Неправильное образование Агуста Ди
________________Я должен перестать улыбаться, это оставляет неправильное впечатление. Но я всё равно люблю тебя.
____________ Толпа взорвалась бурными аплодисментами, как только услышала характерное постукивание микрофона на заднем фоне. Первые слова положили начало смутным теням из рук и голов, покачивающимся в такт, ставшие заметными на фоне мрачных огней клуба. Мин Юнги делает резкий вздох, напоминая толпе о том, что он тяжело работал и погасил в себе ненависть к старшим. Ритм въелся в пульс, а вид толпы заставил Юнги выплёвывать текст из себя, будто тело стало одним целым со звуком. Как Агуст Ди, Юнги захватил эту толпу, заставив её подчиняться своим командам. Его язык контролировал каждое движение с помощью текстов, от которых у них перехватывало дыхание. Пожалуй, за исключением одной одинокой души, стоящей в углу клуба. Силуэт мужчины был едва виден, но Юнги смог рассмотреть его, когда прожектор осветил толпу. Прямо на него смотрели безжалостные глаза на прекрасном лице. Могла ли лирика Юнги вывести его из себя? Что ж. Агусту Ди, конечно, же было похуй. Он ухмыльнулся в микрофон, находя удовольствие в том, как он, возможно, выбешивал этого красивого человека. *** Продвигая свой новый мини – альбом, Юнги обнаружил, что переходит из одного клуба в другой, заводя толпу своими текстами, за исключением одного. Снова и снова парень находил в толпе это прекрасное лицо. Иногда по ночам он выплевывал стихи, словно бросая вызов этому ублюдку. Мужчина ухмылялся, когда они встречались взглядами, особенно после того, как Юнги сказал, что доведет его языком до Гонконга. Когда Юнги заговорил о своей депрессии человек отступил назад, слушая его стихи с закрытыми глазами. Юнги запомнил это зрелище, отметив, как его музыка влияет на людей. — Хен! — Намджун поприветствовал его, как только он сошел со сцены. Юнги откашлялся, когда Джун протянул ему бутылку воды. — Ты убил их сегодня. — Кроме одного, — произнёс Юнги, а Намджун хихикнул. — Ты не можешь угодить всем, — ответил он. — Я так не думаю, —произнёс Юнги. Джун похлопал его по спине. Юнги улыбнулся, принимая жест друга. Намджун всегда больше всех его поддерживал. Даже, когда весь мир увидел в Джуне соперника, Юнги не мог и мечтать о друге лучше, чем он. Дальше по коридору был ещё один. Хосок выглянул из-за двери с широкой улыбкой, его брови пошевелились, когда Юнги с Намджуном подошли ближе. — Хорошо поработал, Агуст Ди! — крикнул Хосок, прокричав ещё пару поздравлений, прежде чем из-за двери выглянуло еще одно лицо. Это был тот самый красавчик. Юнги застенчиво улыбнулся, как только заметил, как невыносимо прекрасно лицо этого мужчины. За кулисами редко можно было встретить поклонников, но этот красавчик, каким-то образом смог найти сюда дорогу. Юнги робко глотнул воды и последовал за Намджуном в комнату ожидания. Как только Юнги вошёл, другие артисты тут же зааплодировали, приветствуя его после выступления. Краем глаза он заметил, что Джун разговаривает с симпатичным фанатом. Двое мужчин, казалось, обменялись шутками, так как воздух разбил красивый мужской смех. Юнги не смог удержаться от того, чтобы не посмотреть в их сторону, пока парень не поймал его взгляд и не подмигнул в ответ. Юнги фыркнул, притворяясь равнодушным, и обратил всё своё внимание на Хосока. — Хён, — позвал Хо. — Я слышал, что в прошлую среду кто-то из Биг Хит подкараулил тебя. — Это не важно, — ответил Юнги. — Можешь немного похвастаться, хён, — Хосок сжал его плечо. — Было бы здорово, если бы ты подписал с ними контракт. Посмотри на Намджуна. — Посмотри на себя, — заметил Юнги. — Единственная разница состоит в том, что ты никогда не станешь стажером. — Это большая разница, — сказал Юнги, разглядывая закуски на столе. — Я умею только писать песни и рэп. Все остальное… — И тут он заметил пакет с мармеладными мишками. — Можно узнать в процессе, — продолжил Хоби, но понял, что его собеседник уже полностью переключил своё внимание. — Думаю, нам следует представиться друг другу. — Привет, — произнёс человек с, казалось бы, безупречным