Воздаяние

— Вы не люди! Люди не могут так!!! Вы звери!!! — кричала герцогиня, пока ее лапали десятки грязных рук, сдирая платье под улюлюканье. — Ну, что молодняк, толку от этой сучонки я не вижу, так что она ваша. Но чтоб вы из-за нее не передрались, придется жребий тянуть. Чтоб по закону все было и культурненько, без претензий, — предложил атаман Кзод. Его голос и вопли обреченной отдавались эхом, а мешанина из образов, в которых то и дело мелькала заплаканная, но еще не сломленная девушка, постепенно меркла, — кто вытянет короткую соломину, тот первым и позабавится…

♥♥♠♠♠♠♠

Новый день никак не хотел загораться для Роджа. Реальность пробивалась сквозь гул, ужасную ломоту в теле и нестерпимое жжение внутри, больше походившее на адское пламя. Еще и заостренный кинжал из боли и сожаления пронзил его сердце после тревожного сна о лихом прошлом. С трудом разлепив глаза, душегуб минут десять соображал, где находится, а когда попытался встать, с ужасом обнаружил — его организм категорично отказывается подчиняться, словно сделан из камня. И это было так страшно, как крики той несчастной беглянки, которой он сломал пальцы. За дверью обшарпанной спальни послышалась странная возня, шаги и голоса, один из них точно принадлежал Лили, а вот второй… Родж аж оцепенел, когда осознал, что его Лили, его солнце, разговаривает с незнакомым мужиком, которого сразу же захотелось зверски убить. Разбойник, собрав жалкие остатки сил, каким-то чудом смог приподняться, правда, не надолго, ведь тело таки решило предать, и он плюхнулся обратно на скомканные простыни, как мешок картофеля. Дверь распахнулась и в комнату влетел встревоженный птенец, стуча каблучками, только одет он был не по-домашнему, а в добротное зеленое платье, отороченное очень скромными кружевами, и дорожный запылившийся плащ. — Проходите, прошу, — обратилась Лили к своему гостю, который совсем скоро объявился в спальне. И прежде, чем Родж успел хоть что-то рявкнуть, он вполне обыденно и безэмоционально начал разговор первым. — Добрый день. Мое имя Верзек Серенти, я целитель. Меня пригласила мисс Лилиан, дабы оказать вам всю необходимую помощь, — равнодушно произнес высокий, поджарый брюнет средних лет с холодными, но внимательными ледяными глазами, тускло мерцавшими из-под челки. К слову, волосы у мужчины оказались короткими, вопреки всем предположениям о типичных магах и знахарях. Одет он был довольно скучно на первый взгляд и безукоризненно чисто. От его педантичности у Роджа сразу свело зубы, так как было отчетливо видно, что перед ним стоит обычный интеллигентишка, один из тех, кого обеспеченные родители вели по жизни за руку от одной цели к другой, пока он не осел на хорошей должности. Родж чувствовал острую неприязнь к гостю с первых секунд, как учуял его парфюм. Про тех, кто поливает себя разной цветочной херней Брэди всегда, не разбираясь, говорит — «петушара» гребаный. И хотя Родж с ним абсолютно солидарен в данном вопросе, но засунул куда поглубже свое недовольство. В конце концов, раз этот образованный щегол прилетел сюда, то его услуги уже оплачены. Бесплатно подобные птицы в нищие халупы не залетают, и даже не смотрят в их сторону. — Не очень-то и добрый, — буркнул разбойник, прищурясь. — Я Родж и… — Да, я знаю, — целитель бесцеремонно оборвал пациента и, подвинув кружку с водой, поставил на прикроватный столик свой саквояж из дорогой черной кожи. Пока он доставал колбы и руны, душегуб по привычке оценил гостя и пришел к выводу, что этот доктор далеко не дешевка. У него золотые перстни с камушками, а под серой рабочей мантией из прочного сукна виднеется шелковая рубашечка, которую снять бы и продать по старой памяти за несколько серебряных… — Для анализа общего состояния мне понадобится ваша кровь. Порез впоследствии будет вылечен, не опасайтесь. — Он говорил спокойно, абсолютно беспристрастно и негромко. — Без проблем, — тускло ответил Родж и протянул мускулистую руку. Встревоженная Лили, которая была непривычно тихой сейчас, вздрогнула и прижала ладошки к груди, стоило целителю отточенным движением сделать надрез на запястье разбойника серебряным ножиком. Кровь алой струйкой полилась в прозрачную колбу. — Как давно появились первые симптомы недомогания? — холодно спросил мужчина, не отрываясь от исполнения своих обязанностей. — Вчера! — с уверенностью заявил птенец, подлетев к кровати и не дав Роджу даже рта раскрыть. — У него слабость, плохое настроение, вялость… Потом вечером он упал в