Пряный запах темноты

Прошло две недели. Снега стало больше. Он крупными хлопьями засыпал землю. Земля покрылась легким белым полотном. Стало холоднее. Питер кутался в свой плащ, высчитывая дни. Одежда на нем была совсем не предназначена для длительного пути. Все это время он путешествовал обратно к родным при помощи своих двух ног. И вместо пяти дней пути все это растянулось на долгие четырнадцать. Питер сильно отставал. Было трудно идти, но это помогало прийти в себя, когда чувства мешались. Питер не мог забыть то, что видел и слова Старка. «Это война». Он думал о многом. Изначально было крепкое желание пойти следом за Брюсом. найти его и помочь ему. Следы Ярого были четкие и свежие, но как только пошел снег, различить их стало почти невозможно. Брюс убежал на север, но куда пошел дальше… И стоило ли его вообще искать? Он был гораздо в большей безопасности, нежели сам Питер. Несмотря на все желание помочь, он понимал, что ему следует вернуться к своим. Питер сидел у костра, пытаясь немного согреться. Только на таких недолгих стоянках, где он отдыхал, ел и спал, можно было ощутить тепло от огня и хоть немного собраться с силами на дальнейшую дорогу. Питер смотрел на огонь, сжавшись под плащом. В груди все еще ощущался осадок от увиденного. Ярый всколыхнул в нем то, что доселе не рождалось в душе. Противное и липкое чувство. Это был даже не страх, а предвкушение. Быть таким свободным, не сковывать себя разумом и верными решениями; просто делать то, что хочешь и считаешь нужным. Питер боялся этого чувства, ибо ему было очень легко поддаться, если только допустить мысль: «А если бы»... Поэтому вместо волка по земле ходил человек. Питер тяжело вздохнул. Он до сих пор чувствовал, как запретное желание быть свободным сковывало его. Через несколько дней пути это состояние воспринималось не так остро. Ему удалось привести в порядок мысли и чувства в лесу, укрывшем его покрывалом тишины и спокойствия от всего суетного мира, под гнетом тяжелого физического пути. Словно он вернулся домой к своей стае; безмятежное спокойствие периодически обнимало его, заставляя забыться. Питер впервые за долгие дни задумался о том, чтобы перевоплотится и продолжить путь на своих четырех лапах. Раздался едва уловимый шорох. По телу пробежали мурашки. Питер поднял голову, огляделся, пытаясь уловить изменения. Ничего, даже слишком ничего. Звук, услышанный ранее, теперь казался фантомом в его собственной голове. Единственное. что позволило Питеру не потерять бдительность — его шестое чувство, чутье. Именно оно спасло его от стрелы, которая была нацелена в плечо, но Питер дернулся в бок, а затем, заметив блеск металла, поняв, что в него стреляли, пустился прочь со всех ног. Про себя он много ругался, но вслух не сказал ни слова, сжимая губы плотнее, дыша глубоко, и бежал, бежал, бежал. Спустя буквально минут пять стало ясно, что это ловушка: когда сеть накрыла Питера со стороны, куда он собирался сбежать — в кусты остролиста. Крепкая веревка схватила, сжалась и уже не отпускала Питера, а тот замер, не зная, как ему быть. В голове стоял лишь план побега, но он устал, хотел есть больше обычного и жутко замерз, а помимо прочего — совсем не знал, можно ли ему превращаться. Ох, можно ли? Ответа не было; некому было его дать. И принятое минуту назад решение растворилось в новом потоке сомнений. Питер, выдохнул и угодил прямиком в кусты, царапаясь об острые листья, неудачно падая на плечо. От оков жгло ядом аконита, заставляя волчье существо дрожать. Не время расслабляться! Пора было просто прекращать вести себя как неопытный волчонок. Стоит договориться — и получить свободу, а на худой конец сбежать. Аконит использовали лишь одни люди против зверей… и чудовищ — охотники. Питера вытащили из кустов одним