Символ мужества

Кей утром была абсолютно спокойна и осталась спокойной даже после завтрака, когда Лина в третий раз за утро напомнила Аполлону об его обещании поговорить о её увлечении вечером и ускакала к себе. — Чего это тебя мультфильмы заинтересовали, Аполлон? — спросила она, впервые за долгое время палочкой отправляя стопку посуды мыть саму себя в раковину. — Лина ведь рассказала тебе об заклинании и призраке? — Да. Так и заявила — «сосу я член Аполлона, вдруг призрак воет, я знатно его колдую и продолжаю, ура мне!» Одна тарелка врезалась в пол и мигом разлетелась на кусочки. Аполлон вынул палочку и осторожно приманил к себе осколки, а затем лёгкими взмахами собрал их в тарелку и сказал: — Репаро. Мигом починившуюся тарелку он отправил вслед за её соседками в раковину, а затем взглянул на стоявшую к нему спиной Кей. — Они сумели за ночь создать заклинание. — спокойно начал он. — И я подумал, что раз так, то стоит больше узнать об них. Я ведь не буду всю жизнь только бегать и сидеть дома, надо будет искать какую-нибудь работу. Не знаю, как тут в Японии с экспериментаторами, примут ли они иностранца и вообще человека всего с шестью курсами Хогвартса… но постараться всё равно надо. — Аполлон. — Кей повернулась к нему с наполненными слезами глазами и всхлипнула. — Ты… всё ещё хочешь стать экспериментатором? — Я больше ничего не умею. — улыбнулся парень, девушка вновь всхлипнула, подошла к нему и обняла. — Ну-ну, Кей, всё хорошо. — он похлопал её по плечу. — Я понимаю, что тебе нелегко, извини, теперь буду помогать по дому… — Не надо. — хрюкнула та. — Лучше бегай. А то так меня оставишь без работы. — И что, ты этому огорчишься? — усмехнулся Аполлон, а Кей вместо ответа потянулась к нему и поцеловала. — Кстати, ты уже давно меня Полей не называла. — вспомнил он её ласковое обращение, когда их губы разомкнулись. — Какой же ты Поля. — улыбнулась она. — Ты теперь Аполлон. Побегать ему всё же не удалось. Когда Аполлон, задумавшийся над словами Кей, вышел из дому, то у самой калитки его ждала одетая в школьную форму Ханэкава. Хотя уроки уже час как должны были начаться. Они почти не обменивались фразами по пути в парк — Ханэкава только и сказала, что хотела бы поговорить наедине. На месте она не прошла к скамейкам, а уселась на старые деревянные качели и сразу обхватила слегка потускневшие цепи, которыми они были привязаны к перекладине. Аполлон молча опустился на соседние качели. — Арараги-сан сказал мне, что вы, Апоро-сан, живёте с двумя девушками. — Ханэкава приступила к делу сразу же, без церемоний и увёрток, так что и Аполлон не увидел в них смысла. — Да. — он ждал обвинений в непристойности и даже начал думать, чем ответить, но Ханэкава спросила совсем неожиданную вещь: — И вы счастливы, Апоро-сан? — Я… скорее да. — смешался парень. — А девушки? — тут же продолжила Ханэкава, уставившись в землю и продолжая сжимать цепи. — Девушки счастливы? — Девушки… Он вспомнил утреннюю Кей. Которая от одной мысли о том, что Лина помогла там, где она оказалась бессильна, расколотила тарелку. Вспомнил всю их прошлую ругань. Вспомнил тот недавний раз, когда он заходил в комнату Лины и девушки диаметрально жаловались друг на друга. Вспомнил их молчаливый отказ взаимодействовать в постели. Всё то, через что они прошли за эти два года совместной жизни… Словно зажгли лампочку в мозгу и он только сейчас всё осознал. Вот почему каждый день уходил бегать, вот почему Хачикуджи решила, что не хочет возвращаться домой… Каким же мерзавцем был всё это время… — Нет. — сказал он; Ханэкава успела поднять взгляд и посмотреть на него, в свою очередь уставившегося на подходящую к качелям серую заасфальтированную дорожку. — Девушки несчастны. Потому что ни одна нормальная девушка не захочет