My little Sean

«…если я сказал нет — значит нет…»

      Блаженный запах свежего ночного дождя не без помощи слабого влажного ветерка проскальзывает к нам в палатку и то ли от своей прохлады, то ли от наслаждения навеянными им нотками одного из моих любимых ароматов оставляет на неприкрытых спальным мешком ключицах взбудораженные мурашки. Из меня невольно изливается с силой приглушаемый от нежелания разбудить рядом лежащего Даниэля стон, а кончики пальцев рук и ног еле касаются стенок палатки во время сладких потягушек, пока на лице впервые за несколько утренних подъёмов красуется ощутимая искренняя улыбка. Уже родной скрип дорогих мне секвой ласкает уши, смешиваясь с завораживающим пением ранних пташек. Где-то позади палатки, в кустах, шуршит наверняка подскочивший с восходом солнца грызун, перебирающий крохотными лапками опилки, выискивая себе завтрак.       Вчера Кэссиди оставила на моём предплечье первую в жизни, важную и незабываемую татуировку, что обязательно будет напоминать о полюбившемся северно-калифорнийском лесе, когда мы совместно покинем лагерь в поисках новых приключений и такого же, если не более впечатляющего прибежища где-нибудь в удушливой пустынной местности, ведь мой любимый укурыш, как он признался, не может обойтись без палящего и обжигающего спину, шею и ключицы солнца. Да, я всё-таки проанализировал каждое отдельно сказанное мне со всех сторон слово — желание Даниэля, мечты Финна, планы Кэсс — и решил остаться, ведь от этого не станет хуже, правда?.. Мы в абсолютно любой момент можем остановиться и прекратить блуждания группой, оставшись наедине с Даниэлем, как это было в первые дни, после чего в нашей жизни и принялись появляться новые лица.       Мне также удалось переубедить и саму Кэссиди, что оказалось достаточно лёгкой задачей. Наверное, она действительно испытывает ко мне нечто большее, чем просто лёгкую симпатию, ведь Кэсс, услышав о моём намерении, и вправду согласилась продолжить скитаться вместе, по крайней мере до тех пор, пока я сам не решу свалить. Тогда сбежит и она. Со мной и Даниэлем или в одиночку — Кэсс не уточнила, чему я бескрайне благодарен, ведь разговор и размышления о путешествии втроём можно оставить на потом: может, тогда я смогу сказать «да».       Всё это мне удалось провернуть и узнать во время искренней попытки набить ей красивую татуировку, на что она согласилась быстрее, чем на просьбу двигаться в путь вместе с нами. Мне не пришло в голову ничего, кроме волка, а потому на спине возле плеча теперь заживает именно он, чему Кэссиди, как мне показалось, была безгранично рада, ведь это, как ничто другое, и вправду будет напоминать ей обо мне и Даниэле, если мы и впрямь захотим оставить компанию без нашего тёплого присутствия в ней. Честно, пока что я даже не могу себе гипотетически представить, что же такое должно произойти, отчего мне вдруг вздумается разорвать абсолютно все связи с уже ставшими родными людьми и возобновить скитания с мелким, который наверняка разбушуется ещё сильнее, будет в истерике топать ногами на ровном месте, держась возле Финна, но потом всё равно опустит взгляд и вернётся ко мне, обняв перед этим всех остальных на прощание. Возможно, обнимет их в самый последний раз, как обычно и работают законы жизни в отношении спонтанных людских встреч. Нет, правда не могу изобразить такую ситуацию в голове, где я откажусь от последних объятий с кем-либо из компании и отвернусь, дожидаясь конца эмоционального взрыва Даниэля.       На самом деле, Дэн и впрямь меняется на глазах: резко, моментально, что я даже не успеваю подстроиться под новую черту характера, как уже появляется более свежая, затмевающая, противоречащая старой. Мы не были особо близки и до беготни по штатам, но я уверен, что это совсем не проблема, ведь натянутые отношения между родственниками — довольно-таки распространённое явление. Сейчас же он куда комфортнее ощущает себя с тем же самым Финном — думаю, это у нас семейное. Конечно, я ставлю заявление об уютности в компании своего друга-парня под вопрос, ведь вспомнить только все взлёты и неожиданные падения, недовольства и громкие слова — между нами чувствовалось напряжение — однако в тот незабываемый и ценный для меня вечер у озера и вчерашнюю ночь уже в нём вокруг витали исключительно уют, комфорт и внутренний порядок. Даниэль ощущает себя более понятым именно Финном, потому с ним мой брат открыт на несколько уровней глубже, чем со мной, а при вопросе о том, с кем провести время, он наверняка выберет друга — и я его понимаю. Обижаюсь ли я? Нет. Может, где-то глубоко внутри я ревную, и на этот раз уже Даниэля, но только потому, что в той самой глубине боюсь остаться совершенно один. Отстранюсь, захочу сбежать, но отныне не смогу убедить пойти за собой своего родного, однако уже такого далёкого enano.       Вчера ночью, детально прорисовывая на спинной лопатке Кэсс шерсть умиротворённо лежащего на ней волка, их связь бросилась мне в глаза и прожгла пламенем костра, возле которого те и сидели. Финн что-то увлечённо рассказывал, сопровождая это рисунками на песке с помощью палочки, а Даниэль то заразительно посмеивался, что напротив сидевшая и выпивавшая Ханна не сдержала собственного смеха, то удивлялся, взбираясь на его плечо. Кстати о Ханс — думаю, она ждала конца этого, как потом мы оба узнали, бесконечного разговора, дабы заняться с, теперь уже моим, Финном тем, чем не смогли из-за меня в день стрижки. Этой же ночью вместо меня она ненавидела Даниэля, а потому и всю нашу семью, по крайней мере то поколение, что сейчас режет ей глаза и мешает наслаждаться не такой уж и свободной жизнью. Мы и впрямь поменялись местами, ведь на этот раз первым в палатку ушёл я, а мелкий вернулся в тот момент, когда я уже был в полудрёме и что-то невнятно отвечал на его так же неразборчиво звучавшие вопросы. Единственное, что я точно почувствовал перед тем, как провалиться в сладкий и никем нерушимый сон, — тёплое дыхание в шею вперемешку с шуршанием спального мешка.       