лицом. Юнги поднял глаза, но парень уже наклонился к нему с доброй улыбкой. — Меня зовут Джин, — сказал он с дерзким английским акцентом. — Приятно видеть здесь таких, как ты, — сказал Юнги, забирая конфету у Джина. — Приятно слышать таких, как ты, — ответил Джин, не переставая улыбаться. — Это мой кузен из-за границы, — сказал Намджун. — Он ненадолго в городе, так что пытается прощупать музыкальную почву. — Поклонник рэпа? — спросил Юнги. Джин кивнул. — Слушал твои работы, начиная с Сайфера. Юнги приподнял бровь, глядя на Намджуна, который ответил улыбкой с ямочками на щеках. — Он, вероятно, первый международный поклонник Сайфера. — Возможно, единственный поклонник, — ухмыльнулся Хосок. Юнги закатил глаза и открыл пакет с мармеладными мишками. — Мы уже много лет не пели вместе, — объяснил Намджун Джину по-английски. — Мы стали независимы друг от друга, когда Хосок и я подписали контракт. — А Агуст Ди? — спросил Джин. Хосок посмотрел на Юнги с широкой улыбкой. — Он должен подписать контракт в самое ближайшее время. Юнги покачал головой, скрывая волнение за легкой улыбкой. — Мы должны это отпраздновать! — заметил Джин. — Если вы, ребята, закончили, давайте отправимся на барбекю. Это за мой счёт! *** «Должно быть, приятно иметь рядом кого-то, вроде Джина», — подумал про себя Юнги, когда парень без вопросов и колебаний принял на себя командование грилем и заказами. Он думал также, каждый раз на протяжении еще пары ночей. Узнать имя человека с красивым лицом было приятно, но отнюдь не утешительно. В Джине всё равно присутствовала какая-то загадка. Одна из них скрывалась за легким корейским акцентом, случайной сменой языка и смехом, который становился всё громче с каждой неловкой шуткой. Это было почти мило и временами успокаивало. К пятому ужину Джин занял в жизни Юнги такое место, что тот даже притащил его пьяного домой, когда Намджун и Хосок оставили их одних выпить. Было ли это правильно? Юнги не знал. Конечно же, в ту ночь он не мог уснуть. Вместо этого Мин Юнги начал писать новую песню, чувствуя потребность в утолении жажды, и обнаружил, что как будто помещает справочник в свои тексты. Его жизнь должна скоро измениться, теперь, когда он подписал контракт с БигХит. Может, он получит большие машины. Может быть, дом для его родителей. Конечно, ему придется попрощаться со своей домашней студией. Возможно, он выступит в больших клубах. Стремлениям Юнги, казалось, не было конца, и с каждой нотой он задавался вопросом, куда же приведет его этот звук. — Хороший бит, — Юнги вздрогнул от того, что почувствовал рядом с собой присутствие Джина. Его глаза были прикованы к экрану, пробуя разобраться в том, что Юнги там попытался выразить. — Можно мне послушать? — Он еще сырой, — ответил Юнги. — Все в порядке, — Джин посмотрел него, заставив Юнги тем самым откинуться чуть назад. Его прекрасное лицо было слишком близко. — Всегда интересно, как люди обрабатывают свою песню. — Тебе точно, любитель музыки, — заметил Юнги, снимая наушники и надевая их на Джина. Тот лишь скривил губы в легкой улыбке и тыкнул по клавиатуре, как будто знал программу. Прикрыв глаза, он слушал музыку Юнги. Его голова покачивалась в такт барабанам, а потом он начал напевать тихую мелодию. Юнги выгнул бровь, удивленный голосом Джина. Спустя пять ночей безудержного пьянства, он знал о его сахарных летягах больше, чем о его сладком голосе. Это было также впечатляюще, насколько быстро он создал мелодию, которая шла сквозь весь его трек. Кем же на самом деле является Джин? Юнги был более любопытен, чем когда-либо. Как только звуковая дорожка закончилась, Джин постучал по столу Юнги. Он широко улыбнулся, после того, как Юнги снял наушники. — Не могу поверить, что ты написал это в такой маленькой студии. Представь, что ты можешь сделать в большей студии с лучшими инструментами и оборудованием. — Я записал это в большой студии, — заметил Юнги. — Я потратил несколько часов, чтобы добраться туда и обратно. — Вау, — пробормотал Джин. — А я-то думал, что тебе нужно только хорошее лицо,— Юнги сдавленно рассмеялся. — Да, должно