Небеса

      Цинсюань лежит в собственной постели, связанный по рукам и ногам. Брат не даёт ему и шага сделать за пределы собственной комнаты, ведь лёгкое недомогание — это одно, а лишение божественных сил из-за какой-то встречи с демоном — совсем другое. Это паника, это расследование, это скепсис и попытки понять, как бог мог так легко утратить свои силы?..       Одно неловкое движение, и все небеса узнают о том, как на самом деле Цинсюань стал божеством.       Повелитель Ветров больше не улыбается. В комнате не раздается звук его бесконечного щебетания, только блеклый шёпот и мольбы: — Брат, пожалуйста. Брат, дай мне пасть. Брат, дай мне погибнуть. Брат-       Ши Уду в ответ только кривится, с силой стискивает чашку с травяным настоем и упорно продолжает опаивать им младшего брата.       Хэ Сюаню стоило бы смеяться: эти попытки вернуть всё на круги своя простым успокоительным выглядят жалко. Но он не смеётся. Если что и смешно, так это собственное липкое ощущение ужаса всякий раз, когда он смотрит в померкшие глаза некогда лучшего друга. Невольно он вспоминает свою невесту, смотревшую на него точно также незадолго до того, как умереть.       Демон Чёрных Вод должен бы упиваться этим зрелищем, впитывать его в свою память каждой клеточкой тела, но он не может.        Вместо холодного наслаждения в душе возникает лишь давно позабытое желание спасти.       Хэ Сюань выходит из тени, лишь когда Ши Уду окончательно уходит прочь. Цинсюань пытается улыбаться, стоит увидеть лучшего друга, но выходит неестественно и криво. Тем не менее, «Мин И» рад и такой попытке.        Он развязывает верёвки и садится у изголовья кровати, уверенно растирая покрасневшую от пут кожу. Цинсюань снова улыбается ему, на этот раз совсем слабо, но куда более тепло и искренне. Почти похоже на себя.       — Мин-сюн, ты ведь пришёл спасти меня, так?       Хэ Сюань кивает и продолжает приводить руки бога ветров в порядок. Смысл в его кивке они находят диаметрально противоположный, но королю демонов плевать.       Он не собирается помогать Цинсюаню сбежать. Но вернуть душевное равновесие должно быть вполне в его силах.       В конце концов, кому ещё исправлять ошибки, как не тому, кто их совершил?..