Другая история

      С того момента как Ромео и Меркуцио объяснялись в своих чувствах и стали принадлежать друг другу, они чувствовали себя словно герои любовной саги со счастливым финалом и жили как будто в сказке. Их отношения омрачало лишь то, что они не могли встречаться и любить друг друга открыто. Однако это был лишь совсем маленький минус по сравнению с тем всеобъемлющим счастьем, которое они обрели. Будучи близкими друзьями с самого детства, Ромео и Меркуцио очень хорошо знали друг друга. Каждый из них был прекрасно осведомлен о привычках, вкусах и предпочтениях избранника, а потому они отлично ладили, понимая один другого с полуслова, с полувзгляда, с полужеста.       Первое время, будучи в неописуемом восторге от свалившегося на них счастья, оба совершенно потеряли способность мыслить здраво, а слово “осторожность” ими было забыто, вычеркнуто из словарей и предано анафеме. Их беспечность не раз заставляла их побывать в секунде от разоблачения.       Однажды, Меркуцио, приехав в замок Монтекки увидеться с Ромео, нашел своего любимого в библиотеке. Тот сидел в отцовском кресле за столом и читал книгу с таким выражением на лице, будто там была не очередная поэма, а его смертный приговор. Услышав, что кто-то вошел, он оторвался от чтения и поднял взгляд, а увидев на пороге своего возлюбленного - радостно улыбнулся: - Привет, - сказал он и глаза его заблестели. Меркуцио, подошел к нему и, бросив свои перчатки на стол, взял милого за подбородок, слегка потянул к себе и ласково поцеловал, прошептав при этом ответное “привет”. А потом, воспользовавшись тем, что они одни, почти запрыгнул Ромео на руки, удобно умостившись на нем и крепко его обнял. - Ты сидел с таким печальным лицом…, - с легким беспокойством проговорил Меркуцио. - Что-то случилось или это книжка так тебя расстроила? - Книжка, - кивнул Ромео на пожелтевшие листы. - Очень печальная история…, - сказал он и закрыв книгу, небрежно бросил “Метаморфозы” Овидия на стол. - И что там? - поинтересовался Меркуцио. - Трагическая история двух влюбленных, - вздохнул Монтекки. - Хм… наверное о том, как им не хватило смелости признаться друг другу в любви, они мучились всю жизнь и умерли 70-летними девственниками? - иронично предположил кудрявый балагур. Ромео улыбнулся: - Нет… я же сказал трагическая, а не идиотская. - По-твоему, прожить всю жизнь девственником - это не трагедия? - вскинул на него зеленые очи Меркуцио. - Умереть, так и не узнав нежных прикосновений..., - провел он кончиками пальцев по шеи возлюбленного, - вкуса любимых губ..., - он легонько прикусил нижнюю губу Ромео, - близость и тепло желанного тела…, - почти шепотом добавил он, проскользив рукой по плечу, груди и животу любимого. - Ммм, - довольно замычал Монтекки, закатывая глаза. Он на несколько секунд прижался губами к щеке возлюбленного и произнес: - Ты прав, твоя версия не менее трагична. - И все же, о чем поэма из-за которой ты так опечалился? - спросил Меркуцио. - Просто любопытно, что тебя так тронуло…, - объяснил он свой интерес. - Это о любви юноши и девушки - Пирама и Фисбы. Они влюбились друг в друга и несмотря на запрет родителей, решили тайно встретиться однажды ночью за стенами города. Фисба пришла первой, но пока она дожидалась возлюбленного, появилась львица с окровавленной мордой и девушка убежала, обранив свой платок. Львица, разозленная бегством намеченной жертвы, разорвала платок своей кровавой пастью. И когда Пирам пришёл и увидел окровавленную, разорванную вещь своей любимой, он решил, что она стала жертвой диких зверей. Укоряя себя за предполагаемую гибель возлюбленной, он вонзил в себя меч. А Фисба, вернувшись, нашла Пирама умершим. Она схватила его меч и, направив его себе прямо в сердце, бросилась на него… Все умерли…, - вкратце пересказал содержание поэмы Ромео. - Вот это действительно не трагедия, а идиотство! - высказался Меркуцио. - Почему? - удивился Монтекки и с непониманием уставился на возлюбленного. - Ну, а чего сразу закалывать себя? - возмутился тот. - Нельзя было подождать какое-то время, разобраться в ситуации… а вдруг тот платок был вообще не её… ну или её не до смерти загрызли, а например всего лишь чуть-чуть покусали и ей нужна помощь… да масса вариантов может быть… Прежде чем пронзать себя железкой нужно было головой подумать…, - постучал он пальцем по лбу. - Говорить легко…, - покачал головой Ромео. - Наверное, когда предполагаешь, что твой любимый человек мертв, становится не до размышлений и логически построенных действий…, - сказал он вполне резонно. - Ну прямо таки…, - взмахнул кудрями Меркуцио. - Ну не знаю… Если бы я узнал, что моего любимого больше нет, я бы тоже не раздумывая свел счеты с жизнью…, - выдал Монтекки как-то слишком серьезно, чем напугал своего возлюбленного. - Что?! - вытаращил глаза Меркуцио. - Какая ересь! Не смей даже думать так! И заметь, я возмущен совсем не тем, что ты предположил мою смерть…, - сакцентировал он. - Пообещай мне, что если со мной что-то случится, ты ничего не станешь предпринимать пока не убедишься, что я точно мертв… мертвее мертвого! И даже тогда, ты подождешь…, - он задумался, - ну скажем... 5 дней и если за это время я не оживу, не приду к тебе, восставши с того света, то, если у тебя все еще останется желание отправить себя к праотцам, смело можешь делать с собой все, что хочешь. - Угу, - кивнул Ромео. - Не “угу”, а пообещай мне! - настаивал Меркуцио. - Ну ладно тебе… Я пошутил…, - улыбнулся Монтекки любимому. - Я видел твои глаза…, - не сдавался тот, - ты не шутил... Ромео цокнул языком и клятвенно поднял правую руку вверх: - Ладно… Я - Ромео, урожденный Монтекки, проживающий в итальянском королевстве, в городе Вероне… Точный адрес нужен? - Нет, не обязательно… - так… что там дальше принято говорить…, - задумался брюнет на секунду, - настоящим обещаю: в случае смерти моего возлюбленного сохранять свою жизнь в течении последующих 5-ти дней, однако прошу заметить, что если это случится когда нам будет за 80, я не смогу гарантировать выполнение этого обещания, поскольку моя жизнь может быть прервана по естественным