Young Wolves

      Любой кто посетит ведьмачью крепость зимой, может обнаружить в ней такую ​​же теплую суету, как и в самой гостеприимной таверне. В зимнее время Каэр Морхен наполняется духом товарищества, смехом, криками, борьбой, выпивкой, пением с ужасной фальшью, азартными играми и сексом. Главный зал может даже напоминать зал замка какого-нибудь лорда в праздник, когда из соседних деревень нанимают персонал для уборки и украшения Школы Волка на зиму, а простые люди смешиваются с ведьмаками.       Зима всегда была самым волнующим временем года для юных ведьмаков. Эскель не особенно любил тренировки на снегу и льду, но ведьмаков, приходящих домой с тракта, было достаточно, чтобы он тоже с нетерпением ждал зимы каждый год. Когда они все были моложе, это было время сказок, теплых очагов и бодрствования после отбоя, но по мере взросления для буйных ведьмаков-хулиганов, смешивающихся с обычными людьми, это время было захватывающим по несколько иным причинам...       У ведьмаков, как и у обычной молодежи, есть определенные вещи, которые универсальны для всех молодых людей в этом странном возрасте между детством и взрослой жизнью. Ведьмаков учат быть любопытными, но когда это относится к их учителям и наставникам, оно быстро переходит от любознательности к назойливости. Некоторые — Мастер Аурус, или, возможно, Весемир, наверняка скажут, что прятаться и шпионить за старшими в моменты "близости" не было лучшим способом проверить свою ловкость и скрытность, но юным ведьмакам это показалось забавным.       Когда Геральт, Эскель, Карим и Миров были пойманы во время подглядывания Мастером Аурусом в дверях комнаты ведьмака Георгия, они побежали дальше по коридору, все время крича и хихикая. Они слышали, как два оторванных от дела ведьмака пытаются уединиться, и когда бегущие мальчики замирают, останавливаясь за углом, голос Мастера Ауруса доносится до них, ругая Георгия и Томаса за то, что они не заметили "любопытных щенков у себя под дверью".       – Я думал, что они лучшие друзья! — шепчет Карим, когда молодые ведьмаки собираются в его и Мирова комнате, буквально разрываясь от хохота и желания посплетничать.       Геральт усмехается.       – Пожалуйста, не говори мне, что ты думаешь, что такое происходит только между любовниками?       – Нет, — возразил Карим, слишком быстро, для того чтобы не оправдываться, – но они, похоже, делают это, как, например, любовники.       – У ведьмаков не бывает любовников, дурак, — говорит Миров и пихает его с насмешливой улыбкой, и Геральт замечает, как Эскель подмигивает ему уголком глаза.       – Закрой свой чёртов рот, Миров, — огрызается Геральт, – я слышал, как другие говорили о женщинах, которых они посещают на тракте каждый год, такие как ведьмак Юджин и его чародейка. Кто они, если не любовники? — это слабый аргумент, и Геральт должен это знать, но он все ещё твердо стоит на своём.       Миров закатывает глаза.       – Это женщины. А значит — теплые постели и шлюхи, когда ты на тракте. Никто в здравом уме не выберет мужчину себе в любовники, и уж тем более ведьмака. Ни тогда, когда тебя могут выгнать из города или избить там до полусмерти.       – Может быть они не выбирали. Может быть просто так получилось, — вмешивается Эскель, надеясь своим тоном не выдать своих эмоций. Ребята вокруг него замолкают, а Геральт бросает ему благодарный взгляд.       Карим снова открывает рот и, не обращая внимания на взгляд Эскеля, возвращаясь к этой теме.       – Все равно, почему ведьмак? Все знают, что они не путешествуют вместе на тракте, и поэтому они встречаются всего один раз в год, зимуют здесь, и то, — если им повезет.       – И почему из ведьмаков, или их людей, именно Георгий? Неужели Томас не может выбрать себе никого красивее или нежнее Георгия? — спрашивает Миров.       