение после ухода парня лишь увеличивается. Ну почему я не пошла? Почему я сдаю в такие важные моменты?! Где, казалось бы, эта сила воли, которой я гордилась? Ничегошеньки нет. А было ли когда-нибудь? Так, Сацуки, успокойся! Нужно думать о хорошем. Иногда мне кажется, что убьют меня собственные мысли. Наступает перерыв, и ребята идут к стойке с водой. Я подхожу к ним, на автомате подавая полотенца и отстраненно слушая диалог. — Это нормально, что Аомине-чи разрешили не ходить на тренировки? Я понимаю, он силён, но всё равно это не в порядке вещей, — что ж, глупо было бы думать, что рано или поздно другие из Поколения Чудес не поднимут эту тему. — Не знаю, о чём думает тренер, но эта ситуация мне не нравится, — твёрдо произносит Акаши, словно бы обозначая свою позицию, с которой все должны быть солидарны. И, честно говоря, в данный момент я цепляюсь за капитана как за островок благоразумия. Пусть моего влияния вряд ли хватит, чтобы удержать ребят от подобных мыслей, но хотя бы Акаши они должны послушать. В конце концов, он — авторитет. — Кстати, Ака-чин, насчёт этого… — начинает Ацуши, из-за чего я замираю на месте от прошибающего озноба. Это чувство… Этот момент… — … Я не люблю проигрывать, поэтому я всё ещё посещаю тренировки. Но ведь мы не проигрываем, и теперь нам никто не может составить конкуренцию. В таком случае, могу ли и я не посещать тренировки, пока мы выигрываем? Кажется, где-то на фоне зала взорвалась атомная бомба. В моём сознании точно. У меня даже на секунду в глазах всё померкло, до того ошарашена я была. А ведь я так часто об этом думала и считала, что в случае чего буду готова к происходящему. Но сколько ни готовься, к жизни подготовиться нельзя. — Не смеши меня. Думаешь, я допущу это? — как сквозь вату слышится злой голос Сея, который становится сигналом к тому, чтобы я вмешалась. Силы в кулак и включаем режим злобного менеджера. Возможно, вместе нам удастся осадить разошедшегося Муру? — Капитан прав! — мой голос своим звоном словно бы оглушил весь зал, пока я с самым воинственным видом подходила к парням. — Это полное нарушение дисциплины! — Са-чин, лучше не лезь, — тон Ацуши звучит предупреждающе, сквозь строк слышится: «Не лезь, задавлю же ненароком». Однако я всё равно встаю рядом, демонстративно сложив руки на груди. — Ака-чин, вообще-то, я слушался тебя, потому что раньше мне казалось, что я никогда не смогу тебя победить. Но теперь я чувствую, что меня никто не сможет остановить, даже ты… — Что ты сказал? — глаза Сейджуро опасно прищуриваются, и я вижу, как их стремительно затапливает гнев. — … Я не хочу слушать того, кто слабее меня, — припечатывает Мурасакибара, всем своим видом бросая вызов капитану. Все присутствующие в шоке замирают, а температура в помещении резко понижается на несколько градусов. Вокруг Акаши с невероятной скоростью собирается жуткая атмосфера, находиться рядом становится физически сложно. Я делаю шаг вперёд. — В таком случае, — ледяным тоном начинаю я, спокойно смотря в глаза центрового. — Меня ты тоже слушать больше не собираешься? Однако и это не смущает парня. — Са-чин, я уважаю тебя, но я не буду подчиняться тебе без веской причины. В конце концов, обычно за твоей спиной всегда стоит Ака-чин. Вот и всё, Момои. Всё, что было сделано за это время — пыль, а все наши связи в команде оказались на деле настолько тонкими, что рвались от лёгкого натяжения. А ещё мне только что сказали, что всё моё влияние на команду обусловлено лишь тем, что мои действия одобрял Акаши. Слышать подобное было… слишком обидно. Эти слова больно въедались в подкорку мозга, и теперь уже во мне самой стремительно поднималась волна гнева. Она заставляла стискивать кулаки, заволакивала дымкой глаза. — Забери свои слова назад, — угрожающе, но предельно чётко произнесла я, бросая полный ярости взгляд. Ацуши смотрел на меня насмешливо, не воспринимая даже как мало-мальскую угрозу. Действительно, а что я могла сейчас сделать? У меня не было никакой возможности поставить его на место. Не