причинам, госпожой Смертью. Теперь ты доволен? - сладким голосом спросил он возлюбленного. - Дааа, - протянул Меркуцио и, крепче прижавшись к Ромео, прильнул к его губам. В это время, прямо возле двери раздались быстрые шаги и едва Ромео успел сбросить Меркуцио с себя под стол, как дверь распахнулась и в библиотеку вошла синьора Монтекки. Увидев Ромео, она в недоумении остановилась, видимо ожидая увидеть здесь кого-то другого: - Разве твой отец еще не вернулся? Я думала он тут…, - наморщила она лоб. - Нет, матушка, я не видел его с утра, - ответил Ромео. - Ну ладно… Если ты увидишь его раньше чем я, пошли ко мне слугу, сообщить о его приезде, - попросила синьора Монтекки и обведя взглядом комнату, спросила: - А почему ты сам? Где твой друг? - Какой? - как будто не понял Ромео. - Меркуцио. Я встретила его некоторое время назад в гостином зале. Он как всегда учтиво поздоровался и пошел искать тебя. - Не знаю… не видел его еще, - сдерживая улыбку сказал Ромео, чувствую как Меркуцио под столом гладит его по лодыжке. - Разве это не его перчатки? - вопросительно качнула синьора Монтекки головой в сторону стола. - Нет, это мои, - поспешил Ромео заверить мать. - Твои?.. Хм...Тогда отдам их прачке, для чистки, - потянулась она к перчаткам, - они все в дорожной пыли. - Не нужно, - он резким движением накрыл их своей рукой, - они мне нужны.       Ромео переживал, что его мать, увидев на перчатках эмблему фамилии герцога Веронского, поймет, что они действительно принадлежат Меркуцио. И тогда его вранье, о том, что он еще не видел сегодня своего лучшего друга будет выглядеть крайне нелепо и вызовет вопросы.       Хотя совсем не факт, что синьора Монтекки вообще обратила бы внимание на вышивку и знаки на перчатках. И даже в том случае, если бы она ее все же увидела, можно было просто сказать, что это подарок от друга или от самого герцога и именно поэтому с такой эмблемой. Однако как человек, которому есть, что скрывать, Ромео вел себя порой глупо, пытаясь лгать и выкручиваться там, где без этого можно было и обойтись. Мать посмотрела на него немного удивленно: - Зачем они тебе в библиотеке? - Вы знаете, матушка…, - начал Ромео, - не хотел вам говорить, чтобы вас не тревожить попусту…, - тянул он время, пытаясь придумать, что же сказать дальше, - в последнее время мною овладела странная фобия… Многие наши книги достались нам от предков или вообще неизвестно от кого… и я боюсь, что страницы их могут быть пропитаны ядом, поэтому листаю их исключительно в перчатках… Удивление на лице синьоры Монтекки сменилось пониманием: - Ничего удивительного… Каждый истинный аристократ имеет право на свои странности. Это ты верно унаследовал от бабушки… У нее было много разных фобий…, - сказала она и вышла. Едва дверь за ней закрылась, Меркуцио высунул голову из-под стола и посмотрел на Ромео: - Бабушка с фобиями? - появилась ухмылка на его лице. - Я до сих пор чего-то не знаю о твоей семье? - Я разве не рассказывал? - поднял брови Ромео. - Нет. - Так вот: мать моего отца была очень своеобразной женщиной. Она верила в приметы, прислушивалась к предчувствиям и была уверена, что плохая погода ниспослана нам свыше за грехи. А еще у нее была масса фобий. Например, она очень боялась пожара, поэтому в ее комнате всегда должно было быть ведро с водой, а на балконе веревочная лестница. Мы с Бенволио, будучи еще совсем детьми, как-то раз эту лестницу утянули и прикрепив ее к моему окну, целый день лазили по ней в сад и обратно. А вечером бабушка узнала о нашей шалости и задала нам нешуточной трепки. Никогда не забуду, как она кричала нам, что если по нашей вине она сгорит в огне, то мы после смерти будем вечно гореть в адском пламени. Меркуцио зашелся в хохоте: - Какой милой старушенцией была твоя бабуля... - Ага, - кивнул Ромео и встал. - Вылезай уже из-под стола, - подал он руку возлюбленному. Меркуцио покинул свое убежище и они направились к выходу. Однако не дойдя и до середины комнаты, они начали целовать друг друга, уже забыв о том, что каких-то 5 минут назад едва не попались. Меркуцио постепенно наклонял Ромео назад, держа его под спину, проходясь губами по его шее. В этот самый момент, когда Ромео висел на руке у Меркуцио, запрокинув голову назад и держась за его затылок, дверь снова открылась - в библиотеку влетел Бенволио: - Мне сказали, что вы зде…, - осекся он на полуслове, увидев то, что по его мнению не поддавалось пониманию. К счастью для влюбленных, ракурс, с которого видел их Бенволио, не давал ему полного обзора, поэтому он не заметил поцелуев и был озадачен лишь странной позой, в которой находились его друзья. - Это… А… Что это? - еле выдавил он. Меркуцио вернул Ромео в исходное положение и обернувшись к Бенволио невозмутимо сказал: - Не видишь, что ли? Учу твоего кузена танцевать. А то на последнем балу он все движения перепутал. - Ну не все…, - возразил Ромео. - А ты не отвлекайся. Давай - три шага налево, два назад, потом три шага вправо два вперед. И чтобы у Бенволио не осталось сомнений, Ромео пришлось полчаса репетировать танцевальные па под чутким руководством своего любовника.       В другой раз, после бурно проведенной ночи, в замке у герцога, Ромео и Меркуцио как обычно, после подобных ночей, проспали. Не было бы в этом ничего страшного, если бы не договоренность Меркуцио с герцогом Веронским, отправиться утром по делам в город. Поэтому, едва Меркуцио проснулся, он быстро, кое-как оделся и побежал в покои Эскала, сказать, что неважно себя чувствует и поэтому не сможет сопровождать его сегодня в поездке. Ромео остался в комнате, которую ни один из них и не подумал закрыть на ключ. Небрежно обмотавшись простыней, он рассматривал себя в зеркале. В эту ночь Меркуцио был более чем страстен и поэтому тело Ромео щедро украшали следы от его жарких поцелуев.       Меркуцио же, не застал дядю в его комнате и поинтересовался у прислуги, где герцог. Получив ответ: “Его Светлость у себя в кабинете”, быстрым шагом спустился туда. Но и там Эскала не было.       