My little Sean

«…больше не уверен, чего хочу…»

      Не знаю наверняка, что творилось со мной прошлой ночью, но уже сегодня я не помню абсолютно ничего… Точнее, ту часть вечера, что происходила или лишь казалась реальной после нового для моего сознания косячка Финна. Даниэль, что ещё утром в машине Большого Джо по пути к месту работы, как я заметил краем глаза, пока не отвернулся спиной ко всем, попытавшись проснуться и насладиться утренним прохладными ветерком, мило беседовал с тем, на чей счёт у меня противоречивые мысли, подобающе заботящемуся брату, не разбудил меня, из-за чего я проспал не только завтрак, без которого справился, но и элементарный обряд приведения себя в порядок. Я абсолютно не против их общения, но ведь мой младший брат, тот самый мелкий Даниэль, которого я знаю дольше всех вокруг, отдаляется от меня и ведёт себя настолько противоречиво, что я и не знаю, как на это реагировать. Может, срабатывает детская ревность, потому он и пытается всячески перевести на себя внимание того, с кем я больше провожу времени, чтобы у меня никого не осталось и я прибежал обратно к истокам. А может, он и в самом деле не желает со мной контактировать, но ведь это настолько нелепо…       Нет, и в самом деле, он словно забыл те первые дни наших блужданий, когда я искренне старался заботиться о нём, обнимал тёмной холодной ночью в лесной пещере, пока ему снились кошмары, да и вообще всячески пытался присматривать за ним. Однако после осознания своих способностей, пары тренировок, что были нацелены на самозащиту от мудаков, сходных с владельцем магазина на заправке, он, конечно же, почувствовал свою Вселенскую значимость в этом мире, отбросив меня в сторону, будто я вовсе не был с ним с самого начала этого трудного пути. Уверен, что в конечном итоге он проебётся. Кто-то узнает и воспользуется этим, сославшись на мнимое доверие и близость между ними. И только лишь я знаю, к чему может привести столь беззаботное использование способностей, ведь мне приходилось слышать и видеть то, чего желает Даниэль. Он же ещё ребёнок! Как бы он ни старался показаться взрослым, он всё ещё невинный, несерьёзный и обиженный на мир мальчик, в чьих руках оказалось смертельное оружие, которое в силу своего возраста и неопытности тот видит обычным игрушечным пистолетом, убивающим людей лишь понарошку.       Не посмею назвать себя лучшим братом, как и лучшим человеком, но я, блять, действительно хочу обеспечить не только себе, но и, прежде всего, своему брату счастливое будущее, где мы, а возможно, Финн и остальные желающие начнём наслаждаться этой сложной, но чертовски захватывающей жизнью. Даниэль наверняка обиделся на меня за то, что я остался с ребятами у костра, но ведь и он хотел быть взрослым парнем, которому старшие — не указ. В любом случае я доволен тем, как провёл тот вечер. Не с бесящим и неподчиняющимся братом в палатке, а с теми, кто доставил мне удовольствие. Кстати говоря, Финн сделал это вдвойне. Целый день во время работы мне хотелось отыскать в бездне помутнённого ещё с ночи разума ту её часть, что объяснила бы, как я оказался у себя в палатке.       Помню лишь свою голову на его согревающей груди, скрещивающиеся ладони, нежное прикосновение до моего онемевшего лица, а затем шёпот: такой близкий, но в то же время такой отдалённый… Я будто уснул на нём, но что-то внутри подсказывает — закончилось всё не прикосновениями. Перед глазами был бесконечный летний сад, фрукты и облака, причём не такие, которыми мы любовались с Лайлой, а другие: из такого материала, что и кофточка на одной из фотографий Джен. Это всё его косячок, я уверен.       Отец просил меня поменьше курить, что я и делал, находясь только с Лайлой, ведь рядом с ней мой организм был всегда в полном порядке, но если бы он был ещё жив… и знал, чем я сейчас занимаюсь и какие курительные смеси проходят через меня, интересно, что бы он сказал на это? Наверняка указал бы на то, какой плохой пример я подаю своему младшему брату и «самому лучшему на свете» enano. Может, если бы сейчас мой братец находился рядом с живым отцом, его сверхспособности были бы в надёжных руках, но ведь всё это так абстрактно.       С появлением Финна я полюбил философствовать на разные темы и, зная механизм жизни, уверен, что, если бы не отец, на той земле лежало бы моё мёртвое тело. Силы Даниэля появились неспроста, а именно после такого жизненного переворота, когда его сознание заставило пробудить внутри себя нечто мощное, на что поголовно все люди, ну, не способны. Мне кажется, в каждом из нас есть что-то, но этому «что-то» нужен определённый момент и определённое время. Кто знает, если бы инцидент на дворе нашего дома произошёл чуть позже, например, через 5 лет, возможно, Даниэль и не открыл бы в себе силу телекинеза. Как никак, всё сводится к тому, что жизнь — неизведанная штука, а если смерть не забирает положенную ей жизнь, она заберёт другую, если хоть как-то попытаешься спасти изначальную. Если бы не отец, то обязательно я. Даниэль в этой ситуации является ядром силы, пробуждение которой зависело от смерти родного человека. Со смертью близкой души пробуждается и жажда мести, потому, если бы погиб я, отец мог даже ещё хуже моего брата начать тренировки по уничтожению десятков людей, причастных и, возможно, никак не относящихся к гибели его сына.       