обморок! И еще… — Лили, уйди, — огрызнулся душегуб хрипло, а затем добавил более спокойным тоном: — Пожалуйста. — Да, это здравая мысль, но не уходите далеко, возможно, мне понадобятся ваши сведения для полноты картины, — Верзек ловко приложил небольшой камень с мерцавшим золотым символом в виде трех листьев к ране, и через секунду от нее не осталось и следа. Девушка не стала спорить, шутить, как делала раньше. Только растерянно оглянулась на Роджа, когда подходила к двери. Ее лицо больше не сияло, не горела на нем радостная улыбка, освещавшая жизнь разбойника последний месяц, наоборот: губы были поджаты, а глаза… глаза не искрились детской непосредственностью. Лили будто погасла, предчувствуя что-то ужасное. И от подобной картины самому Роджу стало не по себе, ведь она невольно всколыхнула воспоминания о встрече с серой бездной. — Нихуя се. Это ж… дорого, — промямлил он, отвлекаясь от грустных мыслей на волшебство. Орен, безусловно, славился магией жизни, но чудеса, как известно, стоят немалых денег, поэтому обычным бандитам их не часто удавалась увидеть. — Мой визит полностью оплачен, поэтому не беспокойтесь. — целитель сноровисто добавил в колбу с кровью немного воды и опустил в получившуюся жидкость небольшой тусклый камушек, привязанный к нитке. Что вообще делал доктор, Родж не понимал от слова совсем, ибо дешевые врачеватели, у коих ему случалось бывать, пользовались старомодными средствами вроде мазей и настоек. А тут руны, камушки на серебряных нитках… Можно, конечно, засыпать целителя вопросами, дабы он точно удостоверился в абсолютной неграмотности и малообразованности своего пациента, но Родж этого, разумеется же, делать не собирался, особенно когда за дверью стоит его Лили. — Док, я же полукровка и здоровье у меня буйволиное… было. Может, мне просто надо отлежаться и все пройдет? Микстурки там попить какие? — с тлеющей надеждой спросил душегуб. — Заболеваниям подвержены все, просто в вашем случае почти любая болезнь будет протекать в более легкой форме, — Верзек по очереди окунул в жидкость еще несколько рун и, наконец, когда была опущена желтая — содержимое колбы помутнело и превратилось в вязкую черную жижу. Целитель помрачнел, достал кроху, протер платком, встряхнул и закинул обратно, словно надеялся получить иной результат. Но в стеклянке по-прежнему плескалась мутная гадость, которую будто нацедили из самых отвратительных болот. — Мне придется еще раз забрать у вас немного крови, потому что я сомневаюсь в полученных результатах, — отчеканил он, не оглядываясь на пациента. — Да не… не надо, — Родж грустно улыбнулся и отвернулся к стенке,— я и так знаю, — все хуево и будет только хуевее. — Скажите, пожалуйста, ваши руки становятся ледяными. Чувствуете ли вы жжение внутри себя? Начались ли проблемы в интимной сфере? — Все это есть, — совсем тихо ответил разбойник, сглотнув огромный ком в горле, возникший сам собой. — У вас были недавно связи с женщинами легкого поведения, особенно из других государств? Вопрос поставил душегуба в тупик на целую минуту, пока он вспоминал дешевых шлюх из таверны, о которых терся еще до Лили. — Ну… были. Так вроде все наши они, местные. Да и больных среди них я не видел. Я не настолько тупорылый, чтобы с больной ложить… — У вашей болезни инкубационный период до трех месяцев. Вы бы ничего не заметили до второй стадии заболевания. — И… что за херня у меня, док? — Родж повернулся к Верзеку и устало посмотрел на него. — Странно, но симптомы и результат проверки говорят нам о довольно необычном заболевании, которое вообще не свойственно нашей широте. Это Вердейская Арбесомия. Болезнь редкая, и она передается половым путем, но не всегда, в этом-то и проблема. Мы пока не знаем, почему столь жуткое заболевание убивает выборочно, а не косит всех работников борделей без разбора. У нее длинный инкубационный период, в течение которого никакие признаки недомогания пациента не беспокоят, за исключением небольших приступов внезапной слабости. — А поцелуи? Поцелуи тоже опасны? Лили… — встрепенулся разбойник, и его глаза заполнились ужасом. — Поцелуи не опасны, но я на всякий случай проверю еще и вашу помощницу, перед уходом, не беспокойтесь. А вот ваша участь предрешена, к сожалению. — Сколько мне осталось? — Обнадежить или сказать, как есть? — Я похож на парня, которого надо обнадеживать? Док, как есть давай. — От одной недели до месяца. Более точный прогноз я сделать не могу, потому что нужно учитывать особенности вашего