В это время герцог сам направлялся в покои племянника. Отменив поездку в город по своим причинам, он хотел лично сообщить ему об этом. И когда Меркуцио метался в поисках дяди между кабинетом, трапезным залом и террасой, что была излюбленным местом отдыха Эскала, тот как раз подходил к двери его комнаты. Предупредительно стукнув по двери несколько раз и считая, что на этом приличия соблюдены, герцог Веронский без промедления вошел в покои. Его глазам предстало изумительное зрелище: наследник Монтекки - лучший друг его племянника, стоял посреди комнаты в полуобнаженном виде и с довольным выражением лица созерцал свое отражение в зеркале. Увидев в нем, кроме своего, еще и отражение герцога, он нервно сглотнул и на секунду замер, а потом медленно развернулся и густо покраснев склонился в поклоне, выразив герцогу свое почтение. Почтение, учитывая его вид, представлялось весьма сомнительным, но Эскал, находясь в состоянии ошеломления, даже не нашел что сказать.       К счастью появился Меркуцио и быстро соображая, принялся на ходу сочинять историю, объясняющую нахождение Ромео в его комнате ранним утром, без одежды. Он ходил по комнате, эмоционально размахивая руками, и повествовал о только что придуманных событиях, периодически делая театральные паузы, когда внезапно запинался в своем вранье. Его версия выглядела так: Ромео якобы должен был заехать к нему накануне вечером для дружеской беседы. Однако его долго не было и Меркуцио решив, что возможно друга задержали какие-то важные дела, уже собирался идти спать, когда тот наконец появился - взволнованный, в грязной, потрепанной одежде. Оказалось, что когда он пересекал лес, на него напала пьяная толпа бродяг с целью ограбить. И поскольку у этих жалких проходимцев из оружия были всего лишь грязные руки и жуткий запах изо рта, то Ромео не решался пустить в ход против них настоящее оружие. А когда бродяги, превосходя численностью, усилили свой напор и начали срывать с одежды Монтекки драгоценные камни и золото, все же познакомил нескольких с острием своей шпаги. И лишь тогда, когда остальные в страхе отступили, смог продолжить свой путь.       Ромео, слушая Меркуцио кивал головой, в подтверждение его слов и изредка почесывал нос, скрывая улыбку. А когда герцог не смотрел на него, таращил глаза и изумленно поднимал брови.       Герцог, не дослушав историю до конца, удивленно спросил почему Ромео вообще посчитал нужным вступать с бродягами в стычку, проще же было покинуть опасный участок леса, пустив коня вскачь.       Тут уже встрял Ромео, дополнив сказочное вранье любимого деталями от себя. В его дополнении он вообще не был верхом, поскольку по дороге его конь потерял одну из подков и поэтому скакать на нем было нельзя.       Теперь уже Меркуцио кивал, подтверждая рассказ возлюбленного. А едва тот замолчал, поспешил добавить, что одежда Ромео пришла в негодность и её пришлось выбросить. И сейчас он в таком виде, поскольку они как раз собрались подобрать ему что-нибудь из гардероба Меркуцио. Багровые следы на плечах и груди наследника Монтекки он тоже списал на последствия драки и довольный собой уставился на дядюшку.       Эскалу ничего не оставалось, как поверить рассказчикам, поскольку их объяснение выглядело вполне правдоподобно. Тем более, что повода для лжи с их стороны, он вроде бы не усматривал. Ну, а предположить, что племянник и его лучший друг просто спят вместе, он не мог даже в самом смелом домысле.       И пока герцог давал указания главному стражу усилить охрану леса и прилегающих территорий, Меркуцио успел сбегать за лошадью Ромео, которую тот всегда оставлял в одном и том же месте, недалеко от ворот замка, привести ее на конюшню и звоном монет легко убедить одного из конюхов, что эта лошадь действительно появилась на конюшне поздним вечером и хромала на одну ногу, поскольку копыто было без подковы.       Периодическое попадание в глупые ситуации совсем никак не влияло ни на Меркуцио, ни на Ромео. Взбудораженные своими чувствами, они могли позволить себе целоваться за спиной у Бенволио, дарить друг к другу весьма откровенные прикосновения, едва герцог отвернется в другую сторону, украдкой нашептывать друг дружке непристойности, находясь в обществе, с тем, чтобы заставить лица друг друга краснеть от смущения, а тела - изнывать от желания и тогда спешно искать уединения.       Нетерпение казалось непреодолимым, безрассудное следование желаниям - оправданным, а риск - романтичным.       Однако, когда первая эйфория спала, а наступающая зима слегка охладила горячие головы, безумием от любовной лихорадки стало возможно управлять, и Ромео с Меркуцио все же пришли к выводу, что рисковать своими отношениями слишком безответственно. Поэтому они стали гораздо осмотрительнее, тщательно обдумывая безопасность своих свиданий, не рискуя лишний раз и не испытывая судьбу.       Конечно, самым безопасным вариантом было встречаться по ночам и расставаться до рассвета. Однако для влюбленных стало пыткой не иметь возможности быть вместе столько, сколько им хотелось бы, беспечно засыпать в объятиях друг друга, не считая времени до восхода солнца и просыпаться рядом. К тому же жутко раздражала надобность контролировать себя и свои эмоции во время близости, боясь лишний раз застонать или вскрикнуть чуть громче.       Им определенно нужен был какой-нибудь свой уютный уголок, где они могли бы проводить время в свое удовольствие, не боясь, что их застанут вместе.       Но и здесь были свои трудности. Несмотря на то, что денег и у Ромео, и у Меркуцио было предостаточно даже для покупки небольшого замка, они не могли позволить себе купить и жалкую лачугу, поскольку сделать это тайно было весьма проблематично, а открытая покупка недвижимости одним из них, совершенно точно вызвала бы большой интерес у родственников, со всеми вытекающими отсюда последствиями.       