Ах, ну конечно, этот день ещё никто не отменял. Возвращаясь обратно к месту ночлега на машине, влюблённая парочка, а также Ханна и Пенни пытались разговорить «уставших», как мы им все сказали, нас. Всё произошло настолько быстро, что и контролировать ту ситуацию, кажется, было невозможно. Во всём виноват Даниэль со своим любопытным носом и надоедливой чертой характера, заключающейся в непослушании. Неужели это и вправду лежит на мне, чёрт побери?       В конце рабочего дня нам всем хотелось получить долгожданную зарплату, но вместо неё под моим глазом красуется наверняка фиолетовый и, по ощущениям, большой болючий синяк, что я, конечно же, отхватил за попытку защитить задницу своего брата. Нет, мне не пришлось с кем-то драться, просто лишь получил по морде за выходку Даниэля, который умудрился вломиться в дом нашего босса через заднюю дверь. Большой Джо, потакая всем указам Мэрилла, схватил моего брата, что в свою очередь пытался докричаться до всех о том, как ему было скучно и зашёл он в дом не для того, чтобы что-то украсть, а затем попытался на него замахнуться. В тот момент Джейкоб, Кэсс и Финн стали очередными свидетелями, кому отныне известно о сверхспособностях Даниэля, ведь для него показалось разумным использовать их прямо у них на глазах и зарядить в голову Большого Джо чем-нибудь массивным, лежавшим неподалёку. Потому следом за синяком от пепельницы на его лысине под моим глазом образовался свеженький, точно такой же, только от твёрдого кулака.       И вот теперь, уже не пытаясь успокоиться и внушить себе уверенность в их психическом состоянии, все трое наблюдают за тем, как мой брат умело переворачивает в воздухе шишку с помощью только своих мыслей. Мне уж думалось, что сейчас я буду вновь справляться с навязчивыми мыслями о Финне, с которым мы сегодня встретились во время работы возле теплицы, но так и не поговорили, а вместо них на мою шею вновь свалился Даниэль.       — Ну вот… Верьте или нет, — пытаясь как-то встряхнуть заворожённых наблюдателей, медленно проговариваю я в окружении как никогда тихих деревьев в абсолютной темноте, стоя на том самом месте, где впервые почувствовал что-то к своему другу. — Я говорил, что это будет звучать крайне странно…       — Блять… — протяжно, с невероятно удивлённым лицом, которое до этого момента я никогда не видел, шепчет Кэсс. — Я знала, что с вами явно что-то не так! Шон, — поворачиваясь ко мне, — я бы до смерти напугалась…       — Мы очень аккуратны в этом плане. Я всегда рядом с ним, если вдруг что произойдёт, — сейчас это не столь правдиво, но если не учитывать его личную неприязнь по отношению ко мне, а также желание чувствовать себя взрослым, то я действительно постоянно наблюдаю за ним, пускай и не устраивался в качестве его няньки.       — Я практикуюсь каждый день, — делая новый поворот шишки, с непонятной мне радостью в голосе замечает Даниэль. Неужели ему и вправду настолько всё равно на то, что окружающие могут видеть в нём реальную угрозу?       — Шон, может, это и в твоей крови, а? — загораясь азартом, неотличимым от восторга моего брата, с той же самой лёгкой манерой общения задаётся вопросом Финн. — У тебя есть суперсила?       — Да, Финн, если уж только справляться с Даниэлем, — непослушный братец швыряет шишку с помощью своей силы в соседнее дерево прямо подле меня и демонстрирует недовольство ответом, добавляя к броску фразу, что мне «конкретно повезло иметь такого брата, как он». Ещё немного и я уеду отсюда без него.       — Вы, парни, знаете, откуда всё пришло? Это же не может возникнуть, ну, просто так, спонтанно, да? — из всех присутствующих ощутимый даже в стороне страх исходит только лишь от одного Джейкоба, для которого подобного рода необъяснимые явления несовместимы с верой в Бога, о которой он вчера рассказывал за костром. Больше всего я переживал и по сей час сомневаюсь в возможности доверять Джейку, который чуть ли не дрожит от такого открытия.       — Мне кажется, что всё началось как раз в Сиэтле. Может, шок или что-то типа того вызвали это. Чёрт, — мне окончательно сносит крышу от осознания всего произошедшего за одни только сутки, — я не знаю, ребят. Но вы не должны нас бояться.       — Дэн, ты же ведь такой уникальный! — вслед за Финном страсть просыпается и в Кэссиди. Они все спятили, или я чего-то не понимаю? Как можно радоваться такому?!       — Кэсс, ты должна пообещать мне, что никому не станешь рассказывать об этом. Серьёзно, ты можешь это сделать?! — в ней единственной заложен здравый смысл.       — Шон, это со мной в могилу, я обещаю. Ты же знаешь, что можешь мне доверять, так? — я киваю Кэссиди в ответ, пускай и не совсем уверен в этом, а затем перевожу взгляд на стоящего рядом Финна, что улыбается и покачивает головой в знак согласия с подругой.       — Джейк? — единственный, кто может об этом разболтать из-за чувства опасности, так это именно он, потому стоит разобраться с этим вопросом прямо сейчас, а не когда он заявит на нас в полицию.       — Я не знаю, Шон, правда, не знаю. Это всё очень серьёзно. Как долго вы собираетесь держать это втайне? А вдруг способности появились не просто так? Может, мы должны ему как-то помочь или… Как-то направлять его… — вибрация от дрожи его тела, появления у него которой я опасался ранее, уловима даже во мраке. Подхожу к нему ближе, отчего он дёргается и немного сторонится, но я лишь кладу свою ладонь на его плечо.       — Джейк, нет. Не создавай из этого что-то космическое. Мы будем молчать об этом столько, сколько потребуется. Всё для того, чтобы защитить Даниэля, ведь это мой долг. Мне нужно, чтобы вы никому об этом не говорили. Я могу тебе доверять?       — Да… Думаю, да. Я бы никогда не предал тебя, Шон. Поступить так с тобой или с Даниэлем мне не позволит совесть, — он отходит от нас в сторону и хватается за лоб. — Знаете, как-то мне нехорошо. Думаю, нужно отдохнуть, — я пытаюсь его подбодрить. — Не уверен, что не стоит беспокоиться совсем, ребят. Особенно после того, что произошло с этими придурками. Поговорим позже, ладно?..       — Он прав. Мэрилл поступил крайне хуёво, — после ухода Джейка мы плавно переходим к тому факту, что зарплата была выплачена только половине нашей группы, а виноват в этом всём Даниэль, чьи действия всё равно лежат на мне.       — Знаю… Финн, только без шуток. Ты обещаешь мне?       — Не переживай, дорогой. Я никогда не допущу, чтобы что-то произошло с твоим братом. Он ведь настоящий бунтарь! — на спокойной ноте мы начинаем расходиться, как парень останавливает нас буквально через пару секунд своим возбуждённым голосом. — Постойте. Но ведь вы же знаете, что здесь много денег?       — Нет-нет, Финн. Без твоих ёбаных шуток! Ты же слышал Шона! Что ты удумал?! — видимо, Кэсс и Финн уже успели соединиться на ментальном уровне, потому и слышат мысли и идеи друг друга. Я лишь могу предположить, но чего именно он хочет?       — Сейф Мэрилла. Это же как целый ебучий банкомат! Я видел его!       — Я тоже видел. Он у него в комнате! — подхватывает Даниэль с привычным ему ликованием.       — И как же вы, преступники, узнаете код, а? — интересуется Кэсс, стоя рядом со мной, пока Даниэль и Финн расположились напротив и уже радостно глядят друг на друга. — Ни за что, Финн! Не вздумай, блять, ввязывать в свою одержимую игру ребёнка! — кажется, слышу хруст её костяшек сжавшегося от злости кулака.       — Получить кучу нужных всем денег — не хуйня! Мы можем свалить отсюда, как и хотели! Все вместе! — мой брат чуть ли не лезет на своего стратега от счастья, но ни мне, ни Кэсс эта идея не кажется заманчивой. Да, нас лишили зарплаты совсем незаконно, но кто будет говорить о законности в нелегальном бизнесе? Я не против узнать код или вскрыть сейф с помощью какой-нибудь отмычки, но чтобы ввязывать в это Даниэля?!       — Чтобы ты осуществил свою мечту, да? Быть обдолбанным пляжным лентяем? — Кэсс всё же срывается с места и толкает Финна в сторону, прижимая к дереву. Мне бы стоило остановить её, но сейчас, как никогда раньше, учитывая все эти дни, отношение к нашему другу довольно противоречивое.       — Почему сразу это?.. — он кажется предельно беззащитным и слабым; впервые вижу на лице Финна такое напуганное и грустное выражение. — Шона и Даниэля уволили, Кэсс, очнись! Они заслужили этого! — всё же пытаясь постоять за себя, выговаривает тот через некий стыд.       — Да ну что ты говоришь!.. А обокрасть вооружённого Мэрилла — единственный способ? Серьёзно?! Так ещё и с ребёнком?!       — Ладно-ладно, может, я не до конца всё обдумал, — Кэссиди возвращается ко мне и откидывает розовые дреды за спину. — Шон, прости меня, я и вправду сглупил. Давай, — подходит ближе и виновато прижимается кулаками в грудь, что плавно расходятся в разные стороны и превращаются в обхватывающие мои руки ладони, — просто выпьем пиво и забудем об этом, ладно?       — Я бы всё равно не позволил использовать силы Даниэля ради настолько глупого и необдуманного плана, так что да, не переживай, — Финн опечаленно улыбается мне в ответ. Как только тот собирается уйти, девушка хватает его за руку и подтягивает к себе, чуть ли не через слёзы от злости умоляя его не вытворять чего-то за её спиной.       — Ему лишь необходимо хорошенько надрать задницу, Шон. Если не родители, то этим займусь я, раз он хотел, чтобы мы стали его семьёй, — прикосновения Финна подействовали на меня как успокоительное, потому я, пытаясь усмирить Кэсс, говорю, что ему и вправду жаль. — Шон, ему жаль только лишь себя и несбывшиеся мечты!.. Фух, сегодня нужно напиться. Тебе, кстати, тоже. Это же твоя последняя ночь с нами, так ведь? — неуверенно киваю, до сих пор откладывая на потом разговор в палатке Финна. — И да, если захочешь набить тату, я буду прямо возле костра.       