Color of the night

Четыре дня спустя после появления Оливии Вудс в ее доме, Эмма Свон в очередной (сотый, наверное) раз поняла, что эта девушка — просто дар небес. Они проводили вместе дни — Лив, как истинная ранняя пташка, энергичным ураганом врывалась в спальню Эммы около семи часов утра, будила ее, ловко уворачиваясь от летящих в нее самых разнообразных предметов, начиная от подушки и заканчивая небольшой лампой с прикроватной тумбочки, а затем подтрунивала над недовольной невыспавшейся Свон, пока та тащилась в ванную. На вопрос Эммы по поводу того, отчего же ей не спится в такую несусветную рань, Оливия ответила тем, что просто-напросто привыкла за огромное количество лет к такому режиму, а Реджина в отсутствии занятости в мэрии совершенно расслабилась и ложится спать довольно поздно, а потом спит почти до полудня, ввиду чего ей всего лишь скучно. Поэтому разделить день между двумя «обаятельными дамами», как она сама выразилась, было крайне логичным решением — коротать дни с Эммой, а ночи — зарывшись в библиотеку по уши с Реджиной. — Я бы тоже хотела нормально поспать, — недовольно буркнула буркнула Эмма в первый разговор на эту тему, расчесывая спутанные со сна волосы. — Реджи спросонья весьма агрессивна, а ты нет, поэтому привыкай, — с детской непосредственностью бросила Лив, сидящая на краешке кровати Свон закинув ногу на ногу и болтая в воздухе носком. — Да и жизнь слишком интересная штука, чтобы большую ее часть банально проспать. С этим Эмма не смогла не согласиться. Общаться с Оливией Вудс было крайне легко — она была не конфликтна, не агрессивна и крайне тактична. Умела вовремя промолчать и никогда не навязывала свою точку зрения. Охотно делилась информацией, которая от нее требовалась, не философствовала и всегда говорила все конкретно по теме. Она была чрезвычайно умна, и Эмма не могла нарадоваться такому приятному нежданному собеседнику. А еще Оливии очень хотелось поделиться своими знаниями и умениями хоть с кем-то — в тот самый первый день она предложила Свон научить ее колдовать, и Эмма, не долго думая, согласилась. — У тебя слишком резкие движения, поэтому у тебя и не получается контролировать выделяемую энергию, — как-то раз, стоя в сторонке и наблюдая за попытками бывшего шерифа наколдовать несколько небольших шариков, чтобы запустить их в наспех созданное из ничего чучело, прокомментировала Лив. Пять шариков упорно сливались в один огромный и, с сумасшедшей силой врезаясь в несчастное чучело, разрывали его на мелкие клочки, хотя в идеале должны были попасть в цель, оставив в нем несколько аккуратных дыр. — Я стараюсь, — нахмурившись, раздраженно бросила Эмма и попробовала еще раз. — Ты делаешь это медленнее, но никак не плавнее. Для начала выдохни и расслабься. Сконцентрируйся, — с этими словами девушка подошла к Свон сзади и неспешно начала разминать ее напряженные плечи. Тепло от рук Оливии проникало даже сквозь несколько слоев одежды, чему Эмма невольно удивилась. — Ты напрягаешься вся, поэтому движения становятся скованными. Как бы тебе объяснить… Вместо лишних слов Лив обхватила кисти Эммы и приподняла ее руки на уровень груди. — Представь, как будто ты — канатоходец. Тебе нужно удержаться на тонком тросе, но если ты будешь вся напряжена, то долго на нем не простоишь. Нужно балансировать. Поставь ноги в удобную позицию; расслабь колени — для этого их надо немного согнуть. Торс немного вперед. В бою тебе нужно будет молниеносно среагировать на надвигающуюся опасность, а если не будет правильной балансировки, реакция будет запоздалой. Каждое свое слово Оливия сопровождала аккуратными, уверенными движениями, направляя и заставляя тело блондинки принимать требуемое положение. В первые несколько секунд Эмма неосознанно сопротивлялась давлению, но вскоре