Однако примерно за месяц до Рождества, Меркуцио все же нашел приемлемое решение проблемы. В один из дней, его посетила, как ему казалось, отличная идея, исполнение которой он сразу же решил возложить на своего самого верного и преданного слугу. Он тут же позвал его, а когда тот явился, начал разговор с похвалы. - Послушай, ты служишь мне долгие годы и проявил себя как надежный человек, на которого я могу положиться даже в самом деликатном деле, - сказал Меркуцио и достал из ящика стола мешочек с монетами. - Я хочу наградить тебя, - протянул он мешочек слуге. - Спасибо, мой господин, - поклонился тот, даже не взглянув на вознаграждение, - мне ничего не нужно. Для меня высшая награда, знать, что вы довольны моей службой. - Твое бескорыстие делает тебе честь, - отметил племянник герцога. - Однако я считаю, что награда должна быть материальной, - твердо произнес он и вложил мешочек с деньгами слуге в руку. - Тем более, что у меня есть для тебя одно задание. - Я сделаю все, что нужно, - еще раз поклонился служка. - Мне нужно, чтобы ты нашел человека, надежного, не болтливого, не подверженного грубым порокам, - начал объяснять суть поручения Меркуцио. - Я хочу купить дом, для своих личных дел, но я не могу сделать это так, чтобы не вызвать лишних расспросов у герцога. Поэтому мне нужно подставное лицо. - Синьор, простите мне если я болтаю лишнее, но эта затея очень опасна. Порядочных людей нынче днем с огнем не сыскать, а вот лихих, которые выдают себя за честных и благородных - пруд пруди. Нарвись мы на плута и он запросто пронюхает для кого заключил сделку, а тогда жди неприятностей, - выразил слуга свои опасения. - А ты не торопись. Ищи тщательно, проверяй всю подноготную… Может и найдется подходящий человек. - Позвольте, я прежде выскажу одно соображение… - Говори. - Может для ваших целей сгодился бы один из гостевых домов Его Светлости? Меркуцио задумался: да, действительно, на огромной территории владений герцога, кроме его шикарного замка и охотничьего домика, располагались еще несколько гостевых домов для постоянно приезжающих к нему представителей властей других городов, всяких вельмож и прочих власть имущих мужей. - В последнее время гостей все чаще селят в охотничьи угодья, или гостевой дом, который близко к замку. Два небольших домика почти все время пустуют. Прислуга наведывается туда раз в неделю, чтобы поддерживать порядок. - Прислуга… но они ведь заметят следы пребывания кого-то в доме. Не доложат ли об этом герцогу? - Нет. Об этом вам не нужно переживать. Их дело наводить порядок, а не делать выводы и делиться своими соображениями. К тому же им ведь не докладывают, кто именно был в доме: герцог ли, вы или гости. - Хорошо, я хочу посмотреть оба. Ты можешь достать мне ключи? - Да, я сниму слепок и к вечеру дубликаты будут у вас.       Вечером слуга, как и обещал появился с ключами и некоторой полезной информацией. Один дом стоило сбросить со счетов, во всяком случае зимой, поскольку, он хоть и находился на приличном расстоянии от замка, однако располагался неудачно, с точки зрения обзора на него, затопи в нем камин и совершенно точно, дым из каминной трубы будет виден из окон замка. А вот второй дом подходил отлично. Он стоял в стороне, не обозреваемой из замка, за густым перелеском, скрытый от любопытных глаз высокой изгородью из форзиции. На нем Меркуцио и остановил свой выбор.       На следующий день он отправился смотреть дом. Пройдя густо разросшийся сад, который в силу сезонных изменений сейчас выглядел как палисадник ведьмы, он подошел к большой крытой веранде. Сам дом был небольшой, но трехэтажный. Стены из серого камня облупились, выветрились, но все это скрадывалось разросшимся диким хмелем.       Меркуцио с интересом ходил по дому и рассматривал сдержанную, но в тоже время отличающуюся изысканным вкусом, обстановку: кованые подсвечники, тисненые ткани на стенах, деревянные панели с причудливым узором, красивые гобелены и геральдические щиты.       На первом этаже располагался небольшой холл. Меблировка его была довольно лаконичной: большой каменный камин, украшенный скульптурными фигурками, несколько вделанных в стену шкафов, пару глубоких кресел и софа с дорогой парчовой обивкой. Парча, вышитая золотистыми и бронзовыми нитями, хоть и смотрелась красиво, но на ощупь была не очень приятной. Меркуцио сразу же подумал, что необходимо купить сюда мягкий плед. Еще один стоило бы положить на пол у камина. “Да, - подумал он, - плед и много маленьких подушек… прохладными зимними вечерами валяться у камина и согревать друг друга в объятиях… , - он мечтательно закатил глаза.       Осмотревшись еще раз на первом этаже, он, по винтовой лестнице, поднялся на второй. Там была большая спальня, убранство которой отличалась богатством и роскошью: широкие окна, наполовину скрытые тяжелыми драпированными шторами, большой резной комод, зеркало в золотой оправе, высокая широкая кровать под шелковым балдахином, с мягкими перинами, в которые Меркуцио тут же повалился, дабы оценить удобство ложа.       На третьем этаже располагался просторный кабинет, но его Меркуцио практически не осматривал, поскольку деловыми вопросами заниматься в этом доме не планировал.       В целом дом ему понравился - небольшой и уютный, он вполне подходил для романтических встреч двух влюбленных. Нужно было лишь кое-что добавить: вино, пушистые пледы из овечьей шерсти, меховые шкуры, побольше свечей и подушек.       И хоть Меркуцио и распирало от желания прямо сейчас навестить любимого и порадовать его такой важной для них обоих новостью, он решил пока ничего Ромео не рассказывать, а сделать ему сюрприз к Рождеству.       Предрождественские и рождественские торжества, по традиции, длились почти неделю - все это время повсюду господствовала праздничная атмосфера. Шумные ярмарки, на которые горожане стремились не только за покупками, но и поглазеть на диковинные вещи из дальних стран, на выступления жонглеров, акробатов и дрессированных животных, послушать истории, которые рассказывали купцы, побывавшие в заморских странах, по вечерам сменялись карнавальными шествиями, увеселительными уличными и площадными действами.       