Как только Кэсс исчезает в темноте дремучего леса, я невольно повторяю точь-в-точь за Джейкобом, которому поплохело после такого открытия. Я же знал… Прекрасно был уверен в том, что это произойдёт. Да я даже предсказал, что проебётся именно Даниэль! Почему, будучи подростком, что должен сейчас веселиться, я играю роль молодого отца, которому необходимо следить за каждым шагом его непослушного негодяя-бунтаря-сыночка?! Разве у неба я просил этого, а? Всё, чего сейчас хочется, — это вернуться домой. Вернуться к… Лайле. Обнять её, пустить забытый сигаретный дым в лёгкие, прокатиться на скейте вдоль пустой вечерней дороги к закату вдалеке, встретиться с парнями и опрокинуть по бутылочке пива, а затем вернуться в свою комнату и позвонить ей по видеосвязи: она бы вышла из душа с чистыми влажными волосами, повесила мокрое полотенце на спинку стула, включила настольную лампу возле ноутбука, засветив весь экран, а потом бы извинилась и принялась искать в интернете какую-нибудь музыку, что нравится нам обоим. Вместо этого за мной висит хвост из копов-расистов, поднимающий восстание после каждого моего слова Даниэль и Финн, что не может подойти ко мне и высказаться напрямую без всяких одурманивающих глупостей.       — Шон, если ты будешь делать тату, то и я хочу! — подбегая к размышляющему мне, оживлённо упрашивает братец. Стараюсь изо всех оставшихся сил держать себя в руках. Только этого нытья мне не хватало. Мало того, что он проебался перед ребятами, так ещё и согласился на план грёбаного, чёрт бы его побрал, МакНамары.       — Не хочешь, хипстер. Есть другие дела, — мой голос звучит максимально отстранённо, и Даниэль это сразу же улавливает, потому и останавливает, схватившись за руку. Спасибо хоть, что не с помощью своих сил, уважаемый.       — Ладно-ладно, я знаю, что не должен был туда идти! — после этих слов, прозвучавших так неестественно и натянуто, баланс, что я так упорно пытался удержать, рушится.       — Ты серьёзно, Даниэль? Ещё несколько человек знают о тебе! — надеюсь, в лагере мои крики не слышны: там играет достаточно громкая музыка, чтобы их заглушить.       — И что теперь, Шон? Это моя сила! Я верю им! — в нём нет ни капли понимания ситуации, потому именно подобное я и ожидал услышать.       — Я им тоже верю, но если кто-то напугается, как, например, Джейкоб, и позвонит в полицию…       — Ладно, хорошо… В следующий раз постараюсь быть аккуратнее, обещаю, — он прижимается ко мне, и впервые за всё это время я чувствую его возле себя, как это было раньше, когда мы глупо назывались братьями-волками.       — Не переживай, — от неожиданности и окутавшей тело скованности я лишь легонько кладу ладонь на его макушку, — когда мы будем в Пуэрто-Лобос, нам не нужно будет беспокоиться.       — К чёрту Мексику, Шон! Я не хочу туда, я уже говорил! — и он снова дальше от меня, чем был ранее.       Даниэль резко убегает по тропе, ведущей к лагерю, а я медленно, по тому же пути, пытаясь не расплакаться прямо возле ближайшего дерева, к которому сейчас рухну от усталости и незнания, что делать дальше, возвращаюсь к общему костру, чтобы напиться, как мне и посоветовала это сделать Кэсс. Шаркая ногами по земле и раскидывая опилки в разные стороны, натыкаюсь на уже пьющего Финна, что сидит на длинном бревне возле керосиновой лампы, стоящей прямо возле кустов, скрывающих парня от глаз наших соседей. Финн замечает постороннее присутствие, но не поднимает голову даже при виде моих ботинок, вытирая голой рукой шмыгающий нос.       — Присядь, — откуда-то снизу доносится его умиротворённый голос, — давай выпьем по пивку, м? — он улыбается, но по-прежнему не поднимает на меня своего взгляда. Финн-Финн, что же я буду с тобой делать… Надеюсь, хоть сейчас ты не успел нажраться в хлам и готов адекватно поговорить, чего нам явно не хватает. — Ну давай тогда уж за нашу наверняка последнюю ночь вместе, — я чуть ли не выпадаю от его слов из реального мира, но успеваю схватиться за протянутую им холодную банку пива. Что это значит? Он уже всё сам решил за меня? То есть вчерашние… Эх, заткнись, Шон… — и за твоё следующее путешествие, — улыбаться совсем не хочется, но ради приличия и во избежании того, что тот расстроится окончательно, я это всё-таки делаю и вместе с ним запиваю этот тост подслащённым пивом. — Ну что, какие планы?       — В планах разобраться, что нам с Даниэлем делать дальше, ведь мы снова бездомные и на нуле, как ты мог уже заметить, — он сгибается, смеётся и облокачивается на свои колени.       — Ты знаешь, когда я вышел из тюрьмы, — помнится, об этом мне приходилось тебе рассказывать, — у меня никого не было рядом, кроме самого себя. Братья всё ещё сидели, да и до сих пор сидят, — Финн издаёт тихий смешок и отпивает вместе со мной, поднося банку к губам. — Я перекантовался у друга, где меня никто не нашёл. А потом я просто послал всё к хуям, — парня окатывает ежеминутный приступ смеха, но я пробую войти в его положение и не сорваться из-за своих глупых мыслей. — Да, чувак, всё так и было. Никакой семьи. Только я, постоянно пытающийся найти нового папика и братанов. Согласен, это очень глупо. Но я был уверен, что нужно просто оторваться от мира. Начать жить для себя заново. И это то, — легонько касается указательным пальцем, держа этой же ладонью банку, моего плеча, — чем сейчас занимаетесь вы, ребятки. Вы ведь реально начинаете всё с самого начала. И сейчас тебе только и остаётся — сделать шаг вперёд от нас и построить нечто большее для себя и Даниэля. Я же прав?       — Думаю, ты прав Финн, — сжигая все мосты в будущее между нами, я всё же соглашаюсь с ним. Как бы мне ни хотелось побыть ещё немного рядом, это очень рискованно, да и уже бессмысленно. Я и Финн — это всего лишь одна из тех невоплотимых в реальность мечт, желания о которых мы загадывали с Лайлой, лёжа на асфальте в скейт-парке. — Просто слишком дохуя для обдумывания.       — На самом деле, нет, — он возвращается в исходное положение и уже смотрит мне в глаза. — Просто доверься своему сердцу, Шон. Жизнь пойдёт за тобой, — я киваю и мы откидываем банки к мусорному пакету возле соседнего дерева.       — Ну что ты расстраиваешься, всё будет пучком, парниша. Только вот… Хватает ли вам денег на этот дальнейший шаг?       — Честно говоря, сомневаюсь, но мы как-нибудь разберёмся, — сейчас без этой зарплаты очень и очень херово, но мы справлялись без большого количества денег, тем более у нас есть остальные, кто может помочь в этом парой баксов.       — Да ничего подобного! Ты заслуживаешь всего и только самого лучшего в жизни. Нет, правда, как вы доберётесь вдвоём до Мексики? Автостопом? Пешком? Просто услышь меня, ладно? — к чему он ведёт? Может, не всё потеряно и он помнит наш разговор? — Послушай, есть только один вариант, и мы можем это сделать. Даниэль может открыть этот грёбаный сейф с закрытыми глазами! Ну же, Шон. Мэрилл сейчас наверняка пьян. А вы сможете с лёгкостью добраться до Пуэрто-Лобос, так ещё и при деньгах в запасе. Ты же не хочешь плохого будущего для Даниэля, правда? — парень кладёт ладонь на моё плечо, и я уже хочу её скинуть с себя, ведь объяснил до этого, что не согласен на этот план, но всё равно держу себя в руках, прокручивая в голове его, как оказалось, ничто не значащие обещания Кэсс. — Давай сделаем это, а? Ни за что бы не предложил, если бы была хотя б доля сомнений.       — Нет, Финн, прости, я не могу. Это слишком опасно для Даниэля, ты знаешь.       — Ну нет же, Шон, посмотри внимательнее: кто уж реально опасен, так это Даниэль! Никто даже не посмеет его тронуть, и ты это знаешь! — он вновь применяет сработавшую на мне ранее тактильную стратегию, но сейчас моё тело не поддаётся ей, ведь разум и сомнения от наглого вранья Финна куда сильнее.       — Финн, — стараюсь звучать крайне строго и доходчиво. — Если я сказал нет, значит — нет. Понимаю, что ты злишься на нас за то, что сегодня и ты не получил свои деньги, я бы и сам был недоволен, но правда, чувак, я не могу, — от моего холодного обращения Финн заметно меняется в лице и кидает в ответ грустную улыбку.       — Хорошо… Хорошо, не переживай, Шон. Я уважаю твоё решение. Просто хотелось помочь вам, ты должен это понимать. Мне действительно казалось с самого начала, что мы с тобой полностью похожи, разделяем одни и те же интересы, но, кажется, я ошибался, — часть меня, что отвечает за мозг, ликует от желанного окончания всех страданий и мыслей о нашем нафантазированном мной будущем, но другая, которая является моим сердцем, по-прежнему стремится к своей цели — к нему.       — Но ведь это совершенно не значит, что мы не можем общаться как раньше… Правда ведь, Финн?       — Да, конечно, — как бы то ни было, парень улыбается, но теперь искренне, как мне кажется. — Я и об этом думал, Шон. Думал, как было бы круто, если бы ты и Даниэль остались с нами, даже хотя бы на пару дней. Мне бы очень хотелось, чтобы тот разговор в палатке повлиял на твоё окончательное решение. Но знай, я не стану на тебя давить. Мне и вправду повезло встретить тебя. Хоть мы и не одинаковые, но я чувствую крепкую связь между нами, — Финн кладёт ладонь на плечо, а пальцем другой тычет мне в грудь. — Не обращай внимания, я просто как всегда влюбляюсь в людей, которых встречаю в своём путешествии. Прости за это.       И вот, этот момент настал. В самую последнюю ночь. Финн, пускай и не прямым текстом, но признался в своих чувствах ко мне. Я аккуратно заглядываю в его голубые глаза и без всякой опаски не выдавливаю из себя, а ровным голосом говорю об ответных чувствах к нему. Зрачки брюнета мгновенно расширяются от неожиданности сказанного, а в голубом океане взрываются салюты из ночных светлячков. Он неспешно кладёт ладонь на моё бедро и пододвигается вплотную к нему, уже чуть ли не всем телом сливаясь с моим. Лицо Финна кажется чуть ближе, чем раньше, и я понимаю, что сейчас мы поцелуемся да и что я вообще сделаю это впервые, если мне не изменяет память. Напоследок голубоглазый улыбается и накрывает бездонный океан нежным куполом, приближаясь ко мне всё ближе и ближе.       Едва не падая с бревна, я в спешке хватаюсь за внутреннюю часть бедра Финна и сжимаю её, когда ощущаю на губах сладкий привкус пива и самого Финна. Наши языки переплетаются подобно лозам ядовитого плюща, свешенного вдоль заброшенного здания на окраине города. Та ладонь, что ранее мирно отдыхала на моём плече, молниеносно перемещается и уже скользит по замёрзшей шее, покрывающейся от внеземного удовольствия приятными мурашками. Пока я целую его верхнюю губу, моя нижняя поддаётся непредвиденному укусу, отчего я издаю тихий, но протяжный стон, перемещаясь по-прежнему держащей мёртвой хваткой рукой тёплое бедро Финна к его уже ощутимому дрожащими пальцами твёрдому бугорку в штанах. Парень ни на долю секунды не останавливается от поцелуя, перерастающего в нечто страстное и до невозможности желанное, от чего нельзя отказаться и к чему привыкаешь с первого ощущения одного лишь привкуса на своём онемевшем и больше неконтролируемом языке, который пустился в далёкие и неизведанные глубины моих запрятанных и старательно приглушаемых грёз.       