Воздаяние

Мира не было, ничего не было, кроме серого вязкого марева, поглотившего абсолютно все, включая пение птиц за окном, крики уличных торговцев и осколки ядовитых изумрудов, без коих в жизни Роджа уже не было смысла. Иногда в сером однородном болоте вспыхивали воспоминания, но они были мутными, неясными и через пару мгновений вновь тонули в серой пустоте. В Бездне. Безмолвной и абсолютной бездне, ощутив которую, хотелось спрятаться, зажмуриться, отпрянуть от нее. Потому что эта бездна — смерть. Родж пришел в себя так же внезапно, как и отрубился. Мир неожиданно зажегся перед глазами, радуя своими расплывчатыми контурами и матерщиной с рыночной площади, а затем вновь стал обычным, будто ничего и не произошло. Но разбойник знал, предчувствовал, понимал, что бескрайняя и абсолютная смерть уже ждет его. Родж разлепил глаза, потер их кулаком и огляделся. Лежал он на полу рядом с обшарпанным столом и упавшей булочкой в виде сердечка, которую уже успели облюбовать пронырливые муравьи. Причем лежал он под шерстяным потрепанным пледом, что его немного удивило. — Ты меня так напугал!!! — на шею душегубу, едва он приподнялся, молниеносно бросился встревоженный зеленоглазый птенец. — Никогда так больше не делай!!! И Роджа в этот трогательный момент осенила простая и недосягаемая раньше мысль: все его слова и рассуждения на самом деле ерунда, они лишь отражение скотской жизни, в которой не мерцало и проблеска света. Все прошлое, которое вспоминать-то тошно, не стоит одного испуганного взгляда его солнца. Его Лили. Этому маленькому человечку он нужен целиком и такой, какой есть, со своими несмываемыми грехами и мощной тушей, покрытой шрамами. Конечно, Родж еще нужен Брэди Борову, как лучший друг, или брат, или собутыльник, но… именно Лили он нужен весь до последнего волоска. А в том, что бывшие подельники снимут с него сапоги и продадут при первой же удачной возможности, душегуб почему-то не сомневался. Наверно, потому, что большую часть жизни он наблюдал, как бандиты рвали зубами своих же братишек за самые сочные куски добычи. У волчьей жизни безжалостные законы и, пожалуй, у настоящей стаи они человечнее, чем у потерявших сострадание мразей. Может, у Лили не нашлось сил перетащить Роджа на кровать, только в ней была неведомая сила поверить в крохотную крупицу света, что затерялась в нем и выжила. Он сам не понимал, как ей удается видеть в жестоком душегубе, мерзавце с окровавленными руками, нечто хорошее. Но ее поддержка и непоколебимая вера подтолкнули и самого разбойника поверить в частичку добра, пульсирующую в его прогнившей душе. Поверить и почувствовать ее. Родж еще мутными глазами смотрел на перепуганную девушку, слегка улыбаясь, потом он погладил ее нежную щеку тыльной стороной пальцев и устало уронил руку. Даже сквозь гул и непонятное жжение изнутри, расползающееся по венам, Родж ощущал, что он любит проказницу с неровно остриженными золотыми прядями. Именно любит, всем черным сердцем, а не хочет ею обладать, не хочет вбиваться в нее с животной яростью, как поступал с другими, не хочет ее ломать под себя. И это было самое прекрасное и трепетное чувство, которое ему довелось испытать. — Забудь, что я говорил, ладно? Это все чушь… — О чем? А… тот разговор, — Лили обхватила ледяную ладонь разбойника нестерпимо горячими пальцами. — Так я же… вырвалась, и получается, что могу теперь командовать! Ты же рухнул, как срубленное дерево. Хорошо, что не на стол и… не ударился сильно, — она сделала небольшую паузу, а затем глубоко вздохнула. — Нам нужно сходить к лекарю! Срочно!!! — Да… какой лекарь? Наху… к черту лекаря. А то я не знаю, что эти образованные