быть, приятно иметь лицо, благодаря которому все сходит с рук. — Даже убийство! — ответил Джин, чем заслужил удивленный взгляд Юнги, особенно, если учесть то, насколько близко они находились. Джин ослабил беспокойство Юнги своей ехидной улыбочкой. — Ты хороший лжец, — заметил Юнги. — В конце концов, я работаю в индустрии обмана, — усмехнулся Джин, облокотившись на подлокотник кресла Юнги. — Итак, Джин, — произнёс Юнги, надеясь разгадать загадку Джина. — Ты актер? — В какой-то степени, — произнёс Джин, сдерживая нахальную улыбку. — Айдол? — Спросил Юнги, прежде чем добавить, — но для айдола ты слишком умен. — Возьми свои слова обратно, Агуст Ди! — Возразил Джин. — Не смей смотреть на них с высока. Юнги ухмыльнулся. — Моя вина. — Ты действительно понятия не имеешь кто я? — Красивый мальчик? Джин взорвался неловким смехом. Юнги не мог не заметить, как покраснели его уши. — Думаю, это единственное, в чём ты мог бы быть согласен с моей матерью. — Юнги рассмеялся, немного расслабившись в кресле. — Я так понимаю, ты не слышал, чем я занимаюсь, — произнес Джин, выпрямляясь. — Обычно, в моем плейлисте нет твоего жанра, — заметил Юнги. — Моего жанра «красивых мальчиков»? — Спросил Джин. — Твоего жанра «симпатичных чудиков», — поддразнил Юнги, чем вызвал ужас на лице Джина. — Да, — сказал Джин, — даже такие чудаки, как я, знают, как обращаться с парой мелодий. — Не знал, — ответил Шуга. — Тогда давай напишем, что-нибудь вместе, — предложил Джин. — Представь, какую музыку могут создать милый рэпер и симпатичный старикашка. — Милый рэпер? — Ты что, оглох, Агуст Ди? — Ты можешь звать меня Юнги. — Ну, Юнги, — Джин наклонился ближе. — Как насчет того, чтобы написать что-нибудь вместе? Представь, какой звук мы создадим. Юнги не был уверен в том, думают ли они с Джином об одном и том же. Слишком поздно. Или слишком рано. Джин был слишком близко. А Юнги… Ему захотелось поцеловать пухлые губы Джина. Он вздернул подбородок, когда тот приблизился ближе, но их прервало пиликанье мобильной мелодии. — Извини, — тон Джина поменялся, когда он мягко потрепал Юнги по щеке. Мин наблюдал, как тот ходит по комнате, ругая человека на другой линии за преследование и GPS-слежку, и за то, что у него не было даже минуты уединения. Разговор был странным, но еще больше казался загадочным. Юнги чувствовал, как внутри него все сильнее росла решимость, о том, чтобы узнать про Джина абсолютно всё. — У тебя все в порядке? — Джин повернулся к нему и слегка поклонился в знак извинения. Юнги подошел ближе, надеясь, что его присутствие успокоит нервы Джина, но его отвлекли три громких стука в дверь. — Хён! — Он услышал громкий крик от своей двери. Совершенно уверенный в том, что этот голос не принадлежит ни одному из его сотрудников, Юнги посмотрел в дверной глазок и увидел ещё одного красивого незнакомца. — Думаю, это за мной, — пробормотал Джин, натягивая джинсовку. – Кстати, ты свободен в эти выходные? — Думаю, что да. — Поговори с Джуни, — сказал Джин, надевая кроссовки. — У него есть билеты на рок-фестиваль Pentaport. Я увижу тебя там? — Ладно, — Юнги не совсем понимая, что происходит, но ему нравилась идея вновь увидеть Джина. Джин открыл дверь, и на пороге возник симпатичный невысокий парень с розовыми волосами. — Ты можешь уже разобраться с этим? – рявкнул невысокий парень. — Из всех людей, которых они послали за мной, — Джин закатил глаза, прежде чем обернуться и в последний раз подмигнуть Юнги. Дверь закрылась, и Юнги прикусил губу, пытаясь унять дрожь в груди. *** Фестивали никогда особо не интересовали Юнги. Дома было комфортно, а пикниковую атмосферу фестивалей в разгар Корейского лета сложно было назвать приятной. Намджун сделал ему выговор за то, что тот неуместно выбрал для фестиваля на открытом воздухе черную одежду. Не то, чтобы у Юнги был огромный гардероб. Как человек, пользующийся предметами первой необходимости, о праздничной одежде не могло быть и речи. — Где Джин? — Это было первое, о чем спросил Юнги, после целого дня нытья из-за летней жары. — Он скоро появится, — ответил Намджун, когда Юнги сделал