Color of the night

Громкая трель дверного звонка раздалась на весь дом и противно ввинчивалась в воспаленный невыспавшийся мозг Реджины, с крайне мрачным видом попивавшей кофе в уютном кресле в гостиной. Сколько она себя помнила, нежданные гости не радовали ее никогда, наоборот, от них были одни лишь неприятности. «Может, сделать вид, что меня дома нет?» — подумала мэр. Звонок, будто бы прочитав ее мысли, выдал еще одну трель, которая отдалась острой болью в висках, и Реджина все же решила отказаться от этой идеи. С огромным нежеланием брюнетка выбралась из удобного кресла и, по пути напуская на себя крайне недовольный вид, босыми ногами прошагала к двери. — Реджина, надо поговорить, — как только дверь распахнулась, без лишних приветствий выпалила взъерошенная Эмма, тем не менее, не решаясь без спроса вваливаться в чужой дом. — Тебе надо — ты и разговаривай, — огрызнулась Реджина, скрещивая руки на груди и не сдвигаясь с места. И почему доводить эту блондинку всегда было так весело? — Я серьезно, — поджав губы, проговорила шериф и, пристальнее всмотревшись в лицо брюнетки и отметив странную бледность и так и не прошедшую красноту в глазах Реджины, поинтересовалась: — Все нормально? — Я тоже серьезно, Свон, — игнорируя вопрос блондинки, сказала Реджина, все же не пропуская ее внутрь. — У меня две темы для обсуждения: город и Генри, и, думаю, обе они тебя интересуют, — то, что попытка заинтриговать брюнетку провалилась, Эмме стало понятно по ее презрительному фырканью. — Город больше не в моем подчинении. — отрезала Реджина и, открыв дверь пошире и пропуская блондинку внутрь, продолжила: —... но о Генри я поговорю с удовольствием. — Все нормально? — вновь поинтересовалась Свон, чуть нахмурив брови наблюдая за тем, как Реджина пустым взглядом смотрит вдаль, застыв у открытой двери. — Да, — встрепенувшись и захлопнув злосчастную дверь ответила мэр. Она была точно уверена, что с остаточными явлениями чьей-то попытки свести ее с ума она справится сама, и знать о призраках, периодически появляющихся за спинами определенно живых людей, никому больше не обязательно. А еще страшно хотелось избавиться от назойливой блондинки, в связи с чем Реджина решила уйти от темы, поинтересовавшись: — Чай? Кофе? Что покрепче? — Чай, пожалуйста, — недоверчиво косясь на брюнетку, ответила Эмма и присела в кресло. Что-то странное было в ее поведении, но для себя шериф пока не могла сформулировать, что именно. Казалось, пузатый чайник и чашка возникли на столике сами по себе — Реджина даже не взглянула в сторону данного предмета мебели, усаживаясь поудобнее во второе кресло. — Итак? — скрестив руки на животе, вздернула бровь Реджина, четко давая понять, что не стоит начинать с прелюдий. — Я заключала сделку с Голдом, — начала шериф, налив себе чаю и сжав в ладонях мгновенно нагревшуюся чашку. «Нашла, с кем сделки заключать», — мысленно усмехнулась Реджина, наблюдая, как длинные тонкие пальцы блондинки нервно сплетаются, обнимая чашку. — Он просил меня найти его сына в обмен на его помощь в поисках тебя. «Интересно, чего это ему приспичило?» — и вот уже алые губы касаются тонкого края. —. и я его нашла. В Лас-Вегасе. И так уж получилось, что сын Голда — отец Генри. — Что? — Реджина явно ожидала услышать о сыне что-то другое, но уж никак не подобную новость. Все посторонние мысли будто ветром выдуло из головы в тот же миг. — Генри — внук Голда, — с преувеличенным интересом разглядывая янтарный напиток, резюмировала Эмма. — Голд знает? — лихорадочно размышляя обо всех произошедших недавно событиях и пытаясь соединить их в одну логичную цепочку поинтересовалась брюнетка. — Не знаю, — пожала плечами шериф. — Нил сам узнал об этом только тогда, когда я нашла его. Он и приехал сюда только затем, чтобы познакомиться с ребенком. А что? — Когда я искала новорожденного ребенка для усыновления, именно Голд нашел Генри, — задумчиво произнесла Реджина, мысленно просчитывая все возможные варианты. — И сейчас я почти уверена в том, что этот старый. нехороший человек знал, что он — твой сын, а значит и то, что ты — дочь Белоснежки и Принца, Спасительница, которая, согласно пророчеству, разрушит мое заклятие. Я выполнила все его условия, когда переносила всех сюда: фактически, он настолько же влиятелен и богат, насколько и я. Но раз он поспособствовал твоему приезду сюда, значит, у него есть какая-то своя цель и он вполне успешно к ней идет. — Как-то слабо верится мне во все это, — скептически проговорила Эмма. — Ты не жила в нашем мире и представить себе не можешь, кто из нас на что способен, — бесконечно уставшим тоном, как неразумному ребенку, сказала Реджина. — И я настойчиво тебе рекомендую внимательно наблюдать за Генри. Так как он сделал свой выбор, с которым, если честно, я все еще не согласна, и живет теперь не со мной, я ничего не могу сделать для его безопасности. И обещаю тебе, Свон, что если с его головы хоть волосок упадет, я тебя голыми руками придушу. В голосе Реджины не было