Пряный запах темноты

Зелень резала глаза. Солнечные лучи проникали сквозь листву, ослепляя на миг. Лежать вот так было хорошо и легко. Ни о чем не беспокоиться, давая отдых телу и духу. Питер потянулся и разлегся на траве, блаженно греясь под лучами солнца. Он был в своем человеческом обличье, и на нем была лишь серая туника простого покроя. Но именно так было приятнее всего отдыхать под полуденным солнцем, впитывая весеннее тепло тонкой кожей. Лето вот-вот собиралось вступить в свои права, одаряя все вокруг своими богатыми красками. Весна оставила после себя небольшой урожай ягод и запах цветов. Питер услышал шаги раньше, чем из-за кустов можжевельника показалась фигура. Девушка поправила волосы и накинула на плечи какую-то тряпку. После обращения она была обнаженной. Стройное, еще детское тело было бледным и тоненьким, как у танцовщицы. — Вот ты где! Питер улыбнулся, не открывая глаз. Он узнал подругу по запаху, а еще — по перезвону ее голоса. И в мыслях, и на слух ее речь ласкала, несмотря на всю грубость манер. — Ты всегда меня находишь, где бы я ни прятался. — Конечно, — Гвен остановилось рядом, уперла руки в бока и наклонилось. — Почему ты тут прохлаждаешься? Взрослые ищут тебя. — Ой ли? Питер даже открыл один глаз, сощурившись. Гвен была хмурой, недовольной, но на самом деле не злилась так уж сильно. Она была одна из немногих его возраста, кто прекрасно разбирался в характере Питера. Ей не нужно было толком прислушиваться к эмоциям Питера, чтобы понять, о чем тот думает. Питер любил Гвен, а она любила его. — Ладно, не все. Бен ищет. Он проел мне все мозги, узнав, что ты опять убежал. Питер поморщился. Бен, пусть и дальний его родственник, был слишком строг. Многие уже привыкли к странным вылазкам Питера, а он все пытался, как говорил сам, научить “уму-разуму”. Он чаще всего брал на себя обязанность по обучению и присмотру за молодыми волчатами. В стае они были скорее неопытными детьми. Питер едва ли был с этим согласен, но из-за нехватки опыта и знаний молчал. Вот Гарри высказывался прямо, за что и получал. Питер сел, стряхивая с себя приятную негу. Гвен села рядом, немного успокоившись и принимая свой обычный, серьезный вид. Питер не спешил задать вопрос, но его и не торопили. Они просто сидели рядом, соприкасаясь плечами. Умиротворение не могло длиться долго. Питер, в отличие от многих, не любил резвиться и играть, не любил шуметь. Он предпочитал покой многим играм, а книги — многим разговорам. Жаль было лишь, что книг дома было мало. Их создавали люди — тяжело было достать без лишних вопросов. — Что он хотел? Гвен хмыкнула, слегка толкнув плечом. Затем неожиданно вздохнула. — Мы собираемся на охоту. Питер поморщился. Он не любил ходить на охоту, не любил чувство превосходства группы. Не прельщали его убийства, пусть даже ради утоления голода. Он и один мог поймать зайца или фазана, но на охоте всегда был зверь покрупнее — олень, лось, кабан… Чаще всего Питер ускользал с охоты, терялся в лесу или прятался в доме у Мэтта (когда самого вожака там не было). Вот только Бен — не тот, кто оставил бы вопрос отсутствия нерадивого ученика. Он достал бы из-под земли любого, а Питера — особенно. Чем была вызвана такая строгость — неясно. — Тогда пошли. Гвен хмыкнула, затем вскочила и бросилась на Питера, повалив на траву. Они перекатились в сторону, игриво смеясь. Каждый пытался сбросить другого. Получалось с переменным успехом. В конце концов именно Гвен закинула Питера в кусты с победным криком. Тот выбрался оттуда, ворча о том, что женщин бить нельзя. И за это в глаз чуть не прилетел комок земли. — Пошли. Гвен