Пряный запах темноты

Питер затравленно оглядывался, пытаясь найти среди толпы людей Брюса. Даже природное чутье не помогало. Запахи смешались, сбивали с пути, поэтому не было и надежды на природный нюх, который пусть и был подавлен в его человеческом обличье, но был все же острее, чем у людей. Запах пота, травы, гнилой земли и противного жареного мяса — вот и все, что мог учуять Питер. Порой воняло... спиртом? Чем-то сладким и противным. Кажется, Брюс говорил что-то об этой гадости… Эм, духи? Духа? Их мог перебить только особенно сильный запах животных: гончих собак и лошадей. А Брюса все не было видно. Невысокого роста, он все же был довольно широкоплеч, мускулист и статен, не в пример многим здешним, которые выглядели как бледное подобие мужчин. В книгах рыцарь не был представлен как слабак с руками-щепками, которого легко переломить надвое. Стоило признать, впрочем, что не все люди были такими. Питер повернулся обратно к лошадиной морде, то есть к своей проблеме. Это животное он должен был оседлать, и желательно как можно скорее, пока его не засмеяли. Он не до конца понимал причину, по которой было обязательно ездить верхом именно ему, а еще причину этого смеха. Зачем вообще ему было куда-то ехать, если можно было остаться стоять на твердой поверхности без… Лошадь заржала, попыталась вновь отойти подальше, и Питер нахмурился. — Целеста, ты знаешь, кто… Ар, — прорычал юноша, пытаясь крепче держать поводья в руках. — Съем тебя и косточки не оставлю. Конечно, никто никого есть не собирался. В ответ кобыла просто замотала головой, но позволять оседлать себя не спешила. Она боялась. Питер не мог ее винить, в конце концов, она была поумнее многих здесь. Животные вообще были умными, сразу замечали, что перед ними кто-то чужой. Женщины и мужчины вокруг улыбались, смеялись и лгали, но не замечали ничего. Ложь была здесь везде, словно окутывала покрывалом близлежащую территорию. Очевидную правду было так легко скрыть, что это было даже смешно. А вот чем был вызван смех над нежеланием и неумением ездить верхом — это вопрос, конечно, интересный, но риторический. Но радость от того, что Питеру можно будет погулять на свежем воздухе, не заботясь о границах территории, сияла и душила все остальные невзгоды. Питер кинул взгляд на толпу, где тут и там мелькали яркие ткани и сверкали драгоценные камни. Он старался быть в стороне от них, лишний раз не контактировать с людьми, но тех словно магнитом тянуло к нему. А кто такой? А откуда? Ах, какой молоденький! Вопросы сыпались и сыпались. Эмоций было много, отчего голова и тело налились свинцом. Тяжело. Прогулка, на которую он был приглашен вместе с графом, состоялась в виде пикника и охоты. Если первое дамы и слуги уже успели развернуть на всю зеленую и просторную поляну на опушке леса, то второе затягивалось. В частности, из-за мужчин. В чем именно была соль, Питер не знал. Зачем так долго собираться? Впрочем, его вопросы показывали, какой он еще несмышленый. Кого-то ждут, кажется... А Брюса все не было. — По коням! Громкий оклик незнакомого голоса застал Питера врасплох. Он снова посмотрел на Целесту. Его тренировки с ней, в принципе, не прошли зря. Лошадь хотя бы от него не убегала с безумием в глазах, но не всегда соглашалась дать на себе покататься. Конечно, выходить в свет, а тем более на охоту, ему было рановато, но как сказал наставник: «Мы не можем отказаться. Будь рядом». Выбора не было. Что ж, Питер тут, а где носило Брюса — неизвестно. Промучавшись с пять минут, Питер смог оседлать Целесту, пообещав точно ее сожрать, но уже не так серьезно, как в начале их «разговора». Мясо у лошадей было жесткое и невкусное. Питер выдохнул, пришпорил бока лошади и поспешил нагнать тех, кто ушел вперед. Он не знал, был ли там Брюс, но на поляне оставались одни женщины и слуги, а с ними оставаться Питер не желал. Не до конца было ясно, кто страшнее у людей: строгие и жесткие мужчины или мягкие, но коварные женщины. Свежий воздух и прекрасный вид знакомого, пусть и чужого леса освежили Питера. Ему нравилось вне каменных стен больше, чем быть запертым в них за изучением пыльных книг. Есть только небо, свет и приятный аромат растений: листвы, мха, коры… Питер держался в седле уверенно, но не решался гнать лошадь на полной скорости. На практике было проверено, что он в любой момент может свалиться, если слишком поспешит, да и лошадь была к нему недостаточно приучена. Все еще было непривычно ощущать под собой живое тепло; просто не стоило акцентировать на этом внимание. Да, определенно. Не стоило. Впереди показалась группа всадников. Все знакомые лица, запахи и голоса. Питер заставил Целесту пойти медленным шагом, когда