ни намека на угрозу, наоборот, ее тон был до безобразия спокойным — будто она прогноз погоды сообщала, но Эмма была уверена, что брюнетка воплотит свое обещание в жизнь с превеликим удовольствием. — Вообще-то, я хотела поговорить не только об этом, — никак не прокомментировав, продолжила Эмма, отведя взгляд в сторону. Внезапно ее взгляд зацепился за обнаженное колено Реджины, оголившееся, видимо, когда она закидывала ногу на ногу и полы ее халата разошлись в стороны. Взглянув чуть выше, для себя Эмма отметила, что бинтов на бедре брюнетки не видно. — А о чем же? — проследив за траекторией взгляда шерифа, поинтересовалась Миллс и тут же продолжила: — Ведь не о моих великолепных ногах? С этими словами Реджина с самодовольной улыбкой сменила ноги, непреминув воспользоваться моментом и продемонстрировать их во всей красе, и запахнула халат, как бы показывая — хорошего понемногу. — Не о них, — улыбнувшись, сказала Эмма, чувствуя, что щеки буквально пылают. — Дело в том, что сам Генри еще не знает, что уже успел познакомиться со своим отцом. — И ты пришла ко мне за тем, чтобы. — склонив голову к плечу, начала брюнетка и замолчала, вынуждая Эмму закончить реплику. —. чтобы посоветоваться с тобой, как лучше ему об этом сказать. — Я восхищена вашей наглостью и бесстыдством, мисс, — хлопнув в ладоши и недобро рассмеявшись, воскликнула Реджина, поднимаясь на ноги. — Сначала ты забираешь у меня моего ребенка, а потом бежишь просить помощи при первой серьезной проблеме? Извини, я пас. Эмма невесело усмехнулась, отчего-то чувствуя себя полнейшей идиоткой. С чего она взяла, что эта женщина пойдет ей навстречу? Надо было прислушаться к интуиции, которая буквально вопила, что от этой женщины помощи ей ни за что не дождаться, и не приходить. — Хотела поиграть в мамочку — пожалуйста, — подойдя вплотную к камину и скрестив руки на груди, отрезала Реджина. Свет, льющий от огня, окутывал ее фигуру полностью, странно утончая и вытягивая ее, делая похожей на странное темное пламя свечи. — Ответь хотя бы на один вопрос: он всегда знал, что он тебе не родной? — Свон, я предпочла быть с ним честной во всем, что касалось его лично, с момента его появления в моем доме, — ровным тоном произнесла брюнетка, наслаждаясь сухим теплом, окутывавшим ее. Разговор уже начинал утомлять, и до дрожи в коленях хотелось остаться, наконец одной, в полной тишине, и смотреть на бесконечную игру пламени в камине, смотреть, смотреть. и пусть хоть мир со своими проблемами рухнет там, за стенами этого дома, ей на него плевать. И на Эмму Свон с ее проблемами тоже. — Так что да, он знал, что я не являюсь ему биологической матерью. Он знал даже город, в котором родился. Единственное, что я утаила — это то, что он родился в тюрьме. А еще он с самого начала знал, что из него выращивает личность не тот, кто его родил, а тот, кто воспитал. Надеюсь, такой мой ответ тебя устраивает? Удержаться от шпильки было ну никак не возможно. — Реджина, тебе обязательно всегда быть такой. такой вот?! — неожиданно вспылила Эмма, вскакивая на ноги, уязвленная ее последними словами. — Какой «такой»? — с деланным любопытством поинтересовалась брюнетка, изогнув бровь. — В том, что он сбежал от тебя, не только и не столько моя вина, — как-то незаметно приблизившись к женщине и ткнув пальцем ей в грудь, проговорила шериф. — Вот уж не знаю, как ты себя ведешь с ним наедине, но если так же, как и со всеми — я бы на его месте тоже от тебя сбежала при первой возможности. Эмма чувствовала, что ее несет, но остановиться и не выплевывать эти резкие слова уже не могла. — Да даже если наедине с ним ты — другая, то он же все равно видит, что ты из себя представляешь за пределами этого дома! Как ты с людьми разговариваешь, да даже как ты смотришь на них — взгляды у тебя крайне красноречивые. — Не нужно винить меня в том, что мне плевать на всех этих людей, — недобро усмехнувшись, процедила Реджина, яростно сбрасывая с себя руку Эммы. — У меня не осталось никого, кем стоило бы дорожить, кроме Генри, но ты и его у меня забрала! Глядя в пылающие праведным гневом глаза напротив, Эмма Свон поняла, что разговор зарулил куда-то не в ту сторону, но уйти от него уже не могла. — Да не забирала я его! Он сам меня нашел, Реджина! Сам! Если бы я когда-нибудь хотела бы его найти, то не подписывала бы документ о не разглашении его личных данных, — выпалила шериф, невольно копируя позу брюнетки, скрещивая руки на груди. — Все было просто прекрасно, пока Мэри Маргарет не подсунула ему ту чертову книжку, и он не втемяшил себе в голову, что все эти сказочки — правда, — устало выдохнула Реджина сквозь зубы, невольно испытывая тоску по тем временам, когда Генри еще ничего не знал. — Которые оказались правдой, — изогнув губы в кривой улыбке, проговорила Эмма. — Свон, решай свои проблемы сама, — прикрыв глаза, твердо сказала Реджина, всем своим видом давая понять, что разговор на сегодня окончен. Входная дверь резко распахнулась, с громким стуком ударившись