паскуды будут продавать сладкую водичку под видом лекарства, пока все деньги из тебя не высосут. — Мы найдем хорошего лекаря! — А на хорошего золота у нас нет, — тускло буркнул Родж и освободился из нежной хватки, после чего не торопясь поднялся на ноги. Тело было таким тяжелым, таким чужим… Перед глазами душегуба мелькали черные точки, а стоило выпрямиться, — гул в ушах стал значительно громче и больнее. — У меня есть драгоценности, мы можем… — встрепенулся птенец и шустро подлетел ближе к разбойнику. Родж тяжело вздохнул и уж было хотел просветить свое встревоженное сокровище, что брать деньги у девушки, именно брать, а не отнимать, в его среде не принято. Если, конечно, ты не сутенер, но вместо этого обнял избранницу за плечи: — Что бы со мной ни случилось, но ты не должна остаться с голой… короче, у тебя должен быть запас денег для выживания. Понимаешь? Про драгоценности забудь. Это твой неприкосновенный запас, понятно? — Нет! — испуганные зеленые глазища девушки наполнились бесстрашием и отчаянием разъяренного птенца. — Я не боюсь остаться без денег. Я найду работу! Я выживу… я не хочу остаться без тебя!! Без тебя ничто не имеет смысла!!! — и в потрепанную рубашку душегуба вцепилась тонюсенькими пальчиками до хруста. — Без тебя… все бессмысленно, — ее голос дрогнул. — Я сегодня переутомился на стройке. Поэтому хватит панику разводить и сырость. — Родж погладил свое сокровище по щеке, убирая непокорную золотую прядку. — У тебя рука ледяная, — тихо прошептала Лили, почти плача. — А это… ну съем что-нибудь горячее, она и потеплеет, — отшутился разбойник, — ты там что-то про планы на вечер говорила. Мне кажется, твои планы будут лучшим лекарством. — Небось, думаешь о чем-то пошлом, да? — девушка очень быстро стерла слезки ладонями и попробовала обнять своего бандита, но, естественно, руки на мощном торсе не смыкались. — Я ни о чем не думаю, я… как его… предвкушаю! Но даже, если ты собралась в города играть, все равно буду самым счастливым человеком на свете. Я уже самый счастливый.

♥♥♥♠♠♠♠

Города в коварные планы Лили не входили от слова совсем. Зато там значился сытный ужин из покупной снеди, приправленный ароматной чашкой чая со смородиновыми листочками, который Родж обожал. И повязка на глаза из красной атласной ленты, что была вручена изумленному разбойнику сразу после угощения. — Так, это будут жмурки? — с интересом протянул Родж, взглянув на хитрую и довольную мордашку птенца. Он поставил на стол пустую чашку, привычно вытер губы кулаком и шустро завязал глаза, готовясь к любой увлекательной шалости. Как ни странно, питательный ужин стер почти все признаки недомогания, а едва его руку, окруженную кромешной тьмой, обняли самые нежные пальцы на свете, так он и оставшиеся признаки позабыл. — Скоро узнаешь. — Хихикающая проказница вела душегуба по комнате, как заправский поводырь, а он радовался, словно ребенок, внезапной авантюре. Оказывается, жмурки забавное мероприятие, если это, конечно, они. Все, что он слышал о данной игре, — там завязывают глаза, но ни разу не опробовал ее. У Роджа вообще в детстве не было никаких забав, кроме одной: "выжить". А сейчас он с упоением шагал следом за своей озорной избранницей по старым скрипучим половицам, всецело доверившись ей. Лили довела разбойника до его спальни и усадила на расстеленную кровать, распаляя сильнее костер любопытства: — Только не подглядывай, ладно? — Неа, не буду, — Родж довольно улыбался до самых ушей. И наступила бесконечная минута тишины, прерываемая шорохом и тихими смешными ругательствами, в течение которой Родж чуть не захлебнулся предвкушением. — Ты уверена, что в жмурки так