Исповедь сволочи

Меня ненавидели. Меня презирали. Мне завидовали и даже восхищались мной. Я стал идеальной игрушкой Стива. Я это понимал, только мне было плевать. После смерти Вейлы что-то во мне сломалось. Я больше не стремился поражать учителей своими знаниями. Учился исключительно для себя. Ненавидел одноклассников так же, как они меня. Они презирали меня за происхождение и род деятельности, я их за лживую мораль. С годами всё чётче вылезало их гнилое нутро. Я ведь упоминал, что актёр никчёмный. Как оказалось, всё это ересь. Пока была жива Вейла, у меня ни сил, ни желания не было играть какие-либо роли. Наверное, сердечная привязанность к девушке мешала, все силы уходили на подавление ярости от беспомощности и дикой ревности. С её уходом всё внутри сгорело и омертвело. Стало просто всё равно на мир и окружающих людей. Они хотели страсти в постели? Я научился её имитировать. Когда-то все эти сволочи, покупающие плотскую любовь за деньги, делали своё дело, но ко мне относились как к куску грязи. Я изменил это. Столь хорошо изображал любовь, проникал в мысли и души развращённых мразей, что быстро превращался из тела для утех в объект мечтаний. Это был уже совсем другой уровень. Такие клиенты мечтали о лишних минутах в моём обществе и были готовы хорошо за это платить. Стив был доволен. Я тоже, так как этот ублюдок быстро понял, что со мной лучше дружить, если хочешь иметь выгоду, и хорошо отстёгивал мне за мои игры в любовь. Я же научился любить деньги. В конце концов, именно о них я мечтал ребёнком, ну, а то, что приносит мне их не ум, а другие части тела…. Мне это стало безразлично. Как говорится, деньги не пахнут, и много их не бывает. К шестнадцати я выглядел взрослым парнем и знал о сексе всё. Был способен удовлетворить даже самые смелые и извращённые желания. Стал живой легендой среди шлюх. Сомнительное достижение, но мне нравилось. Дошло до того, что меня даже пытались убрать конкуренты. Ничего у них не вышло. Сначала я скрутил подосланного убийцу, потом соблазнил и трахнул его, да так, что он ещё не раз приходил ко мне, несмотря на уверения, что счастливо женат и вообще мальчики это не его, а я просто сбой в системе. Ага, ну, сбой так сбой. Стив быстро по своим каналам и своими способами разобрался в ситуации, и больше на меня не покушались. Во всяком случае, так откровенно. С достижением совершенства в мастерстве удовлетворения чужой похоти пришла скука. Мне было мало их восхищения в постели, я хотел большего, и Стив поддержал мои стремления. Он лично находил неудачников обоих полов, обделённых чувствами, но не деньгами, с которыми я знакомился и в кратчайшие сроки вытряхивал из них целые состояния. Конечно, моя приметная внешность была тут сомнительным плюсом, и я научился мастерски перевоплощаться. Черноглазый брюнет, синеокий рыжий, шатен с карими глазами и ещё масса образов, красивых парней, на сахарную внешность которых так охотно велись богатые дураки. Когда я понимал, что взял с них по максимуму, то просто исчезал. Совесть меня не мучила. Мне не было дела до их разбитых сердец. Они хотели любви, они её получили. Всё. Одна дамочка лет тридцати восьми после покончила с собой. Это был единственный случай, когда мне стало не по себе и до острой боли жаль её. Но я быстро поборол этот приступ меланхолии. Мир жесток, и это доказанный факт. Где были все эти богатеи, когда я в детстве подыхал с голоду? Где они были, когда я захлёбывался слезами ужаса и безысходности, когда меня мелкого клали под очередного мужика? Их денег хватило бы, чтобы помочь уйме обделённых людей, но бедняки им неинтересны. Им их не жаль. Так почему я должен жалеть этих тварей? Я был убеждён, что ничто и никто в этом мире больше не смогут зацепить что-то в моей драной душе. Ошибся. Его звали Патрик. Наверное, сложно придумать большую шутку судьбы, чем шлюха, прячущаяся на кухне другой шлюхи. Но это было так. Я обнаружил его вечером, грязного и избитого, забившегося в щель между стеной и холодильником. И опять, как в дурацкой книжке, именно в этот момент раздался звонок в дверь. — Пожалуйста, не говори им, что я тут! Умоляю! — зашептал он, вцепившись в мои ноги и смотря на меня огромными глазами, полными страха и слёз. Не знаю, почему, но в тот момент я сделал, как он просил. Наверное, я увидел в нём себя годы назад. Испуганного загнанного мальчишку, мечтающего о помощи. Я не дождался её, но мне захотелось помочь Патрику. Я намеренно, с холодной улыбочкой солгал двум мужикам, которые рыскали по домам в поисках беглеца. Как оказалось позже, этот хитрец намеренно выбрал мой дом. Да, я снял дом. Жить в клоповой дыре