навстречу к нему выехал Брюс. Останавливаясь рядом, он едва заметно улыбался. Верхом он смотрелся куда лучше, чем его юный ученик. — Я думал, что должен быть рядом, — укоризненно встретил его Питер. — Молодец, что догнал, — виновато ответил Брюс. — Вышло так, что мне пришлось встретить старого друга, и… — Бэннер! Питер чуть не свалился с сдела, едва услышав этот оклик. Мощный, действительно сильный голос, звонкий и приятный, как шумит обычно река, выходя из берегов. К ним присоединился незнакомец. Питер не видел его среди гостей на опушке и не мог узнать. Он излучал уверенность. Грубые, но приятные черты лица не портили мужчину, а, наоборот, украшали. — Лорд, вы напугали моего протеже. — А ты не думал, что в таком случае ему опасно отправляться с нами на охоту? Тут медведи водятся… или дикие кабаны, например. — Лорд. Мужчина рассмеялся под укоризненным, но мягким взглядом Бэннера. Питер закусил внутреннюю часть щеки, ощущая себя глупо. Честно, лучше бы он отказался. Притворился больным, немощным… Сидеть верхом на другом животном, слушать неприятные разговоры и ощущать яркие вспышки эмоций… Все это было слишком тяжело. Питер едва заметно вздрогнул, когда уловил на себе взгляд светло-карих глаз. — Лорд Старк, это мой протеже, доверенный мне старыми друзьями — виконт Питер Паркер. Питер, это граф Энтони Старк, один из именитых рыцарей государства. — Просто скажи, что я бабник и нахлебник. — Энтони, — выдохнул Брюс имя, которое вдруг приятно разрезало тишину. В ответ граф снова рассмеялся, похлопал друга по плечу и отъехал от них, так и не сказав, чего хотел. Неужели все знатные люди такие? Бэннер говорил с этим жутко эмоциональным человеком так спокойно, уверенно, что Питер потерялся. Он ощущал в Старке ту бурю, что обычно принято обходить стороной. В нем чувствовалась искра самодовольства, что позже неминуемо всегда разгоралась в бушующее пламя. Питер дернул поводья, молчаливо последовав за Брюсом. Тот никак не прокомментировал поведение лорда: хоть в чем-то они явно сошлись во мнениях. По крайне мере, так показалось юному волку. Очень хотелось задать массу вопросов, уточнить, но Питер удержался от ментальной связи, а вслух не решился спрашивать — на его взгляд, вокруг было слишком много как лишних ушей, так и глаз. Дальнейшая прогулка прошла… безобидно. Относительно. Иногда их группа неслась вперед галопом, что стоило Питеру немалых трудов. Целеста явно не желала нестись вперед под его руководством, один раз чуть не скинула его. Хорошо, что никто не заметил. Но когда проблемы с ездой и людьми оставались в стороне, Питер даже наслаждался поездкой. Это был не родной, но лес — нечто более знакомое и приятное. Местность была довольно удалена от людских селений, что также радовало. Тех, что ехали рядом, было достаточно, чтобы и так чувствовать себя неуютно. Питер не представлял, как будет вести себя в городских стенах, где народу в два, а то и в три раза больше. Город казался ему местом поистине диким. Так продолжалось несколько часов, пока люди гнали животных. Убивали их и несли с собой как трофеи. О пристрастии этой расы к жареному или вареному мясу Питеру было известно. Он искренне не понимал: зачем? Для него и сырое мясо было неплохим лакомством. Пришлось привыкнуть к вкусу специй, к различным способам приготовления и… алкоголю. Питер всей душой ненавидел такие напитки как «пиво» и «вино». Если первое в основном пили люди, которые работали в доме у Брюса, то второе приходилось глотать ему самому. Неприятный кислый привкус, а потом от этого пойла шумит в ушах, и язык становится непослушным. Сложно описать то состояние, когда ты пьян, как и запомнить его. Посмотрев на пьяного Питера, Брюс как-то сказал позже, что тому нельзя пить. Так и повелось, что больше двух бокалов Питер никогда не употреблял. Его самое любимое питье — простая, но чистая вода из ручья или любого другого источника. Питер отвлекся, не сразу замечая, что их компания двигалась назад к поляне. Мужчины поймали кабана, пару куропаток и зайца. Питер тихо надулся, представляя, как очень неплохое мясо предадут огню и испортят его богатый вкус. Эх... Питер размышлял о различиях, об особенностях людей, в частности, мужских особей, когда рядом раздался едва заметный треск сухих веток. Звук был настолько неожиданным, что Питер испугался. А вот чего испугалась лошадь — вопрос, на который ответа не было. Все пошло кувырком. Питер не сразу смог натянуть поводья Целесты, чтобы остановить ее, а когда смог, послышалось тихое и жалобное ржание. Питер свалился-таки с седла, отнюдь не грациозно шлепнувшись на землю. Плечо резануло болью. Питер поднялся, посмотрел на Целесту. Кажется, они забрались