В предрождественский вечер, герцог Веронский, по заведенному обычаю, устраивал для всей городской знати бал-маскарад с пышным пиром и увеселениями, в виде традиционных рождественских мистерий от приглашенных уличных театров. Это было последнее развеселое действо в череде торжеств приуроченных к Рождеству, с наступлением которого заканчивались развлечения и забавы и начинались праздничные богослужения, поучающие искупать греховную природу человека во имя вечного блаженства в жизни загробной и напоминающее о вечных муках тому, кто будет недостаточно прилежен в борьбе со своими страстями.       Именно во время бала-маскарада Меркуцио и намеревался “похитить” своего возлюбленного и увезти его в домик, что будет потаенным убежищем для их любовной идиллии, чтобы провести праздничную ночь вместе и встретить рождественское утро бок о бок, рука об руку.       И хотя он не спешил, готовя дом для себя и своего любимого, оставаясь верным своему настрою сделать Ромео сюрприз, желание поскорее привести туда возлюбленного и наслаждаться их любовными отношениями становилось все сильнее.       Единственное, что Меркуцио сдерживало, это загруженность поручениями герцога, которыми тот его щедро озадачивал, поскольку у него самого в последние недели года было много дел, проблем и вопросов требующих безотлагательного решения.       Поэтому, когда одним декабрьским утром, герцог вдруг сказал Меркуцио, что сегодня он ему не нужен и может всецело посвятить день самому себе, тот конечно сразу же засобирался к Монтекки. Во-первых он не виделся с Ромео уже четыре дня, а во-вторых за Бенволио, как за другом, он тоже скучал и в свете этого, хотел позвать обоих кузенов на прогулку.       Но когда Меркуцио прибыл в замок Монтекки и поднялся в покои Ромео, то даже не сразу понял куда попал. Впечатление было будто он зашел в лавку портного. Все поверхности в комнате были завалены разноцветными шелками, блестящим атласом нежных оттенков, дорогими набивными и вышитыми тканями, лентами, кружевом и плетеной тесьмой. На столе были разложены ножницы разных размеров, катушки ниток и прочие швейные принадлежности. От разглядывания неожиданной обстановки его отвлекли два весьма странных субъекта посреди комнаты. - Матерь Божья! - воскликнул Меркуцио, всплеснув руками. Хотя как раз на Божью Матерь, в этой комнате, никто похож не был.       Один из субъектов напоминал пиратского капитана, как их любили изображать художники - в богатых, вычурных одеждах, с бородой и закрученными усами, в огромной шляпе с пестрыми перьями поверх завитого парика.       Второй - был вылитый египетский царь. Длинные белые одежды, украшенные золотом и огромный головной убор с эмблемой египетской кобры были точь-в-точь как видел Меркуцио в старой книге о египетской империи.       Проникнуть в смысл происходящего оказалось не так сложно - то, что лица обоих были скрыты масками, а вокруг крутилось несколько портных и их помощницы, давало понять, что здесь не происходит ничего странного, а всего лишь идет подготовка к маскараду. - Да неужели? - развел руками Меркуцио. - Глазам не верю! В кое-то веки кузены Монтекки решили подготовиться к празднику заранее? И что, в этом году не будет привычной предпраздничной истерики за день до карнавала, с криками “о ужас, мой костюм еще не готов”, нервных примерок и обморочного закатывания глаз с обреченным “ну все, я на праздник не иду!”? - иронично произнес он, разглядывая ряженых, пытаясь понять кто из них кто. - Так, когда-то было… , - голосом Ромео заговорил “пиратский капитан”. - Ты же во время учебы не приезжал на карнавалы и не знаешь, что мы с Бенволио давно уж не относимся безответственно к подготовке костюмов, - сказал он и снял маску. Лицо Ромео без маски, но с приклеенными усами и бородой выглядело забавно и Меркуцио не сдержал смех. - К тому же Бенволио сегодня уезжает, вот и приходится готовиться заранее, - добавил наследник Монтекки, повернувшись к кузену. Тот тоже снял маску, а также корону фараона и потряс головой, расправляя волосы. - Куда? - удивился Меркуцио. - По делам! - многозначительно ответил блондин и вздернул подбородок. - Уже несколько лет подряд, синьор Монтекки отправляет меня делать предпраздничные визиты дальним родственникам с подарками к Рождеству. - Ааа…, - протянул Меркуцио, - так ты уезжаешь… А я думал мы прогуляемся все вместе… Бенволио развел руками: - Я должен отбыть не позже чем после обеда. Так что, извини, никак не получится. Придется вам гулять вдвоем. Ромео загадочно заулыбался, бросив взгляд на Меркуцио.       В этот момент в комнату вошли синьора и синьор Монтекки, посмотреть на карнавальные костюмы Ромео и Бенволио. Видом обоих они остались довольны и высоко оценили мастерство портного, сопроводив похвалы мешочком золотых монет. И пока мать Ромео рассматривала ткани и восхищалась ручной вышивкой, его отец, не обремененный большой любовью к эстетике, не терял зря времени и как обычно на ходу решал волнующие его вопросы. - Меркуцио не будешь ли ты так любезен, - обратился он к племяннику герцога, - передать Его Светлости один документ? - Да, конечно предам, - согласился Меркуцио и спустился вместе с синьором Монтекки в его кабинет.       Дело заняло немного времени, но когда он снова вернулся в покои Ромео, портных уже не было, ткани и швейные принадлежности исчезли и комната приобрела свой обычный вид. О подготовке к маскараду теперь напоминали лишь сами кузены Монтекки, которые все еще продолжали крутиться перед зеркалом в своих костюмах. Правда Ромео теперь был без шляпы, парика и искусственных бороды и усов. - Хватит вам уже любоваться собой. Вы оба шикарно выглядите, - бросил на ходу Меркуцио и плюхнулся на софу. - Это ирония? Или ты правда так считаешь? - усомнился в его словах Бенволио. - Знаешь, мой дорогой друг, случаи, когда я говорю серьезно и без иронии, хоть и редки, но все же случаются. И этот - один из них. Хотя…, - вскинув курчавую голову протянул он, придирчиво оглядывая друзей. - Что? - спросили оба. - Вот к образу Бенволио у меня вопросов нет. А вот ты, Ромео, немного блекловат, как для главы пиратов. Я же правильно понимаю - ты пиратский капитан? - Да, правильно, - кивнул Ромео. - Ну вот… всем ведь известна их тяга сочетать несочетаемое, любовь к неумеренности в одежде и драгоценностях. Так что, если бы ты был взаправдашним пиратским капитаном, ты бы нацепил на себя все самые дорогие и яркие трофеи. - Ты прав, - покивал головой Бенволио, повернувшись к Меркуцио. - Надо Ромео украсить. - Начинается..., - вздохнул наследник Монтекки.       