рывком. Кажется, он обо что-то ударился, но в дальнейшем действия были без челеновредительства. Пожалуй, можно было ожидать встретить кого угодно, кроме знакомых лиц: охотники, что гостили в доме Брюса. Одни из тех, кто наверняка разрушил и похоронил в пепле этот дом. — Ого, не ожидал! — Послышался знакомый голос. — Неужели мир настолько тесен, что в лесу в северных землях мы обнаруживаем благородного господина! Уму непостижимо! Наверное, это называют «ты предначертан мне судьбою», да? Нет, что ты хмуришься, Романова? Эй, Пити, потерялся? Ищешь своего наставника? Питер еле поднял взгляд, оглядывая Уэйда с ног до головы. Он все так же скрывал лицо за маской и капюшоном, зато теперь общая картина выглядела по-другому. На его бедрах красовались двуручные мечи, за щиколоткой на сапоге виднелся кинжал. Вооружен и опасен, да… — Слов нет? Хоть бы «привет» сказал, — послышался обиженный голос. Питер слышал интонации хорошо, но еще лучше ощущал настороженность и хладнокровие ото всех, кто здесь присутствовал. Были еще и незнакомые лица, которые смотрели устало — на Уэйда. Сплошной фарс. — Привет, — все же, немного помолчав, сказал Питер. — Привет, — Уэйд помахал. — Черт, долго ты будешь паясничать? В разговор вмешался Клинт, который старался выглядеть спокойно, но от него яснее ясного веяло беспокойством. Эмпатия — не чтение мыслей. Поэтому за что именно беспокоился мужчина, узнать не удалось бы, хоть ты тресни. — Как за тебя твоя жена вышла, Клинт? Ты такой черствый, — тем временем ответил Уэйд, почти тут же возвращаясь к Питеру. — Так ты у нас тоже оборотень? Тук-дым. Казалось, воздух резко сжался, превратился в углекислый газ. В груди что-то защемило. Что-то слишком часто это происходило. Может у него врожденная болезнь? Аллергия на Уэйда. Людей. Все виноваты люди и их эмоции! И вопросы в лоб! Питер нахмурился. Он старался не выдавать себя, но с опаской оглядывался. Рыжая женщина, Нат, также была здесь. Брюс говорил, что она может узнать их… но соглашаться с собственным приговором на казнь Питер не собирался. — Ч-что за бред. О-объяснитесь, пожалуйста. Возможно, в такой ситуации юный дворянин выразился бы более величаво, горделиво с нотками страха, но в таком случае это был бы не он, а какая-то надувная кукла. Без хорошей лжи его вычислят сразу. А Питер прескверный лжец. — Оборотень, волк, аааарррр, — Уэйд даже изобразил, подражая рычанию, видимо, собак, ибо на рык волка даже отдаленно похоже не было; особенно это глубокое «р», — Смекаешь? Клинт покачал головой, убрал стрелу и лук, но вместо них в руках появился кинжал. Наталья и остальные также не убрали оружие. Только Уэйд стоял полностью открытым со свободными руками, хотя на его счет не стоило обманываться. Сумасшедший какой-то. Чувства одни, мысли, видимо, другие, если судить по словам, что вылетали изо рта. — Я знаю, — Питер ни на миг не замешкался, зная, что так легче его уличить во лжи. — Но я тут при чем? Повисла минутная тишина. Послышалось хмыканье, и Уэйд засмеялся. Смех его был громким, веселым и поразительно беззлобным. Он словно и не боялся Питера, пусть он и был бы оборотнем. Все остальные держались настороже. — Ой, умора… — Уилсон, зачем ты его допрашиваешь? — Это произнесла незнакомка, которая была ближе всех к говорящему; отличительный признак — большое родимое пятно на лице. — Просто убей его. И не сказать, что она не права, но… — А девчушку мы как искать будем? Прочешем весь лес, м? — Но… — Домино, твоя удача нам не поможет. Отстань. — Простите, о чем вы? — влез Питер. Боль все еще растворялась по телу наркотиком из-за яда в веревке, но Питеру стало чуть легче дышать. Девушка пропала? Какая еще девушка и при чем тут он? Его подозревают? Да зачем ему это! В смысле и раньше людям не особенно были интересны причины