делить любимого парня с кем-то ещё. — Апоро-сан, вы считаете Арараги-сана нормальным? Ещё более резкая смена темы. И Ханэкава теперь не отворачивалась, наоборот, смотрела со всей серьёзностью. — Ну… мне трудно сказать. Я не особо его знаю. — Он может полапать маленькую девочку. Встречается с одной из самых странных девушек, которую не выдержит ни один нормальный парень. Имеет некрасивое прошлое высокомерного засранца. Контактирует со сверхъестественным и периодически уходит в заброшенную школу говорить с живущим там странным человеком. Арараги-сан нормален? — Ну… — А ещё он поможет без спросу. В любом вопросе, в любой проблеме, доберётся до сути дела вопреки вашему желанию — но поможет. Не делает проблем из агрессивного отношения к себе. Порвёт за своих сестёр. Очень надёжный человек, которому можно что угодно доверить и как угодно довериться, зная, что не предаст. А теперь Арараги-сан нормален? — Тогда для меня да. — Вот как? И что для вас норма, Апоро-сан? — То, что Арараги можно доверить и довериться. Людей уже почти не было — все на работе или в школе. Всё как обычно в это время. Они словно бы были одни в огромном радиусе, сидя на качелях и тихо беседуя друг с другом. — Вот как? А что тогда для вас ненормальность? — Ненормальность… Когда человек не пытается думать о том, как другие воспринимают мир. Когда уверен, что все видят его одинаково. И потому называет глупыми и ненормальными тех, кто видит, думает, ощущает как-то иначе. И ладно если называет, а не стремится переделать, сломить и уничтожить. — Похоже, наши мнения совпадают. Люди, которым нужно постоянно угождать, у которых любое слово, мысль или мнение, не совпадающее с их собственным, вызывают желание атаковать. Драться, оскорблять, унижать, угрожать, распускать слухи или ещё как-нибудь — но атаковать. А ещё те, кто взял на себя ответственность за что-либо или кого-либо — но не собирается её исполнять. Девушка подняла голову и уставилась в небо, её тёмные косички соскользнули с плеч и слегка стукнулись об спину. — То есть Арараги нормальный. — Арараги-сан нормальный. А вот я… — А с вами что не так? — А я нормальная, Апоро-сан? — Думаю, мне тут опять нужен список недостатков и достоинств. — Список недостатков… Лучше скажите мне, Апоро-сан, если человек собирается сделать абсолютно ненормальное дело, то можно ли его назвать нормальным? — Один раз? Тогда да. — А если один раз с последствиями на всю жизнь? — Ханэкава-сан, вам надо чем-то помочь? Я понимаю, что мы не особо близки, но… — Нет, мне не надо помогать. Просто… хотела поговорить с нейтральным человеком и разобраться в своих мыслях. Простите за беспокойство, Апоро-сан… я пойду, если вы не возражаете. — Не возражаю. Ханэкава встала со скамейки и медленно потопала вдаль. Аполлон же остался сидеть и смотреть ей вслед, пытаясь проанализировать разговор. Что по итогу получается? Ханэкава, предположительно, влюблена в Арараги. Наверняка вместе учатся или в этом роде. Со всем сверхъестественным туманом можно предположить, что он спас её от чего-то эдакого — потому, кстати, и влюбилась. Однако… Как же там Камбару называла её фамилию… сложную, но не сложнее формул заклинания… Сенджогахара, вроде. Сенджогахара. Девушка Арараги, наверняка отсекает всех кандидаток, кроме этой же Камбару — и то неизвестно, что там. Получается давняя история — девочка любит, но парень занят. Аполлон представил себе, что было бы, если в постель с ним ложилась лишь одна девушка из живущих вместе. Что бы чувствовала вторая, как жила со своей несбывшейся любовью, не имея возможности бежать, каждый день наблюдая чужое счастье, и при этом вынуждая себя быть дружелюбной и улыбаться… Какая же он сволочь. Два года делал вид, что всё в порядке, и в итоге уверил сам себя. А теперь