Бенволио достал шкатулку кузена и вместе с Меркуцио начал перебирать его цацки. Ромео не слишком любил украшать себя побрякушками, поэтому драгоценностей у него было мало и все они были весьма скромны и лаконичны. - Нет, - в конце концов, покачал головой Меркуцио, - все это не подходит - слишком сдержанно. Надо такое, чтобы глядя на него глаза выедало от обилия разноцветных камней и блеска драгоценных металлов. - Я знаю где такое взять, - встрепенулся Бенволио и быстро выскочил из комнаты.       Наконец Ромео и Меркуцио остались одни. Воспользовавшись моментом они тут же начали целоваться, обниматься, в коротких паузах между поцелуями спеша рассказать друг другу, как сердце каждого томилось тоской без возлюбленного. Они едва успели отскочить друг от друга когда вернулся Бенволио. Влетев в комнату он тут же грохнул на стол серебряный ларец, гораздо больший по размеру, чем обычная шкатулка для драгоценностей и, практически театральным жестом, распахнул его. - Вот, - сказал блондин с таким гордым выражением лица, как будто все, что там было, сделал сам, собственными руками.       Меркуцио уставился на содержимое - шкатулка была наполнена самыми роскошными украшениями, которые переливались, блестели и искрились. Некоторые вещи были аккуратно разложены по своим местам, в специальных выемках и небольших отделениях ларца, но большая их часть беспорядочно лежала в самом большом отсеке, посредине, сплетаясь в сверкающий клубок. - Твоей матушки? - вопросительно посмотрел Меркуцио на Ромео. - Нет, что ты…, - поднял брови Ромео. - Брать матушкины вещи, это все равно что в улей за медом голыми руками лезть. Это бабушкин ларец. - Что, неужели той самой, со странностями? - Да, - ухмыльнулся наследник Монтекки. Меркуцио принялся перебирать драгоценности: - М-да… похоже ваша бабушка хоть и была чудаковатой дамой, однако вкус все же имела… вот хотя бы это, - взял он в одной из выемок перстень с огромным камнем и глядя в мягкий отсвет красного кристалла, восторженно произнес: - чудесная работа. - Положи! Брось его! - почти одновременно завопили кузены. Это было так внезапно, что Меркуцио от неожиданности испугался, вздрогнул и выпустил дорогую вещицу из рук. Перстень брякнулся среди украшений. На секунду все замерли и в комнате воцарила тишина. Ромео и Бенволио, видимо в страхе, что от падения с кольцом могло что-то случиться, медленно сделали пару шагов к шкатулке и как-то боязливо заглянули внутрь. - Оно цело? - почти шепотом спросил Бенволио. - Не знаю…, - так же тихо ответил ему Ромео. - Вроде бы…, - неуверенно добавил он и взяв перо со стола, потыкал им в перстень. Меркуцио, глядя на это, рассмеялся: - Друзья мои, я конечно понимаю, что вы с детства были запуганы странностями вашей бабули, однако сейчас она вряд ли выскочит из склепа, чтобы поругать вас за ее кольцо. - Дело совсем не в этом, - совершенно серьезно сказал Ромео и поддев перстень пером, перенес драгоценность в выемку, в которой оно и лежало. - Это не просто кольцо... В нем яд. - Ух ты! Перстень с ядом - это авантажно. Для полного образа роковой старушки не хватает только урны с прахом тайного любовника и пудры из ногтей девственницы. - Тебе лишь бы посмеяться…, - скрестил Ромео руки на груди. Бенволио тоже стоял с очень серьезным выражением лица. - Ладно, ладно… Не буду больше смеяться над вашей бабушкой. Но вы скажите, для чего ей нужен был яд? - Она боялась, что ее украдут и потребуют огромный выкуп у родственников, чтобы тем самым разорить клан Монтекки, - начал Ромео. - И она никогда не снимала этот перстень, - подхватил Бенволио, - чтобы в случае чего выпить яд и стать бесполезной добычей для похитителей. - Ну и ну… Вот это фантазия… Вашей бабушке романы да поэмы писать нужно было…, - поднял брови Меркуцио. - Вообще странно… если она его носила не снимая, зачем же тогда его сняли после смерти. Похоронили бы в нем… - Она завещала похоронить себя без драгоценностей. Потому что боялась, что мародеры разграбят склеп, осквернив этим ее останки, - пояснил Ромео.       Последняя причуда бабули Монтекки по видимому окончательно добила Меркуцио, потому что он развёл руками и замолк, не найдя, что сказать на это, хотя обычно за словом в карман не лез. Он просто стоял, вытаращив на кузенов Монтекки глаза, в немом изумлении покачивая кудрявой головой. - Шикарно! - выдал он спустя несколько секунд. - Слушайте, я даже жалею, что не знал старую синьору Монтекки при жизни, - Меркуцио улыбнулся и снова заглянув в шкатулку, окинул перстень взглядом: - И что, яд до сих пор в нем? - Сие мне неизвестно, - пожал плечами Ромео, - я, честно говоря, и не стремился узнать… - Никто не проверял, - хмыкнул Бенволио. - Понятно, - кивнул Меркуцио, - наверное лучше и не стоит, - сказал он и порывшись немного в украшениях выудил из шкатулки замысловатого плетения золотую цепь с огромной подвеской в виде сердца, украшенного драгоценными камнями разного цвета и размера. Вещь, как говориться, “глаз ела” и вообще поражала своим варварским великолепием. - Вот!! Это прямо то, что надо! - оценил Меркуцио драгоценность и повесил ее на Ромео. - Но нужно еще что-то... Бенволио, также покопавшись в ларце, достал огромную брошь для воротника и протянул ее племяннику герцога: - Вот это тоже должно подойти. - Да, неплохо, - взял тот брошь в руки, - посмотри еще что-нибудь такое…, - попросил он, прикалывая украшение к кружевному вороту костюма Ромео. - Ооо нет, - покачал головой блондин, - дальше без меня. Мне уже пора собираться в дорогу. Увидимся, - улыбнулся он и вышел.       