Другая история

      Первую половину следующего дня Ромео и Бенволио провели в заботах.       Синьор Монтекки поручил Бенволио проконтролировать некоторые работы на территории владений Монтекки. А Ромео должен был сопровождать свою матушку в поездке по её делам. Это было довольно утомительно, потому что дела синьоры Монтекки сводились к посещению портного, ювелира и парфюмера. И пока она часами примеряла новые платья в швейном салоне или придирчиво обнюхивала богатый ассортимент парфюмерной лавки, Ромео откровенно скучал.       На выходе от ювелира, они столкнулись в синьорой Капулетти и сопровождающим её Тибальтом. Синьоры смерили друг друга надменными взглядами, и задрав головы вверх с трудом разминулись в узком проходе, потому что ни одна не желала уступить дорогу другой. Тибальт метнул злобный взгляд в Ромео и пальцем указав на него, красноречиво провел большим пальцем другой руки по своей шее. Ромео открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и кивнув на свою мать, развел руками мол “Никак, вообще без вариантов”. Тибальт тоже кивнул и досадливо махнул рукой, покосившись в сторону синьоры Капулетти, типа “Тоже не могу устраивать баталии при ней”. И отвернувшись друг от друга, оба направились по своим делам, немного обескураженные внезапно возникшим между ними пониманием.       Когда Ромео вместе с матерью вернулся домой, большая половина дня уже прошла, время бежало вперед и нужно было собираться на бал. Беготня слуг, в комнату Бенволио туда-обратно, свидетельствовала, что кузен уже начал активную подготовку к вечеру. Ромео поднялся в свои покои и тоже принялся готовиться к балу. Его одежда была уже подготовлена прислугой и разложена на постели. Поскольку бал не планировался как маскарад, то и наряд был не какой-то замысловатый костюм, а просто традиционное одеяние, приличествующее случаю.       Некоторое время спустя, Ромео, уже полностью собранный, зашел за Бенволио в его комнату. Тот еще крутился возле зеркала, укладывая волосы сахарной водой. Он был в отличном настроении, но с некоторым налетом нервозности. Он явно переживал, какое впечатление произведет на свою новую подружку, с которой должен был встретиться на балу и поэтому так тщательно собирался, чтобы сразить девушку наповал своей мужественной красотой. Ромео же все еще пребывал в разочарованном состоянии, о котором рассказывал друзьям ранее и пока не горел желанием бежать на очередное свидание. Он бы и на бал не пошел, если бы он происходил не в замке герцога, где обитал его лучший друг.       На бал, Ромео и Бенволио прибыли с небольшим опозданием, как и полагается приличным людям.       В богато убранном зале играла музыка и уже толпилось немалое количество приглашенных. Шикарно разодетые барышни, прикрывая лицо веерами украдкой поглядывали на особей мужского пола и каждая из них пыталась угадать, кто же из этих молодых людей дерзнет пригласить её на первый танец и, возможно, станет кавалером на весь вечер. Юноши менее стеснено рассматривали присутствующих красавиц, пытаясь определиться с выбором.       Ромео и Бенволио бодро вошли в зал, перешучиваясь между собой и поэтому весело смеясь, чем сразу же обратили на себя внимание почти всех синьорин. Бенволио тут же устремил взгляд светлых глаз в сторону красавиц, забыв обо всем на свете и стоял словно завороженный пока Ромео его не окликнул, напомнив, что неплохо было бы вначале поприветствовать знакомых.       Обойдя весь зал и обменявшись любезностями со всеми с кем были знакомы, они стали чуть в стороне, несколько озадаченные отсутствием Меркуцио. Ромео, предположил, что тот наверное все еще собирается, окопавшись в гардеробной и выразил намерение поторопить кудрявого модника. Бенволио согласно кивнул и они, протиснувшись сквозь многочисленную публику, выскользнули из бального зала.       