играют? — спросил он с нескрываемой иронией в голосе. — А ты сомневаешься? — Наконец девушка подошла почти вплотную и осторожно взяла душегуба за руку, затем прижала его ладонь к своей груди… Обнаженной. Родж затих и даже не дышал, чувствуя небольшой холмик, к которому мечтал прикоснуться весь последний месяц. — Мы же собирались ждать свадьбы, — серьезным голосом напомнил разбойник, стянув ленту, отбросил на одеяло. — Я хочу, чтобы все было правильно, Лили. — Это правильно, — выдохнула она, — считай, что сегодня и будет наша свадьба. Родж поднял на нее глаза, намереваясь возразить, но дар речи покинул его, когда он увидел птенца без одежды. Лили обнимали сумерки, подчеркивая ее худобу и изящество. У нее была безупречная осанка, тонкие, словно прутики, руки, угловатая фигура. А в сочетании с фарфоровой кожей создавалось впечатление, будто девушка невероятно хрупка и беззащитна, особенно, когда ее красные губы слегка приоткрыты, а щечки ярко пылают от стыда и возбуждения. Да, она недостаточно сочная для Роджа, любившего женщин в теле. Раньше… сейчас же Лили казалась ему богиней с неровными золотыми прядями, ради которой он готов хоть битое стекло есть. Душегуб должен был остановиться, отвернуться хотя бы, но не мог этого сделать, когда видел, осязал свое нагое чудо. Ощущал его легкую дрожь и буквально слышал, как бешено колотится небольшое сердечко. Колотится специально для него. Лили смотрела на разбойника бесстрашно, с толикой любопытства в бесконечно изумрудных глазах, правда, она была немного растеряна. Что ощущалось по скованности, ей абсолютно несвойственной. На Роджа впервые смотрели без страха и отвращения, без лжи, и это было самое прекрасное таинство в его жизни, поэтому он не мог уйти, даже зажмуриться не мог, потерявшись окончательно. Лили робко положила ладони на плечи своего душегуба, сама без принуждения и силы, потом наклонилась к нему и так же неуверенно поцеловала жесткие губы. Больше всего Родж боялся, что банально не справится со своей звериной натурой, что животная похоть его захлестнет и он из-за собственной глупости и слабости испортит важнейший вечер в жизни. Но пока, как ни странно, инстинкты почему-то не давали о себе знать. Чему он только обрадовался и решил действовать предельно осторожно, будто он интеллигентный девственник. — Ты точно этого хочешь? — тихо произнес Родж, подняв завороженный взгляд на проказницу. — Ну… я привела тебя в комнату, сама разделась и даже не знаю, какие тут могут быть еще варианты… — выдохнула она, а затем принялась расстегивать пуговицы на рубашке разбойника, ловко орудуя пальчиками. — Я хочу… но лишь с тобой. Потому что ты особенный! И самый лучший… — Будет больно, — с искренним сожалением произнес он, поймав ее ладошки лапами и прижав их к своей груди настолько нежно, насколько мог. — Я знаю. Может я и домашняя девочка, но не совсем глупая. Нам рассказывают, откуда берутся дети и что происходит в первую брачную ночь! К тому же в книжках пишут… что должно быть и очень приятно тоже. Так что придется тебе постараться. — Проказница хитренько улыбнулась. Вызов был принят с молчаливой радостью. Родж подхватил своего птенца и уже через пару мгновений мягко уронил его на покрывало. Затем навис над хрупким тельцем, как делал раньше тысячу раз. Только сейчас душегуб не торопился, не заламывал руки, и не вцеплялся в горло стальной хваткой, не угрожал и не наматывал волосы на кулак, как поступал в прошлом. Разбойник вдыхал аромат цветочного мыла, еще доносившийся от кожи, и наслаждался самым заветным моментом, когда любимый человечек добровольно отдается ему, раскинув тонкие ручки-прутики в стороны, будто хотел