бить же его? Тем более, при такой разнице в силах… — Отойди, Сацуки, — неожиданно послышался убийственный тон за моей спиной, который тут же меня осадил. Я с затаённым страхом обернулась, почувствовав холод руки на своём плече даже через ветровку. Или мне это только показалось от испуга? — Я разберусь с этим, — и меня мягко, но твёрдо отодвинули в сторону других ребят. Я попыталась вернуться туда, в самый эпицентр событий, но две пары рук, принадлежащие Мидориме и Кисе, не дали мне этого сделать, хотя я упорно дёргалась. — Я не могу оставить твои слова без внимания, Мурасакибара. Несмотря на то, что капитану необязательно быть сильнейшим игроком в команде, когда ты открыто говоришь мне об этом… Хочешь увидеть мою силу — я покажу её тебе, — чеканя каждое слово, говорил Акаши, поднимая мяч. — Один на один, до пяти очков. Я заставлю тебя подчиняться мне. — Посмотрим, кто окажется сильнее, Ака-чин, — невозмутимо парировал Мура. — Нет! — закричала я. — Да остановитесь же вы! — но мой крик отчаянья улетел в пустоту. Я гневно посмотрела на Мидориму. — Какого чёрта ты не вмешиваешься?! — Не имею права. Авторитет Акаши поставили под сомнение, и если он не сможет доказать, что достоин быть капитаном, команда не примет его. Это его право, — в словах снайпера чувствовалось ощутимое давление. Давление на меня. Шинтаро был прав. Но смириться с этим так просто… Что за отвратительный мир! Что за дурацкие правила общества! Принесли доску, и маркер по привычке вручили мне — во всех подобных матчах обычно именно я следила за правилами и счётом. Мои руки дрожали. Внутренности скрутило узлом, и казалось, что я сейчас рухну без чувств. Несколько минут игры для меня растянулась на мучительные часы. Я видела, как с равнодушным выражением лица Ацуши каждый раз выбивал мяч из рук Акаши так, словно это ничего ему не стоило. Я видела пот, градом стекающий по лицу Сейджуро, зрачки глаз которого расширились от шока. Он не мог поверить в то, что его раз за разом с лёгкостью обходят. Я тоже. Но рука автоматом писала числа, складывающиеся в приговор. А фразы других членов клуба нисколько не облегчали мою ношу. — Что?! — Не может быть… Такое вообще возможно?! — Он останавливает его снова и снова! Это невозможно! — Мурасакибара ведёт с отрывом! Неужели это конец? Ох, если бы… Если бы это был конец. Но всё худшее ждало меня там, впереди. Акаши замирает на месте, пытаясь отдышаться. Ацуши, будто оказывая ему милость, тоже останавливается, однако его длинный язвительный язык продолжает нагнетать обстановку и дразнить Сея. — И это всё? Я думал, тебя будет сложнее победить, но в итоге это оказалось не так. Если честно, я слегка… Нет, я очень разочарован в тебе, Ака-чин. Я ни за что не буду подчиняться такому слабаку. Ну и ладно, пофиг. Мне осталось забить один мяч, после чего я буду делать всё, что моей душе угодно. Мне хотелось схватить эту доску и бросить в эту пофигистичную рожу — лишь бы заткнулся. Ведь пока он болтает, там, внутри головы Акаши, одна мысль проносится за другой, складываясь в картину его поражения и призывая из недр сознания не иначе как Дьявола. А всё вместе походило на сделку, в которой в обмен на силу человек лишается души. Я так хотела вскочить с места, крикнуть: «Оно того не стоит! Ты не можешь дать слабину и поддаться своим страхам! Я не хочу тебя терять!» Но почему я продолжала сидеть, словно приклеенная, молча наблюдая за этим ужасным зрелищем? Возможно… Да, я могла это признать. Возможно, я ждала этого момента. Возможно, мне действительно хотелось увидеть Акаши-Императора. Нет, в моём желании не было какой-то подоплеки, лишь простой человеческий интерес. Конечно, как известно, любопытство до добра не доводит, и произошедшее здесь и сейчас перевернёт всё. Однако, если не в моих силах что-либо сделать, то, по крайней мере, я должна увидеть этого человека, заглянуть в эти страшные глаза и ощутить эту силу. Одно дело иметь в голове какие-то собственные домыслы, другое — встретить в реальности. К тому же, сомневаюсь, что