что? Воспользоваться тем, что Лина выкопала заклинание против юрэй, и жить дальше, как ни в чём не бывало? Он так просидел до вечера, пока в парк не заглянул Арараги. Вновь не один — но на этот раз не с Камбару и тем более Ханэкавой, которую как раз искал. Хотя девушка похожа — в такой же школьной форме, такие же чёрные волосы, только очень длинные, забранные в конский хвост. И взгляд… Девушка смотрела на Аполлона, но он был для неё никем и исчезнет из жизни, когда через несколько минут они расстанутся. Парень отлично понимал это и не видел причин умалчивать об Ханэкаве, поэтому честно рассказал, что сидел тут с ней. Правда, разговор не пересказал, лишь сообщил, что они немного пофилософствовали и девушка выглядела задумчивой. — Понятно. — Арараги немного постоял и посмотрел в землю. — Ладно, с ней всё в порядке, а там чуть позже позвоню. Надеюсь, теперь ответит. А пока что давай с тобой поговорим. — А что со мной говорить? — насторожился Аполлон. — Ошино рассказал мне о твоей ситуации и о твоём призраке. — Аполлон покосился на Сенджогахару, но та даже не моргнула. Похоже, в теме. — Что тебе надо расстаться с одной из девушек, чтобы выжить… — Мы справимся. Аполлон был благодарен за сочувствие, но это всё же было их личное дело. Как он не собирался лезть в личное дело Арараги и Ханэкавы, так и их участия не желал. Сегодня поговорит с девушками ещё раз и подумают, как быть. Однако Арараги это ничуть не убедило. — Слушай, я понимаю, что ты хочешь справиться сам. — нахмурился он. — Но ты раньше никогда не встречался с таким. Не сможешь просто махнуть рукой, призрак будет донимать тебя, пока не достанет… — Мы уже нашли и опробовали ритуал, который его отгоняет. И всё сработало. — вновь перебил его Аполлон. Ханэкава права: этот парень в желании помочь так просто не отстанет. — Один раз сработало. А потом? — он действительно не унимался. — Говорю же, это нельзя так бросать на полпути… Аполлон неожиданно почувствовал раздражение. Оно редко приходило к нему, но если уж приходило, то сильно. — Я же сказал. — однако постарался держать себя в руках. — Мне не надо помогать. Нам не надо помогать. Большое спасибо за всё, что вы для меня сделали, Арараги-сан, но мы разберёмся сами. — Аполлон даже быстро поклонился и тут же разогнулся. — Так что… — До чего же ты оиерзителен. Арараги хотел было продолжить, но осёкся и посмотрел на заговорившую девушку, как и ошеломлённый этими словами Аполлон. — Когда я стала терять вес, то обошла всех врачей и экстрасенсов. — тихим, спокойным, но каким-то довлеюще-зловещим голосом сказала она. — И когда никто не смог помочь, то стала свыкаться с этим, стала даже искать преимущества — что, мол, могу упасть с высоты и не разбиться. И когда Арараги-кун предложил мне помощь, то я отказалась. Но мой милый Арараги-кун настоял, сумел избавить меня от Краба Веса, и стал моим любимым парнем, а я его любимой девушкой. Потому что я решила проблему вместо того, чтобы игнорировать её. — от этого пронзительного взгляда Аполлону стало совсем не по себе. — И ты сейчас вместо того, чтобы решать свою проблему, игнорируешь её. И потому ты мне омерзителен. Нет, ты мне невероятно омерзителен. Нет, ты мне абсолютно омерзителен. Омерзителен как человек, не желающий вырывать гнилой зуб и теперь воняющий им на всю округу. — Сенджогахара… — рискнул выступить Арараги, но девушка его проигнорировала. — Если у тебя есть проблема — ты должен решить её. — продолжила она, так всё смотря на Аполлона и умудряясь почти не моргать. — Если к тебе приходит юрэй из-за того, что ты спишь с двумя девушками, и надо выбросить одну — выбрось её. И ты, и она сможете это пережить. — Во-первых, я не могу. — Аполлон ответил спокойно. Удивительно, но только разгоревшаяся агрессия от её слов