желания не было. Зачем иметь деньги, если отказывать себе в элементарном уюте? Патрик состоял при борделе среднего звена, куда его отдал собственный отец несколько месяцев назад. А ещё я оказался его кумиром. Меня это поразило. Было так странно сознавать, что кто-то любит меня, не требуя от меня ничего, а просто за то, что я есть такой вот. Патрик мечтал быть похожим на меня, я же не знал, смеяться мне или плакать с этого. Хороший кумир — лживая беспринципная шлюха. Я полюбил его сильно, искренне. Никогда раньше я ничего особо не просил от Стива, кроме своей доли дохода, но ради Патрика я сподобился на просьбу. Моему «отчиму» пришлось уладить вопрос парня. Выяснилось, что в тот вечер его искали из-за того, что он не смог удовлетворить клиентку. У парня банально не встал на неё, а мадам данным фактом бесконечно оскорбилась и требовала наказать гада. Вмешательство Стива помогло, Патрику больше не грозила расправа, но никто не освобождал его от обязанностей. Только парень всё своё свободное время предпочитал проводить со мной. Я сам не заметил, когда и как он фактически поселился в моём доме. Ещё более диким было то, что он разбудил что-то в моей душе, которую я считал мёртвой. Конечно же, злые языки уложили нас в одну постель. В глазах окружающих мы были парой любовников, и отрицать что-то было бесполезно. И самое смешное, Патрик был не против, да только я не мог. Он стал мне чем-то вроде помеси лучшего друга и младшего брата. Увы, сам Патрик испытывал ко мне иные чувства — поклонение, любовь и вожделение ярко горели в его глазах. Только ответить мне ему было нечем. Род деятельности требовал от меня бисексуальности, но интуитивно я всегда тяготел к женщинам, и полюбить мужчину как спутника жизни было выше моих сил. Пришло понимание, что разговора не избежать. Как можно тактичнее я пытался объяснить парню положение вещей. Он же на мои слова разразился слезами и умолял не гнать его. Опустившись на колени у моих ног, он расстегнул мой ремень и, спустив штаны, сделал мне минет. Я же просто охренел от происходящего. Оцепенел и не мог пошевелиться. И такое счастье и блаженство было на лице Патрика после, что я просто не смог сказать ему, чтобы он больше так не делал. Тем более, мне понравилось. Н-да, всё же я больной ублюдок, любящий парня как родного брата, но не отказывающийся от его оральных ласк. Почти три месяца он жил у меня и был мне ближе всех. Родная мать, которую я забрал из той клоповой дыры, что служила мне домом в детстве, была мне куда более чужой. Сама же маманя, утратившая остатки красоты, будто вспомнив о родительском долге, пыталась меня опекать. Но мне это было уже не нужно. Она вызывала у меня смесь жалости и презрения. Был обычный промозглый октябрьский день. Я пришёл домой после очередного свидания с богатой сукой. Стоило переступить порог, как я понял, что-то не так. Я не чувствовал присутствия Патрика, а он должен был быть уже дома. Я хорошо знал его расписание. Звонки на мобильный разбивались о равнодушное «Абонент временно недоступен». Я уже собирался идти его искать, как явился Стив. Именно он мне сообщил новость, в очередной раз обрушившую мой мир. Патрика убил клиент. Я плохо помню события после. Кажется, я ворвался в проклятый бордель и требовал отдать мне его. А потом рыдал над его изувеченным телом. До того момента я даже не подозревал, что ещё способен испытывать такие сильные эмоции. Мне было больно. Просто невыносимо. Я смотрел на его застывшее бледное лицо и остро осознавал, какая же я сволочь. За всё время я ни единого раза так и не сказал, как люблю его и дорожу им. Патрику было достаточно того, что я позволяю ему быть рядом и доставлять мне удовольствие. Он любил меня, как никто и никогда. А теперь его не стало. Его просто убил ошалевший от наркоты, денег и вседозволенности мудак. Тогда-то я и познал ненависть, отключающую всё человеческое. Как мне потом сказали, со стороны я был само спокойствие. Вызнал имя, отправился домой к уроду и удушил его голыми руками. И мне было не жаль. И радости не было. Мразь сдохла, но Патрик-то от этого не ожил. Зато Стив был в бешенстве. Он орал на меня, срывая глотку, но всё же прикрыл перед легавыми. Мне же в тот момент было… пусто. Боль мешалась с апатией. Говорят, убивать тяжело, особенно впервые. Мне было никак. Никаких метаний или угрызений совести. Сырым октябрьским утром я похоронил Патрика. Человека, который смог дотянуться до клочков сердца и души и забрал их. Вместе с ним я похоронил остатки своей человечности. Тогда я был в этом уверен. Потому что никогда ранее не испытывал такой ошеломляющей пустоты и безразличия внутри.