в данный момент мои слова сыграют хоть какую-то роль. Я почти уверена, что Сей даже не услышит. Не захочет слышать. — Единственный, кто победит в этой битве, — вдруг голос капитана проносится по залу, заставляя всех затаить дыхание. — Буду Я. Акаши открывает глаза. Привычный мир окончательно рушится. И я вижу Императора в действии. Всё происходит слишком быстро, чтобы я смогла проанализировать ситуацию, но достаточно для того, чтобы, даже будучи зрителем, вздрогнуть и порадоваться, что не ты стал целью. Мура… Впервые я видела у него такое выражение лица — шокированное и несколько испуганное. Казалось, он хотел что-то сказать, но взгляд Сея… Нет, Акаши пригвождал его к полу. — Ты переоценил свои силы, Мурасакибара. Впредь тебе лучше не злить меня. Я убью любого, кто пойдёт против меня. Даже если это будут мои родители, — в его голосе звучала сталь и абсолютная уверенность в себе. Казалось, даже дышать стало в несколько раз тяжелее, настолько сильным было его давление. А самое главное… Всё сказанное могло показаться лишь ещё одним средством давления, однако я осознавала, что он говорил это на полном серьёзе. Как факт. То есть он совершенно спокойно сообщал о том, что способен пойти на чёртово убийство, если потребуется. В том числе и собственного отца. Очевидно, ни уголовная ответственность, ни уж тем более вопросы морали его не волновали. И вот это действительно было страшно. — «Всё, ничего больше не будет», — как бы между делом пронеслась тоскливая мысль. Игра под названием «дружба» окончена, и уже ничего не будет как раньше. Отныне в Тейко новый хозяин, который будет устанавливать свои порядки и уничтожать всех недовольных. Ноги будто онемели, и чтобы подняться я без стеснения оперлась на задумчивого Кисе. Ацуши на удивление резво встал с пола и тут же выплеснул свой гнев на безвинной стойке с бутылками. Казалось, что сейчас Мура пребывал в полном раздрае и был опасен для общества, но что-то мне подсказывало, что парень не станет создавать дополнительные проблемы. По крайней мере сейчас. — Пойду-ка я. Всем спасибо за проделанную работу, — бросает центровой через плечо, очевидно, мечтая поскорее смыться. — Мурасакибара! — окликивает его Мидорима. — Ну, что ещё? — своим привычным тоном, не соизволив обернуться, спрашивает Ацуши. — Всё ведь в порядке, пока я хожу на тренировки? — Насчёт этого можешь быть спокоен, — раздаётся за нашими спинами, отчего я тут же испуганно подпрыгиваю. — Мне плевать, будешь ты посещать тренировки или нет. Просто продолжай приносить нашей команде победу. Вот тут Мура удивлённо смотрит на Акаши. И выглядит очень задетым. Ну, естественно, сначала его раскатывают по площадке, требуя являться на тренировки, а теперь снисходительно позволяют этого не делать. Звучит как откровенная насмешка. — Что это значит, Акаши?! — тут же бурно реагирует, казалось, не менее задетый Мидорин. — Это полностью отличается от… — Мидорима, Кисе, это касается и вас. До тех пор, пока вы выигрываете матчи, я не скажу вам и слова поперёк, — беспардонно перебивает его Акаши, чем вновь вызывает всеобщий шок и роптание других членов клуба. — Я понял во время игры с Мурасакибарой, что бесполезно заставлять кого-то вроде нас играть в команде. Мы принесём больше пользы, если каждый будет сам за себя. — Что?! Ты правда считаешь, что нам стоит отказаться от командной игры? — спрашивает Шин, вид которого теряет всякую уверенность. — Верно. Мы должны выбрать такой тип игры, который позволит максимально раскрыть наши силы. Поколению Чудес командная игра лишь мешает. Это именно то, что я хотел сказать. Я больше не могла стоять каменной статуей и безвольно пялиться, слушая это. И хотя я, наверное, в данный момент дрожу, точно осиновый лист, я всё-таки произношу: — Тем самым ты уничтожаешь дисциплину в команде. Это недопустимо. В этот момент смертоносный взгляд устремляется в мою сторону. Так я впервые встречаюсь со взглядом второго Акаши. Почему-то первой мыслью становится вывод, что эти глаза выглядят завораживающе. Ужасно