ручкой о стену. — Проваливай. — Погоди, — брюнетка собралась было сесть обратно в свое кресло, но, взглянув на него, вдруг шарахнулась в сторону, будто привидение увидела. Заметив это, Эмма схватила ее за плечи, вынуждая посмотреть себе в лицо. — С тобой точно все нормально после. того? Реджина поймала на себе внимательный взгляд серо-зеленых глаз в обрамлении светлых локонов. В глазах Эммы плясало пламя от камина, и как-то некстати на нее нахлынули воспоминания о прошедшей ночи, проведенной в полном одиночестве, о снах, наполненных удушливым дымом и враждебном, как никогда раньше, огне, о перекрученных и больно врезавшихся в тело простынях, о том, как сильно хотелось и не получалось нормально отдышаться и отогнать эти назойливые видения, проснувшись в полной темноте, о диком страхе снова уснуть и уже больше никогда не отличить реальность от иллюзий. О том, как она до самого утра не прекращая пила кофе в таких количествах, что в итоге от него уже начало мутить и руки стали мелко подрагивать, но истерическое нежелание снова возвращаться в ад не позволяло остановиться. Реджина опустила глаза и, растянув губы в подобии улыбки, покачала головой. Эмма почувствовала, как упругая невидимая сила жестко толкнула ее в грудь, вынуждая выпустить из рук чужие плечи и сделать несколько шагов назад. — Реджина... Резкий порыв ветра внезапно пронесся по всей гостиной, взметнув шторы, и Эмма почувствовала, как нечто резкими толчками оттесняет ее в сторону двери против ее воли. — Не нужно обо мне заботиться, — яростно прошипела Реджина, и от еще одного резкого толчка воздуха Эмму буквально вытолкнуло на улицу, и от чего та еле устояла на ногах. Дверь перед ее носом захлопнулась с оглушительным треском. *** — Эмма, привет! Какие у нас планы на сегодня? — запрыгнув на переднее сиденье желтого жука затараторил Генри, пристегиваясь. — У тебя есть предложения? — чмокнув мальчика в лоб, поинтересовалась шериф. — Я хотел Нилу показать мой замок. Я ему рассказывал, он выглядел заинтересованным, — без задней мысли поделился ребенок, честными глазами глядя на блондинку. — Хорошо, — согласилась Эмма, вздохнув, и продолжила: — Но сперва мы заедем домой на обед, затем мне надо в офисе разгрести кое-какие бумаги. Идет? — Ты сегодня не патрулируешь? — кивнув, спросил Генри. — Нет, малыш, патрулировать я буду завтра, — ловко маневрируя среди машин на дороге, ответила Эмма. — Э-э-э., а как там мама? — напряженным тоном спросил мальчик. — Генри, если ты хочешь с ней увидеться — просто скажи об этом, я тебя отвезу, — негромко ответила шериф. — Я противиться вашему общению не буду, да и с твоей стороны было бы неправильно взять и прекратить с ней общение, неважно, каким бы человеком она не являлась. Она вырастила и воспитала тебя, и, надо отдать ей должное, уж точно была лучшей матерью, чем я. Генри хмурился, глядя на свои руки, сложенные на коленях, и напряженно о чем-то думал. — Я переживаю за нее. Прежде она никогда меня не игнорировала, — опустив голову еще ниже, проговорил мальчик. — Ну, сейчас ей гораздо лучше. Она нормально двигается, связно разговаривает, даже уже колдует, — улыбаясь уголками губ, сказала Эмма. — Сходи к ней, пока я буду в офисе, все веселее будет, чем сидеть просто так в ожидании меня. Да и она будет только рада. — Спасибо, — разулыбавшись во весь рот, ответил Генри. Примерно через час шериф остановила машину в нескольких домах от дома брюнетки и высадила сытого, а оттого крайне довольного жизнью Генри, который понесся от машины прочь чуть ли не вприпрыжку. Когда мальчик позвонил в дверь, Реджина (видимо, ожидая кого угодно, но только не сына) открыла дверь с крайне высокомерным выражением лица, которое тут же изменилось на слегка удивленное, но радостное при виде сияющего лица ребенка. Пронаблюдав, как Генри обнял брюнетку за талию, и вжался лицом ей в грудь, едва дотягиваясь лбом до ее плеча, и как Реджина обнимает его за плечи в ответ, прижимаясь щекой к его макушке, Эмма развернула машину и уехала в свой офис, радуясь сама толком еще не понимая, чему. К тому моменту, когда кипа бумаг на ее столе почти закончилась, Эмма была готова возненавидеть современный мир за чересчур пылкую любовь к никому не нужной бюрократии. Из одной бумажки в другую, по сути, бесконечно переписывалась одна и та же информация, которую все равно никто не читал, да и специфика этого города была такова, что не каждое происшествие стоило фиксировать и предавать огласке в кругах высшей власти. Честно говоря, вся система существования Сторибрука изумляла и вселяла невольное уважение к человеку, который ее создал: это же надо было устроить все так, будто бы этот город всегда существовал на карте США и губернатор штата знал о нем, также в Сторибрук было проведено электричество, водопровод, телефонные сети, Интернет, продовольствие и много чего еще, и все это обеспечивалось, опять же, штатом, но, в то же время, только жители города обеспечивали доставку различной продукции в город и нормальное