В замке герцога они чувствовали себя как дома, поэтому не колеблясь пересекли коридор, который отделял торжественный зал и территорию замка, открытую для гостей, от той части замка, в которую приглашенное общество не допускалось. Эти условности не касались Ромео и Бенволио, которые направлялись в покои Меркуцио не прячась и не боясь быть замеченными.       На широкой лестнице с коваными позолоченными перилами стоял герцог Веронский и раздавал указания прислуге касательно бала. Увидев друзей своего племянника, он спустился на несколько ступеней вниз и без лишних предисловий сообщил им неприятную новость: Меркуцио заболел. Вчерашний спонтанный заплыв и прогулка в мокрой одежде после этого, сделали свое дело, уложив его в постель с высокой температурой, сильным кашлем и прочими, весьма неприятными последствиями простуды.       Эта весть изрядно расстроила Ромео и Бенволио и они поспешили проведать заболевшего друга.       Меркуцио лежал в кровати, укутанный одеялами и обложенный подушками. На лбу у него был компресс от температуры. Увидев друзей, он слабо улыбнулся: - Я знал, что вы не дадите мне свихнуться от скуки… Мне уже надоело лежать тут самому…, - посетовал он. - Ну и как тебя так угораздило? - спросил его Ромео, упёршись руками в изножье кровати. - Не знаю…, - ответил Меркуцио со свойственной ему легкостью. - Еще вчера вечером все было нормально. А ночью я проснулся словно пламенем объятый… Казалось, что я горю… Я уж было подумал, что попал в ад и это черти меня в адском котле варят… Но нет, к счастью оказалось, что это всего лишь температура… - Ничего себе “к счастью”..., - поднял брови Ромео. - Конечно “к счастью”..., - подтвердил Меркуцио. - Это же лучше чем действительно попасть в ад…, - совершенно резонно заметил он. - А есть за что? - с ухмылкой спросил Ромео и Меркуцио запустил в него подушкой. Во время этого короткого разговора, Бенволио хлопотал возле больного. Он попробовал его компресс на лбу и ощутив, что он практически высох, смочил ткань в растворе, что стоял тут же на ночном столике, после чего водрузил компресс обратно, на лоб Меркуцио. Тот, как раз в это время, бросал подушку в Ромео и манипуляции Бенволио помешали ему попасть в цель. Подушка приземлилась где-то на полу, за кроватью. А Меркуцио покосился на заботливого блондина и с досадой подумал: “ну почему это не Ромео так обо мне заботится...” - Спасибо, Бенволио, - поблагодарил он друга и смахнул струйку жидкости, стекающую из компресса по носу. - Что это ты сегодня такой нарядный, как будто свататься собрался? Даже волосы уложил… - У него сегодня свидание на балу, - сказал Ромео, поднял подушку с пола и бросил её на кровать. - Правда? О, Бенволио, тогда я не в праве тебя задерживать, раз у тебя намечается лямур. Спеши скорее к своей даме, не заставляй её ждать, - сказал Меркуцио в надежде, что тот уйдет и оставит его с Ромео наедине. Но Бенволио колебался и явно не собирался так быстро уходить. - Как же я оставлю друга в таком состоянии…, - с сомнением произнес он. - Со мной Ромео посидит…, - успокоил его Меркуцио и с подозрением прищурив глаза посмотрел на наследника Монтекки: - Или у тебя тоже свидание? - Нет…., - отрицательно помотал головой Ромео. - Я свободен и полностью в твоем распоряжении. - Ну вот, сегодня Ромео будет моей нянькой… Так что если тебе нужно, ты иди, - сказал Меркуцио блондину.       И все же Бенволио не спешил покидать покои племянника герцога. Ему казалось, что уйти вот так сразу - верх неприличия и проявление неуважения к другу. Поэтому он присел на софу и начал расспрашивать Меркуцио о том, чем и как его лечат. Меркуцио отвечал на вопросы вяло и нехотя. Ему действительно было не очень хорошо и хотелось, чтобы Бенволио прекратил непрерывно трещать и ушел уже на бал. - Бенволио, ну хватит уже тебе мучить его расспросами! - пресек Ромео очередной вопрос кузена.       