красиво. Господи, да я больная… После этого мой инстинкт самосохранения начинает бить тревогу, и я испытываю зудящее желание использовать свою анализирующую способность, чтобы хоть как-то придать себе уверенности. Однако я бы охарактеризовала этот взгляд скорее как снисходительный, нежели угрожающий. — Сацуки, ты сомневаешься в том, что я не смогу держать команду под контролем? — в его голосе скользит насмешка. Ну да, после произошедшей демонстрации этот вопрос отпадает автоматически. — Сможешь, — с неохотой признаю я. — Но что будет, если кто-то не согласится с новой политикой? Ох, Момои, ну что ты за дурочка. Моя фраза звучала так, словно первой протестующей в этом списке была именно я. Не так же откровенно… — Они подчинятся, — глаза Императора опасно сверкнули, а ответ стал приговором. После этого все, кроме Акаши, направились в раздевалку. Он, очевидно, остаётся, чтобы дождаться Куроко и убедить его прекратить попытки вразумить Аомине. И хорошо бы мне оказаться там, чтобы не дать капитану морально подавить Тецу. Однако… Боже, да я сама еле держусь на ногах. Стоило мне выйти из помещения, как я тут же прислонилась к стенке, переводя дыхание. Похоже, мне самой необходима помощь. Не думаю, что выдержу ещё одну такую встречу на сегодня. Как гадко признавать то, что в итоге вместо помощи друзьям я спешно подхватываю сумку, чтобы поскорее сбежать домой и забыть о произошедшем. Получается, что я вновь оказалась абсолютно никчёмной и бесполезной? Кажется, я безбожно продула в игре с Судьбой. А был ли вообще шанс на победу?***
Изменения в Акаши, кажется, заметило лишь Поколение Чудес. Вероятно, потому что мы были наиболее близки с ним, хотя даже с нами он всегда старался держать дистанцию. Однако реакция остальных… Оказалась, на мой взгляд, слишком холодной. Аомине в одну секунду стало совершенно плевать на всё, что происходит вокруг него. На Ацуши в принципе никакой надежды не было — вряд ли он стал бы обращать внимание на что-то подобное, да и не думаю, что он в принципе захочет вспоминать о своём позорном проигрыше. С тех пор я вообще встречала его крайне редко. Кисе интересовался, правда. Как-то ненароком я подслушала его разговор с Мидоримой об этом. Однако я не видела в блондине никакого желания вмешиваться в ситуацию. Он просто молча принял такой расклад, отчего я тут же почувствовала страшное разочарование. Конечно, я не лучше, но… Снайпер был напряжён. Похоже, он всё ещё помнил наш разговор и пристально наблюдал за капитаном, но и Шин не делал каких-то шагов. Просто следил. Почему остальные ничего не замечали? Возможно, от прочих членов клуба удалось скрыть тот инцидент, хотя это казалось мне маловероятным. Но я ни разу не слышала в клубе, как ребята обсуждают Акаши. Впрочем, не исключаю, что это из-за страха. А у находившихся в тот день в зале вряд ли было время понять, что случилось. К тому же, после матча Акаши вёл себя как обычно. Признаться, если бы я не являлась свидетелем той игры, я бы тоже не поверила, что место Сейджуро заняла его вторая личность. Более того, если бы я не знала канон, то могла бы подумать, что тот случай — всего лишь небольшое помутнение рассудка у капитана. Я видела, что даже Мидориму теперь охватывали сомнения, существует ли другой Акаши. Я могла бы попробовать его убедить, но у меня не было доказательств, которым он мог бы поверить. А возможно, парень просто не хотел признавать очевидное. Сложно признать собственного, казалось бы, друга психом. Между тренером и Императором на днях произошёл конфликт. В который раз я убедилась в том, что Санада не ровня Широгане. Во-первых, бывший тренер ни за что бы не позволил разговаривать с собой в подобном тоне. И он бы наверняка нашёл, что противопоставить словам Акаши. Но в итоге на стороне капитана оказался неоспоримый аргумент — сила. Которую он, воспользовавшись удачно подвернувшимся случаем, продемонстрировал. Нынешнему главному тренеру ничего не оставалось, кроме как принять новое положение дел, ведь в Тейко всё решала