Color of the night

Тук-тук-тук. Мне кажется, что я даже по стуку в дверь могу определить, кто там, за дверью. Только у нее он такой… такой… твердый. Настойчивый. Раздражающий, черт подери. И секунду спустя я оказываюсь чертовски права, когда ко мне в кабинет вваливается эта невыносимая Свон, и всем своим чересчур возбужденным видом портит мне весь интерьер. Ах, а как хорошо начиналось утро!.. Она мнется и о чем-то хочет поговорить, теряется в словах, но я же вижу ее насквозь! И я снова оказываюсь права, когда она произноси фразу «я бы хотела поговорить о том, что произошло два дня тому назад». Для меня та ночь не была чем-то эдаким, в отличие от нее. Я на все 100% уверена, что она никогда в жизни не сталкивалась ни с плетью, ни со стеком, ни с флоггером, и, скорее всего, даже слов таких не слышала ни разу… Меня мало заботят ее чувства, но отчего-то мне не хочется именно сейчас говорить ей, что я всего лишь решила ей воспользоваться, так как остальные мои любовники моих пристрастий не разделяют. Моя цель — выжить ее из города, да так, чтобы у нее даже мысли возвратиться не было. И как я могу это сделать? Естественно, лишь сделав ей больно. И тут она бросается к моим ногам. Она обнимает мои колени, мое сознание подкидывает мне несколько весьма недвусмысленных картинок, что бы можно было сделать в данной ситуации… Но я лишь произношу короткую фразу: «Что Вы себе позволяете?» Она выглядит, как побитый щенок. А я ненавижу, когда побитые щенки хоть как-то прикасаются к моим начищенным до блеска туфлям. — Мне кажется… я тебя люблю… — продолжения ее реплики я уже не слушаю, ликуя от радости. Моя жертва успешно заглотила приготовленную для нее наживку! — Я тебя с этим поздравляю, — мне кажется, или я слышу злорадство в своем голосе?.. — Попрошу покинуть помещение, да и у Вас дежурство сегодня, шериф. Она смотрит на меня с мольбой, что страшно меня раздражает, и вообще, ее общество меня уже порядком утомило. Мне необходимо остаться с собой наедине и подумать, но, судя по глазам Свон, она здесь задержится. — Реджи… — произносит шериф, и меня аж передергивает от отвращения. Если она еще не поняла, но назвав меня «Реджи» она совершила третью по счету крупную ошибку в своей жизни. Я намереваюсь встать и выпроводить ее, но она ловит меня за запястья (она необыкновенно ловкая, как оказалось), и всеми силами старается не дать мне отойти далее, чем на полметра. А еще все время шепчет: «Люблю». — Пошла вон отсюда! — не выдерживаю я, хватая ее за горло. Черт бы ее побрал, эту проклятую Эмму Свон, но мне так сильно хочется ее придушить немедленно, не беспокоясь ни о реакции Генри, ни кого бы то ни было еще… Тело всегда можно уничтожить, будто бы его и не было… Я кричу ей в лицо что-то о том, чтобы она убиралась, но вдруг она целует меня и целует так… что у меня, к моему стыду, подкашиваются колени, но спасибо шерифу — она удерживает меня в вертикальном положении. Я чувствую, как ее руки отпускают мои запястья, спускаются ниже, едва касаясь груди, дергают мою блузку в разные стороны, и пуговицы падают на пол, стучат, раскатываясь… А вот это уже хамство. Моя блузка стоила 500 баксов, и пуговицы жемчужные, что же мне, ползать по полу и собирать их?.. От немедленного наказания Эмму спасло внезапное явление Нолана с новостями. Видимо у всех жителей этого города общая черта — являться к людям, которые им вовсе не рады. Нолан не поднимал взгляд ни на меня, ни на подругу своей любовницы — видимо, сцена двух целующихся женщин ему не пришлась по вкусу. А удивительно, мужчинам обычно это нравится… И тут вдруг Нолан заявил, что Генри уехал с каким-то незнакомцем. Меня как будто ледяной водой окатили… Как? Куда? и, самое главное КТО?! Единственное слово «мотоцикл» заставило меня вскипеть от злости — в нашем городе никто не ездил на мотоциклах, а Свон, помнится, катала меня на одном, так какого черта.?! На свое счастье, блондинка ретировалась из мэрии, и Нолан отправился за ней вслед. А меня разрывали различные желания: найти Генри, найти незнакомца и убить, найти Эмму и убить за то, что не доследила… И вдруг меня осенило. Никто