организма. Обычные люди сгорают от нее довольно быстро, — сухо и холодно отчеканил Верзек, собирая руны и камни в небольшой мешочек. — Нет! Нет, это неправда! — зеленоглазый птенец резко распахнул дверь, влетел в комнату, будто разъяренный ястреб, и сразу же бросился к лекарю, словно надеялся вырвать из него иной вердикт. — Это не может быть правдой!!! — Я знаю, это тяжело принять, но лучше вам смириться с неизбежным, — так же равнодушно отвечал Верзек, никак не реагируя на истерику. — Но… но ведь есть какие-то варианты? Мы живем в Орене, здесь лечат вообще все, что угодно! Я знаю! Мой дядя упал с лошади и сломал себе спину, так его вылечили же! И тетушка молодость покупала. Второй раз уже!!! — не унималась девушка, цепляясь за рабочую мантию до хруста пальцев. По ее покрасневшему личику градом катились горькие слезы, а в изумрудном взгляде кипела ярость, смешанная с отчаянием. — Полагаю, ваш дядя довольно состоятельный человек, ведь подобное лечение стоит не меньше тысячи золотых. В вашем случае нужно на четверть меньше, — голос целителя даже не дрожал, а сам он не отводил равнодушных глаз мясника от убитой горем Лили. Уже после монолога он аккуратно взял птенца за плечи и столь же аккуратно отстранил его от себя. А затем как ни в чем не бывало повернулся к прикроватному столику и продолжил собирать свои вещи. — Я не хочу вас обнадеживать, Потому что таких денег у вас нет и не будет. Но главное, у вас нет времени на их поиски. Мне действительно очень жаль. — Вот, вот держите, этого должно хватить на что-нибудь!!! — пролепетала Лили, протягивая доктору три золотых кольца в дрожащей руке. — Простите, я не скупщик драгоценностей. Но если бы я им был, то оценил ваши сокровища в сотню золотых. Я напишу список простых эликсиров, которые вы сможете купить на свои сбережения. Они немного облегчат участь больного. На более дорогие лекарства тратиться смысла нет, особенно… сейчас, — безучастно ответил Верзек, взял упакованный саквояж и поправил одежду. Померкшая Лили, утерев слезы ладонью, быстро спрятала драгоценности за пазуху и пробормотала: — Пойдемте, я провожу вас. Родж пропустил всю эмоциональную сцену и даже пропустил тихий скрип закрывающейся двери. Он все это время смотрел в потолок, переваривая полученную информацию. Ее оказалось так много, что ему жизненно необходимо было отстраниться от происходящего. В иной ситуации он бы, конечно, одернул Лили, засыпал бы доктора вопросами и, в конце концов, попробовал бы сползти с кровати. А в данный момент просто безэмоционально созерцал потрескавшуюся краску, словно надеялся разглядеть там ответ. Разбойники не умирают от болезней, во всяком случае, ни одного из знакомых Роджа не настигла подобная участь. У лихих людей не только жизнь лихая, но и смертушка тоже. Кого ждет виселица, кого случайный болт, а кого и нож лучшего друга в спину. А Роджа поджидала серая бездна с поэтичным названием — Вердейская Арбесомия, и это было невероятно странно. Странно до ледяных пальцев и затрудненного дыхания. Как тут не поверить в злой рок, когда в твоей судьбе появляется экзотическая болячка буквально из ниоткуда? И именно в тот момент, когда ты почувствовал себя человеком, а не мразью с окровавленными руками… Когда только-только начал жить. Родж не из тех, кто боится смерти. Все же раз ты грабишь повозки и режешь охранников, то нужно быть готовым и к мечу в собственной глотке. Но одно дело меч, меч это относительно быстро, а другое — какая-то мерзость, медленно разъедающая твой организм неумолимо и точно. Это было страшно… страшно представлять свой следующий день, когда не найдется сил даже встать с кровати, или же — просто поднять руки. Страшно увидеть Лили и ее абсолютное отчаяние, с которым она все равно станет биться за любовь до последнего. Страшно предстать перед ней немощным и слабым… и совершенно бесполезным. — Мы что-нибудь обязательно придумаем… Мы найдем нового целителя! — Лили, будто ураган, ворвалась в спальню, снова распахнув дверь на всю. В ее пальчиках дрожал список лекарств, а на лице уже бушевало то самое отчаяние, коего Родж так опасался. Разбойник только приоткрыл рот, как девушка, не дав и предлога произнести, протараторила: — У меня Аберсомии нет, не переживай. А вот твое состояние просто ужасно! Надо что-то с этим срочно делать! Может… может, занять у кого-нибудь денег? У твоих друзей, или… или даже у моего отца… — Лучше подохнуть, чем брать в долг у лихих людей, Лили. — Душегуб повернул голову и тускло