именно победа. А доказал свою точку зрения Акаши в игре. Известие о товарищеском матче оказалось столь внезапным, что я даже не успела к нему подготовиться. Когда же я второпях по привычке начала собирать информацию, Акаши подошёл ко мне и сообщил, что в этом нет необходимости. Итак, о чём я? Противник был разбит начисто. Счёт составил «77:21» в нашу пользу. И это, хочу заметить, была далеко не слабая команда. Я бы даже сказала, одна из сильнейших. Зрители восторженно кричали о том, что Поколение Чудес великолепно, я же, сидя на скамье, с помощью своей способности анализировала ребят и содрогалась. Сила, заключённая в них, была огромна. И я боялась, что они и сами не могли полностью контролировать эту бурю внутри себя. А что они начнут показывать дальше? Но их лица после победы оставались пусты.***
— Так и будешь здесь лежать или всё-таки соизволишь посетить тренировку? — выгнув бровь, спросила я, возвышаясь над Аомине на крыше. — Отстань, Сацуки. Мы же выиграли, разве нет? — отвернувшись, бросает Дайки с недовольной миной. — И что с того? Тем не менее, Мидорима и Кисе сейчас в зале. — Нравится заниматься фигнёй — пожалуйста. Только без меня, — презрительно фыркает парень, не открывая глаз. Мои брови тут же сходятся на переносице, и я еле сдерживаюсь от того, чтобы пнуть его в бок, и не менее презрительно спрашиваю: — А дальше? Собираешься здесь проводить сутки напролёт? Ничего лучше не придумал? Наконец мне удаётся привлечь его внимание, и Ао открывает глаза, с раздражением глядя на меня. — Оставь свои нравоучения для других, — становится его ответом. Звучит чертовски обидно. Ладно остальные, но слышать что-то подобное от него? От человека, которого я считала своим лучшим другом?! Ладно! Не хочет меня слушать? Как хочет! И чего я вожусь с ним, как с маленьким ребёнком? Других проблем нет? У Аомине своя голова на плечах, это его выбор. Только пусть потом не бежит ко мне! — Хорошо, оставайся здесь, раз тебе так нравится. Но не думай, что я буду составлять тебе компанию. Сиди тут в одиночестве, — я стараюсь говорить спокойно, делать вид, что мне плевать, но ноты обиды всё равно то и дело проскальзывают в каждом предложении, а голос еле заметно дрожит. После этого я круто разворачиваюсь на носках и ухожу с крыши. Руки в который раз сжимаются в кулаки, и хочется разреветься. Ну уж нет! Рыдать из-за этого гада?! Да ни в жизни! Однако против воли из горла вырывается презрительное: «Слабак!» Когда я возвращаюсь в зал, я вижу Мидориму, который выглядит необычайно агрессивно, забрасывая мячи, словно бы пытаясь выплеснуть свой гнев, и Кисе, выполняющего привычные движения на автомате, без прежнего рвения или старания. Выражение лица блондина отрешённое и напоминает скорее Мурасакибару, чем себя самого. И думает он явно не о баскетболе. Да и атмосфера на тренировке в целом какая-то депрессивная. Не звучат привычные шутки, не видно и капли энтузиазма в членах клуба. Сегодня Куроко просит меня оставить ему ключи, поскольку хочет потренироваться дополнительно. Я со скрываемой жалостью смотрю на Тецу. После разговора с асом Поколения Чудес тот выглядит сам не свой. Такой же опустошенный, грустный, потерянный, как и все. И всё-таки я вижу, что в нём ещё горит огонёк надежды. Главное, чтобы какой-нибудь козёл вроде Аомине не загасил его. Меня съедает беспокойное чувство, а потому я тоже решаю задержаться. Пусть в тот раз я позорно сбежала, хотя бы сейчас я постараюсь поддержать его. Глядя на то, как шестой призрачный игрок продолжает бесполезные попытки закинуть мяч в корзину, я раздумываю над тем, что, возможно, стоит подать парню идею, каким образом ему стоит забрасывать. Но не будет ли это слишком поспешным решением? В тот раз Куроко сознательно попросил Аомине научить кидать мяч. Однако нужно ли это невидимке сейчас? Вряд ли. То, что Тецу научится закидывать, ситуацию в команде не изменит. Краем глаза я замечаю Акаши. Что ж, моя интуиция редко меня подводила. — Школа скоро закрывается, — любезно напомнил нам