не так далеко от той дороги, но лошадь стояла на месте, приподняв одну ногу. Питер прислушался к своему телу и, не ощущая никаких опасных ран, подошел к лошади и осмотрел. Небольшой ушиб, кажется, но не смертельно. Целеста могла идти спокойным шагом. Это было к лучшему. Питер взял ее под уздцы, огляделся, чтобы выбрать дорогу. Кроны деревьев сомкнулись над головой, не позволяя солнечному свету проникнуть внутрь, осветить деревья и землю. Здесь было свежо и хорошо. Вокруг не было ни души. Питер едва различимо слышал топот копыт, эхо чужих голосов — люди удалялись все дальше. Вдыхая, Питер не ощущал более их запаха, по крайне мере так ярко и полно, как когда находился шагах в десяти. Сама природа перебивала их, наполняя все вокруг своим естеством. Питер повел Целесту вперед, стараясь идти на звуки. Он прекрасно ориентировался в лесу и знал, в какую сторону идти, чтобы выйти на ту злосчастную поляну. Тропы не было. Целеста завела его в непонятную глушь и лишь фыркала, когда Питер пытался провести ее вперед через кусты можжевельника. Приходилось тянуть, настаивать и даже пару раз рыкнуть, чтобы лошадь послушалась. Костюм, что был на Питере, покрылся землей и пылью. Серый плащ прикрыл темно-синюю ткань котты, но нижняя часть одежды все равно была грязной. И не утаишь, что он свалился с лошади. Он потерял и шляпу, прикрывающую его кудрявые каштановые волосы — это было очень печально, а точнее, очень постыдно — потерять шляпу. Питер усвоил это, хотя считал, что если бы он сломал шею, было бы куда печальнее. Прошел Питер немного, едва ли одну лигу, как вдруг послышался шорох. Питер не сразу обратил на него внимание, но затем все-таки прислушался. Целеста тоже замерла, прислушалась и забеспокоилась. Лес издавал разные звуки — плача ветра или приглушенные голоса птиц, но это не обмануло чуткий слух. Он больше не был один. Питер чертыхнулся, выдохнул и сжал крепче поводья. Эта мягкая поступь, едва слышное дыхание… Его окружали хищники. Не стоило и гадать, кто мог его окружить. В эти владения могли забрести лишь одни животные — волки. Какие-то мелкие животные тоже, но мало кто из них охотился так. В нос ударил знакомый едкий запах шерсти и кожи. — Беги. Питер отпустил лошадь, сомневаясь, что они вдвоем уедут далеко, хотя и не надеялся, что в своем человеческом теле сможет уйти от погони. Целеста послушно побежала, а Питер остался стоять на месте. Он коснулся рукояти легкого меча, но почти тут же отдернул руку. Навряд ли это ему поможет. Приняв решение, он в ту же секунду бросился бежать в ту сторону, где его ждал всего один противник. Волк выпрыгнул неожиданно, резко и ловко, но Питер сумел увернуться в сторону, сгруппироваться и побежать дальше. Сзади послышался вой и рык. Теперь хищники не скрывали своего присутствия. В воздухе разлилась тревога, азарт погони. Земля содрогалась от бега, от поступи быстрых лап волков. Питер не паниковал, но ощущал, как его догоняли более быстрые ноги. И все равно бежал, стараясь, чтобы эта глупая одежда не сковывала его движения. Если бы только он посмел обратиться… но сильнее страха за свою жизнь был страх за свою стаю, за род, за… Сбоку послышался рык. Питер охнул, понимая, что отвлекся. Чужие клыки схватили его за плечо, по инерции тело завалилось в бок, и… оба покатились в небольшой овраг. Питер успел ухватиться за корень дерева, а волку не повезло. Он упал ниже, прямо в овраг, и глухо зарычал, но вставать не спешил. Или не мог. Боль потекла от плеча по всему телу, заставив тихо заскулить от отчаянья. О, Мать, да как же он так неудачно и по-детски вляпался? Питер понимал, что ни нытьем, ни молитвами ситуацию не изменишь, но не мог не вознести их хотя бы мысленно. Рука, державшая корень, ослабла и чуть было не сорвалась. Корень опасно качнулся, на лицо упали комья земли. А внизу и наверху выли волки. Пришлось вцепиться пальцами раненной руки в землю. Тихий вздох, еще немного усилий. Глаза налились ярким янтарным светом. Наверху не меньшая беда, чем внизу, но свалиться отсюда будет не лучшим вариантом. Послышался шум. Нет, стук копыт. Что? Целеста вернулась? Питер не узнавал этот запах, хотя лошади и пахли почти одинаково. Что-то вперемешку с потом и грязью… Отвратная вонь металла. А затем кровь. Шум и обостренное обоняние не мешали Питеру упорно взбираться, хотя конечности дрожали, а голова немного кружилась. По руке от плеча до локтя ткань пропиталась кровью. Когда Питер уже видел край оврага, чья-то рука схватила его и вытащила. Перед ним был тот самый Старк, и его улыбка не сулила ничего хорошего. Питер почти тут же опустил взгляд, невольно обжегшись о чувство гнева и раздражения этого человека. — О, какие люди...