функционирование всей техники, не впуская в город обычных людей. И сколько Эмма ни старалась продумать всю эту систему, но всего ее воображения явно не хватало. А в последнее время ее еще начал интересовать вопрос, как еда еще в этом городе не кончилась, если границу Сторибрука стало невозможно пересечь без потери памяти. Решив поразмышлять обо всем этом как-нибудь потом, шериф закончила свои дела и выехала за сыном. По пути девушка заехала в единственный в городе отель, где, по слухам, остановился Нил. К ее счастью, он оказался на месте. — Привет, — чувствуя себя немного скованно, поздоровалась шериф. — Привет, — слегка удивленно поздоровался Нил в ответ. — Надеюсь, ты ничем не занят? — Смотря какие у тебя ко мне предложения, — ободряюще улыбнувшись, проговорил молодой человек и пропустил девушку внутрь. — Я хочу рассказать Генри о тебе, — серьезным тоном сообщила Эмма, глядя Нилу в глаза. — А Генри хочет показать тебе его замок. Это место, где мы частенько проводим с ним время вдвоем. — А. ну, хорошо. Когда едем? — не задавая лишних вопросов, спросил Нил. — В идеале прямо сейчас, пока еще не слишком поздно, — мельком глянув на часы, ответила блондинка. — Дай мне минуту, я переоденусь, — схватив со стула джинсы и рубашку, сказал Нил и ушел в ванную.  — Нет, интересно же, однако, как складывается иногда жизнь, — стоило только отъехать от гостиницы, вдруг заговорил Нил. — Живешь себе, в ус не дуешь, и тут вдруг оказывается, что у тебя есть сын, который живет с приемной матерью, которая на самом деле страшная и ужасная Королева из мира, в котором я родился и даже прожил большую часть своего детства. И если учесть то, что эта ваша Реджина когда-то училась магии у моего отца, то ее персона не внушает мне никакого доверия. Представляю, чему он ее научить мог. — Знаешь, отчасти я даже рада, что не знаю, какой она была там, в их мире. И что из себя представляет или представлял твой отец. Хотя с ним и сейчас-то особо связываться не хочется. А у Генри прекрасное воспитание, — мысли разбегались, и Эмма пыталась собрать их в кучу, чтобы речь была связной, но, видимо, кавардак поселился там надолго. — Хотя его я тоже совершенно еще не знаю. И вообще, у меня была прекрасная подруга со сложной личной жизнью, которая вдруг оказалась моей матерью, и ее сложная личная жизнь превратилась в моего отца, и во мне они видят свою вдруг выросшую дочь, а я их вообще никак воспринимать пока не могу. Почему ты ничего не рассказал тогда? Внезапный вопрос явно поверг Нила в тупик. На короткий миг он задумался, прикусив нижнюю губу, затем собрался с мыслями и ответил: — В тот вечер, когда мы с тобой собирались сбежать и я уже почти добрался до пункта отправления, меня выловил какой-то странный тип и сказал, что если я продолжу быть в твоей жизни, то ты не исполнишь пророчества и не спасешь жителей Зачарованного Леса. А я ведь не знал, что с ними со всеми произошло. И я не понимал, что такого я могу сделать, если я тебя не брошу. Но он был крайне убедительным, я тебе скажу. Он мне много чего рассказал за те десять минут, что мы с ним беседовали. Но о том, что ты — дочь Белоснежки, я узнал от него и, честно говоря, был шокирован, — Нил усмехнулся. — Теперь-то все встало на свои места: если бы я тебя не оставил, ты родила бы Генри, мы бы растили его вместе и он никогда не попал бы сюда. И ты никогда бы не узнала о существовании Сторибрука и не разрушила проклятье. А, кстати, как ты это сделала? Нил заинтересованно посмотрел на почему-то явно смутившуюся девушку. — Поцелуи истинной любви творят чудеса, как оказалось, — нехотя ответила шериф, не желая ему рассказывать о том, кого именно она тогда поцеловала. — О-хо-хо, какие пикантные подробности! И кого это ты поцеловала, если не секрет? — продолжал повергать девушку в еще большую краску Нил. — А вот это тебе знать уже совсем не обязательно, — улыбнулась Эмма. — К тому же, мы приехали. — Ничего себе, — восхищенно воскликнул Нил, выйдя из машины и увидев дом Реджины. — Я бы за такой домик всю жизнь кредит выплачивал, да и то, выплатить не успел бы, наверное! — Ну так. королевской особе — королевские покои, — направившись к двери, улыбнулась шериф. — В чем-то Генри повезло. Ведь у нас с тобой даже работы не было — еду в магазинах воровали и жили не пойми где, — грустно проговорил Нил. — И он не жил в детском доме, к счастью, — скривившись при воспоминании о своем жутком детстве, проговорила Эмма, нажав на кнопку звонка. Мэр Миллс появилась на пороге примерно минуту спустя. — Шериф, — кивнула брюнетка, не потрудившись принять более благожелательный вид. Ее взгляд будто рентгеновскими лучами прожигал Нила с головы до ног, заставляя его нервно переминаться с ноги на ногу. — Реджина, это Нил Кэссиди. — Добрый вечер, мисс. — улыбнувшись, поздоровался Нил и, очевидно, решив проявить себя с лучшей стороны, протянул руку для рукопожатия. — Миллс, — представилась Реджина. Его старания были проигнорированы, а протянутая рука, оставшись без