действительно расслабилась, закрыв глаза, и процесс пошел. — Если в магическом бою ты будешь держать руки постоянно напряженными, то проиграешь сразу по нескольким причинам. Первая — твоя проблема — слишком резкие движения и неправильный расход энергии. Вторая — банальная усталость. Напряжение выматывает. — Я чувствую себя безвольной куколкой, — неуверенно пробормотала Эмма. — Это потому что я тебя сейчас держу, — усмехнулась Вудс блондинке прямо в ухо. — Далее. Когда ты пытаешься наколдовать свои шары, ты должна почувствовать магию внутри себя еще до того, как произойдет выход, чтобы сформировать из нее именно то, что тебе нужно. — Ты уже говорила, — не удержалась Свон. — И буду говорить об этом еще много раз. Я видела, что ты стараешься уловить этот момент, но не успеваешь, начинаешь нервничать — потому движения и выходят резкими. Давай попробуем вместе. Я буду тебя направлять. Начинай. Эмма сконцентрировалась. Теплая волна, резко контрастирующая с окружающим морозом, поднялась откуда-то изнутри, мгновенно согревая, разлилась по плечам, разливаясь по рукам, направляясь к кистям. Когда волна достигла середины предплечья, Эмма почувствовала, что обжигающе горячие пальцы Оливии немного сместились, переплелись с ее собственными пальцами, и их руки начали синхронно выполнять замысловатый пасс. — Смотри, — шепнула Лив. Свон открыла глаза и не поверила увиденному — вокруг нее в воздухе висело с десяток небольших — с теннисный шарик — ослепительно белых шариков, формируя собой идеальную окружность. — Ух ты, — так же тихо выдохнула блондинка. — Ты почувствовала, как это делается? — поинтересовалась Оливия, отпуская ее руки, и шары сразу же исчезли. — Вроде да, — прокручивая в памяти последние пару минут еще раз, неуверенно ответила Эмма. — Пробуй теперь сама. Как и следовало ожидать, с первой попытки у Свон ничего не вышла — шар образовался один, огромный, и, как и немногим ранее, разнес и чучело, и бревно, на котором оно держалось, в щепки. Со второй попытки шар вышел размером поменьше. С восьмой Эмма умудрилась наколдовать шесть маленьких шариков, которые украсили чучело аккуратными сквозными отверстиями. — Молодец, — искренне улыбнувшись и приобняв блондинку за плечи, похвалила Лив. — Я знала, что ты сможешь. — Спасибо, — улыбнулась в ответ Свон, преисполненная благодарности. *** — Реджина, она великолепна, — вернувшись в дом сестры вечером четвертого дня, поделилась Вудс, с размаху плюхаясь на диван в гостиной. — Я слышу это от тебя каждый божий день, — не отрываясь от книги, индифферентно отозвалась Миллс. — При наличии хорошего учителя из нее выйдет очень сильная колдунья, — свернувшись калачиком и рассеянно глядя на языки пламени, лижущие кирпичную кладку камина, сказала Лив. — Так учи, кто тебе не дает? — тем же тоном бросила брюнетка. — Ты же знаешь, я не сижу на месте, и рано или поздно покину ваш мир, — переведя взгляд на сестру, ответила Вудс. — А вообще, мне кажется немного странным то, что ты сама не занялась ее обучением. Тебе не помешал бы такой сторонник, а я же вижу, вы друг к другу более чем неравнодушны… — Не суй нос куда не надо, — резко захлопнув книгу, выпалила Реджина. — Что между вами двумя произошло? И не вздумай увиливать от ответа, я все равно из тебя его вытяну, — голос Оливии звучал более чем серьезно. — Я тебе еще раз говорю — не лезь, — жестко отрезала Миллс, затем встала и решительным шагом направилась в сторону выхода. — Не выйдет, — арка, ведущая в столовую, засияла плотным золотистым свечением. — А ты прекрасно знаешь, что тебе меня не побороть. Поэтому лучше начинай рассказывать. — Про наше знакомство я тебе уже рассказывала, — поняв, что сопротивление бесполезно, Реджина вернулась на свое место и закинула ногу на ногу. — Меня интересует не