Почти проснувшись, тру глаза, но тут же останавливаюсь, вспоминая, что в детстве меня за это ругал отец… Папа… Хочется верить, что я постепенно отхожу от утраты, отвлекаясь на какие-то другие проблемы и радости жизни, но дело об убийстве отца и смерти полицейского на нашем же участке ещё не закрыто, наоборот, полиция вцепилась в спины так сильно, как никогда не пыталась отыскать настоящих убийц и нарушителей правопорядка. Конечно, теперь я знаю, что произошло в тот день и что Даниэль ненарочно, но всё-таки убил того полицейского, который в свою очередь застрелил без всякой причины нашего отца, но ведь это несправедливость в её натуральном проявлении! Сначала этот соседский мудила-расист Бретт Фостер, не понимающий детского глупого юмора и надругавшийся над моей семьёй, затем и полицейский, выстреливший абсолютно вне всяких правил, по крайней мере за пределами законов США, в моего отца, что лишь хотел помочь разобраться в произошедшей перепалке между нами и соседом, которую и призвали утихомирить того сраного копа, а уже в самом конце — Даниэль. Этого никто не мог ожидать, предвидеть, да и сам он ни за что бы не убил человека, если бы тот нам не угрожал, наставив пистолет, как и поступил тот урод. А теперь, вместо того чтобы первоначально разобраться в смерти отца, они гонятся за нашими детскими, мать их, жопами!       Смотрю на вытатуированные ели на своём предплечье и вновь возвращаюсь к тому волшебным образом успокоившему и ослабившему все мои порывы разговору с Кэссиди. Мне хочется остаться в Северной Калифорнии: здесь и лес, и хорошая скрытность от полиции. Окажись мы в самом центре штата, где-нибудь в Лос-Анджелесе, нас бы уже точно схватили под руки и надели наручники — там бы даже силы Даниэля не помогли, ведь я не позволю ему намеренно убить человека. Хотя, наверное, тут уже не мне решать, а Финну. Кэсс, как бы она ни выступала против планов своего друга, изъявила желание двинуться во Флориду. До неё, конечно, не рукой подать, аж пересечь несколько штатов, но это вполне хороший вариант, если по какой-то веской причине придётся двигаться дальше или большей части коллектива надоест утренний скрип секвой: доволен как я с периодическими ливнями, так и Финн с жарой и коктейлями в кокосах — то самое, о чём он и мечтает больше всего на свете. Осталось только решить вопрос денег или хотя бы транспорта, на котором мы будем добираться до заоблачного Майами, так как торговые поезда теперь уже не особо помогут, а передвигаться автостопом — то же самое, что заявиться в полицейский участок и самостоятельно сдаться, потому лучше продумать этот план в окружении леса и аромата здешней природы.       Коктейли в кокосах… Хах, неужели Финну и вправду необходимо только нечто незначительное, чтобы стать счастливым и начать жить, навсегда забыв о выживании, за которое он отчасти принимает настоящий момент, — а ведь я восхищаюсь именно тем, от чего Финна уже наверняка тошнит. Меньше пей и кури травку, хотя бы в поубавленном количестве, укурыш, тогда и жизнь здесь станет солнышком. А уж если мы ещё будем жить в одной палатке, оставив Даниэля в э́той с его стремлением окунуться во взрослую жизнь, каждое утро после пьянки будет куда более приятным, если не физически, то морально.       — Чёрт, чёрт, чёрт… — чей-то перепуганный голос продвигается позади нашей палатки, пролетая мимо, в противоположную сторону, куда-то напротив, к Финну, Ханне и Кэссиди. Его обладатель, судя по чрезмерной эмоциональности и тембру, Джейк, спотыкается несколько раз о выступающие под ногами корни деревьев и лежащие у костра брёвна, отчего создаёт шум и шорох, от которого я бы мгновенно проснулся, если не спал. Что, чёрт побери, происходит?.. — Эй… ам… трее!.. — его голос отдалился, а потому я не могу с уверенностью разобрать, что именно он пытается донести в такую рань кому-то из разбуженных, чьи палатки не побоялся раскрыть. Единственное, что является точным — нечто его напугавшее, вселившее страх и окутавшее напряжением наверняка весь пробудившийся лагерь.       Я слегка подымаюсь на локтях, дабы не разбудить ещё каким-то образом не проснувшегося от таких громких посторонних звуков Даниэля, и мельком выглядываю из небольшой щели нашей едва застёгнутой палатки. Джейкоб, и вправду. Что же такое произошло, раз сама Кэссиди не находится в такую рань в настежь раскрытой берлоге?.. Из палатки, возле которой находится парень, вылезает наспех натягивающая на оголённое тело майку Ханс. Девушка выглядит, мягко сказать, не очень радостно, но зато бодро, как никогда раньше до приёма холодного душа. Кареглазая устремляется к месту ночлега Финна, но, распахнув ткань, не находит спящее тело и будто бы кроет его отсутствие высококачественным матом, чуть ли не опрокидывая ни в чём не провинившуюся палатку.       — Что нам делать, Ханна? Мы все в дерьме, все в д… — шатен не успевает договорить, как девушка тут же подбегает к нему и крепко затыкает рот ладонью, стискивая свои зубы от недовольства таким ором. Они вместе усаживаются на рядом лежащее бревно, и брюнетка с трудом принимается его успокаивать, улавливая на себе мой обжигающий взгляд. Тут мне становится слегка не по себе, словно я маленький мальчишка, которого поймали с поличным на месте детского преступления. Я уже прячусь обратно в палатку и хочу разбудить брата, как неожиданно молния расстёгивается, а на пороге появляется более родное, но такое же шокированное чем-то произошедшим лицо.       — Шон! — выкрикивает Кэссиди, на что я подношу палец к губам и прошу её вести себя потише, ведь Даниэль ещё спит. — Послушай меня, я не уверена, что смогу сейчас обо всём рассказать… Чёрт, блять… Шон, просто доверься мне и собирай манатки, мы должны свалить отсюда.       — Я… Что произошло? Куда все спешат? Где Финн? — зеленоглазая закрывает глаза и через силу успокаивает саму себя, тяжело выдыхая из тела напряжение не на шутку разыгравшихся нервишек.       — Он, должно быть, напиздел как мне, так и тебе, Шон, — уже хочу перебить её и разузнать в подробностях, о чём конкретно она говорит, но тут же слышу продолжение. — Этот урод и, наверное, Даниэль, раз уж его нет рядом, сбежали, — я молниеносно оборачиваюсь, дабы убедиться в её словах и осознаю, что никакого Даниэля, никакого брата, вообще никого, кроме меня и наших вещей, в палатке нет. Именно здесь и моё лицо приобретает частичку сумасшествия, что поглотило лагерь, словно чума, вирус, нагрянувший так же неожиданно, как и понимание всей ситуации с первых слов. И теперь каждый пытается остановить поток паники, вызванный слезами Джейкоба.       — Но… Погоди, Кэсс, что… — тут она резко молча разворачивается и бегом возвращается к своей палатке.       Теперь Джейка успокаивает уже успевший собрать все рядом лежащие в его сумке вещи Пенни. Он тоже ещё здесь. В лагере нет только Ингрид и Андерса, но они наверняка уехали ещё рано-рано утром до всей суматохи или, как я, не знали, что стряслось, а также Финна и Даниэля, отсутствие которых до сих пор не возвращает меня обратно в реальность. Он же был ночью прямо здесь, рядом со мной — шуршал, пытаясь принять удобную позу для сна. А Финн… Неужели он и впрямь наплевал на обещание Кэсс, безопасность Дэна, слова, сказанные мне перед нашим первым поцелуем?.. Этого просто не может быть. Нет, он бы не стал, не стоит так волноваться, не разузнав подробнее, что же всё-таки случилось. Вдруг их похитили и держат в заложниках Мэрилл, Большой Джо и вся оставшаяся шайка, которым хочется вернуть все заработанные нами деньги за счёт выкупа. Они знают, что мне дорог Даниэль, а Кэссиди, как бы она в действительности к нему ни относилась, — Финн. Теперь уже и мой Финн…       — Ханна, послушай, всё расскажу потом… — Кэсси, как никогда раньше, выглядит максимально серьёзной и настроенной на единственную задачу — смотаться из лагеря как можно скорее. Подруга желает её перебить, но розововолосая старается придерживаться исключительно своего плана. — Нет, Ханна, всё потом. Сейчас мне нужно, чтобы ты угнала машину Джо…       — Кэсс, ты вообще слетела с катушек? Во что ты меня втягиваешь, психичка?! — уже не сдерживаясь, кричит на неё брюнетка, чем и подпитывает нарастающее волнение трясущегося в объятиях не менее растерянного темнокожего друга Джейкоба. Конечно, я не соглашусь, что среди них на данный момент менее адекватной является именно Кэссиди, как и заявила Ханс, однако бы и я отреагировал точно так же, услышав что-то подобное в самую рань. — Слушай меня внимательно: либо ты сейчас же объясняешь…       — Прошу тебя… — зеленоглазая подходит ближе к ней и кладёт обе руки на едва заметно дрожащие плечи невозмутимой до этого утра Ханс. — Зайди к нему в дом — его там нет — возьми ключи от машины и пригони её сюда. Пожалуйста, Ханс… Хотя бы ради Финна… Только, пожалуйста, без вопросов.       — Аргх! — громко вздыхает всё же согласившаяся на просьбу кареглазая и бегом спешит к находящейся недалеко отсюда хижине Большого Джо.       — И, Ханна!.. — та останавливается на зов зеленоглазой, нервно перебирая подушечки пальцев. — Возьми корм для пса.       Ханс, как и попросила её подруга, не задала ни одного встречного вопроса и продолжила бежать в заданном направлении. Представляю, какого ей сейчас, хотя она и проигрывает в борьбе с моими переживаниями, так как, если она потеряла одного Финна, я нахожусь в неведении о нахождении вдобавок к нему Даниэля, моего брата, обладающего нескончаемым запасом мощных сверхспособностей Вселенского масштаба. Кэссиди, прежде чем пойти торопливым шагом собирать вещи за Джейкоба, напоследок бросает в мою сторону опустошённый взгляд и поджимает губы, пытаясь выдавить вселяющую надежду улыбку, что у неё, увы, не получилось. Сразу после этого возвращаюсь к себе и приступаю собирать все необходимые вещи. Отбрасываю ненужный, тянущий вниз хлам в сторону и обращаю внимание на мирно лежащие в уголке рюкзак и игрушки Даниэля. Не может такого быть… Во-первых, он бы не смотался от меня. Во-вторых, Финн бы тоже одного меня не оставил. Должно быть, с ними и впрямь что-то произошло, ведь бросить всё на своих местах…       Уже действительно настроив себя на именно такой расклад событий, замечаю, что не все наши вещи здесь, в особенности — деньги, бо́льшая часть которых каким-то волшебным, а лучше сказать, предательским способом исчезла, будто их здесь изначально и не было. Неужели… Чёрт! Неужели этот поганый мелкий вернулся в палатку, дабы провернуть идиотский, наверняка доработанный самим Финном план: внушил своё возвращение, притворился засыпающим, а потом, когда я уже витал во снах, выпотрошил мои карманы и съебался?! Я точно чувствую, что непосредственно этим самым делом они и были увлечены, перешептываясь у костра прямо напротив ничего не подозревавшей Ханс.       