Наконец, Финн разъединяет наши губы своей ладонью, сжимающей указательным и большим пальцами мой подбородок, и целует вновь, но уже легонько, не давая мне присосаться к тому, что ранее казалось совершенно неинтересным. Голубоглазый обращает внимание на свои штаны, на которых всё ещё находятся мои пальцы, еле касающиеся его спрятанного за тканью члена, а затем надавливает на них, отчего моя ладонь максимально раскрывается и я уже обхватываю дружка полностью. Финн смеётся, чем смущает меня и заставляет покраснеть, но после этого сжимает моё запястье, и мы уже бежим по тропе к озеру. Во время такой беготни я спотыкаюсь пару раз о невидимые на земле предметы, но не падаю, поскольку парень удерживает меня на ногах, пока не останавливается и не отталкивает от себя.       Мне уже показалось, что сейчас я упаду в пропасть, но вместо такого исхода событий спина легонько ударяется об одну из тех скрипучих широких секвой, верхушки которых шатаются от поднявшегося под ночь ветра. В темноте почти ничего неразличимо, но невозможно не заметить глаза Финна, что приближаются и исчезают вместе с очередным поцелуем, обезоруживающим меня полностью. На этот раз парень прижимает мои руки вдоль дерева, ширина которого позволяет ему это сделать, и, словно пытая, не позволяет до него дотронуться, пока его мальчик трётся о моего через штаны.       При всей своей игре шатен переходит на новый для меня уровень и, спускаясь чуть ниже лица, впивается губами в ныне горячую от степени адреналина в крови шею. Финн оставляет на мне засосы, но делает это очень аккуратно, в тех местах, где будет незаметно, пока на мне толстовка с капюшоном. Спустя некоторое время приятных до бесконтрольных постанываний из моего влажного рта и непохожих на прежние поцелуев Финн опускается гораздо ниже и уже стаскивает с меня штаны, за которыми прячется никогда раньше нетронутый кем-либо член. Я по-прежнему не могу сдвинуться с места и пошевелить руками, но и мне делать это совсем не хочется, потому я расплываюсь в наслаждении от носа и рта своего друга, что трутся о мои уже далеко не свободные боксеры, разрывающиеся от тяги, вызванной Финном. Тело невольно сопротивляется, пытаясь вырваться из цепей, но парень не позволяет мне это сделать, вдавливая кулаки в ствол дерева. Пока тот стоит ровно, мой вываливается из заточения на приятный влажный воздух, благодаря зубам Финна, стащившим надоедающую в такие моменты ткань.       По заметным ощущениям головка члена становится мокрой, а потом и вовсе вся длина покрывается сахарными слюнями Финна, запускающего свой язык в те участки моей верхушки, что без всякой жалости заставляют выдавить из меня парочку громких стонов за сжатыми для приглушения зубами. Парень отпускает мою правую руку, но я не сразу осознаю, чего он хочет, потому Финн, будучи более опытным в сравнении со мной, берёт ситуацию под свой контроль и помогает мне почувствовать себя так же. Ладонь правой руки, благодаря направлению Финна, продолжающего умело отсасывать, оказывается на его мягких дредах, за которые я некрепко хватаюсь и в том же темпе повторяющимися через раз движениями знакомлю своих друзей, проталкивая одного другому глубже в горячую глотку, отчего принимающий такое приветствие издаёт слабый скулёж, по какой-то непонятной пока что причине сильно меня заводящий.       Неожиданно и весьма резко Финн вновь прижимает руку к дереву и возвращается к губам, передавая через поцелуй привкус моего недалёкого друга, упирающегося прямо в футболку не менее близкого, что с этого момента, возможно, станет для меня нечто бо́льшим, чем просто «братан». Голубоглазый отходит в сторону и приступает раздеваться, что повторяю за ним и я, уже не думая о том, чем мы займёмся в эту ночь дальше. Уже привычно хватаясь за руку, Финн, абсолютно голый и незащищённый, бежит вместе со мной к озеру, что с самых первых секунд кажется ледяным, но парень от этого держит меня только крепче, потому я, издавая вместе с истерическим смехом стон от боли, окунаюсь с головой в синюю под светом луны и ночного неба воду. Тело дрожит, но во мгновение на поверхность всплывает шатен, что отбрасывает влажные дреды за голову и поднимает меня к себе на колени под водой, оставаясь каким-то способом на плаву.       — Я так рад, что ты появился в моей жизни, Шон. Ты представляешь, сколько всего вместе мы сможем сделать? — голубоглазый целует меня в оголённую шею и оставляет быстрое ощутимое пятнышко возле ключиц.       — А я рад, что наткнулся на тебя и Кэсс тогда в Бивер-Крике. Одно из лучших воспоминаний в моей жизни, — на этот раз его губы обездвижены моим поцелуем, а не наоборот. Пока руки обвивают шею парня, его переплетаются под моими, как мне казалось, тяжёлыми бёдрами.       — Думаешь остаться с нами или всё же двинешься в Мексику, как ты и хотел?       — Сейчас, всё, чего я хочу на самом деле, — это ты, Финн, — он впервые за всё это время сияет от радости и кружится вместе со мной на одном месте. — Я не знаю, что будет потом и доберёмся ли мы до Пуэрто-Лобос, но сейчас мне нужен ты и остальные ребята.       — Ах, значит, не только я, а ещё и остальные, да? — мы оба смеёмся. Финн развязывает свои руки и отбрасывается в сторону, брызгая в меня уже тёплой и, на удивление, приятной водой.       — Шон! — с поляны возле озера доносится громкий детский крик, в котором я сразу же узнаю своего брата. — Шон!       — Ай, чёрт. Опять ему что-то от меня нужно. Не теряйся, ладно? — заглядывая в глаза Финна, шепчу я. Даниэль вновь кричит, но звук до такой степени далёкий, потому парень страстно целует меня в губы и сжимает под водой ягодицы, предполагая, что мой брат ещё не у берега.       — Беги, но не забудь, что ты голый, Шон!       — Блять! — быстро отплываю от Финна к берегу и мчусь со всех ног к тому самому дереву, где лежит наша одежда.       — Шон! Тебя ищет Кэссиди и… — мелкий стоит прямо возле цели и при виде меня не может выдавить и слова. Не обращая на него внимания, я прикрываю нижнюю часть обеими руками и захожу за дерево, чтобы переодеться. — Чья эта одежда, Шон?       — Какая разница?! — раздражённо, как и всегда при разговоре с ним, выкидываю я, натягивая на себя джинсы.       — Супер-Даниэль! — позади раздаётся голос Финна, что без капли смущения идёт к нам, не стесняясь наготы перед ребёнком. Я поднимаю с земли его одежду и подбегаю в охватившем меня истерическом смехе к нему, самостоятельно пряча все необходимые места, предназначенные только для моих глаз. — Подожди меня там, Диас, я сейчас оденусь и подойду! — обращаясь к нему, кричит Финн за спину, пока я стою прямо напротив него и смотрю вниз на упавший член. — Чего ты засмущался? Мы же все здесь родные, да?       — Просто не хочу, чтобы вместе со мной тебя разделял кто-то другой, а уж тем более Даниэль, — он смеётся в ответ.       — Ого… Шон, ну ты и придумал. Я, конечно, люблю твоего брата, но не так сильно, как тебя, — Финн уже хочет меня поцеловать, как я закрываю лицо того его же трусами и отбегаю к Даниэлю.       — Тебя звала Кэссиди. Они вместе с Ингрид возле обеденного столика. Там такие татушки!..       Ничего не отвечая, я чуть ли не вприпрыжку, с бодрым настроем возвращаюсь обратно в лагерь, минуя бревно и лампу, что стали случайными, а может, судьбоносными наблюдателями начала нашей с Финном… Как бы правильно назвать произошедшее? Любовь, наверное, слишком громкое слово для такого сумбурного и спонтанного случая. Да и к тому же, согласно вчерашним словам Ханны и Финна, здесь они просто трахаются. Может, и это было обычное «просто», без всякого глубокого смысла, что обычно вкладывается в этот интимный процесс. Если я и не был против секса с Джен в своём прошлом, то за этим желанием скрывалась причина — мои чувства к ней. Думаю, сейчас не стоит сильно заморачиваться этим вопросом. Необходимо стараться плыть по течению, о чём я сказал Финну, сидя здесь несколько минут назад. В лагере играет громкая электронная музыка: Ингрид и Кэсс расположились возле нашей мини-столовой, как и поведал Даниэль, а остальные выпивают и общаются возле костра. Зализывая мокрые, только вчера по-новому постриженные волосы назад, подхожу к зеленоглазой, отвлекая девушек от бурного разговора.       — Привет. Всё в порядке? Даниэль сказал, что ты меня искала, — Кэссиди не сразу меня замечает, а когда блондинка указывает на стоящее за её спиной тело, подруга разводит руками в стороны, в одной из которых то самое пиво в банке, что мы пили с Финном.       — Диас! Мой любимый друг! — пока мы обнимаемся, Ингрид издаёт тихий смешок, неловко оказываясь прямо перед лицом и держа банку, что прикрывает источник смеха, возле своих губ.       — Ладно, ребятки. Оставлю вас наедине друг с другом, — я пытаюсь выразить свои извинения, что ворвался в их разговор, но Ингрид отмахивается. — Не переживай, Шон, мы уже как раз заканчивали. Думаю, мне и самой нужно немного времени в одиночестве перед отъездом. Ещё увидимся!       — Не грусти, сестрёнка! — подпрыгивая и усаживаясь прямо на деревянную поверхность столика, где лежат принадлежности для набивания татуировок, кричит ей вслед Кэсс. — Как жаль, что вы, ребята, уже уезжаете. Может, что-то изменилось, а? Вы ещё планируете ехать в Мексику?       — На самом деле, я подумал и решил, что хочу ещё немного побыть в окружении леса… — зеленоглазая загорается и распространяет пламя вокруг себя, вновь набрасываясь на меня от восторга.       — Вот это да, Шон! Я так рада, правда! Неужели тебе настолько понравилась Калифорния? — беру со стола ещё одну баночку пива и киваю в ответ подруге. — В таком случае Финну точно захочется здесь остаться. Он больше любит жару, но ради тебя готов и потерпеть, знаешь ли, — Кэссиди смеётся и откидывает волосы за спину, смущая меня своим предположением, а я вспоминаю те же самые слова Финна о ней. — Только вот в этом есть беда, Шон. В этой семье он играет роль папочки, что иногда любит приключения на свою жопу, которые, как и в реальности, отражаются на всех остальных, а потому, если мне захочется поменять место нашего жилья, он просто-напросто откажет в этом. Буду возражать — затычкой станет Ханна. Она ведь чуть ли не в прямом смысле мамочка этого лагеря, — мне по-прежнему непонятно, насколько близки Финн и Ханна, но, по словам подруги, между ними больше, чем просто секс. Ну, было больше…       — Тебе же, вроде, нравилось здесь. Куда ты решила отправиться?       — Да, мне здесь нравится, но так я говорю только Финну и Ханне. На самом же деле я терпеть не могу Калифорнию и думаю, ты помнишь о моём отношении к ней. Я тут лишь потому, что остальные хотели пожить несколько месяцев в этом лесу, — зеленоглазая пожимает плечами, а я обдумываю её переезд, не веря ушам, что она действительно хочет свалить отсюда в самое ближайшее время. — Ты знаешь, путешествуя по штатам, я узнала, насколько узок наш мир. Мы же встретились с тобой во второй раз. И если я всё же тихо свалю одной ночью ото всех, то почему бы не в третий, согласен? — она высасывает всё пиво из банки, заглушая печальные нотки, и улыбается, открывая моему взору все принадлежности для тату. — Даже если и не встретимся, то будут классные воспоминания. Но самый лучший способ запомнить — тату! Ты готов, Шон?       — Ты же сейчас не серьёзно, правда ведь, Кэсс? — конечно, она предупреждала меня о своих планах, но мне-то казалось, что это очередная шутка, чтобы разрядить атмосферу.       — Ещё как серьёзно, глупыш! — Кэсс пододвигается к уху. — А вдруг уже завтра я свалю? — возвращается в исходное положение и предлагает присесть, что я и делаю, забив на правило о том, что лучше рисовать на своём теле в трезвом состоянии и в осознанном возрасте. — Так, ладно, что хочешь? Подумай хорошенько, всё же это очень важно, — сегодня Кэссиди словно цветёт. Девушка смеётся и указывает на свои татуировки, намекая на отсутствующую ответственность.       — Знаешь, да как-то всё равно, если честно. Удиви меня! Нарисуй что-нибудь крутое, что будет напоминать о тебе. Я доверяю твоему взгляду, — если быть честным с самим собой, то при общении с Кэсс, если сравнивать с напряжённой и непонятной обстановкой при каждом разговоре с Финном, когда не знаешь, что будет дальше, всё настолько расслабленно и спокойно, как с Лайлой, только с добавлением остроты. Да, с Финном прикольно, но, если он и отличается отсутствием шипов, какими обладает Кэссиди, то имеет особенность быть ядовитым и морально уничтожающим.       — Мальчик мой, ты не пожалеешь! Вот и твоё первое тату, Шон Диас! — как только иголка впивается в мою кожу, я жмурюсь от неприятного покалывания, но держусь «молодцом», как это замечает Кэсс. Чтобы отвлечься от боли, стараюсь развить тему для разговора, как я это делал раньше на приёме у врачей.       — Откуда твои татуировки? Неужели ты так часто бываешь трезвой? — Кэсс шмыгает носом и слегка сбивается от смеха, что я замечаю по неровной линии.       — Шон, давай без моих любимых шуток, а? Ты же видишь, как я на них реагирую! Фух, — даю девушке отдышаться, и затем она продолжает забивать предплечье. — Нет, я почти никогда не бываю абсолютно трезвой, особенно в моменты, когда это касается забивки. Новое место — новое тату. Это как плохая привычка, что мне нравится, либо же традиция, которой невозможно изменить.       — И все они что-то значат?       — Да ну нет. Все они были набиты просто ради момента теми людьми, что я встречала во время этого путешествия. Друзьями, любимыми, незнакомцами. Для меня важно не само значение того или иного рисунка, а именно его художник, — зеленоглазая с вдохновением рассказывает о своих принципах в набивании татуировок и смотрит куда-то в пустоту, наверняка прокручивая в голове один из незабываемых случаев из её жизни.       — Получается, ты как живой холст или что-то типа того?       — Ну вообще — да. Именно за это я и люблю татуировки. Они — та часть всего, что я хочу запомнить. И это прекрасно. Как и твоя татушка, что я так быстро закончила.       Пока Кэссиди отрезает плёнку для заживления своей работы, я поднимаю правую руку и замечаю возле сгиба руки три ели и маленький камень рядом с самой левой из них с прорастающей из-под него зеленью. Выглядит очень красиво и действительно будет напоминать мне эти незабываемые дни, когда я и Даниэль или даже все мы вместе покинем северное побережье Калифорнии, двигаясь куда-нибудь в сторону Мексики, планы на которую я всё же не забрасываю, а лишь ненадолго откладываю. Кэсс возвращается ко мне и, улыбаясь, накладывает на руку что-то вроде прозрачной белой ткани, что будет способствовать заживлению всё-таки раздражённой от прокалывания кожи.       — Как тебе, красавчик? — задаётся вопросом подруга, а я, больше не сдерживая свои эмоции, обнимаю её.       — Мне очень нравится. Спасибо.       — Рада, что это так. Твои волосы были мокрыми, когда ты пришёл, а значит, уже успел поплескаться в озере без меня и не захочешь больше плавать. Встретимся позже, ладно? Мне всё-таки нужно обо всём подумать, — подруга уже развернулась и принялась уходить, как я моментально её останавливаю, словно какая-то потусторонняя сила подтолкнула меня на это.       — Кэсс?       — Что такое, Шон? Болит? — девушка тут же возвращается к столу с напуганным видом, но моя улыбка её успокаивает.       — Позволишь нарисовать что-нибудь на тебе?