и следствия, но... — Вот ты нам сейчас и расскажешь, — казалось, вся беспечность из голоса Уэйда исчезла. Он наклонился и грубо потянул за сеть. Питер ойкнул, теряя равновесие и переваливаясь вперед, чуть ли не лицом прямо в землю перед ногами Уэйда. — Где девушка, Пити? Она жива? — Да какая… Удар. Питер успел проследить, но реакция тела была заторможена аконитом. Удар пришелся прямо в скулу, перед глазами на миг показалась верхушка леса. Питер упал на спину. — У нас времени для разговора достаточно. Так?.. Девушка. Особые приметы: рыжая такая, с большой грудью, а еще примерно возрастом с тебя. На вид. Стоп. — Уэйд замолк, а Питер пытался прийти в себя и вообще сообразить, о чем он. — Неужели… вы трахаетесь с людьми ради размножения? Питер ошалел, чуть не выкрикивая: «Да ты с ума сошел, нет!», — но не успел, вместо этого вмешалась Наталья. — Не перегибай палку. — Оу, задел? Прости. Питер перевернулся на бок, замечая, как Уэйд посылает Наталье воздушный поцелуй. Все остальные молчали, словно это было привычным жестом. Ох, Мать, охотники — варвары. — Ну так?.. Не было ни единого шанса, что Уэйд забудет о нем, да? Питер тихо выдохнул, вздохнул. Получилось слишком жалобно. Давай, ты же сможешь что-то придумать! — Я не знаю, о чем ты. — Еще скажи, что ты не оборотень. — Нет. Ложь далась легко и просто, как никогда. Питер знал, что скверно лгал. Ему часто говорили, что все мысли можно было прочесть по его лицу. Но, видимо, ответ получился слишком быстрый. Наталья хмыкнула, а Уэйд покачал головой, словно не соглашаясь с чем-то. — Тебе говорили, что лгать ты не умеешь? — А тебе говорили, — с каким-то нетерпением ответил Питер, — что иногда нужно прислушиваться к чужим словам? Фраза прозвучала пусть и нетерпеливо, но с долей иронии. Злости не было, хотя от натянутого напряжения, которое повисло в воздухе, Питер становился все менее спокойным. И волны чужих чувств, пестревших своим разнообразием, только усугубляли этот нелегкий диалог. — Я не могу ответить, ибо даже не знаю, о чем вы говорите. Уэйд, словно прозрел, начал тараторить. Он ходил туда-сюда, иногда размахивая руками. — Неподалеку стоит маленькая деревенька. Лигах в пяти отсюда. Там пропало несколько людей. Тела обнаружили спустя пять дней после исчезновения. И вот сейчас пока единственная, кого не нашли — рыженькая девушка по имени Мэри. Красивое имя, правда? Идет четвертый день. И на пятый, по логике событий, мы должны найти ее труп. По мере повествования Питер начал понимать, как он попал. Причем такая жестокая случайность уже казалась чем-то неизбежным. Неужели в этом была вина Брюса?.. Кровь остыла в жилах всего на мгновение. Неужели Ярый так рассвирепел, что начал бросаться на людей? Но Уэйд говорил о пропаже… Питер не мог подняться, все еще лежа на боку и пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. — Представляешь, Пити, у всех жертв была покусана шея, а сами тела оказались нетронуты. И следы зубов большие, словно от волчьей пасти. Это такая забава? Гонять бедных крестьян? Теперь припоминаешь? Питер хмурился, слушая каждое слово. Пусть Уэйд и говорил весело, но когда он закончил, от него исходил горячий гнев. На подобную охоту всегда выходили стаями. Все признаки были на лицо — жертв было явно больше, чем пара человек. Одного Питер понять не мог: какая стая откажется от добычи и подбросит ее обратно? Мясо было важной и главной составляющей пропитания, так какая стая будет в здравом уме отказываться от пищи? Пусть даже жертва — человек. Мать, да, среди оборотней были те, кто предпочитал лакомиться… людьми. Насмехаться над целью, загнать ее, а затем убивать и преподносить врагам обратно — подобные развлечения уже давно были забыты оборотнями. Кто вспомнил столь отвратительные методы? И как нельзя