В этот момент раздался стук в дверь и в комнату вошел слуга с большим подносом, уставленным накрытыми блюдами. - Синьор Меркуцио, Его Светлость распорядились подать вам ужин, - сказал он и поставил поднос на стол. - А это, - он взял прозрачный стакан с жидкостью болотного цвета, над которой клубился дым, - целебный сбор, который нужно выпить до еды, - объяснил слуга и поставив настойку на столик рядом с кроватью, тихо вышел. - Выглядит не очень…, - сказал Ромео, поглядывая на стакан. - Да уж… - поморщил нос Меркуцио, решительно, залпом выпил настойку и скривился: - Какая мерзость… По вкусу, как навоз лишайных гарпий… - Я надеюсь это метафорическое сравнение, а не жизненный опыт, - улыбнулся Ромео. - Очень смешно! Ха-ха три раза, - покривлялся Меркуцио и добавил, - лучше посмотри, что там мне принесли, - попросил он Ромео. - Там вероятно снова какая-то очень полезная, но весьма невкусная еда... Ромео подошел к столу и поснимал крышки с блюд. - Так, что тут у нас… Бульон с какими-то корешками… мясо какой-то птицы, судя по всему просто отварное… и молоко... - Бееэээ… Я не стану это есть… Нет уж, увольте! Я ем это целый день! Сколько можно?! - выразил недовольство Меркуцио. - Ну ты же не можешь вообще не есть, - вполне резонно заметил Ромео. - Тебе нужны силы, чтобы бороться с болезнью. - О, Ромео, не становись как Бенволио, - ухмыльнулся кудрявый пациент. - Тебе это не идет… - Ну, хорошо… скажи, чего бы ты хотел? - спросил Ромео, снова присаживаясь на край кровати возле Меркуцио. Он коснулся его щеки рукой, чтобы проверить есть ли у друга жар. Меркуцио заулыбался: - Даже не знаю… может чего-нибудь сладкого… “Тебя например”, - додумал он, искоса поглядывая на длинную шею любимого друга. - Хочешь, я спущусь в бальный зал и принесу тебе с банкетного стола что-нибудь вкусное? - предложил Ромео. - А что там есть, ты видел? - проявил интерес Меркуцио. - Фрукты, пирожные, десерты… что-то еще…, - перечислил Монтекки то, что заметил на столе с яствами. - Неси! - не раздумывая сказал больной. - И вина красного! - добавил он. - В целях выздоровления конечно… - Не думаю, что вино это хорошая идея, - вставил свою реплику Бенволио. - Вино можно, - авторитетно заявил Ромео. - Просто оно должно быть горячим и с пряностями. - Отлично, Ромео! Мне нравится ход твоих мыслей, - одобрительно закивал Меркуцио и хлопнув его ладонью по бедру, добавил: - Я целиком полагаюсь на тебя. - Бенволио, ты пойдешь со мной или останешься? - спросил Ромео кузена, вставая. - Иди Бенволио. Вдруг там твоя дама без тебя мается…, - в третий раз попытался Меркуцио спровадить Бенволио. На этот раз ему это удалось.       Ромео и Бенволио вышли из комнаты друга и быстрым шагом направились обратно в бальный зал.       Пробираясь среди веселящейся публики, Ромео потерял Бенволио где-то в толпе. Он встал на носки и вытянув шею вертел головой в разные стороны, высматривая блондинистую голову кузена. Но нет, его нигде не было видно. Махнув рукой, Ромео решил не терять времени и направился к столу. Взяв большую тарелку, он щедро наполнил её всеми видами вкусностей, что были представлены здесь в богатом разнообразии, и уже собирался уходить, когда вдруг чья-то рука подкинула ему в тарелку засахаренный инжир и возле уха прозвучало: - Это тоже возьми. Очень вкусно! Меркуцио понравится… Ромео обернулся и увидел улыбающегося кузена. - Ой, Бенволио… А я тебя потерял… - Это не ты меня потерял… Я сам потерялся…. в глазах моей милой леди, на которую я наткнулся в толпе, - восторженно закатил глаза Бенволио. - О, так роковая встреча свершилась? - с интересом спросил Ромео. - Прямо там “роковая”... Просто приятная… А дальше будет видно… - Ладно. Ты тогда развлекайся, а я вернусь к Меркуцио, - предложил Монтекки-брюнет Монтекки-блондину. - Нет… ну это как-то неправильно…, - нахмурил лоб Бенволио. - Я немного потанцую со своей дамой и тоже поднимусь к нему. А то получится, что я выбрал юбку вместо друга… Некрасиво это… - Да ладно тебе… Меркуцио взрослый человек - он поймет, - успокоил его Ромео. - Хорошо, если так… в общем ты скажи ему, что я позже проведаю его…, - сказал Бенволио и вопросительно посмотрел на кузена. Тот утвердительно кивнул и романтично настроенный блондин, улыбнувшись ему благодарной улыбкой, тут же скрылся в толпе. А Ромео без сожаления покинул бал и отправился за вином для друга.       