Меркуцио, перебрав почти весь бабушкин ларец и выбрав самые “кричащее” украшения, обвесил ими Ромео и тот заблестел словно витрина ювелирной лавки. - Ну вот! В глазах рябит, от блеска разноцветных камней развивается мигрень… Полное безвкусие и перебор во всем. То, что нужно! - с восторженным придыханием проговорил Меркуцио, обходя вокруг Ромео. - Теперь ты точно пират! Для правдивости образа нужно лишь подкорректировать твое поведение. На празднике ты должен постоянно наливаться вином, несдержанно ругаться самыми отвратительными выражениями и грозить расправой всякому, кто осмелиться глянуть в твою сторону , - смеясь, сыпал Меркуцио предложениями.. - Я постараюсь, - кивнул Ромео. - Может даже кого-нибудь в плен возьму, - притянул он к себе Меркуцио. - Ты уже взял, - провел тот ладонью по щеке Ромео и нежно поцеловал его. - Напомнить кого? - Я, кажется припоминаю… Он такой красивый, с кудрявыми волосами, изумрудными глазами, самой обворожительной улыбкой в мире и зовут его, если не ошибаюсь, Меркуцио… - Ты забыл добавить, что он невероятно остроумен, харизматичен, умен... - Да, да, да, - покивал Ромео, прерывая поток самохвальства любимого. - Лучше скажи мне, наипрекраснейший из людей, ты останешься у меня на ночь сегодня? - Ммм, - задумчиво протянул Меркуцио и в этот момент понял, что до Рождества точно не дождется.. - У меня есть идея получше, - загадочно приподнял он бровь. - Какая? - Скажи отцу с матерью, что мы уезжаем на пару дней на ярмарку в соседний город… скажем в Мантую или Виченцу… да не важно… а сам будь, после полудня, возле старого колодца, что на развилке дорог у леса, - заговорщицким тоном проговорил Меркуцио. - И? - уставился на возлюбленного Ромео. - Куда мы поедем на самом деле? - Увидишь, - кокетливо взмахнул тот волосами. - Это сюрприз...       Договорившись встретиться через несколько часов в указанном месте, откуда дорога ведет прямо к дому, Меркуцио вернулся домой и дал указания своему слуге приготовить дом к визиту: отвезти туда вино, снедь и разжечь камин. Сам он в это время написал дядюшке записку, что его не будет два дня, привел себя в порядок и отправился на встречу с любимым.       Когда Меркуцио прибыл в условленное место, Ромео уже в нетерпении ждал его, заинтригованный обещанным сюрпризом. Однако дальнейшее заинтриговало его еще больше - Меркуцио достал широкий шелковый платок и завязал ему глаза. - А это обязательно? - с некоторым сомнением спросил Ромео. - Да, - уверенно ответил кудрявый затейник, проверяя, плотно ли завязал повязку. - Как же я буду управлять лошадью с завязанными глазами? - Тебе и не нужно. Я поведу твоего коня в нужном направлении. Меркуцио спешился и взяв под уздцы лошадей - свою и Ромео, не спеша направился к дому. Ромео, ничего не видя, чувствуя лишь как лошадь под ним идет в неизвестном ему направлении, ощущал себя очень странно. - Такое впечатление, - усмехнулся он, - как будто все это закончится словами: “...и с этого дня Ромео Монтекки никто больше не видел…” Меркуцио заливисто рассмеялся: - Даже если бы я и задумал тебя украсть, то только с благородными намерениями, - проговорил он, продолжая путь.       Идти оставалось недолго, высокая изгородь дома виднелась уже совсем близко. Подойдя к воротам, Меркуцио помог Ромео слезть с коня и привязав скакунов, взял возлюбленного за руку и повел в жилище. И лишь заведя его в холл, он развязал ему глаза. Ромео с удивлением осмотрелся: - Где мы? - спросил он. - Мы - у нас! - почти торжественно сказал Меркуцио. - Как понимать “у нас”? - продолжал Монтекки вопросительно смотреть на любимого. - Так и понимать, - улыбнулся Меркуцио, и рассказал Ромео что это за дом, и что теперь это будет их любовным пристанищем.       Ромео принял новость с радостью и неподдельным восторгом, одарив находчивого и предприимчивого любовника самыми искренними словами любви и страстными поцелуями.       Нечего и говорить, что появление у них, практически собственного, уютного домика для встреч, было значимым событием для обоих.       Меркуцио тут же предложил выпить за благоприятные перемены в их жизни и наполнил кубки вином, которое честно стянул в личном погребке герцога.       Однако даже сладость самого изысканного вина, не могла сравниться со сладостью слияния двух любящих душ и тел. Поэтому, оставив опустошенные лишь на половину кубки, влюбленные поднялись на второй этаж, дабы оценить удобство спальни.       Остаток вечера Ромео и Меркуцио провели в постели, поочередно предаваясь то любовным утехам, то наивным мечтам о счастливом будущем. Оба безмерно радовались словно блаженные и, как никогда, верили в то, что все у них будет хорошо.       Над Вероной уже вовсю господствовала ночь, когда они решили спуститься вниз, чтобы поужинать.       На столе в гостиной их ждала легкая трапеза, заранее приготовленная слугой Меркуцио. Это конечно был не горячий, свежеприготовленный ужин из десятка блюд, но это не волновало ни Ромео, ни Меркуцио. Они были готовы терпеть любые лишения, за возможность быть рядом и не бояться быть пойманными, не прислушиваться к шагам в коридоре, не вздрагивать от каждого шороха, не вскакивать с постели до светла, чтобы один из них, успел покинуть дом другого незамеченным. Вне всякого сомнения, есть холодную еду - мелочь, незначительная, ничтожно мизерная плата в сравнении с обретенными преимуществами.       Спустившись вниз, Ромео с любопытством принялся изучать содержимое кастрюль, мисок и свертков.       Меркуцио до стола не дошел. Спускаясь по лестница, он вдруг остановился, вперившись взглядом в окно и весело объявил: - Ой, смотри, снег пошел... Я думал в этом году снег и на рождество нас не порадует, - добавил он, сбегая по ступенькам. На ходу схватив Ромео за руку, он вытянул его за собой на веранду, полюбоваться первым, в этом году, снегом.       