Как иначе объяснить наличие в кошельке лишь десяти баксов, где изначально лежали накопленные и заработанные ранее триста с лишним долларов?! Что-то не припомнится момент, когда я решил выехать в город вместе с Джо и прикупить себе нечто дорогостоящее. Оказывается, вечно хватавшийся при наших переездах в первую очередь за свои игрушки Даниэль исчез из моей жизни ещё задолго до этой ночи. На его место встал вор, бунтарь и непослушный ребёнок, выдающий себя за подростка, о котором мне ничего не известно. Моё ли дурное влияние так на нём отразилось или же непрошеное воспитание Финна?.. Чёрт, этот урод… Наверное, мне впервые захотелось назвать его именно так. Но как же надоели эти бесконечные эмоциональные американские горки имени МакНамара, с которых, честно говоря, уже хочется слезть и ни за что, ни при каких обстоятельствах на них не возвращаться.       Он эгоист… Самый настоящий самовлюблённый нарцисс, пользующийся людьми в своих личных целях. Я больше не верю, что он любил меня, чувствовал ко мне нечто тёплое, глубокое и возвышенное, если осмелился после всего сказанного и проделанного реализовать план по ограблению Мэрилла. Иначе где они сейчас?! Где мои деньги, где мой брат, включая того самого, что ещё недавно не был настроен против меня, где ты́, Финн?.. Где ты, заботливый и чувственный Финн?.. Это всё ради ебучих коктейлей? Ты настроил против всех и вся, кроме себя, Даниэля, заставил меня втереться к тебе в доверие через травку, пиво, поцелуи и такой обыденный для воплощения своих мечт в реальность минет, дабы просто-напросто попивать пина коладу на забытом и забитом такими же самолюбивыми и не имеющими никакого дела до остальных хиппарями пляже, с которыми можно будет нескончаемо трахаться каждый день и не забивать мозг чужими истериками, переживаниями и самой любовью, с коими тебе пришлось смириться ради своей цели?..       Второпях натягиваю на себя мятую, но при этом свежую белую футболку без рукавов, поверх которой надеваю синюю толстовку, прикрывая быстро замерзающее по утрам тело. Выбор не особо велик, потому на ногах всё те же потёртые серовато-песочные штаны и тёмно-синие кроссовки. Окончательно разобравшись с вещами в обоих рюкзаках, вытаскиваю их из палатки и тут же встречаю находящуюся в своих, по-видимому, тревожных мыслях Кэссиди, что проходит мимо меня с рюкзаком Джейка и холодно откидывает его в сторону сумки Пенни, где уже лежат вещи и самой девушки. Пока она избавляется от палаток, словно нас здесь никогда и не было, я медленным шагом плетусь к ожидающим Ханну парням и укладываю свои рюкзаки рядом с остальными. Сейчас я, конечно, упаковал все игрушки Даниэля, но, как только мы свалим отсюда, мне будет крайне приятно их выкинуть, потому что они ему больше не понадобятся. Где он может сейчас быть?.. Не уверен, что за такой незначительный промежуток времени они бы успели оказаться в другом штате. Чёрт, я даже до конца не знаю, что могло такого произойти. Почему они не вернулись и не разбудили нас? Кажется, стоит дождаться объяснений самой Кэссиди, иначе меня поглотят натянутые предположения.       — Пенни?.. — неожиданно для себя и остальных обращаюсь я к сидящему через Джейка невыспавшемуся парню, что напугано поднимает лицо и обращает взгляд на рот, из которого и донёсся мой голос, показавшийся ему крайне громким после пары-тройки литров пива прошедшим вечером. — Ты хоть немного знаешь, что произошло?.. — я не осмелился заговорить напрямую с самим шатеном, который и стал очевидцем случившегося, потому попытался таким образом обратить на себя его внимание через Пенни, что опечаленно поджимает губы и мотает головой в разные стороны, а сидящий слева от меня брюнет шумно всхлипывает и шустро вытирает влажный нос рукавом красной клетчатой рубашки.       — Джейк прибежал сюда весь в слезах… Я никогда не видел его таким испуганным и чем-то настолько обеспокоенным… Он не мог сосредоточиться на трезвых мыслях и… — кареглазый нервно сглатывает и с явной болью в горле откашливается, искренне пытаясь не навевать дурную атмосферу, что у него, как и у Кэссиди, не получается, — на его пальцах была чья-то кровь…       — Но я… я н-не убивал его… — слышится голос трясущегося между нами кареглазого, объяснения которого я и ожидал всё это время. Очень жестоко вот так бесцеремонно обсуждать нечто подобное рядом с тем, кто от этого не может перестать дрожать, но я не могу пребывать в длительном ожидании Кэссиди. — Вы же верите мне?.. Извините, что вам приходится меня… успокаивать, но я свихнусь, если не верите! Скажите, что вы мне верите!.. — его охватывает приступ истерики, потому я, как и заботливый, если не вынужденный, Пенни, хватаю его под руку и прижимаюсь ближе, дабы утихомирить. Не знаю, о ком и о чём идёт речь, он это сделал или нет, но паника — это последнее, что нам сейчас нужно. Уверен я сейчас только в одном — Финн и Дэн живы, об этом сказала мне сама Кэсс.       — Верим, Джейкоб. Мы верим тебе, честное слово, — блондин берёт эту участь на себя и трётся гладкой щекой о плечевую часть руки перепуганного друга, смотря при этом мне в глаза. — У Кэссиди всё под контролем. Ханс пригонит сюда машину, и мы поедем…       — Куда мы поедем?.. Куда, Пенни, чёрт побери, мы поедем?! Они убили… — он поворачивает голову в мою сторону и слегка дёргает рукой, которую мне пришлось обхватить, отчего я перестаю его держать. — Твой брат… Я знал, что нельзя просто так это оставлять…       — Мой брат никого не убивал, Джейкоб, не говори глупостей, — стиснув зубы, пытаюсь заткнуть поток его дурных обвинений, но он, наоборот, изливается глупым и необдуманным смехом, запрокидывая голову, а затем хмурит брови и опускает лицо, из глаз которого вновь льются нескончаемые слёзы. — Пожалуйста, Джейк, не накручивай себя и остальных. Мы не можем знать наверняка, что там произошло…       — Нет, Ш-шон, как раз только ты и Кэссиди не можете, но я-то уверен в этом! Твой брат и Финн убили Джозефа, Шон! Они поплатятся за свои грехи перед Богом, перед Вселенной! Вы — моё наказание! — как только разговор закипает и переходит во что-то более истерическое, чем до этого, я, не сдерживаясь, подскакиваю с бревна и ловлю на себе озверевший карий взгляд обвиняющего и ещё один точно такого же цвета, но уже полный переживаний и непонимания. — Вот эта его… с-сила…       — Ты не понимаешь, о чём говоришь, Джейкоб!.. — он вот-вот проболтается, так называемому Ханной, Пеннивайзу о сверхспособностях моего брата, потому я делаю шаг вперёд и нависаю над ним, чтобы окончательно заткнуть абсолютно нетрезво мыслящего Джейка, вместо чего он продолжает улыбаться в своей нечеловеческой манере.       — Нет, Шон, — как и всё остальное на него не похожее до этого, он медленно и уверенно приподнимается с бревна следом за мной и оказывается лицом к лицу с братом, как он думает, убийцы, — это ты не понимаешь, во что ты нас вляпал, оказавшись в этом лагере…       — Джейкоб, я обещаю, ещё одно слово, и я закрою твой рот своим кулаком… — он усмехается и шмыгает носом, отчего я окончательно перестаю себя сдерживать и тут же ухватываюсь за воротник его чёрной футболки под рубашкой и притягиваю к себе. Пенни пытается меня угомонить, но я бросаю на него секундный взгляд, переполненный недовольством, после чего тот всё же оставляет нас одних. — Я не шучу.       — Знаешь, Шон, что я понял за всё время наблюдений за тобой и твоим братом?.. — кареглазый шепчет это мне в лицо, потому подскочивший, но держащийся в стороне Пенни не слышит этого. — Агрессия, при этом совершенно неконтролируемая, заложена в вашей крови ещё задолго до рождения. Но ты, Шон Диас, не способен разбить кому-то нос, а особенно сейчас, когда знаешь, что мои слова о Даниэле — правда, которую ты так сильно боишься принять.       — Если ты думаешь, что я не смогу ударить тебя, ты сильно ошибаешься, Джейк… — внезапно он аккуратно кладёт свою ладонь поверх моей, сжатой в кулак у его шеи, и с насмешкой улыбается, глядя в глаза. Что он себе позволяет?       — Ты ударишь меня только потому, что я вижу всю твою боль и злость на брата и Финна? Ударишь потому, что я не боюсь говорить об этом вслух? — он улавливает момент, когда хват моей руки ослабевает, и резко надавливает на неё, дабы я отцепился, чему совершенно не сопротивляюсь, ведь… несмотря на прежнюю панику и нынешнюю серьёзность Джейка, он говорит сущую правду, как бы мне ни хотелось с этим соглашаться.       — Я просто прошу тебя заткнуться, пока мы не знаем наверняка, кто убил Джо и убил ли вообще. Ты не знаешь моего брата… — не успеваю договорить, как он снова меня перебивает.       — Как и ты не знаешь его, Шон… Очнись, друг, это начало конца. Твоей главной задачей было удержать его рядом с собой, но… Ты проебался, пускай и очень старался быть с ним всё это время… — его ладонь переходит в наступление и оказывается на моём плече вместо пальцев ранее любимого и успокаивающего Финна. — И если мы оба не знаем Даниэля, то и не знаем, в чьих злобных руках в следующий раз окажется военное оружие под твоей фамилией.       — Пожалуйста… — не знаю, как это работает, но его слова, речь одновременно смеющегося и рыдающего человека, что не может трезво мыслить, но почему-то озвучивает действительно наиправдивейшие факты, вынудили меня перенять его панику. — Не нужно называть его оружием… Ты же знаешь, что он просто маленький мальчик, потерянный и будто бы никем нелюбимый…       — Шон, я… Прости… — в какой-то момент я потерял себя и позволил ему овладеть моим телом. Джейкоб обхватывает его руками с обеих сторон и крепко прижимает к себе, успокаивая так, как не успокаивал меня никто другой, кроме, разве что, Лайлы, о которой я вспоминаю всегда и во всех ситуациях. — Я знаю, что он ни в чём не виноват. Это дурное влияние, под которое попал и ты… Ты не знал его… Ты видел его, Шон, поверхностно — таким, каким он хотел, чтобы ты его видел, — я понимаю, о ком он говорит, и Джейкоб знает, что я понимаю. Только… откуда он знает? — И я́ мог попасться на его удочку… Даже быстрее тебя, но… Я уже привык держаться в стороне, пока не буду уверен, что готов довериться.       — Он и с тобой пытался что-то проделать? — спрашиваю я, дабы убедиться в своих прежних чувствах о том, что Финну до меня и до них не было никакого глубокого дела. Кареглазый усмехается и продолжает шептать на ухо, принимая на себя участь успокаивающего.       — Нет. Я не… Он пользуется не всеми, друг, вот, что я хочу сказать. Ему важно испытывать и эстетическое удовольствие. Важно чувствовать превосходность. Ты и Ханс позволяли ему это переживать. Я же не обладаю такими качествами, как вы, а уж тем более не позволю собой манипулировать… Больше не позволю…       Как гром среди ясного неба поляну окутывает рёв мотора старенького пикапа Джо, на водительском сиденье которого находится Ханна, а рядом с ней и пёс, которого они приютили. Я и Джейкоб отходим друг от друга и слегка успокаиваемся после такого до странности чувственного обсуждения. Оказывается, мне только предстоит познать настоящее нутро всех находящихся в этом отныне разрушенном лагере. Уверен, в ближайшее время мы не расстанемся, а вся эта ситуация откроет мне новые реалии этой жизни.       