взглянул на избранницу. — Поверь, я знаю, о чем говорю. Остаток жизни мне придется возвращать должок и пахать на банды, а то и… тебя заложить. На это я никогда не пойду. А твои родители… — он сделал небольшую паузу, дабы собрать разбежавшиеся слова в фразу, — твои родители правда отсыпят монет на подыхающую безродную мразь? Лили, ты в это веришь? Стоит к ним сунуться, как они запрут тебя в комнате, а по мою душу снарядят парочку головорезов и будут правы. — Ладно… хорошо… тогда… мы… я не знаю… Мы вот лекарства купим! У меня список есть!!! Они совсем не дорогие! — в глазах девушки уже мерцали искорки безысходности, но она со всем своим бесстрашием птенца отказывалась сдаваться без боя. — Не вздумай на эту хрень тратиться! Какой прок от микстурок, если мне от силы месяц остался, и то условный. Тебе деньги пригодятся, чтобы вернуться домой, понятно? — бескомпромиссно и твердо заявил Родж, только тихо очень. — Я. Не. Вернусь! И не брошу тебя умирать без помощи! — яростно сообщил зеленоглазый птенец, сдерживая новый приступ слез. Девушка ринулась к кровати и обхватила ледяную руку бывшего бандита своими нестерпимо горячими пальцами. — Ты сам сказал, они запрут меня, а то еще и замуж выдадут! Я не хочу… — Сидеть дома под крылом у родителей, Лили, всяко лучше, чем сгинуть в канаве после пяти часов измывательств. Семья тебя не съест… ну, пощечинку отвесят, ну пожурят… Они ж тебя все равно любят, ты же родная кровь. А если ты девственницей вернешься, то вообще будет праздник… Считай, это моя последняя просьба, как перед казнью. — Родж сбавил обороты, смиренно улыбнулся и продолжил монолог: — Когда меня не станет… — Нет! Нет, я этого не допущу! — Когда меня не станет, тебе нужно найти караван торговцев пожирнее и прибиться к нему. Так ты доберешься куда угодно, потому что в больших караванах полно охраны и разбойники на них не зарятся. Оденься лучше в тряпье, чтобы и охранники не позарились. Нищенки им неинтересны. — Нет! Нет… Мы же… Мы же хотели свой дом… и дочек… и мальчика! — Жизнь — такая несправедливая хуйня, Лили. Но со мной она решила рассчитаться по совести, — душегуб тихонько сжал ладошку своего солнца, — обещай, что вернешься домой. Пожалуйста. Девушка поджала губы, склонившись над жесткой ладонью, которую обнимала уже всеми пальчиками, и, всхлипнув, зарыдала, спрятав слезы под каскадом неровных золотых волос: — Х…хорошо. Только и ты обещай… что не сдашься! Ради меня! — Ну… я постараюсь, — Родж продолжал смиренно улыбаться. Затем он осторожно освободился из ласковой хватки и дотронулся до мокрой щечки, правда, быстро отдернул руку, дабы не причинять своему сокровищу дискомфорт ледяным касанием. — Что тебе приготовить? Хочешь… хочешь мой салат? Или бутерброды? Хочешь… я принесу те самые булочки, которые тебе понравились? — Лили утерла слезки и подняла блестящие глаза на разбойника. — Я не хочу есть… но… при болезни надо. Так что… давай салат, бутерброды и чай. Твой чай… с листочками смородины. — Х…хорошо. Я сейчас. Я скоро! — избранница вспорхнула с кровати встревоженным птенцом и сразу же понеслась к двери, цокая каблучками. — Лилиан, — девушка моментально остановилась, едва ее назвали полным именем, — я люблю тебя. Очень сильно. Больше всего на свете. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И прожила долгую, радостную жизнь. — Не смей со мной прощаться! — девушка говорила предельно серьезно. — Я тебя так просто не отпущу! А сейчас отдыхай, пока я буду готовить! Родж ничего не ответил, он лишь смотрел вслед своего сокровища, стараясь запомнить как можно четче ее ускользающий образ, ее тонкие пальцы, чьи заботливые прикосновения он еще смутно ощущал. Ее бесстрашные глаза, полные отчаяния и боли. Ее голос… самый родной голос в мире. — Прощай, Лили, — прошептал душегуб, только дверь закрылась и, вздохнув, полез под подушку. Он достал старый нож с облезлой рукояткой, замотанной лоскутом кожи. Старый, но острый и все еще добротный нож, которым было оборвано немало судеб. — Прости, но лучше рыдать один день над трупом, чем неделями кусать пальцы над подыхающим разбойником. А я, сука, живучий, и месяц могу протянуть. А ты упрямая. Ты еще и деньги на меня побежишь тратить, я же знаю. Родж замолк и внимательно посмотрел на заточенное лезвие, в котором отражались его тусклые глаза с вертикальными зрачками. Он прекрасно знал, куда нужно нанести удар, дабы сразу и наверняка разорвать нить жизни, но собирался с духом. Ему было так нестерпимо жаль… Лили.