словно вылетела наружу и больше не беспокоила. — Я обязан им обеим. И не могу выбросить просто так. Во-вторых. — он слегка повысил голос, дабы Сенджогахара не вздумала перебить. — Я не знаю, кого из них выбрать. И не знаю, кого выбросить. В-третьих… мы не можем расстаться пока что. Не буду объяснять, почему. Сенджогахара какое-то время помолчала, оглядывая его, а затем резко отвернулась к Арараги. — Арараги-кун, забери меня отсюда. — сказала она. — У меня больше нет никакого желания присутствовать в этом произведении. Парень выбрал путь самооправданий, и я не хочу прыгать вокруг него и переубеждать. Как не хочу, чтобы ты прыгал и переубеждал. Пойдём. — она взяла его за руку и потянула. — Секунду. — ответил Арараги, и Сенджогахара отпустила его руку, а сам он подошёл к Аполлону и поклонился. — Приношу свои извинения. И желаю удачи. Если что — вы всегда можете ко мне обратиться через Ханэкаву-сан. — и теперь они оба отправились в сторону от парка, даже не думая оборачиваться. — Лин, заходи! — Лина мгновенно обвела палочкой комнату, затыкая многоголосый хор обиженно разбежавшихся по своим местам персонажей. Аполлон присел уже на обычную подушку, без чьего-то лица на ней, а девушка осталась сидеть на стуле. — Ну, Лин. — она наклонилась к нему, ярко улыбаясь, по-прежнему в трусах и запачканной футболке. — Может, ты что-то хочешь спросить? — Да. Лина, ты счастлива? Повисла тишина, а затем девушка медленно распрямилась. — Я занимаюсь делом, которое люблю. Живу с парнем, которого люблю. Могу думать о жизни, не о выживании. Однако далее она не продолжила, и даже отвернулась от Аполлона, посмотрев на кучу налезающих друг на друга плакатов. Те помахали ей. — Потому что мне кажется, что ты несчастна. — тихо продолжил Аполлон. — Как и Кей. И я. И сегодня я… подумал. Подумал, что счастливы ли мы, когда живём такой жизнью. Опасаться Пожирателей, в чужой стране, каждую ночь придётся гонять призрака… — Ты ведь так и не простил меня, Лин? Они спокойно уставились друг на друга. Это не было битвой взглядов, напротив, оба словно пытались успокоить собеседника, подготовить к словам, которые сейчас прозвучат. — Я долго думал об этом, Лина. — наконец сказал парень. — И до сих пор не знаю, простил или нет. Я полюбил тебя — а потом оказалось, что любил Кей. И когда мы встречались, я… периодически думал о Кей. Но решил, что нашёл причину любить тебя, и любил. А потом оказалось, что не должен. И до сих пор с этим не разобрался. Я не собираюсь тебя винить, потому что… будь ты девушкой, которая не стала бы сражаться за свою любовь, и ты бы стала Пожирателем или погибла. По крайней мере, мне так кажется. А твоей смерти я не хочу в любом случае. Просто… я считаю, что если ты любишь человека, то должен думать о его мнении, его желании, его удобстве. Знаю, не всегда выйдет, знаю… но это как с учёбой. Ты можешь чего-то не знать, что-то завалить, позволять себе лениться и отвлечься — но учиться всё равно должен хорошо. Так и тут. Ты же, Лина, не думала обо мне. Ты хотела заполучить меня, чтобы я был рядом любой ценой — и тебе было плевать на то, что я об этом думаю. — Нет, Лин. — ответила девушка. — Я понимала, что ты захочешь меня касаться, и потому готовила себя к этому, хотя мне неприятны чужие прикосновения. Я хотела узнать побольше о тебе. Я… — Это не имеет значения. Что бы там ни было после, но когда ты разрабатывала свой план, то думала о том, как заполучить меня, а не о том, что мне будет хорошо. Или я неправ? Девушка покинула стул и приманила к себе ещё одну безличную подушку, на которую и уселась, скрестив ноги, прямо напротив парня. — Неправ. — затем сказала она. — Потому что я единственная, кто могла бы тогда спасти тебя. Точнее, думала так. С Дафной ты бы стал мишенью, а Кей уехала