Ворвавшись на кухню он сразу же встретил главного повара - огромного, добродушного дядюшку, чье кулинарное мастерство Ромео всегда нахваливал, не скупясь на дифирамбы. Тот внимательно выслушал просьбу Ромео и незамедлительно принялся её выполнять. Через каких-то 10 минут Монтекки получил огромную глиняную кружку ароматного горячего вина и теперь уже не спеша направился обратно, в покои Меркуцио.       Герцог Веронский, почтив своим присутствием публику на балу, пожелал гостям приятного вечера и удалился с праздника. Он был слишком утомлен для продолжительного веселья, к тому же его ждали некоторые незавершенные дела. И в тот самый момент, когда Ромео возвращался к заболевшему другу, Эскал сидел в кресле у камина и перебирал сегодняшнюю почту. Позади себя он услышал осторожные шаги и обернулся: от зеркальной галереи, через гостиный зал, в сторону лестницы, шел Ромео Монтекки с огромным блюдом, на котором высилась гора разнообразных сладостей, в одной руке и огромной кружкой, наполненной до краев, в другой. Он передвигался крайне осторожно, стараясь ничего не уронить. Герцог ухмыльнулся и скептически поднял брови, совершенно ясно понимая, что угощение предназначено его строптивому племяннику, не желающему есть правильную еду. Однако он не стал останавливать Ромео и предпочел остаться для него незамеченным, но в который раз подумал: “Дети детьми! Если они когда-нибудь повзрослеют и я до этого доживу - лично, собственными руками посажу 100 тополей вокруг городской площади, клянусь головой Святого Антония!”       Ромео тем временем поднялся к покоям лучшего друга, с трудом открыл дверь ногой, поскольку обе руки были заняты и неспешно вплыл в комнату. - Ну наконец-то, - лениво протянул Меркуцио, едва увидев его на пороге. - Я был быстр насколько это было возможным, - заверил Ромео и подойдя к постели друга, поставил вино и блюдо со сладостями на прикроватный столик. - Надеюсь, ты не успел слишком заскучать, - улыбнулся он. - Да нет… Я вообще был настроен ждать дольше... Думал, что Бенволио будет полтора часа придирчиво перебирать все пироженки, решая какие же мне можно, а какие нет, - иронично заметил Меркуцио, ерзая на кровати, пытаясь сесть из положения лежа. - Да ему не до этого сейчас, - махнул рукой Ромео. - Едва мы спустились в зал, как он встретил свою даму и потерялся, как он выразился, в её глазах, - поднял Монтекки брови. - Дай я тебе помогу…, - принялся он поправлять подушки так, чтобы другу было удобно сидеть, облокотившись на них. - Спасибо… Так он не придет? - с плохо скрываемой радостью спросил Меркуцио. - Пообещал подняться к тебе позже, - ответил Ромео, усаживаясь на край кровати. - Переживал, что ты обидишься... - Я? - вытаращил глаза Меркуцио. - С чего вдруг? Разве я не понимаю?... Стал бы я обижаться на друга из-за его амурных дел…, - хмыкнул он и водрузил блюдо со сладостями себе на колени поверх одеяла. - Ну, не знаю…, - пожал плечами Ромео и уставился на племянника герцога. - Мне, например, несколько раз пришлось столкнулся с твоим негодованием, когда я предпочел свидание с девушкой общению с тобой. Особенно в тот вечер, когда ты только приехал… Помнишь? Ты меня тогда специально поджидал на городской площади, чтобы высказать мне свою обиду, - блеснул глазами Монтекки. - О! Ну конечно! - нахохлился Меркуцио. - Тогда ведь и дня не прошло после моего возвращения, а ты уже забросил меня - своего лучшего друга и побежал плясать с девчонками. И ладно бы по итогу красавицу нашел, так нет же… С какой-то сельской курицей связался и… - Меркуцио, - мягко перебил его Ромео, видя как тот входит в азарт, - выпей вина и ешь уже свои пирожные, - улыбнулся он, подавая