обнять весь этот проклятый мир, ну, или хотя бы одного Роджа. Наслаждался искренней растерянной улыбкой любопытного смущенного ребенка… Глаза Лили были открыты широко-широко, и она не думала отворачиваться, буравя разбойника пронизывающим взглядом, зеленым, словно осколки ядовитых изумрудов. Данный взгляд и завораживал Роджа, который уже представлял, как она будет извиваться под ним от удовольствия, и, может, даже спину расцарапает, что было бы совсем неплохо. В Лили чувствовалась скрытая страсть, которую душегубу захотелось освободить и утонуть в ней. Немедленно. Прямо сейчас. Он быстро содрал рубашку, оторвав пару пуговиц, на которые ему было плевать, и накрыл заманчивые небольшие груди лапищами. Нежные, молодые, упругие и совершенно невинные. Именно такие, какими он их себе и представлял. Родж упивался ими несколько минут, то и дело задевая острые сосочки, иногда сжимая их между пальцами, внимательно наблюдая за реакцией своего чуда. Они оба открывали друг друга и исследовали новые грани ощущений. И для разбойника все происходящее стало настоящей магией. Лили закусила губу и покраснела, как помидорка, от неспешных прикосновений. Ее золотые волосы разметались по подушке, а дыхание заметно участилось. О предварительных ласках Родж знал мало, да и его статус ему запрещал уделять много внимания женщинам, которых в его среде было принято грязно использовать. Но сейчас он пытался все сделать правильно, хотя бы раз в жизни. Сделать так, чтобы избранница потом смотрела на него влюбленными и горящими глазами. Чтобы на следующий день она сама потащила его в спальню, хаотично целуя куда попало. — Ты тоже полностью раздевайся! — скомандовала девушка, разрушая таинство и вырывая разбойника из сладкой неги. — Ведь ты меня голенькой видел, а я тебя нет! У Роджа были причины не оголяться до конца и не демонстрировать свои размеры наивной девственнице, а то мало ли как она отреагирует. Он планировал распалить ее плавно, предельно осторожно лишить невинности, а уже после предъявлять инструмент, которым его наградила природа. Но когда дело касается Лили, планировать что-либо — глупая затея. — Смотреть там особенно не на что. Я не такой гладкий и красивый, как ты, — отшутился душегуб. — Ничего не знаю, я хочу увидеть будущего мужа голым! Мне интересно, знаешь ли, изучить… потрогать, — ошарашила девушка, а затем бесстрашно полезла к завязкам рабочих штанов Роджа, стаскивая их с мускулистых ног. Разбойник упустил всего миг, и прыткий птенец уже расправился с остатками его одежды. — Кажется, он должен быть меньше… — озадаченно констатировала Лили умным тоном, и потом захихикала, прикрыв рот ладошкой: — Значит, ты поэтому выбираешь бесформенные и страшненькие штанишки. Стесняешься? — Ну… мне так удобнее, — растерянно сообщил Родж, потянувшись к штанам, но тоненькие ручки птенца его остановили. — Не прячь его, он красивый! Я его не боюсь совсем. Ну… почти. А потрогать можно? Наивность и любопытство Лили одновременно обезоруживали, смешили и почему-то смущали бывшего бандита, только отказать своему сокровищу он, конечно же, не мог. Особенно когда на него смотрели с неподдельным детским восторгом и трепетом. Родж отбросил бесформенные рабочие штаны на край кровати, тоже оставшись абсолютно голым. Он стоял на коленях, возвышаясь над Лили, будто скала. Раньше душегубу было плевать, что о его теле думают женщины, которых он тащил в койку или заросли яснолиста. Разбойник не являлся красавцем, но это ему жить не мешало. Да, здоровый, как бык, да, коренастый, да, с уродливыми рубцами от ожесточенных драк на животе, боках и спине. Да, он не был гладеньким и безволосым. И, да, на