внимания, так и осталась висеть в воздухе. — Генри, за тобой приехали! — Иду! — откуда-то из глубины дома послышался звонкий крик мальчика и последовавшего за этим звон битого стекла. — Как бы сильно мне этого не хотелось, но придется пригласить вас пройти, — поджав губы в приступе недовольства, протянула брюнетка и вернулась в дом. — Она всегда такая? — шепотом поинтересовался Нил у Эммы, заходя внутрь. — Отчего-то я себя чувствую ягненком для заклания. Шериф, не сдержавшись фыркнула. — Радуйся, что тебе необязательно с ней видеться каждый день, — хихикнула Эмма и продолжила доверительным шепотом: — А вообще, она — дама вспыльчивая, не дай Бог, что не по ее желанию пойдет. — Господи, да я за всю жизнь свою ни перед единой бабой из себя хорошего мальчика не строил, — так же шепотом возмутился Нил, и шериф чуть не расхохоталась в голос, когда увидела расширившиеся в удивлении и непонимании глаза Нила, шевелящего губами, но не произносящего больше ни звука. — У меня прекрасный слух, мистер Кэссиди, — резко обернувшись, произнесла Миллс. — Не стоит шушукаться у меня за спиной. — Я понял, — бросив на явно насмехающуюся над ним брюнетку недоверчивый взгляд, пробормотал Нил, когда Реджина сняла свое заклятье. — Я там случайно вазу разбил, — выскочивший непонятно откуда и виновато улыбающийся, сообщил Генри, робко обхватив кисть Реджины. — Привет, Нил! — Ничего страшного, малыш, — ободряюще сжав пальцы вокруг теплой мальчишечьей ладошки, произнесла брюнетка. — Давай, собирайся, не заставляй людей тебя ждать. — Привет, Генри, — улыбнувшись, поприветствовал Нил. — Дай-ка кое-что скажу, — хитро улыбнувшись, сказал Генри, и жестом попросил Реджину нагнуться. Эмма с любопытством наблюдала, как Генри носом зарылся в темные гладкие волосы и что-то зашептал, Реджина же внимательно слушала, под конец возмущенно фыркнув и почему-то взглянув в сторону блондинки. — Я подумаю над Вашим предложением, молодой человек, — многозначительно ухмыльнувшись, проговорила брюнетка и чмокнула мальчика в лоб. — Все, давай, одевайся, и смотри, не забудь ничего. Улыбка, как приклеенная никак не желала сходить с лица, и, наблюдая за тем, как одевается ребенок, Реджина в голове прокручивала те недолгие несколько часов, которые ребенок провел с ней. Сначала, пока они пили чай с пирожными, он без умолку рассказывал о разных вещах: сначала о том, как какой-то старшеклассник хотел засунуть Питера Максвелла в его собственный школьный ящик и закрыть, но Генри ему этого не позволил и пытался остановить словами, но все закончилось небольшой потасовкой и этот старшеклассник вернулся домой с подбитым глазом, а с Питером, который был его на год младше, Генри теперь тесно сдружился. Потом он рассказывал о том, как Дэвид учил его драться на мечах и даже пообещал подарить ему настоящий, если им каким-то образом удастся снова попасть в Зачарованный Лес. Затем он рассказывал о том, что родители одного из его одноклассников взял из приюта пса для охраны, но этот пес уж слишком любит играть с мячиками, и как однажды этот его одноклассник хотел пса обмануть и вместо того, чтобы мячик кинуть, сделал только вид, так этот пес на уловку не повелся, самого мальчика повалил на траву, и начал лизать ему лицо и тыкать всюду мокрым холодным носом, пытаясь этот мячик найти, и теперь Генри тоже хочет большую пушистую собаку, чтобы играть с ней мячиком. А потом, когда Генри наговорился, то предложил Реджине поиграть в видеоигру на приставке, и она никак не могла запомнить, какие кнопки на джойстике надо жать, чтобы получались нормальные приемы, и Генри в итоге разделал ее под орех в первом раунде. Второй раунд как-то незаметно для них обоих перешел в активную битву подушками (в тот момент в доме мэра на одну подушку стало меньше), и в какой-то момент Реджина поскользнулась на ковре и упала, и, сама того не желая, поставила сыну подножку и он упал на нее сверху, заливисто хохоча. И потом они валялись так довольно долго, прямо на полу подшучивая друг над другом и отплевываясь от сыплющихся с потолка перьев, и Генри, отсмеявшись, неожиданно прижался к ней изо всех сил и сказал, что так переживал, когда она вдруг пропала, и когда она не замечала его и не отвечала ему, он так испугался, что это — навсегда. В тот момент Генри так отчаянно в ней нуждался, что Реджина боялась лишний раз пошевелиться, чтобы спугнуть это вдруг случившееся чудо. А потом, когда его поток слов иссяк и перешел в крупные горячие слезы, залившие ей все плечо, она, успокаивая, долго обнимала его за содрогающиеся плечи, прижимаясь щекой к его макушке и обещая, что такое больше не повторится, параллельно думая, что Эмма Свон — кукушка безмозглая, раз умудрилась не заметить, в каком эмоциональном потрясении в последнее время находился ребенок. — Еще увидимся, мама, — попрощался Генри, целуя ее в щеку, тем самым вырывая ее из крайне эмоциональных воспоминаний. — Конечно, — улыбнувшись и потрепав волосы мальчика, ответила Реджина, и ее тон мгновенно переменился