Геральт спихивает его с кровати. Ведьмак Георгий прожил жизнь суровую, даже по меркам ведьмаков, и это было заметно по его изуродованному лицу.       – Ты не знаешь, о чем говоришь, — огрызается Геральт. Его рот скривился в гримасе, и он, похоже, готов ударить Мирова, но его глаза выглядят растерянно, смущённо, словно он сам не понимает, почему он так реагирует на все это.       Миров фыркает от смеха, как только он поднимается с пола, возвращаясь в вертикальное положение.       – Что, думаешь, покалеченный мутант — хорошая добыча?       Геральт снова сердито рычит, разворачивается и уходит. Эскель встаёт и идёт за ним, даже не оглядываясь на двух оставшихся в комнате.       Он находит Геральта перед дверью их общей комнаты, сжимающего ручку, но не открывая дверь. Эскель подходит ближе и заставляет Геральта обернуться, положив руку ему на плечо, но тот отводит глаза и не встречается взглядом с глазами соседа. Геральт кусает внутреннюю часть своей щеки, и Эскель узнает этот отстраненный взгляд в его глазах. Его захлёстывают эмоции, такие же, какие он испытывал после Испытаний, когда все было непривычным, странным и пугающим. Эскель кладет руки на затылок Геральта, вплетает пальцы в серебристо-белые пряди волос и соединяет их лбы в знакомом и приятном жесте. Руки Геральта поднимаются, чтобы обхватить его за воротник.       После нескольких минут, проведенных в молчании, Геральт, кажется, снова собрался с духом и коротко вздохнул.       – Миров — идиот. Он... — начинает Эскель, но Геральт перебивает его.       – Это не он. Не только он.       Геральт открывает глаза, но они не двигаются. Эскель может сказать, что его мысли снова убегают от него, но он делает все возможное, чтобы собрать их в кучу. Он чуть сильнее сжимает шею Геральта.       – Это ещё одна вещь, которую мы просто должны делать? Не сдаваться, выполнять приказы, не чувствовать страха или боли. Вообще ничего не чувствовать. Лучше не отвлекаться, — говорит Геральт, запинаясь, пытаясь распутать бесконечный и непонятный клубок своих мыслей, с переменным успехом. Он прислоняется спиной к двери, и руки Эскеля скользят по его плечам, не желая отстраняться. – Именно поэтому мы пытаемся заставить всех поверить, что мы не чувствуем эмоций? Потому что жизнь на тракте делает отношения трудными?       – Я думаю легче притворяться, чем пытаться, — произносит Эскель, – но не думаю, что это работает.       Он хочет сказать больше. Но он прикусывает свой язык и стоит так, зная, что Геральт может видеть колебания на его лице, и надеется, что тот не поймет его неправильно. Он тоже хочет начать разбирать весь этот беспорядок, накапливающийся в его голове в течение многих лет, так как его жизнь и жизнь Геральта переплетались все крепче и крепче, пока не случилось так, что один едва мог существовать без другого. Он хочет знать, ходит ли Геральт по такому же неровному краю, что и он. Но он не знает, не знает наверняка. "Не вступай в бой пока не владеешь всей информацией". Его захлестнул поток мыслей, и он ждал, пока Геральт снова не откроет рот.       – Почему они не рассказывают нам, каково это, на тракте, кроме заказов, презрения, или ненависти? Все просто забывают о друзьях и любовниках, когда путь заставляет их идти дальше? — Голос Геральта звучит глухо, тихо и хриплый вздох вырывается из горла Эскеля.       Он снова хватает голову Геральта и сталкивает их лбы с небольшой силой. Есть тысяча обещаний, которые ему хочется сказать, клятв, которые ему хочется произнести, например, что он не забудет, что они не будут расставаться, но, в конце концов, все, что вылетает из его рта это "я не знаю". Между тем, руки Геральта крепче сжимают его шею, и это похоже на обещание.