его груди красовалось выцветшее знамя Орена, разорванное кинжалом, что означало — Родж не признает законы королевства и человеческой морали, а живет по законам лихих людей. Но именно поэтому шлюхи из таверн ему прощали побои и иногда отдавались даром. То было в прошлой жизни, а сегодня его, словно ярмарочную курицу, въедливо разглядывало невинное чудо, и это ужасало до холодных мурашек, носившихся вдоль хребта. Вдруг Лили испугается? Или наконец прозреет, увидев перед собой полукровку-бугая с бандитскими татуировками, от которого надо бежать со всех ног? Вдруг она… Девушка с деловитым видом осторожно коснулась указательным пальцем орудия Роджа и отдернула руку, будто боялась ему навредить. — А почему он висит, как грустная колбаска? Это нормально? В книжке написано, что он, ну… должен… шевелиться, то есть подниматься, — она посмотрела удивленно на разбойника. Роджа словно ведром ледяной воды окатило. Будь он грамотен и составляй список вопросов, которые не надо задавать ему в постели, даже в юмористическом ключе, то именно этот он бы поставил на первое место и обвел двойной рамкой. Раньше за подобную фразу какую-нибудь шлюху он бы сразу убил, сегодня — несильно стукнул бы ее и выкинул из комнаты. Но перед ним была Лили. Его Лили, которая ждет ответ! И ему было неловко настолько, насколько вообще может быть. — Лили, как бы тебе объяснить… Так не говорят. Всему свое время, мы же никуда не спешим? — язык душегуба заплетался, а мысли носились, подобно растревоженным пчелам, только он все равно из последних сил старался сохранить спокойствие и лицо. В прошлом тело разбойника возбуждалось почти моментально, иногда ему хватало вдохнуть запах перепуганной беглянки или полапать ее грудь, чтобы прийти в полную боевую готовность. А сейчас, даже глядя на свое нагое сокровище и прикасаясь к его прелестям, даже обхватив мощный ствол рукой… организм никак не реагировал и орудие продолжало висеть «грустной колбаской», как его ни умоляй и ни сжимай. Родж хотел провалиться сквозь кровать, половицы, сквозь перекрытие подвала и свернуться в темноте на неровных камнях в клубок и сдохнуть, но это сделать он не мог, естественно. Столько стыда и столько ненависти к своему телу он еще никогда не испытывал. Ведь надо было досадной нелепости случиться именно тогда, когда его солнышко решило подарить свою невинность! Байки Брэди о неком злом роке, который преследует всех участников банды Кзода, уже не казались Роджу бредом. Ибо столь фатальная неудача не может свалиться ни с того ни с сего на полукровку со стальным здоровьем именно сегодня? Ведь таких чудовищных совпадений не бывает же! — Я тебе не нравлюсь, потому что у меня грудь маленькая, да? Поэтому? — Ты очень красивая! Я даже слов не могу подобрать, какая ты красивая!.. Я ничего не понимаю… такого… раньше… никогда не случалось. — Разбойник бормотал торопливо, стараясь не заглядывать в бесконечно изумрудные глаза сейчас. Он накинул на себя рубашку, словно хотел спрятаться от едкого стыда, пронзавшего его насквозь. Затем он сел на край ложа, спиной к птенцу и уронил пылающее лицо. Лили обняла душегуба сзади крепко-крепко, будто хотела отдать ему все свое тепло и хоть как-то поддержать. — Ничего… Ты устал… давай перенесем нашу брачную ночь и забудем об этом? — совершенно искренне предложила она и поцеловала разбойника в шею. Комната погрузилась в зловещую и напряженную тишину, нарушаемую лишь глубокими вздохами Роджа, который вне себя от ярости из-за своего провала, сжимал жесткими пальцами старенькое покрывало, вымещая на нем клокочущую злобу. — Кажется, мне все-таки нужен целитель, — бесцветно произнес он, не оборачиваясь.