Брюнетка выходит из машины и громко вопит на каждого, не понимая, почему никто не собрал вещи Финна, но… Я чувствую себя настолько отдалённым и каким-то безразлично безмятежным образом после разговора с Джейком. В том самом плане, что мне будто бы всё равно, как ситуация примется разворачиваться в дальнейшем, лишь бы не оказаться снова рядом с Финном, а уж тем более с тем, кто теперь не является моим братом. Знаю, сейчас всё только и будет нацелено именно на их поиски, но я уверен, что с этого момента изменится абсолютно всё. Он назвал это началом конца, но чего именно, не уточнил. Чувствую, что прольётся много слёз, бензина в эту грёбаную украденную тачку, пота от постоянного бега и весенней жары и, возможно, часть чьей-то крови.       Мне бы хотелось чувствовать к Финну тёплое чувство любви и такой уже отдалённой симпатии, однако теперь-то очевидно, что больше подобного пережить не получится, точно не после произошедшего. Это не ссора из-за опоздания домой или безответных сообщений и звонков, даже не ссора из-за подозрения в измене или в потере чувств. Он обещал мне не втягивать в это Даниэля, но, даже если и прислушался, он всё равно забрал его с собой в тот вечер. Финн украл у меня брата, сердце, физический покой, которого в очередных бегах не дождёшься. Но мне больше не тяжело морально, абсолютно. Может, так я думаю только сейчас, а завтрашней ночью буду снова рыдать в чьё-то плечо или подушку, которую заменяет кофта или рюкзак, но пока у меня впервые отсутствует желание думать о судьбе Финна и его брата. Наверное, я опустошён. Даже не слышу свой внутренний голос: настолько меня оглушили ложь, звуки реальности, в которую меня вытащил из облаков Джейкоб, мотор машины мертвеца и вопль по-прежнему любящей уже не моего Финна Ханны.       — Кэсс! Ты готова?! — недовольно голосит она с водительского сиденья, пока мы забрасываем вещи в открытый самодельный грузовой отсек. Рюкзак Финна она положила сюда в первую очередь, окинув при этом нашу мужскую троицу, а в особенности меня, разочарованным взглядом. Возможно, оно и к лучшему, что Вселенная или, простыми словами, Джейк выбросили меня, словно волны, из течения мнимой безмятежности на долгожданную сушу. Сейчас мне действительно… не то чтобы до размышлений о нём, а вообще не до каких-либо мыслей.       — Да, Ханна, прости, нужно было избавиться от всех палаток. Я разломала каркасы… — она не успевает договорить, пока движется к машине и оглядывается по сторонам в поисках чего-то забытого, как брюнетка недовольно вздыхает и ударяет ладонью по рулю.       — Кэссиди, мне плевать. Сядь уже в машину и объяснись! — весьма безобидный бело-коричневый питбуль на переднем сиденье гавкает пару раз, но не рычит и выглядит более умиротворённым, чем взъевшаяся на нас всех брюнетка. Розоволосая молча усаживается в кабину возле пса, что оказывается между ними. — Не знаю, что за спешка и куда мы едем, но я газую до первой заправки, после чего, если не получаю своих объяснений, сажусь на автобус и сваливаю отсюда, — несмотря на это, Кэсс молчит и, поправив свои волосы, расслабленно открывает окошко, опираясь при этом подбородком на удобно расположившееся на свободном от стекла месте предплечье. — Слушай, Кэсс…       — Вчера Финн, если ты так желаешь приступить, ещё не выехав из этого ебучего леса, решил за нашими спинами провернуть опасный и раздолбайский план. Я не удивлена, потому что это в его стиле. Но… Я крайне огорчена, поскольку он обещал и мне, и Шону этого не делать, в том числе напугана… — Ханна вновь демонстрирует своё возмущение и отсутствие банального терпения, пытаясь усидеть на твёрдом покрытии салона, и опять бьёт пару раз ладонью по рулю. При этом кареглазые в кузове чуть успокоились, но теперь Джейкоб, посматривая на меня, успокаивает тихо плачущего Пенни. Мои злость и обида притупились — я чувствую ровным счётом ничего. Пенни потерял чувство самообладания, а Джейк, наоборот, остыл до такой степени, что принял на себя образ серьёзной и невозмутимой Ханны, что сейчас больше похожа на чересчур эмоционального Дэна. Одна только Кэссиди доказала свою сильную натуру через неизменность характера — её планирование и структурированность остались при ней даже после всего произошедшего, и, честно сказать, я удивлён…       — Ты можешь перестать с этими своими никому ненужными вступлениями, Кэсс?! — девушка на пассажирском сиденье, в свою очередь, никак не реагирует на крики подруги, что вместе с неаккуратным и быстрым вождением по корням деревьев вызвали лёгкое пошатывание автомобиля. — Где Финн, мать твою?! Где Джо?!       — Я не знаю… Он и Даниэль просто испарились… — короткие паузы зеленоглазой испытывают и без того пошатанные нервы брюнетки на прочность. Пока левая рука в одиночку справляется с тяжёлым вождением, пальцы правой судорожно вращают диск магнитолы, дабы заглушить все свои мысли и желание взорваться. — Они решили, точнее… Финн решил вскрыть сейф Мэрилла…       — Вскрыть сейф Мэрилла?! — водительницу охватывает секундная истерика, и из неё вырывается смешок. Знаю, в это трудно поверить, но… слышала бы она сама это из его… лживого рта. — Что, блять, могло сподвигнуть Финна это сделать? Так ещё и с мелюзгой?!       — Не уверена, что сама знаю причину… — гарантирую, Кэссиди знает, что я сейчас благодарен ей за сокрытие событий вчерашнего вечера. Если мы выживем в этой хаотичной поездке, мне обязательно стоит выразить благодарность словами, на которые, я надеюсь, у меня останутся силы и эмоции.       