поднялась, провела рукой по волосам и кивнула в сторону общины. Питер, замерев, кивнул не сразу. Они направились к окраине их дома, небольшого поселения где жили все их братья и сестры. В четыре лапы преодолеть разделяющее их расстояние было бы быстрее. Но Гвен и Питер проделали путь на двух ногах, попутно срывая ягоды и ловя в воздухе листву. Они переговаривались мысленно, не нарушая тишину леса. Как и принято. Окраина встретила их небольшой толпой и Беном. Рослый оборотень стоял в своем истинном облике огромного серого волка. Глаза отливали, как и у Питера, ярким янтарными огнем. Остальные волчата также были в шкуре волков. Среди всех Питер заметил Гарри, черный окрас которого выделялся среди серости. «Долго!», — отчеканил Бен. Гвен пожала плечами, сбросила ткань и обратилась. В облике волчицы она отличалось светло-серым окрасом. Молодая, грациозная самка. Питер неохотно пожал плечами. И так было ясно, что идти он сюда не хотел, но говорить это прямо было чревато. «Прости, я заснул». Это почти правда. Бен как-то обреченно фыркнул, но ничего не сказал. Хотя недовольство лилось из него мощными волнами. Неужели не избежать выговора? «Обращайся, не стой столбом». Бен был одним из немногих, кому не нравился второй облик, которым наградила их Мать. Питер, слегка помявшись, разделся и, выдохнув, стряхнул с себя вторичное обличье. Волк из него получился чуть меньше остальных мужских особей. Наравне с самками, женщинами. Многие подшучивали над этим. Сейчас злые языки предпочли промолчать. Тряхнув головой, Питер последовал за группой. Бен больше ничего не сказал, повел их в их угодья, где было еще безопасно охотиться. На территорию возле поселения редко заглядывали опасные звери или люди, но и крупной добычи там можно было ждать целую вечность. Питер решил, что в этот раз им предстояло загнать какую-нибудь мелкую дичь. «Питер, вперед», — приказал Бен. Питер не сразу ускорил шаг, вырываясь вперед рядом со взрослым. Его почти никогда не ставили в подобную позицию. Быть главным агрессором, задавать жерве направление. Во-первых, его мощь и телосложение не всегда пугали зверя, а во-вторых — Питер и сам не любил быть на переднем плане. Обычно те, кто был на его месте, убивали добычу, вгрызаясь в горло. Восторга такая новость не прибавляла, но ослушаться Питер не посмел. Они бежали по лесу не спеша, выслеживая добычу, прислушиваясь к окружающим их звукам. Нос чуял волну разных запахов: то сильных, то слабых, накатывающих постепенно, с переменным успехом. Сильнее всего выделялись оборотни. Питер не видел некоторых братьев, но знал, где они находятся. Они почти не разговаривали, лишь слушались коротких команд Бена. Остановились лишь на миг. Аромат лани был мягким, едва уловимым. Целый табун проходил неподалеку. Среди них было легко вычислить старое животное, отдающее душком гнилой плоти. Загнать, поймать и вонзить в плоть зубы, разрывая жилы. Раздался протяжный волчий вой. Питер рванул вперед следом за Беном. Рядом бежали другие оборотни. Где-то проскользнул Гарри, а следом и Гвен. Единственное, что нравилось Питеру во всем этом — чувство единства, когда они бегут вместе, действуют вместе и убивают вместе. Жертву удалось отделить от стада, окружить. Лань неслась, ловко избегая ловушек, но не смогла выйти из окружения. Она дрожала, сердце билось от страха. У животных было немного чувств, едва уловимых — как тень под их ногами от солнечных лучей. Питер должен был нанести решающий удар, но медлил. Он бежал, нарочно промахивался, оглядывая статную фигуру лани, которая уже была старой и больной, но до сих пор такой красивой. В