это. — А что же? — Почему она так волнует тебя? — С чего ты взяла? — удивленно вздернула бровь Реджина. — Ты никогда ни на кого не реагировала так, — пояснила Оливия, склонив голову к плечу. Длинные вьющиеся волосы соскользнули с плеча, закрыв половину ее лица; огонь причудливо поблескивал в них, отражаясь в ее потемневших в полутьме глазах. — Как «так»? — переспросила Миллс. — Так болезненно, — взгляд из пристального стал мягким и понимающим. — Даже когда рассказывала о Дэниеле. — Ой, не выдумывай, — скрестив руки на груди в попытке отгородиться от настырной сестрицы, фыркнула брюнетка. — А ты не лги. Ни мне, ни себе. И все же ответь на мой вопрос — почему она так волнует тебя? — Меня волнует не она, а что она чувствует ко мне, — чувствуя, как внутри нее медленно поднимается волна злости и отрицания, негромко начала Реджина. — Я никогда не давала ей повода меня любить. Я не хочу, чтобы она меня любила. И я не хотела терять Генри из-за нее. — Но сама отправила его с ней в мир к людям. — Да, так было безопаснее для него, — это было неоспоримым фактом. — Мне не нужны ее чувства, и… в последнюю нашу встречу я сделала все возможное, чтобы она ушла раз и навсегда. — Это жестоко — делать любящему тебя человеку больно, — взгляд ореховых глаз напротив стал укоризненным. — Но если ты этого так хотела, почему ты не чувствуешь себя удовлетворенной? — Откуда ты вообще знаешь, что я чувствую? — вспылила Миллс. Огонь в камине резко полыхнул, разом озарив всю комнату. — Я чувствую, Реджина. Я — зверь, не забывай об этом, я живу своими инстинктами, и когда я вижу вас двоих вместе, я чувствую, насколько болезненно реагирует на тебя Эмма, и настолько же болезненно реагируешь на нее ты. Если честно, мне порой так хочется посадить вас в одну маленькую комнатушку, запереть там, и заставить просто по-человечески поговорить. Ты хоть раз пробовала? — Зачем мне это? — Возможно затем, что ты, хоть и кричишь о том, что тебе не нужна ее любовь, наоборот, нуждаешься в ней? Вопрос загнал Реджину Миллс в тупик и она отчаянно не хотела на него отвечать. Она сменила ноги и неосознанно до боли сжала пальцы на своих плечах. — Мне кажется, ты просто привыкла быть одной и чувствовать к себе лишь только ненависть и неприязнь, которые, кстати говоря, сама и спровоцировала. И сейчас, когда появился человек, который искренне тебя любит невзирая на твой отвратительный характер и возмутительные выходки, ты просто напросто боишься раскрыться не только перед ней, но и перед собой. А самообман — это худшее, что может только произойти с человеком. Она нравится тебе, но даже себе ты в этом признаваться не хочешь… — Ты не права, — голос Реджины звенел от ярости. — Я спровоцировала ее вернуться сюда только ради того, чтобы с ее помощью избавиться от Зелины и Ингрид и выяснить, что такого особенного в будущем ребенке Белоснежки, и если бы не это, ее бы здесь не было… А если бы не Генри в свое время, я бы убила ее к чертовой матери еще несколько лет назад! — Мне кажется, это отговорки. Та Реджина Миллс, которую я знаю, не отступилась бы от своих желаний даже ради чьей-то просьбы, и если бы ты действительно хотела, ты бы убила ее. А сейчас у тебя есть я, в магическом плане Эмма со мной даже рядом не стоит, я могу тебе помочь, так почему ты не отпускаешь ее? — усевшись на ковер у ног сестры, в лоб спросила Оливия, глядя на женщину снизу вверх. — Почему ты чувствуешь себя виноватой каждый раз, когда видишь ее в городе? Почему ты так остро реагируешь, когда я начинаю говорить о ней? Почему, Реджи? — Оливия, прекрати… — Нет уж, ответь мне, будь любезна, — стояла на своем Лив, усаживаясь верхом на бедра брюнетки и вглядываясь ей в лицо. — Почему ты даже сейчас лжешь, я ведь чувствую? — Я не хочу продолжать этот разговор, — едва слышно