большой глоток молочного коктейля, рассерженно сузив глаза. Впереди собралось много народу, но из-за своих ВИП пропусков им удалость избежать жесткого давления толпы. — Найдет ли он нас здесь? — Подумал Юнги, поскольку толпа росла с геометрической прогрессией, пока исполнители на сцене играли свою третью песню. — Если бы ты оделся поярче, он смог бы, — поддразнил его Хосок. Юнги нахмурил брови после того, как выпил свой последний молочный коктейль. — Сегодня ты моя мусорка, – и он отдал свой пустой стаканчик Хосоку. — По крайней мере, ты услышишь хорошую музыку, — добавил Намджун. Юнги посмотрел на сцену. Рок никогда не был его коньком. Возможно, ему нравились некоторые баллады Ён Дохёна, но он достаточно легкомысленно относился к року, что создавало проблему для того, чтобы Юнги добавил его в свой плейлист. Но это было бы нечестно. Року не хватает стержня твердости, который есть у хип-хопа. Возможно, тут попахивало привилегиями. В конце концов, у всех разный вкус. Исполнитель на сцене был неплох, но как только прозвучал последний аккорд, Юнги искренне хотел, чтобы Джин просто появился. Сцена опустела, как только последние артисты попрощались. На больших экранах появилось имя следующего исполнителя — House of Cards. Возбуждённые крики и раскаленный воздух от воплей разносился из толпы, и хоть Юнги получал свою долю энергии от своей аудитории зрителей, она никогда не была такой, как эта. Толпа продолжала расти, пока группа готовилась к выступлению. Безумие почти сводило с ума, что Юнги задавался вопросом, сумеет ли Джин найти их в этой толпе. Огни сцены погасли до абсолютной темноты. А свет телефонов создавали лишь морей огней. Со сцены раздались первые ответные звуки, до такого, как одинокий розовый прожектор не сосредоточился на каком-то знакомом изящном парне, сжимающих в своих руках бас-гитару. Он заиграл цепляющий бит, пока другой прожектор не осветил барабанщика, с еще большей энергией молотящим по ударным. Следующим был голубоволосый пианист, чьи ноты пронзительно заскрежетали, прежде чем толпа начала аплодировать так, будто знала песню, которую собиралась исполнять группа. Вскоре в центре внимания оказался певец, хлопавший в ладоши в том же ритме, что и толпа. На нем были самые обтягивающие брюки, яростно разорванные на бедрах, из-под которых виднелись ажурные чулки. Его рубашка была темной, но тонкой, накинутой на широкие плечи певца, при этом открывая вид на его ключицы, впрочем, он сперва загипнотизировал толпу своими накрашенными губами и яркими глазами, прежде чем прокричать первую строчку песни. — Блять, — губы Юнги приоткрылись, переваривая увиденное. Голос вокалиста был скрипучим на протяжении всего куплета, но он стал сладким и меланхоличным по отношению к припеву, прежде чем резкие звуки гитары не прервали эту мелодию, как волны, разбивающиеся о скалы. Вокруг него творился хаос, но Юнги не был уверен в том, была ли причиной песня или беснующийся Джин, возбудивший толпу, когда он заканчивал песню. Отклик от басов продолжался, пока Джин не начал щелкать по вибрирующей гитаре. Барабан следовал ритму соблазнительного голоса Джина, поддерживая его ровным битом, в то время как Джин безупречно брал ноту одну за другой.I wanna break this spell That you've created You're something beautiful A contradiction I wanna play the game I want the friction Muse – Time is running out (Перевод И чары все твои Сломить пытаюсь, Но ты прекрасна - Противоречье, Хочу сыграть в игру По-человечьи!) (Я хочу разрушить эти чары. Что ты создал Ты нечто прекрасное. Противоречие Я хочу играть в эту игру Я хочу трений.)*
Вскоре ритм-гитарист переключился на клавиши и заиграл на высоких нотах, которые почти леденели от стонов Джина в микрофон.You will be the death of me Yeah, you will be the death of me (Но губишь ты мои мечты, Но губишь ты мои мечты...) (Ты будешь моей смертью. Да, ты будешь моей смертью)