бы в любом случае, и кто знает, что у вас получилось бы тогда. Я же могла предоставить какую-никакую защиту от Пожирателей. Плюс… Аполлон, я смотрела на тебя и думала, что вижу парня, скрывающего очень много боли, и рассказы Бет это подтверждали. И потому считала, что я и только я знаю, как снять эту твою боль, ибо чувствую такую же у себя. Ни Кей, ни Дафна — я. — Лина, ты притворялась сочувствующей Пожирателям. Даже потворствовала игрищам малолетних ублюдков. И ты считаешь, что сумела бы спасти меня от участия во всём этом? — Я была молодой влюблённой девочкой. Я жила в эпицентре зла и пыталась противостоять ему. И я хотела, чтобы парень, которого люблю, был рядом и поддерживал меня. — Лина не отводила взгляда, но голос понизила. — И если я ради этого нарушила какие-то моральные нормы… — Мне плевать на моральные нормы, Лина. Но я и так был бы рядом и поддерживал тебя, даже выбрав Кей. А этими стираниями памяти ты сделала только хуже. Заставила меня думать, что в нашей паре я буду заботиться о твоих нуждах, желаниях и счастье, но ты сама будешь решать, в чём состоят мои нужды и желания, и заботиться именно о выдуманных тобою, а не о реальных. На какое-то время повисла тишина, а затем Лина тяжело вздохнула. — Ты изменился, Лин. — она подтащила к себе ещё одну подушку и прижала к груди. — Ты стал… равнодушнее. — Равнодушнее? — Прежний ты был более чутким. Старался бы понять меня, а не обвинять. И в целом… когда ты начал худеть, то я думала, что это будет очень весело. Записывать килограммы, сравнивать, награждать… а ты просто молча бегал один, затем раз в неделю вставал на весы и хоть бы улыбнулся. И с сексом так же. Я ждала, что раз ты дорвался, то будешь воплощать все свои фантазии, позы попробуешь, вообще эксперименты… а ты так. То есть нет, с тобой хорошо, но… я чувствую, что если бы предложили всё это время заниматься сексом в одной позиции, то ты бы и слова против не сказал. А когда я стала увлекаться аниме и предложила тебе, то прежний ты хотя бы постарался — ему есть что тебе предложить, поверь — а ты нынешний только из вежливости и сразу же забросил. Ты изменился, Лин. — То есть я уже не такой, каким ты меня полюбила. — подытожил Аполлон. Лина не сказала ничего неправильного, плюс он подумал о том, что она не знала — вроде того, что не против позволить Хачикуджи смотреть, раз уж ей не испытать такого. — Я знала, что ты изменишься. — ответила девушка, прижимая к себе подушку. — Я не думала, что ты изменишься в такую сторону. И опять молчание подготавливало их к тому, что сейчас будет сказано. Слова, которые нельзя будет отменить. — Давай расстанемся, Лина. Девушка промолчала. — Я не буду тебя выгонять, потому что тогда ты умрёшь. Но как парочка мы расстанемся. Никаких поцелуев, объятий, секса, вообще спать вместе. А когда Сам-Знаешь-Кто падёт, когда всё закончится… ты уедешь в Британию. Лина продолжала молчать и прижимать к себе подушку. — Мне давно нужно было это сделать. И так будет лучше для всех нас. — закончил Аполлон, девушка сморгнула и неестественно спокойным тоном сказала: — Я всегда знала, что так будет. С тех самых пор, как ты окунулся в мой Омут Памяти. Знала, что ты там увидишь и как воспримешь. Но за это время стала надеяться, что удалось избежать, удалось исправить… — она вновь, уже подольше, закрыла и открыла глаза. — Спасибо тебе, Лин. Спасибо за всё. Всё было не так, как я мечтала, но гораздо лучше, чем опасалась. Спасибо. — И тебе спасибо, Лина. Я не хочу этого, но думаю, что так всем будет лучше. И мне с тобой было хорошо. Спасибо и прости за всё. Он чисто машинально поклонился — и Лина после секундного замешательства тоже поклонилась. А когда Аполлон вышел из комнаты, то вновь уткнулась в подушку. И только теперь дала волю слезам.