капитан, отчего мне резко захотелось состроить ему гримасу. Я очень надеялась, что после этого он уйдёт, но… — Тецуя, ты правда думаешь, что это поможет тебе? — вдруг спрашивает Император, отчего мне хочется взвыть в голос. Да что ж ты от него не отъебёшься, мудак?! И прежде, чем невидимка успевает ответить, я спросила: — Почему ты спрашиваешь о подобном, Акаши? Снова этот взгляд. Мне хочется истерически завопить что-то вроде: «Не смотри на меня, отвернись!» — но я мужественно ору исключительное в своей голове. Капитан усмехается, насмешливо глядя на меня: — Не понимаю, в чём смысл тратить время на что-то столь бесполезное, — на этих словах лицо шестого игрока тускнеет. Дайте мне что-нибудь тяжёлое, и я швырну это ему в лицо. И плевать, что после такого акта сознательного вандализма меня убьют. — Акаши-кун, ты любишь баскетбол? — вдруг спрашивает Куроко, отчего мы оба одновременно поворачиваем головы и смотрим на него с удивлением. — Почему ты спрашиваешь об этом? — слегка хмурится капитан. Кажется, ему не нравится то, что его время тратят на бесполезные в его понимании вопросы. — Не думаю, что это чувство может помочь победить в игре. — Я уже ничего не понимаю, — с каким-то отчаянием говорит Тецуя. — Наша команда стала сильнее, но она сильно отличается от той, в которую я когда-то попал. И Акаши-кун изменился… — Снова ты об этом, — жёстко обрывает его Император. Кажется, он начинает раздражаться. — Во мне всегда жили две личности. Разница лишь в том, что сейчас они просто поменялись местами. Этот взгляд, как у одержимого, мне совершенно не нравится. Я резко вскакиваю и хватаю Куроко за плечо прежде, чем он спросит ещё что-нибудь. — Не надо, — тихо, но настойчиво произношу я, пихая его в сторону раздевалок. — Лучше пойдём. Тецуя колеблется, словно хочет сказать что-то ещё, не отрывая испуганного взгляда от Акаши, но в итоге сдаётся под моим напором и уходит. Я стремлюсь за ним, желая поскорее смыться. Однако… — Сацуки, — окликает меня капитан, и я тут же испуганной ланью замираю. Господи, ну что ещё? Или Куроко ушёл, а я теперь вместо жертвы? Так, не паникуем! — Боишься? — снисходительно спрашивает он, видя, как я осторожно поворачиваюсь в его сторону. — Опасаюсь. Он хмыкает, никак не комментируя мои слова. Вместо этого он говорит: — Ты не выглядишь удивлённой. Что ж, ты довольно умна, поэтому я допускал мысль, что ты сможешь догадаться, — мне бы быть польщённой, но вместо этого я ещё больше напрягаюсь. К чему он это говорит? — Во всяком случае, тебе нечего опасаться до тех пор, пока ты подчиняешься мне, — ах, вот для чего. Впрочем, кажется, больше пытать меня сегодня не собираются. Акаши разворачивается и неторопливой походкой покидает зал. После его ухода хочется перекреститься и выдохнуть: «Пронесло». Однако я иду к раздевалкам, чтобы перехватить Куроко. Он выглядел совсем разбитым. Я обеспокоенно смотрела на его опущенную голову, и в попытке хоть как-то поддержать цепляюсь руками в плечи и обращаю взгляд к себе: — Тецу-кун, ты не должен зацикливаться на словах Акаши. Ты не должен опускать руки. Я понимаю, что тебе тяжело. Нам всем сейчас тяжело, даже мне. Я тоже переживаю за всех, особенно за Аомине. Но мы должны бороться! Наша дружба… Не могу поверить, что на этом всё закончится. Ты же сам сказал мне, что веришь в то, что мы сможем сохранить её! Мне стоит, наконец, признать, что я и сама пребывала в отчаянии. Что сейчас последний человек, за которого я цеплялась — это сам невидимка. Что произойдёт, если он сдастся? Вероятно, я и сама опущу руки. Потому что бороться одной слишком тяжело. Потому что мне тоже нужна поддержка. Но Куроко ничего не отвечает. А на следующий день на тренировку не приходит Кисе. Я узнаю от своего менеджера в модельном агентстве, что его пригласили на съёмку. Но ведь раньше Рёта никогда не пропускал тренировки в угоду съёмок! Судя по всему, ещё одна ниточка лопнула. Теперь на тренировки ходил только Мидорима. Кажется, чисто из принципа. Второй год Средней школы подходил к концу.