Песня снова сменилась, когда Джин, наконец, взял в руки гитару и начал подыгрывать в такт, а толпа присоединилась к нему, подпевая. Легкая чарующая улыбка сорвалась с его губ, когда он замолчал, чтобы сыграть на гитаре, оставив толпу допевать припев, прежде чем он вернулся с фальцетом, который разрушил связь. Губы Юнги все ещё были приоткрыты, не в силах осознать, что он видит. Неужели это тот самый Джин? Джин, который бесстыдно разбрасывался стариковскими шутками, пока его лицо не краснело от смущения? По тому, как Джин соблазнительно прищурился, глядя в камеру, певец казался другим человеком. Его поведение было далеко от почти глупого персонажа, у которого не было ничего, кроме его любви к сахарным летягам. Вместо того, чтобы найти ответы, Юнги начал задаваться ещё большим количеством вопросов. Джин приветствовал толпу, когда Наджун с громко крикнул — Хённи! — Джин посмотрел в их сторону с широкой улыбкой, вызывая крики своих поклонниц. Он подмигнул Наджуну перед тем, чтобы повернуться к микрофону и поприветствовать толпу, поблагодарив её со своим странным корейским акцентом, прежде чем басист сделал ему выговор. Это был тот самый “Джин”, который Юнги уже слышал. — Да, - хихикнул Джин. – Ну, погоди Чимин-ши! Я получу свои samgyupsal ahjummas* в качестве моих корейских учителей! КСТАТИ, СПАСИБО ЗА РЕКОМЕНДАЦИЮ “ САМАЯ ЛУЧШАЯ ЕДА” В НАШЕМ ТВИТЕРЕ! — Толпа снова закричала, прежде чем персонал вручил Джину, акустическую гитару. — Мы действительно замечательно провели здесь время, и это было здорово для всех нас, что мы встретились с нашими корнями. Надеюсь, мы сможем наладить более прочные связи с Кореей. Свет на сцене сменился на мрачно-серый, прожектор был направлен на Джина, который начал наигрывать сильную мелодию, прежде чем к нему присоединилось пианино. Звук третьей песни сильно отличался от энергии первых двух, но тем не менее они всё ещё исполнялись голосом Джина, передающим самые горестные чувства их текстов.Oh, I've got something in my throat I need to be alone While I suffer Oh, there's a hole inside my boat I need to stay afloat For the summer long
Рок не был коньком Юнги, но слова этой песни выходили за рамки легкомыслия, которое он часто ассоциировал с роком. Песня, которая последовала за этим, продолжила это хрупкое чувство, в то время как Джин сохранял мрачный тон со сладкими фальцетами и вибрато. Группа последовала примеру Джина, как будто все инструменты существовали, чтобы поддерживать эмоции вокалиста, которые теперь достигли своего переломного момента.So tell me when you're gonna let me in I'm getting tired and I need somewhere to begin And if you have a minute, why don't we go Talk about it somewhere only we know? This could be the end of everything So why don't we go Somewhere only we know?
Юнги готов был поклясться, что видел слезы Джина, когда тот выкрикивал слова песни, жаждая единения чувств, места, о котором мало кто знал. Рок не был увлечением Юнги, но Джин преподал ему урок жанра. Юнги с трудом держался на ногах, словно его кости дрожали от голоса Джина, ломая его фигуру с каждой одинокой нотой, которую пел Джин. Оглядевшись, Юнги понял, что он не один. Хосок уже во всю плакал, а Намджун успокаивающе похлопал его по плечу. Рок не был его увлечением, но песня Джина напомнила Юнги, какой должна быть музыка на самом деле. Толпа взревела вслед за песней, и Юнги не смог удержаться от того, чтобы не вытащить телефон и не поискать что Naver может сказать о группе House of Cards. Когда страница загрузилась, Джин поблагодарил толпу, прежде чем они начали петь свою последнюю песню, горько-сладкий гимн смирения.I paint - the things I want to see But it don't come easy I love you all the same But you stole the sun from my heart You stole the sun from my heart
Пока толпа кивала головами и пела вместе с Джином, у Юнги внутри все перевернулось. Почему толпа радуется разочарованию артиста? Почему в устах Джина это тихое смирение звучит так красиво? Было трудно не поддаться влиянию песни, но еще труднее не узнать, что она означает. Как только Джин произнес последнюю строчку, Юнги почувствовал себя неловко от того, что не знал ничего лучше. Джин серьезно говорил о сотрудничестве? Юнги не был уверен, что сможет это сделать. Ему нужно было многому научиться.