кстати, Питеру пришил в голову слова Старка. Война? Межрасовая война? Одно это привело Питера в ужас. — Я… понял, но не причастен к этому, — тихо проговорил Питер, даже не пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Я заблудился, а тут… — Стоп, заблудился? Ты находишься далековато от места нашей последней встречи. И от поместья Бэннера, если что. Уэйд помялся, но помог Питеру сесть. Сеть все еще окутывала его, но теперь Питер мог хотя бы опереться. Инстинктивное чувство: нет возможности защититься, когда ты лежишь на земле. В образе человека это утверждение не совсем верно, но вот в образе волка подобная поза смертельна. — Я услышал, что на Брюса напали, и поспешил вернуться. По дороге я, видимо, свернул не туда. Не знаю. Когда я потерял лошадь, добраться до места оказалось делом еще более проблематичным. — А где Старк? Неужели… — Увидев выражение лица Питера, Уэйд даже слегка удивился. — Ты пошел один? Питер скривился. Говорить вслух он это не хотел. Дернув плечами, мол, да, так и есть, Питер больше не стал ничего отвечать. Лишь сжался. Хотелось рыкнуть на всех тут, разорвать эти несчастные путы и скрыться в чаще. Брюса уже не найти, оставалось лишь вернуться домой. Но и в этом ему помешали. — Твою Брюс — сбежал, а за его волчью голову объявлена награда, — Вмешался в разговор Клинт. Питер догадывался об этом, но все равно помрачнел еще сильнее. Одно дело — знать, другое дело — услышать сказанное вслух из чьих-то уст. Ответить ему было нечего. Слова, что рвались, были под запретом. Уэйд вдруг наклонился, разрезал сеть и откинул ее прочь. Питер поднял голову. Дышать стало свободнее. Неясная боль, что возникала периодически от прикосновений сети, исчезла. Во взгляде Питера читалось удивление. — Поедешь с нами. Отдадим тебя Старку. — Но… — Возразила было девушка, которую назвали Домино. — Что? Предлагаешь таскать его за собой? Или, может, пытать? Сдался мне этот ребенок — есть дела поважнее. Наталья отвезет его, а мы продолжим путь. Со стороны Натальи возражений не было, как и от всего отряда. Домино промолчала, хотя по взгляду было ясно, что решение капитана она не одобряла. Питер еле поднялся. Болело плечо, о которое он ударился, когда падал. Немного спина и ноги — от холода и неудачного приземления. Не смертельно. Потихоньку они покинули тропу, на которой произошла стычка. Люди собрались и двинулись в путь. Питер не возражал, предпочитая хранить молчание. Старк так Старк. Хоть он и сказал ему «возвращайся», сейчас этот выход казался единственным, чтобы не вызвать еще больше подозрений. С другой стороны, было неспокойно оставлять этот отряд с такой проблемой, как игры особенно жестоких оборотней. Питер не знал кто и зачем, но не мог избавиться от прескверно ощущения. Пусть многие его братья и были мудры и спокойны, но некоторые не лишены этакой… извращенной черты, а это нехорошо. Желание помочь было сильным, пусть оно и возникло совсем в неподходящий момент. Все вокруг перевернулось с ног на голову. Занятие собратьев — чудовищное и страшное поведление, всплывшее из глубин времени. Старые обычаи. Оборотни и раньше вели войну с людьми, но только ничем хорошим это никогда не заканчивалось. Сам Питер потерял из-за подобного противостояния своих родных. Тогда он был мал и беспомощен, а сейчас — юн и неопытен; словно ничего изменить нельзя. Такое доброе, ненужное сердце разрывалось от чувств долга и сострадания, не зная, по какой дороге ему пойти. Отряд Уэйда вернулся к своим лошадям, чтобы оседлать их и пуститься в путь. Они разделились не сразу. Наталья не рискнула сходить с пути, учитывая, какие страсти творились в глухом местечке. На перекрестке лесной тропы Уэйд и компания поехали в одну сторону, а Наталья и Питер — в другую. И все это время у Питера были связаны руки.