конце концов, не вытерпел Бен и прыгнул, сваливая добычу на землю и душа ее, смыкая челюсти на шее. Питер резко затормозил, тяжело дыша. Он смотрел на это зрелище, не в силах оторвать взгляд. Сожалений он не ощущал, лишь тихую грусть. Было ясно, что после его ждет очень серьезный разговор. А пока… пока они направились с добычей обратно домой. *** «Ну что ты за слабак, Питер». Гарри вылез из реки, стряхнул воду с шерсти. Питер сидел у ручья, положив морду на лапы. Он ощущал лишь усталость. Разговор с Беном длился около часа. Многие слова повторялись, истины, о которых говорил он, были стары как мир. И чувства были все такими же: нетерпение, недовольство, раздражение. Только в этот раз к ним прибавилась усталость. Бен тоже устал повторять одно и тоже, не наблюдая, чтобы Питер слушал и учился. Гарри сел рядом. Гвен присоединилась к ним, махнув на Гарри хвостом в легком недовольстве. Она никогда не любила, когда кто-то высказывался слишком грубо и прямо. «Я просто не люблю охотиться», — слабо бросил в ответ Питер. Он закрыл глаза, прекрасная зная, что сейчас услышит. «Да-да. Я тебя знаю с рождения, друг мой. Но как ты собрался жить дальше? Чтобы выжить — нужно охотится». Гарри говорил просто и прямо. Он понимал и принимал это правило стаи, которое больше походило на кредо животных, чем людей. Питер тяжело вздохнул, вслушиваясь в звучание воды в реке. Течение было спокойным и мелодичным. «Решил жить, поедая корешки? Постимся во имя великой Матери?» — Гарри продолжил насмехаться. Гвен пока молчала, отчего Питер лишь отвернулся, испытывая недовольство. Нашел что вспомнить! Да, потерявшись в лесу, он не нашел ничего умнее, чем найти съестные корни. Ну а что в этом такого? Тогда найти пропитание, забить добычу казалось чем-то нереальным. И Питер был меньше, еще меньше. Гарри не дождался ответа. Вместо этого он рухнул на Питера, придавив своим весом. «Гарри!» Бесполезное сопротивление. Питер пытался выползти из-под Гарри, но тот упорно не желал сдаваться, а в конце даже укусил за ухо. Ухо! Грань понимания и всепрощения пройдена! «Ну, держись». Питер рыкнул, дернулся, извивался и очень долго сопротивлялся попыткам его придавить и доминировать, но не смог выбраться. Он был меньше и слабее — не та весовая категория. В конце концов во все это безобразие вмешалась Гвен. Она легким движением опрокинула Гарри в сторону, схватив его за лапу. Челюсти сжались не плотно, так, что она даже толком поранить и не смогла бы, но ощутимо. Не шути так. Намек Гарри понял, но рассмеялся. Ему нравилась такая борьба. «Прекращай свои шуточки, умник», — бросила Гвен. Она явно была чем-то недовольна. Вскинув голову выше, будто бы вздернув подбородок в облике человека, она осталась сидеть возле Питера. А Питер… Что он? Просто остался лежать, внутри горько плача над таким положением. Хотя проигрывать Гарри было не стыдно — это не другие волчата, которые поступали куда жестче. Например, скидывали в реку с утеса... «Ладно-ладно, ничего не поделаешь», — Гарри будто вздохнул, тоже развалившись напротив. — «Придется мне вас защищать. Подумаешь, одним больше, одним меньше… Гвен, нет!» Гарри не успел убраться с дороги, когда Гвен, тихо рыкнув, набросилась. Она никогда не любила такого нахальства и проявления нарциссизма. Питер гадал, что вообще заставляло ее общаться с таким, как Гарри. Умной мысли в голову не приходило, а гадать было бесполезно. Гвен — она такая. Да и спрашивать об этом как-то было слишком смущающие. Тем временем Гвен скинула Гарри в воду, победно рассмеявшись. Питер прижал уши к голове, закрывая нос лапами. На душе было легко.