другу кружку с пряным напитком. Тот шумно выдохнул и взяв кружку из рук Монтекки, сразу отпил почти половину. - О, это совсем другое дело… Очень вкусно, не то, что та гадость, - кивнул он на пустой стакан из-под целебной настойки, выпитой ранее. Поставив кружку с вином на столик, он почти целиком проглотил кремово-ягодную тарталетку и в два укуса уничтожил шоколадный маффин. - Ромео, друг мой, если ты так и продолжишь скромно сидеть, то я съем все и тебе ничего не достанется, - усмехнулся Меркуцио, разглядывая содержимое блюда, выбирая то, что повкуснее. - На здоровье! Я не голоден. - Может все же попробуешь что-нибудь, - настойчиво предлагал племянник герцога. - Ну не знаю…, - колебался Монтекки, который действительно совершенно не хотел есть. - Попробуй вот это, - кудрявый сладкоежка выудил из тарелки одно из своих любимых пирожных. - Это просто объедение, пища богов! - подкатил он глаза в подтверждение своих слов. - Ладно, уговорил, - согласился Ромео. Меркуцио протянул ему хрусткую трубочку из песочного теста с ореховой крошкой и уставился на любимого друга, с интересом ожидая как тот будет есть из его рук. В намерении вкусить предложенный десерт, Монтекки подался вперед и приоткрыл рот. Глядя как пухлые, соблазнительные губы Ромео обхватывают край пирожного и он аккуратно откусывает крошащееся лакомство, Меркуцио забыл как дышать и почувствовал, что все его мысли покидают голову и устремляются в нижнюю часть тела. Однако оторвать ошарашенный взгляд от чувственного рта друга он не мог, кусая собственные губы и думая: “Батюшки святы! Куда же деть глаза...” - Ммм… и правда очень вкусно, - оценил Монтекки изысканный вкус яства. Он непринужденно провел языком по верхней губе, убирая с неё сладкие крошки и откусил еще кусочек десерта.       Всего несколько минут, которые понадобились Ромео, для того чтобы съесть пирожное полностью, спровоцировали в Меркуцио такую бурю эмоций и желаний, что ему пришлось сбить одеяло крупными складками в районе собственного таза, чтобы скрыть весьма устойчивую реакцию своей физиологии на лучшего друга. Не зная как совладать с собой, он схватил со столика свою кружку с вином и пока допивал его думал о том, как усмирить свой молодой организм. На ум пришло одно решение - нужно было всего лишь представить голым кого-нибудь несимпатичного и неприятного. В голове быстро, один за одним, начали мелькать образы разных людей, среди которых самым подходящим вариантом была одна из замковых посудомоек. Это была толстая, совершенно некрасивая бабища, с косым левым глазом и в уродливых бородавках. Едва Меркуцио представил её обнаженной, как волна некстати возникшего возбуждения схлынула так быстро, словно её и не было. “Ничего себе.. вот это антиафродизиак…”, - подумал он, выдохнул и расслабившись, съел еще одно пирожное.       Ромео в это время с интересом наблюдал за другом, выражение лица которого, за пару минут, поменялось несколько раз со скоростью света. О чем он думал в этот момент, Монтекки даже не мог предположить... - Ну все… Я наелся, - сказал раскрасневшийся Меркуцио, чувствуя как вино бьет в голову и отставил блюдо с остатками сладостей и пустую кружку на столик. - Я могу тебе еще чем-нибудь помочь? - поинтересовался Ромео. - Да…, - сказал Меркуцио снова укладываясь, - почитай мне пожалуйста… вон видишь, там сверху книга лежит..., - указал он на громоздкий деревянный комод. Монтекки встал и подойдя к комоду взял старую потрепанную книгу. - Данте Алигьери “Божественная комедия”, - прочитал он на обложке. - Хм, понятно теперь почему тебе черти с адом снятся… Такую литературу на ночь читать - еще и не такое приснится, - заметил Ромео усаживаясь рядом с Меркуцио. - Возможно… Но мне нравится. А ты тоже ее читал? - Я ее вообще почти наизусть знаю. Это любимая поэма моего отца. Он мне ее в детстве вместо вечерней сказки пересказывал в прозе… - O, mon Dieu! Я конечно знал, что синьор Монтекки человек