Если раньше мне так только казалось, то теперь я уверен — она приложила куда больше усилий в вопросе защиты Дэна, нежели этот… чёртов ублюдок, воображавший из себя заботливого папочку. Не знаю, что произошло с моим братом спустя 2-3 месяца после того, как мы уехали из Биверкрика, где нас приютили родители нашей матери… Он стал кем-то другим. До сих пор не могу поверить, что мать бросила нас ради своей мечты. Это же как чёртов эффект бабочки: что бы сейчас было, если бы она осталась в семье? Что, если бы отец не был убит и мы бы вовсе не оказались на улице?.. Если Финн и Дэн с ней встретятся, то явно приживутся, ведь никто не похож так сильно на некую Карен, как эти два безмозглых уёбка, один из которых мечтает о грёбаных кокосах, а второй — быть свободным и самостоятельным в свои 9, мать его, лет! Шон… угомонись.       — Но… У них получилось? Они вам сказали… — державшаяся всю напряжённую эмоциональную атмосферу своим голосом Ханна не успевает закончить, как на этот раз разбивается на части Кэсс, развернувшаяся к водительскому месту.       — Ты, верно, издеваешься?! Я была против этой идеи с самого начала! Знаю, ты любишь этого самовлюблённого подонка, но открой же глаза, Ханна! Ты бы согласилась использовать ребёнка, чужого, блять, ребёнка ради своих долбанных желаний?! — уверен, пропускающая мимо ушей некоторую информацию Ханна и совершенно отказывающийся слушать этот разговор Пенни, которому Джейкоб закрыл уши, не готовы к нашему с Дэном секрету, но, если мы не расскажем, они многое упустят. — Откуда мне знать, где они?! Я ещё удивлена, как он не растрепал обо всём тебе!       — Ханна… — пытаюсь аккуратно ворваться в кипящий разговор, но меня тут же прищемляет горячая крышка, продолжая прыгать на кастрюле и шипеть.       — Кэссиди, ты не знаешь его столько, сколько знаю я, потому советую закрыть свой рот… — в этом споре, если не в ссоре, никто не может довести свою мысль до конца.       — Сколько же, а? Два месяца, Ханна! Два месяца — вот тот период времени, который я пропустила. Думаешь, трахаться с парнем — это знать его душу и настоящие мысли?! — на этот раз кареглазая не вносит в разбирательство что-то от себя, а машина погружается в неловкое молчание, нарушаемое лишь тяжёлым звуком мотора и треском старого корыта от кочек, по которым придётся проехать, дабы оказаться на ровной дороге. — И я не стану извиняться, Ханна…       — Кэсс, я поняла!.. Просто объясни, без раздражающих меня моментов, почему мы отсюда так резко сваливаем и где нам искать Финна и Даниэля? Мэрилл вообще в курсе? — после резкого высказывания розововолосой об отношении Ханс и Финна, девушка заметно, если и не успокоилась, то понизила голос и отстранилась от перепалки.       — Не знаю, что там произошло, но хижина Мэрилла, мягко сказать, разгромлена… Денег в сейфе нет, на полу лежит всего парочка купюр. Мэрилл… Наверное, он без сознания, но я не уверена…       — Не уверена? Как понимать «не уверена»? — Ханс ловко выезжает на асфальтированную дорогу между двумя лесами и чуть прибавляет скорость в отсутствии машин.       — В общем… Большой Джо… Он, как бы так сказать?.. — уже все знают, что произошло с ним на самом деле, и Кэссиди крайне нелегко даётся об этом говорить. — Под ним было очень много крови и…       — Чёрт возьми… Блять. Нет, нет… В этом-то ты уже точно уверена? — зеленоглазая кивает, и Ханна ухватывается одной ладонью за наверняка пульсирующую голову. Один плюс во всём этом — не придётся переживать утро в не до конца отрезвлённом состоянии. — Но как они сделали это? Даниэлю же всего, сколько, лет 8?       — Я не знаю, Ханна. Не знаю!.. — девушка отмалчивается во второй раз и отворачивается к окну, бросая на меня взгляд через боковое зеркало заднего вида.       — Ты знаешь, — Джейкоб же подобрал верный момент и сумел вставить своё слово в разговор. Будь я не в таком поникшем и безразличном состоянии, может быть, и попытался заткнуть ему рот, но сейчас самое время во всём признаться. Маловероятно, конечно, что Ханна в это поверит, но… не думаю, что в такой-то ситуации есть причины сомневаться в сказанном сразу от троих человек.       — Шон? — приглушённо из-за ветра обращается ко мне Кэсс, на что я лишь киваю, когда она замечает мой взгляд во всё том же зеркале. — Ты сможешь рассказать?       — Рассказать о чём, вашу мать?! — мне не хочется, чтобы вся перепалка возобновлялась, потому не медлю с ответом и хоть немного спасаю Ханну от нервного и эмоционально срывов, на путь к которым она вынужденно встала этим утром.       — У Даниэля есть сверхспособности, потому… — её вновь окутывает истерический смех, но это дело исключительно самой Ханс: мне будет только лучше, если она не поверит. — Потому Финну показалось…       — Я поняла — это какой-то пранк надо мной, да? Ребят, сегодня я не в самом лучшем настроении, потому лучше меня не злить, — Ханна, видимо, совсем забыла, как около часа назад успокаивала Джейка, что сейчас утешает Пенни, а сама она едет на угнанной тачке, ключи от которой взяла в доме Джо, что уж точно не согласился бы на подобную шутку.       — Финну показалось это очень удобным для… — несмотря на все её резкие высказывания, нестихающий смех и недоверие, я продолжаю делиться с ней и с пытающимся мирно меня выслушать Пеннивайзом рассказом, выстроенным у меня в голове, после которого заткнусь и не буду говорить, пока сам не успокоюсь. — Для реализации своего плана, о котором он говорил вчера за костром…       — Заткнись, — вкидывает водительница украденного у мертвеца авто, чему я незаметно улыбаюсь, смотря на исцарапанные от нервов самим мной ладони. — Просто заткнись, пока я не въехала в ближайшее дерево.       — Как скажешь, Ханна… — всё же соглашаюсь, однако после её в ответ сразу же затыкает Кэссиди.       — Нет, Ханна, это ты заткнись. Ты действительно думаешь, что нам всем сейчас до шуток? — в салоне автомобиля снова поднимается едкий пар от бурлящего разговора, только теперь на этот раз кареглазая резко тормозит прямо посреди дороги, что я чуть ли не ударяюсь головой.       — Знаешь что, дорогая и всезнающая Кэссиди…       — Да, знаю, Ханна. Тебе безумно хочется полить меня правдивым говном в ответ, но позволь Шону дорассказать о том, что ответит на твой вопрос о Даниэле, — Кэсс искренне пытается вразумить не до конца очнувшуюся и выбравшуюся из истерики подругу, но в ответ получает лишь очередной смешок.       — Я не собираюсь слушать бред сумасшедшего. Вчера вечером вы все обкурились и нажрались. Не сдвинусь с места, пока вы не объясните, что произошло на самом деле, — неожиданно для неё и для нас всех, розоволосая выходит из машины и обходит её спереди. Девушка открывает дверь водительского места и тянет на себя подругу, что даёт отпор и отталкивает Кэссиди ногой.       — Что ты делаешь?! — кричит отмалчивавшийся всю дорогу Джейкоб, выпрыгивая из кузова и оставляя обнимающего самого себя Пенни одного. — Нам не хватало ещё друг друга перебить!       — Ты тоже хочешь отхватить? — парень тяжело вздыхает и молча подходит к скрутившейся на асфальте розововолосой, помогая ей встать. На мокром от слёз лице зеленоглазой проявляется улыбка. Но не в качестве благодарности Джейкобу, а скорее, защитной реакции после удара. — Вы только посмотрите на неё — принцесса плачет!       — Да что с тобой такое?! Ты разве не понимаешь, что находишься в дерьме вместе с нами? — на этот раз вспыхивает и Джейк, решаясь даже легонько толкнуть брюнетку за Кэссиди. Внезапно Пенни хватается за горло, подлетает к моей стороне кузова и выблёвывает всё выпитое вчера ночью прямо на дорогу. Это всё быстрая езда. — Думаешь, просто так угнала машину? Скоро Мэрилл очухается и вместе со сборищем вооружённых наркодилеров отправится на поиски наших задниц!       — Ох, это что, тот самый скромный молчаливый парнишка из религиозной общины? Ты когда стал таким разговорчивым? — я придерживаю трясущегося и шатающегося даже на коленях Пенни и понемногу обретаю желание встрять в разговор.       — Когда твоя адекватность неожиданно для всех нас испарилась… — она уже хочет налететь на него, но Кэсс встаёт прямо возле Джейка, вновь сталкиваясь лицом к лицу с Ханной. — Ты же была лидером этой псевдосемьи! Думаешь, решаешь что-то кулаками и истериками? Хочешь вернуться к хижине и гнить всю оставшуюся молодость в тюрьме за убийство? Как думаешь, босс Мэрилла подумает о твоей пощаде? Тедди будет не всё равно, как обернётся твоя жизнь после того, что натворил твой паренёк?!       — Я никого не убивала… — когда речь зашла о неком Тедди, если не ошибаюсь, которого Мэрилл упомянул один раз перед работой, Ханна на какое-то время умолкает и теряет прежнее рвение.       — Но они все, блять, абсолютно все подумают иначе, если ты сейчас же не сядешь в машину и не увезёшь нас отсюда! — кричит Кэсс, несколько раз стуча кулаком по заржавелому синему автомобилю.       — Слушай, я схожу к ним? — шёпотом обращаюсь к Пенни, на что он одобрительно кивает и удобно облокачивается, дабы не рухнуть за борт. Я аккуратно спрыгиваю из грузового отсека, убеждаясь перед этим в приемлемом состоянии знакомого, и подхожу к ним, чему Ханна усмехается и вновь вбрасывает какую-то идиотскую реплику, что специально упускаю. — Разве мне выгодно играть в прятки с братом, когда за нами по всей стране разъезжает полиция?       — Нет, но… — только проснувшись, я уже устал и хочу забыться во сне, потому сделаю всё, на что способен, лишь бы уехать подальше от Калифорнии.       — Ханна, мне всё равно, что ты скажешь. Если ты не хочешь никуда ехать, то можешь оставаться здесь и давать показания в участке или разъезжать вместе с Мэриллом, пока вас обоих не допросит этот ваш Тедди и не пристрелит, даже не дёрнувшись, но я не планирую оказаться за решёткой за два ложных убийства, которых не совершал, или закончить жизнь из-за одного эгоиста… — она в который раз пытается перебить, но я ей не позволяю. — «Хочешь быть в семье — оставайся с нами до конца. Защищай каждого члена семьи» — разве не ты мне это сказала?       — Как ты можешь верить в то, что даже не видел?.. — её можно понять, ведь сейчас мы все не в самом лучшем положении и мыслим либо крайне узко, либо преувеличенно. Но теперь она хотя бы прислушалась.       — Я видел рыдающего Джейкоба, что и рассказал обо всём Кэссиди. Я видел её, метающуюся из одной части леса в другую, лишь бы избавиться от признаков жизни. Я видел тебя, спокойно угнавшую машину Джо и собравшую вещи Финна. Этого достаточно, чтобы понять серьёзность происходящего?       — Ханна… Пожалуйста, просто сядь в машину. Никому из нас не нужны проблемы. Нам всем важно уехать и залечь на дно, — обращается к ней ухватившаяся за живот Кэсс, на которую Ханне явно стыдно смотреть из-за того, что она с ней сделала. — Пожалуйста…       Через какое-то время продолжительных обсуждений нашей поездки все вернулись на свои места. Ханна сосредоточилась исключительно на дороге, а Кэссиди настроила радио с музыкой, после чего отвернулась к распахнутому окну и замолчала. Втроём мы уселись спинами к салону автомобиля: нуждающийся больше всех в поддержке поникший Пенни оказался посередине, то и дело переваливаясь с одного плеча на другое. Джейкоб, как и я, отвернулся в сторону, чтобы хоть немного подравнять ход своих мыслей, чем нам всем необходимо заняться, если мы хотим понять, что делать дальше. Финн и Даниэль исчезли часов так 8 назад — кто знает, как далеко они могли уехать, а самое главное — куда. Ненавижу тебя, Финн. Ненавижу…