и превратился в отчужденно холодный, когда она обратилась к Эмме: — Мисс Свон, заедете ко мне сегодня попозже, мне кое-что нужно с Вами обсудить. — Заеду, — неопределенно пожав плечами, ответила Эмма. — Ну что, малыш, поехали? — Чур, я впереди! — воскликнул мальчик и вихрем унесся в машину. — Вот так всегда, — в притворном возмущении закатил глаза Нил и направился следом за ним, по пути махнув рукой в прощальном жесте и сказав: — Приятно было познакомиться, мисс Миллс! — Не могу ответить тем же, мистер Кэссиди, — недобро фыркнула Реджина ему в спину, затем перевела разом потяжелевший взгляд на Эмму и продолжила: — Мне и одной родительницы Генри хватало за уши. — Да ладно тебе, — усмехнулась шериф и, не удержавшись, коснулась пальцами щеки Реджины. — Кстати, вышвыривать меня из дома как котенка была крайне невежливо с твоей стороны. — А с твоей — совать нос туда, куда не следует, — обхватив кисть Эммы горячими пальцами, Реджина отвела ее руку в сторону, затем взглянула куда-то поверх ее плеча. — Потом поговорим. Тебя ждут. — Увидимся, — улыбнулась шериф, направляясь к машине. — К сожалению, — пробормотала брюнетка, закрывая за ней дверь и отправляясь убирать осколки разбитой вазы. *** Эмма вернулась ровно через два часа. В том, что это она позвонила в дверной звонок, Реджина не сомневалась, потому что отчего-то только у нее он выдавал такие мерзкие истеричные трели. Вставать с пушистого ворса и расставаться с бокалом красного сухого вина не хотелось категорически, и Реджина, перевернувшись на спину, прицелилась в ту сторону, где была входная дверь пальцем, будто пистолетом, прошептала «Пуф!» и дверь распахнулась сама по себе. — Разве сложно было ее руками открыть? — усталым тоном поинтересовалась Эмма из прихожей. — Жутковатое зрелище, когда дверь открывается, а за ней никого нет, знаешь ли. Тут шериф осеклась, войдя в гостиную и увидев Реджину, расположившуюся прямо на полу и расслабленно наблюдающую за игрой пламени в камине. Сейчас на ней был рубинового цвета домашний шелковый халат (наверное, запасы ее халатов нескончаемы), который абсолютно не скрывал красоты длинных стройных ног его обладательницы. — Присаживайся, — щелкнув пальцами, сказала Реджина, и Эмма почувствовала несильный удар под колени, вынудивший ее упасть в мягкие объятия кожаного кресла. Брюнетка испытующе смотрела на нее снизу вверх, а затем, видимо, не разглядев в лице Эммы того, чего хотела, поинтересовалась: — Как прошло? — Если честно, то не очень, — сняв куртку, затем сползая с кресла на пол и придвигаясь ближе к огню, ответила Эмма, на ходу выхватывая из рук Реджины бокал и пробуя напиток на вкус. — Генри серьезно обижен на меня из-за того, что я с самого начала ему не рассказала правды о его отце, и на Нила из-за того, что тот сам ему не рассказал в первую их встречу. — Никогда не нужно врать детям, даже если ты преследуешь благие цели, — поучительным тоном произнесла Реджина, забирая бокал обратно. — Ни к чему хорошему такие действия обычно не приводят. — Так говоришь, будто ты как минимум штук пять детей вырастила, — огрызнулась шериф, вновь забирая бокал себе. — Свон, моя мать лгала мне на каждом шагу, — с этими словами брюнетка поднялась, подошла к шкафчику и выудила из него еще один бокал и запечатанную бутылку. — Меркюри Руж. Открыла его для себя незадолго до твоего появления в моем городе. Честно говоря, в моем мире сложно было найти самую настоящую бадягу на прилавках с дорогими хорошими винами. В вашем мире в магазинах творится черте что. — Если честно, то я по винам вообще не спец, — призналась блондинка, слабо улыбнувшись. — Неужели я слышу это от отпрыска королевской семьи? — деланно изумилась Реджина, усаживаясь обратно на пол и вытягивая ноги к огню. — Хотя, что от тебя ожидать, когда твой отец — обычная деревенщина, по чистой случайности попавшая в королевскую семью. — Вот давай не будем о моей семье сейчас говорить, а, — одарив брюнетку укоризненным взглядом, попросила Эмма. — Тем более, я в ней не воспитывалась и не думаю, что разборчивость в винах может передаваться по наследству. — Ой, все, не гунди, Бога ради, — отмахнулась Реджина. — А к Генри пока не нужно приставать. У него сегодня слишком напряженный день выдался. Поговори с ним через пару дней. Как раз у него все в голове уже уложится. — Ладно. Кстати, ты об этом хотела со мной поговорить? — поинтересовалась Эмма и сменила позу, придвигаясь ближе к Реджине. — Нет, я хотела тебе сказать, что ты — отвратительная мать, умудрившаяся не заметить, что твой ребенок находится на грани нервного срыва, а нервные срывы крайне вредны для неокрепшей детской психики. — задумчиво произнесла Реджина, глядя на огонь через бокал с рубиновым напитком. — А еще я считаю, что это ты должна видеться с ним по паре часов в день, а не я. — Сегодня он мог бы попросить отвезти его к тебе, — в открытую любуясь тонким профилем, обрамленным темными волосами, свободно ниспадающими по плечам, проговорила Эмма. — Но он сам