жесткий, но что он настолько суров, чтобы рассказывать сыну на ночь Данте, я даже представить не мог, - вскинул брови Меркуцио. - Ну, он конечно многие подробности опускал и в целом сглаживал сюжет… в его повествовании это и правда было похоже на сказку. Позже, будучи уже в подростковом возрасте я сам ее прочитал и даже удивился насколько это сложное и философское произведение, - говорил Ромео, листая книгу. - Где ты остановился? - поднял он глаза на друга. - Там страница с загнутым углом… где-то почти в конце…, - уточнил Меркуцио и улегся поудобнее, подложив ладони под щеку, не сводя осоловевших глаз с любимого мужчины. Монтекки нашел нужную страницу и начал декламировать поэму.       К тому времени когда он закончил читать, Меркуцио почти заснул. Сквозь неглубокий сон, он еще ощущал, как Ромео осторожно прикоснулся ладонью к его щеке, видимо проверяя есть ли температура, а потом убрал с его лица волосы и снова положил на лоб влажную ткань, выполняющую роль компресса. Меркуцио хотел сказать другу “спасибо”, но сонная нега уже заволокла его сознание и вместо слов благодарности прозвучало лишь приглушенное мычание. Монтекки тихо усмехнулся, поправил подушки и одеяло, потушил свечи и бесшумно вышел из комнаты.       На утро, Ромео, охваченный беспокойством за лучшего друга, без промедления отправился в замок герцога Веронского. Ему хотелось лично позаботиться о Меркуцио и не дать другу окончательно заскучать во время болезни. Тяга к развлечениям пока так и не воскресла в Ромео снова и поэтому он готов был всецело посвятил свое внимание Меркуцио. Так что и последующие дни он также провел рядом с заболевшим другом.       Меркуцио был очень удивлен и приятно обрадован таким вниманием со стороны своего любимого Монтекки. Болеть, когда рядом находился вожделенный брюнет, было намного легче и интересней. Он то и дело просил его: “Ах, Ромео, мне кажется что у меня снова жар, попробуй мой лоб”, - и в удовольствии закатывал глаза, когда Ромео заботливо касался ладонью его лба или щеки.       Бенволио также волновался о здоровье друга и тоже навещал его, но делал это реже, чем его кузен, поскольку с головой нырнул в новые отношения. Впрочем, Меркуцио это ни капельки не огорчало, поскольку постоянное присутствие Ромео было для него гораздо важнее. К тому же он еще больше укрепился во мнении, что именно этот человек нужен ему рядом для полного счастья.       Несколько дней спустя как Меркуцио заболел, герцог был вынужден уехать по делам на некоторое время в другой город. Он очень волновался, что оставляет больного племянника на попечение лишь прислуги и поэтому, собираясь в путь, раздавал указания слугам, касательно его лечения.       В день отъезда Эскала, Меркуцио чувствовал себя особенно плохо. И как все люди, страдающие от недуга, он сам не знал чего хотел и поэтому изводил своими капризами близких. Самым близким оказался Ромео, который как обычно пришел навестить друга. Его, Меркуцио нещадно гонял все утро, желая то одно, то другое. Но Ромео это совершенно не обременяло и он бодро бегал по всем поручениям друга то на кухню, то в сад, то в библиотеку.       Периодическое курсирование наследника Монтекки туда-сюда, отвлекало внимание герцога, который в ожидании своей кареты продолжал терзать мажордома наставлениями. Он уже сбился со счета, сколько же кругов намотал по замку лучший друг племянника. Неожиданная ответственность Ромео, его забота о Меркуцио немало удивили Эскала и тронули до глубины души. Решение, волнующей его проблемы, пришло тут же.       