бросила Миллс, сталкивая девушку с собственных колен. — И попрошу тебя больше его не затевать. — Я тебя услышала, — отворачиваясь от сестры и направляясь к камину, сухо проговорила Оливия. — Но скажу тебе кое-что… Я пожила на этом свете гораздо дольше, чем ты, и повстречала многое. Это больно — видеть, как люди осознанно отказываются от самого светлого, самого лучшего, что могло быть в их жизни… И я видела сотни таких, как ты — большую часть жизни проживших в нелюбви, в унижении, в ненависти. Многие заканчивали плохо. Некоторые прибегали к самоубийству. Некоторых убивали такие же. Кто-то проживал всю жизнь, не сделав ни единой попытки что-то изменить. Но были единицы, которые… которые как и ты — встречали таких людей, которые готовы были полюбить и принять их такими, какие они есть. И, знаешь, я видела, как первые — с покалеченными душами и битыми сотни раз сердцами, находили в себе свет. Они давали себе шанс быть любимым и любить в ответ. И вот как раз у них конец был прекрасен. На долгие несколько минут в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. — У тебя есть человек, которого ты любишь? — внезапно поинтересовалась Реджина. — Да. — А он тебя? — Она, — поправила Оливия, не отрывая взгляда от ярких танцующих огненных языков. — Ее зовут Джин. Это, знаешь ли, долгая история… — Я не тороплюсь. — Сама напросилась, — чуть обернувшись и улыбнувшись брюнетке уголками губ, грустно сказала Лив. — Мы познакомились около четырехсот лет назад. Меня занесло в очередной магический мир, и, так уж сложились звезды, я оказалась на территории магической школы. Больше таких заведений я нигде не встречала. Школа была сконструирована по типу закрытого пансионата и находилась в замке, в котором они все жили — и ученики, и преподаватели. Джин преподавала там самые азы — учила первогодок управлять собственной магией, чтобы своими всплесками они не причиняли вред ни себе, ни окружающим. Мне тоже выделили местечко в преподавательском составе — я учила детей превращаться в животных. Нам было о чем с ней поговорить — оказалось, она была горгоной, а они, как известно, тоже бессмертны, и Джин к тому моменту прожила уже несколько тысячелетий… Представляешь, каково это, услышать из первых уст рассказы о становлении и развитии цивилизаций?.. Мы очень сдружились. Проводили друг с другом довольно много времени, и постепенно общение из обычного дружеского перетекло в более глубокое. Уже в тот момент я понимала, что у нас есть связь… это обычно называют «родственные души». Но было одно «но». Она уже несколько столетий была в отношениях с одним из местных преподавателей, они уже давно жили вместе, и когда я поняла, что действительно люблю ее, я решила, что не хочу разваливать их отношения. Мы никогда не разговаривали с ней на тему наших отношений, и я просто-напросто решила уйти. — Давно это было? — Как раз перед тем, как я очутилась здесь. — Почему ты не поговорила с ней? — невольно вспоминаю предыдущую речь Оливии, спросила Реджина. — Я испугалась услышать «нет», — сконфуженно улыбнулась Лив. — Я, как ни крути, все же тоже человек, и тоже имею право чего-то бояться. — Я поняла тебя, — кивнув каким-то своим мыслям, произнесла Миллс. — Слушай, у меня сегодня нет ни малейшего желания копаться в книгах, может, пойдем спать? — Ничего не имею против — сегодня я устроила Эмме самый настоящий тест-драйв и немного утомилась, — согласилась Вудс. Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по своим спальням. Но ни одна не смогла заснуть еще очень долго — Оливия предавалась воспоминаниям о времени, восхитительно проведенном в обществе Джин Холланд, а Реджина… Реджина Миллс долго ворочалась, раз за разом прокручивая в голове разговор с сестрой и пытаясь отрешиться от ощущения вывернутой наизнанку души.