попросил отвезти его к Мэри Маргарет. — Не надейся, что так будет всегда. Рано или поздно он вернется, — убежденно произнесла Реджина и, вытянув руку в сторону, магией призвала подушку с дивана, отставила бокал в сторону и улеглась поудобнее. — Может быть, — неловко пожав плечами, ответила шериф. — А знаешь, у Румпеля ничего так, симпатичненький сыночек. Наверное, он родился до того, как он стал темным, — неожиданно сменила тему Реджина, согнув ноги в коленях и закинув одну на другую. — Я не знаю, что из себя представлял ваш Румпель. А о тебе Нил отозвался точно так же — «ничего так», — усмехнулась Эмма и подлила в свой опустевший бокал еще вина. — Так обо мне еще никто не отзывался, — «расстроенным» тоном произнесла брюнетка, сменив ноги, затем вытянула руки перед собой и начала разглядывать свободные рукава халата. — Мною должны восхищаться и бояться. В следующий раз надо будет одеться поприличнее, а то домашний халат портит весь вид. Да, очевидно, все дело именно в нем. — Я бы так не сказала, — проговорила Эмма, неотрывно наблюдая за всеми телодвижениями Реджины, которая откровенно издевалась, делая вид, что не замечает, что ее халат распахнулся так, что практически ничего не прикрывает ниже пояса. Взгляд Эммы скользил по смуглым бедрам, на которых были заметны следы от недавно затянувшихся царапин, затем спускался вниз, на подтянутые голени, затем еще ниже, цеплялся за изящные щиколотки, а потом все начиналось заново. Блондинке показалось, что температура в комнате резко подскочила — так сильно горело ее лицо. Повинуясь внутреннему порыву, Эмма подалась немного вперед и, коснувшись кончиками пальцев колена Реджины, провела рукой вверх, по бедру, затем еще выше, по гладкой ткани на животе, и вдруг почувствовала сильную хватку на своем запястье. — Свон, смотреть можно, руки распускать — нет, — недобро сверкнула глазами в полумраке Реджина и вдруг продолжила: — Давай сыграем с тобой в игру. Я буду тебя провоцировать, и если ты не сдержишься и снова распустишь руки, то проиграешь, и я буду делать с тобой, что захочу. — А если сдержусь? — облизнув как-то резко пересохшие губы, поинтересовалась шериф, заранее понимая, что проиграет. — Это ты уже сама решишь, — судя по тени надменности, скользнувшей по лицу Реджины, Эмме стало понятно, что та на все сто уверена в ее проигрыше. — Ну, давай рискнем, — сама еще толком не зная, на что соглашается, проговорила блондинка. — Ставлю десятку, что ты не продержишься и десяти минут, — усмехнувшись, сказала Реджина, потянувшись к узелку, в который был завязан пояс ее халата. — Пф, ты слишком много о себе думаешь, — напряженно наблюдая за действиями брюнетки, ответила Эмма. — А мне отчего-то так не кажется, — с этими словами Реджина, развязав узелок, села на колени. Шелковая ткань расползлась в стороны, обнажая ключицы и тонкую полоску подтянутого живота. В этот момент Эмме уже и самой стало любопытно, на сколько хватит ее самообладания. — Нравится? — усмехнувшись, поинтересовалась Реджина, раздвигая колени и едва уловимо пошевелила плечами. Ткань с едва слышным шорохом сползла, укладываясь вокруг ее бедер. Эмма в предвкушении продолжения затаила дыхание, молясь всем богам, чтобы не пошевелиться, не протянуть руку вперед и не коснуться горячей гладкой кожи. Реджина подалась немного вперед, и мгновение спустя ее горячее влажное дыхание опалило Эмме шею, и низкий бархатный голос прозвучал совсем близко: — Можешь не отвечать, — дыхание коснулось щеки, затем опалило губы: — Знаю, что нравится. В следующий миг Эмма едва сдержала стон, когда горячие губы Реджины коснулись ее собственных и язык брюнетки с напором провел по ее нижней губе, требуя приоткрыть рот. Эмма повиновалась и ответила на поцелуй — а что ей еще было делать? — и в следующей миг что было сил вцепилась в длинный ворс ковра, чтобы не упасть и, в то же время, не ответить на касание тонких пальцев, вцепившихся в ее плечи. — О, Свон, ты меня удивляешь, — некоторое время спустя, оторвавшись от губ блондинки, тихо проговорила Реджина, тяжело дыша и разгоряченной щекой прижимаясь к ее шее. — Как и ты меня сегодня, — отчаянно надеясь на продолжение, пробормотала шериф в ответ и почувствовала, как брюнетка уселась на ее бедра верхом. От такой откровенной близости Эмма выдохнула сквозь зубы и машинально подалась вперед, грудью прижимаясь к груди Реджины, которая обжигала теплом даже через слои одежды. — Проявляете нетерпение, мисс? — ухмыльнулась Реджина, затем немного отстранилась и потянулась куда-то назад. Эмма едва успела поднять глаза к потолку и не увидела, как высокая упругая и просто прекрасная грудь Реджины освободилась от тесных оков бюстгальтера. В следующий миг Эмма почувствовала, как чужие пальцы расстегивают пуговицы ее рубашки, изредка, будто бы невзначай, касаясь обнаженной кожи под ними, доходят до самого низа, проводят по животу вдоль пояса джинс, тем самым вызывая приятную волну чуть ниже. — Что на тебя нашло? — прошептала Эмма, не надеясь на