Пробегая через холл замка в очередной раз, Монтекки был остановлен герцогом: - Ромео, у меня есть важное поручение для тебя. - Да, Ваша Светлость, я весь внимание. - Ромео, я знаю тебя с детства и конечно в моих глазах ты до сих пор озорной ребенок.... Однако твое серьезное отношение к здоровью моего племянника, открыли мне, что ты уже не беспечный мальчишка, а взрослый, надежный мужчина. Я думаю, что на тебя можно положиться и поэтому оставляю тебя в моем доме главным во всем, что касается лечения Меркуцио. - О, спасибо, Ваша Светлость. Я бесконечно признателен за доверие оказанное мне. И я с радостью исполню Ваше поручение, - склонил голову Ромео. - Очень хорошо. Однако это не значит что все заботы о моем племяннике должны лечь на твои... хммм…, - “широкие плечи” хотел сказать он, но смерив взглядом покатые плечики и тонкие ручки Ромео, просто сказал, - ...на тебя. Так что распределяй обязанности среди слуг, как считаешь нужным. Джакомо, ты слышал? - повернулся он к мажордому. - Во всем, что касается выздоровления моего дорогого племянника все должны слушаться Ромео Монтекки. И, поручив племянника его лучшему другу, герцог Веронский со спокойной душой отбыл по своим делам.       Прислуга замка герцога, узнав о том, что главный у них теперь Ромео Монтекки, весьма обрадовалась этому факту. С одной стороны никто из старшей прислуги теперь не должен был нести ответственность за принятия решений в таком тонком вопросе, как здоровье племянника герцога. С другой стороны все слуги предполагали, что в отсутствие хозяина, работать можно будет менее рьяно, ведь милый мальчик Ромео совсем не походил на жесткого и порой деспотичного герцога Веронского. Так решила прислуга и почти оказалась права - Ромео Монтекки оказался совсем не таким строгим как герцог, а... гораздо строже, взыскательнее и требовательнее. Он придирчиво проверял все, что предназначалось Меркуцио. Он считал, что лекарственные травы привезенные вчера, сегодня уже утратили свои полезные свойства и посылал слугу на рынок снова. Молоко утреннего удоя, в обед уже не подходило - требовалось только свежее. Пол в покоях Меркуцио предназначалось мыть только отваром можжевельника и зверобоя, чтобы изгнать из комнаты болезнетворные микробы, постель нужно было перестилать 2 раза в день, а все 7 подушек необходимо было тщательно взбивать.       В обед, больному полагалось спать и соответственно шуметь в это время было запрещено. Ромео тщательно хранил тишину и бдил, чтобы рядом с покоями Меркуцио не слышалось ни единого шороха. Поэтому все слуги, что работали в замке, старались не подниматься на второй этаж во время полуденного сна племянника герцога. А те, кому не посчастливилось работать в саду близ окон комнаты больного, старались быть тише воды, ниже травы, потому что едва Ромео слышал какой-либо шум, он высовывался из окна, таращил карие глаза на нарушителей тишины и возмущенно махал на них руками.       С едой все тоже было довольно сложно. Меркуцио напрочь отказывался от обычной, нормальной еды и все время хотел чего-нибудь эдакого, необычного. И если до отъезда герцога проблема решалась просто - Эскал, в ответ на капризы племянничка скептически поднимал брови, ухмылялся и говорил: “Ой! Не выдумывай!”, то Ромео Монтекки, наделенный в отсутствие герцога некоторыми полномочиями, требовал выполнения всех кулинарных запросов своего друга. Он считал, что если больной будет получать все, чего ему захочется, то выздоровление наступит скорее. Поэтому каждый день повара ломали голову над тем, какими же невероятными яствами и изысканными блюдами удивить синьора Меркуцио.       К концу четвертого дня пребывания Монтекки в роли главного, вся замковая прислуга разбегалась в разные стороны, едва заслышав его шаги или уловив звуки его голоса. Среди слуг он моментально прослыл вредным, высокомерным мальчишкой, который не знает, чем себя занять и в угоду такому же избалованному другу, понапрасну изводит рабочий люд. Однако ни вредность, ни высокомерность не были в характере Ромео. Он вел себя так требовательно, волнуясь, что не справится с возложенными на него обязанностями и искренне переживая за здоровье Меркуцио. Хотя сам себе немало удивлялся, откуда в нем взялось столько ответственности и трепетной заботливости о друге, переходящей скорее в некоторую нежность к нему.