Вначале с неба скупо сыпался ледяной бисер, но затем повалили огромные пушистые хлопья, вмиг укрыв голую землю белым покрывалом. Стоя в обнимку на крошечной терраске, Ромео и Меркуцио завороженно наблюдали начало снегопада. Снег кружил в воздухе, красиво укладываясь на оголенные ветки и корявые сучья серых деревьев, постепенно превращая безликий, мрачный сад в белоснежные угодья снежной королевы. Меркуцио порывался выйти под усиливающийся снегопад, но Ромео и шагу не дал ему ступить - оба были без верхней одежды, в легком облачении, совсем не для зимней прогулки. - Куда? Простудишься! - с легким протестом сказал он и прижал возлюбленного крепче к себе. - Смотри, как метет, - вытянул он руку под снег, ладонью вверх. - Ты такой заботливый, - кокетливо улыбнулся Меркуцио, состроив Ромео глазки и взяв его за руку, мокрую от снега, поднес ее к своим губам и поцеловал в запястье. - Ну так, - взмахнул головой Ромео, - если ты заболеешь, то мне что, одному на рождественском балу отплясывать? - поднял он брови, бросив многозначительный взгляд на Меркуцио. - Это же придется пару себе новую искать…, - пробурчал он. Меркуцио вытаращил глаза, захлопав ресницами: - То есть как это? Я буду больной лежать, а ты... - Да шучу я, - перебил его Ромео. - Вообще-то, так шутить, ломая при этом романтическое настроение - это моя прерогатива! - упер руки в бока Меркуцио. - Прости, я как-то забыл записать это в своем дневнике, - иронично сказал Ромео, разведя руки в стороны. - А ты язва, - ухмыльнулся Меркуцио. - А, да! - также состроил ухмылку Монтекки, схватил свою кудрявую любовь за плечи и притянув его к себе тут же вклеился в его губы своими.       Тем временем на улице закружила, заплясала самая настоящая зимняя метель, разыгралась настоящая завирюха. Снежные хлопья больше не кружились в медленном танце оседая на землю, теперь они хаотично вращались под напором вьюжного ветра, не обходя стороной и террасу, забивая под ее крышу.       Колкие снежинки неприятно жгли холодом щеки, неприкрытые шеи, ладони и щиколотки целующихся влюбленных. Поэтому пришлось прервать нежности, окутанные снегом и продолжить зимнюю романтику уже в доме.       Оказавшись внутри, в гостиной, оба подскочили к камину, протянув озябшие руки к огню. Согревшись, Ромео плюхнулся на расстеленную, тут же на полу, мягкую шкуру. Меркуцио подбросил несколько поленьев в камин и тоже умостился рядом.       Теперь, садиться за стол и устраивать обильный ужин не хотелось. Поэтому трапеза свелась к периодическому курсированию между камином и столом. Каждый выуживал из предложенных яств, куски какой-нибудь аппетитной снеди и, развалившись на шкуре, вытянув ноги к огню, поглощал их, запивая вином. Однако, вина Меркуцио показалось мало и он, проявив недюжинные кулинарные таланты, приготовил грог. Вернее, это он сам так гордо именовал свое творение. На деле же, это был просто горячий ром, немного разбавленный остатками вина и приправленный теми пряностями, что Меркуцио нашел на кухне. С настоящим грогом это варево не имело ничего общего, тем не менее оба выпили его с большим удовольствием.       Горячий алкогольный напиток моментально сморил его творца - он тут же начал зевать и укладывать голову на плечо Ромео, на которого, кстати, напиток подействовал совсем иначе - он жаждал общения, сам шутил и сам смеялся и вообще все вокруг его веселило. Он отчаянно пытался втянуть в свое веселье и Меркуцио, но когда тот засопел носом и начал пускать слюни ему на рубашку, он понял, что это бесполезно и пора ложиться спать. Бережно уложив возлюбленного здесь же, на пушистой шкуре, Ромео накрыл его теплым пледом и улегся рядом. Он уснул не сразу - долго смотрел на танцующие языки пламени в камине, довольно улыбался, ощущая себя очень счастливым человеком и строил самые смелые планы на будущее.       А к утру, двор был уже полностью укрыт, удивительно белым, снежным покрывалом, прекрасным своей нетронутостью. Зимнее солнце светило ярко, но не грело, поэтому снег под его лучами не таял, а лишь искрился.       Меркуцио проснулся первым и, не желая бодрствовать в одиночку, растолкал Ромео. Заспанные и растрепанные, они терли все еще полузакрытые очи и лениво потягивались, пока не увидели за окном дивный, зимний пейзаж. Оба моментально преобразились, словно сбросили с себя сонные оковы и, спеша, засобирались на улицу.       Ромео оделся быстрее и выскочив из дома, принялся радостно носиться по двору, вытаптывая, на снежной глади, замысловатые узоры из своих следов. Меркуцио выбежал почти вслед за ним. Догнав своего брюнета, он, изобразив прыжок пантеры, с визгом повалил Ромео в снег и сам упал сверху. Немного привстав, он перевернул его на спину и… сразу же получил пригоршню снега в лицо. - Ах, так!! - с шутливым возмущением заверещал Меркуцио, схватил Ромео за руки и завел их за его голову. - Ну все, Монтекки, пробил твой час! - устрашающе выдал он, перехватил его тонкие запястья одной рукой, а второй принялся растирать снег по его лицу. Ромео брыкался и фыркал, мотая головой из стороны в сторону, отплевываясь от снега, а Меркуцио хохотал, продолжая сеанс снеготерапии. Он остановился, когда лицо его возлюбленного стало ярко красным и, склонившись над ним еще ниже, нежно поцеловал его в губы. - На твоих губах даже снег сразу же приобретает изысканный вкус, - проворковал Меркуцио после поцелуя, преданно заглядывая в глаза своего Монтекки. - Радость моя, если ты думаешь, что подобные сюси-пуси спасут тебя от возмездия, ты ошибаешься, - хищно улыбаясь проговорил Ромео, и попытался перевернуть Меркуцио на спину. Но тот понял намечающийся маневр и вскочив на ноги, звонко рассмеялся: - Ты сначала догони, - поманил он Ромео пальцем, пятясь назад. - Да легко, - бравурно выдал Монтекки, вставая и обтрушивая снег со своей одежды. - Ну, давай, попробуй, - подначивал его Меркуцио. - Смотри, я уже убегаюююю, - картинно, словно в замедленном действии, начал он движение в противоположную от Ромео сторону, а когда тот сорвался с места и помчался за ним - побежал уже в полную силу.       Они радовались и веселились словно дети: гонялись друг за другом между деревьями, валялись в снегу, забрасывал друг друга снежками, ничем не выказывая свою взрослость, целиком отдаваясь забаве. Одежда их почти промокла от снега, щеки алели от мороза, а снежинки в волосах не спешили таять.       Нагулявшись вдоволь и основательно замерзнув, счастливые и довольные влюбленные вернулись в дом. Это было очень вовремя, поскольку на улице вновь завьюжило.       Скинув с себя мокрую одежду, они завернулись в пушистое одеяло и согревали друг друга в объятиях, сидя возле камина. Ветер завывал в каминной трубе, а мороз полностью разрисовал окна.       Являлся весьма поэтический контраст: ярая непогода снаружи, и уютный мирок влюбленных внутри.