не мог въезжать в Сторибрук или выезжать отсюда, таково уж проклятие. Да никто, собственно, и не въезжал. Кроме Эммы. Но она приехала не сама, ее привез Генри, пожалуй, единственный, кто мог выйти за пределы, будучи рожденным в этом мире. Но люди, каким-то образом попавшие из нашего мира в этот, могли попасть в Сторибрук, и еще как. А мне было известно, что мерзкий плотник спас тогда своего Пиноккио вместе с ребенком Белоснежки, воспользовавшись волшебным шкафом, и как я ни старалась, я так и не смогла найти ни единой новости об их местоположении, и даже Голд не смог мне в этом помочь. Самым важным стало выяснить, кто же этот новоприбывший, и, если это Пиноккио, то убить, от греха подальше (кто его знает, один он приехал, знает ли, где сейчас дитя Белоснежки, и кто это вообще), а если нет… то хотя бы выяснить, что ему здесь нужно. Предаваясь всем этим невеселым мыслям я вышла вслед за Эммой и Дэвидом. *** Конечно же, Эмма их нашла. Незнакомец, по имени Август Бут, и Генри мирно разговаривали, кидая камушки в воду с пристани, когда желтый жук к ним подъехал. Меня хотелось придушить этого мужчину, который упорно заявлял, что просто ехал мимо, и решил остановиться в нашем городе отдохнуть. Он врал, и врал не краснея — я знала, что он знает о существовании Зачарованного Леса, он знал, кто я — он был из разряда простодушных людей, которых выдавало даже выражение лица, а смотрел он на меня с плохо скрываемой неприязнью. Но сказать однозначно Пиноккио он или нет я не могла (мало ли кого могло занести сюда «попутным ветром»), и меня это страшно раздражало. После проверки документов Свон отпустила его с миром, и мы с Генри поехали домой. Я понимала, что если я запрещу сыну общаться с Бутом, то он начнет общаться с ним мне назло, как это произошло с Эммой, и я совершенно не знала, что мне делать. А потом, буквально на следующий день, пропала Эмма. Я знала, что она где-то в городе, но вот где именно — я понятия не имела, а стучаться в каждый дом или рыскать по лесу мне и вовсе не хотелось, и вместо поисков ненавистного шерифа решила все силы отдать на выяснение того, кем же все-таки являлся Август Бут. За эти двое суток поиска данных я поняла, насколько сильно мне не хватает Сидни, который неизвестно как, но умудрялся добыть любую требуемую информацию. Мне же понадобилось чуть больше времени и гораздо больше усилий, чтобы заполучить подтверждение тому, что истинная личность Августа действительно Пиноккио. И, параллельно с этим я выяснила, что Эмма Свон — дочь Прекрасного и Белоснежки… и когда я узнала об этом, мне чертовски сильно хотелось проклясть себя — как же я не подумала об этом раньше! На четвертый день отсутствия Эммы вблизи цивилизации, я поняла, что Август методично промывает мозги моему сыну — Генри перестал появляться дома, везде ходит с Бутом и своей книгой, и, похоже, действительно верит в историю Пиноккио, а все это ведет к сокрушительному провалу моих планов, так как еще немного и Эмма поверит… Нужно избавиться от Бута. И сделать это официально. А потом избавиться и от самой блондинки, уж я постараюсь… Как шериф, Свон в силах его выдворить, но ее сначала нужно найти… Уже поздно ночью я заставила-таки Голда воспользоваться оставшимися крупинками магии и произнести простенькое поисковое заклятие, и на следующий день отправилась в лес, куда занесло дочь Белоснежки. Видеть меня она была не рада, судя по ее выражению лица, когда я вылила на нее полведра ледяной воды. А я не была рада шататься по бездорожью — каждые пять шагов я подворачивала то одну ногу, то другую. И уж еще сильнее я разозлилась, когда эта мерзкая Свон бросилась ко мне со своими объятиями… И конечно же, я отпиралась. И да, мне действительно было неприятно, когда она касалась меня. Но сопротивляясь, я вдруг почувствовала такую безмерную усталость… — Да потерпи ты! — Свон жарко дышит мне в шею, и это щекотно. — Мне неприятно, — мелкая рябь обиды скользнула по лицу Эммы, и она отшатнулась. Разворачиваюсь на каблуках, и иду в сторону своей машины. И всю дорогу обратно я чувствую, как углями прожигает ее взгляд мою спину.