ответ. Тем временем рубашка сползла с ее плеч, задержавшись на запястьях, совсем как в одном из ее давних снов. Реджина расстегнула манжеты и надавила на ее плечи, вынуждая лечь, затем освободила руки. В этот момент блондинка все же решилась взглянуть на Реджину и задохнулась от увиденного: точеная фигура брюнетки подсвечивалась огнем от камина и выгодно подчеркивала все ее достоинства; Реджина смотрела на блондинку сверху вниз из-под полуопущенных ресниц и ничего невозможно было прочитать в ее взгляде. На секунду Эмме даже показалось, что руки, задержавшиеся сейчас на ее бедрах, брюнетке вовсе даже не принадлежат. — Давай тебе немного поможем, — с этими словами Реджина нагнулась, прижавшись обнаженной грудью к животу блондинки и губами припадая к впадинке между грудей, подцепила пальцами застежку бюстгальтера, находившуюся спереди, и после щелчка, показавшегося оглушительно громким, развела чашечки в стороны. — Реджина... — выдохнула Эмма, когда горячий и влажный язык брюнетки поочередно коснулся ее сосков, а ее бедро оказалось между ног блондинки. — Да что же... — начала было шериф, но осеклась, когда ловкие пальцы расстегнули ремень и пуговицу джинсов и забрались внутрь. — Ч-ч-черт... — прошипела Свон, когда Реджина быстрыми поцелуями-полуукусами спустилась от груди вниз, и внезапно поняла, что что-то пошло не так, когда брюнетка вдруг резко остановилась. — С тебя десятка и беспрекословное повиновение до утра, — самодовольно ухмыляясь, сообщила Реджина. Эмма бегло осмотрелась и поняла, что правой рукой вцепилась в плечо брюнетки, сама того не заметив. — Твою мать, — это все, на что в этот момент хватило блондинку. — Прошло всего лишь шесть минут, — поднявшись и скрестив руки на груди, проговорила Реджина, загадочно рассматривая распластавшуюся под ней девушку. — И что теперь? — слабым голосом поинтересовалась шериф, внезапно вспомнив про пристрастия брюнетки к кожаным плеткам. — Тебе сегодня несказанно повезло, Свон, — слезая с бедер блондинки, поднимаясь и увлекая ее за собой, проговорила Реджина. — Почему это? — спросила Эмма, в то время как руки Реджины одним резким рывком выдернули ремень из удерживающих его шлёвок. — Мне хочется тепла и ласки, — последовал простой ответ, и Реджина, прижавшаяся грудью к груди Эммы, расплылась в улыбке, когда ремень туго стянул руки блондинки сзади. — Я ведь у тебя первая женщина, так? — Так, — согласилась шериф, впиваясь губами в нежную кожу шеи брюнетки. — Прекрасно, — проговорила Реджина и сделала пару шагов в сторону дивана, увлекая блондинку за собой. — Урок первый: как доставить удовольствие женщине. — Но... — начала было Эмма, беспомощно пошевелив связанными руками. —... без помощи рук, — присаживаясь на самый краешек дивана, проговорила Реджина, и в один миг выражение ее лица из томного превратилось в жесткое, властное. — На колени! Этот резкий контраст в поведении брюнетки откровенно пугал и выбивал из колеи, и шериф, скорее на автомате, чем осознанно, подчинилась и опустилась на пол. — И советую тебе очень постараться, — с этими словами Реджина ласково провела пальцами по заалевшей щеке блондинки, — так как от твоих действий. — Реджина запустила пальцы в белокурые локоны и наклонилась, оказавшись почти вплотную к лицу Эммы, —... будет зависеть степень твоего удовольствия. Эмма судорожно вдохнула, когда Реджина, незаметно успев намотать ее волосы на кулак, резко за них потянула, тем самым заставляя откинуться назад и опереться о ее руку. — Тебе все ясно? — вкрадчиво поинтересовалась брюнетка, замирая от восторга при попытке взглянуть на ситуацию со стороны: перед ней стоит полуобнаженная светловолосая девушка, на коленях, со связанными руками, и ее тело чуть подрагивает от напряжения в этой неудобной позе, но и пошевелиться она не может, и она тяжело дышит, непонятно, от чего больше: от страха, что клубился в ее серо-зеленых глазах, смешиваясь с вожделением, или же от возбуждения, которое предательски выдавали ее запунцовевшие щеки, приоткрытые влажные губы, мурашки на плечах и призывно торчащие соски. И понимание того, что эта девушка — ненавистная Эмма Свон, придавало всей ситуации особую изюминку. — Да, — едва слышно прошептала Эмма, не отрывая взгляда от горящих предвкушением глаз напротив. — Замечательно, — одними губами улыбнулась Реджина и откинулась назад, положив ногу на ногу. — Пожалуй, начнем с самого низа. тебе же нравятся мои ноги, Свон?.. С этими словами Реджина уперлась в плечо блондинки аккуратно накрашенными пальчиками, Эмма в ответ прижалась пылающей щекой к ее лодыжке. Реджина пристально наблюдала за ней, и блондинка чувствовала себя крайне неуверенно под этим пронизывающим взглядом., но и в грязь лицом ударить тоже не хотелось. — Приступай... Эмма, — глаза блондинки широко распахнулись в удивлении от того, что Реджина впервые за все время знакомства называла ее по имени, и, улыбнувшись каким-то своим мыслям, Эмма прикоснулась губами к венке на выступающей косточке на лодыжке брюнетки.