Пряный запах темноты

Домино присоединилась к ним, когда Питер был в бреду. Их отряд пополнился. И если Наталья и Клинт привыкли к общению Уэйда и Питера, то Домино — нет. Она то и дело одергивала Питера, а в ответ на колкости — прекрасно держала удар. Питер не то, чтобы очень старался. Раны постепенно заживали, боль уже не так мучила его. Они подходили к Ливерпулю. Настроение было не то, чтобы отличным, но уже не таким дерганым. Оставалась еще тьма вопросов, но о них Питер решил подумать потом. Не здесь. Потому что Уэйд. После смущающей ночи в палатке, когда Питер даже уснул в объятиях Уэйда, тот вел себя как обычно. Раздражал. Они не бегали друг от друга, не стеснялись и разговаривали нормально. Если с Уэйдом вообще возможно разговаривать нормально. Сам Питер ловил себя на мыслях о том, что произошло, с жарким смущением. Пытался поймать знакомую фигуру в дороге, в лагере на ночевке. Питер теперь ехал с Клинтом, и не был против этого, однако глаза как-то сами то и дело возвращались на массивную фигуру впереди. Порой Уэйд отвечал долгим взглядом, в котором читалась то самое. Желание. И шею вновь обдавало жаром. В общем, все перевернулось с ног на голову. В ту ночь они остановились, как ни странно, не в лесу, а в небольшой деревеньке возле Ливерпуля. Постоялый двор был простым и небольшим, но для них комната нашлась, даже две. Девушки расположились в одной, а мужчины в другой. Наталья за все время так и не заговорила с Питером о том инциденте. Клинт остался дежурить первым. Питер и Уэйд остались вдвоем. Каждый начал готовиться ко сну: Уэйд чистил меч, а Питер, умывшись, забрался в кровать. Он бы хотел искупаться полностью и постирать одежду, но о таком мог только мечтать. Завтра с рассветом они планировали продолжить путь. Лязг точильного камня умолк. Уэйд сложил меч в ножны, а затем с тяжелым вздохом лег на кровать, не раздеваясь. Он сложил руки за голову и закрыл глаза. Питер решил, что именно так он и будет спать, потому укрылся одеялом с головой. — Ты хочешь нас покинуть? Питер вынырнул, удивленно уставившись на Уэйда. Тот все также лежал, не шелохнувшись, словно и не задавал вопроса. Питер неуверенно опустил голову, не зная, что на такое ответить. Фантомно он еще ощущал дыхание Уэйда возле уха… — Я должен. Уэйд как-то тяжело вздохнул, потянулся. Питер ждал, замерев. Когда уже казалось, что ответа не будет: — Связать бы тебя, закинуть на плечо и увезти. — Не шути так. — А я не шучу. Вот что на это скажешь? Питер прекрасно понимал, что Уэйд говорил серьезно. Он редко бывал так спокоен и сосредоточен, словно задумывал какую гадость или гениальный план. Но разрядить обстановку хотелось. — Спи. — Закончил разговор Уэйд. Питер фыркнул, но лег обратно. Легко сказать! Из-за одного вопроса возникла куча сомнений, куча желаний, куча оправданий. Питеру и правда нужно было вернуться в стаю, как бы ни хотелось остаться здесь подольше. Рано или поздно все тайное становится явным. Уэйд направит на него меч, чтобы убить. Разве не это в его природе? После той ночи хотелось верить, что нет. Питера разбудило знакомое ощущение. Он лежал в кровати, глядя в потолок, не сразу осознавая, что его разбудило. На соседней кровати уже спал Клинт. Уэйда не было. Питер резко сел, осознавая всю серьезность ситуации. Он понял, что его разбудило. Точнее кто. В тот же момент раздался тихий стук в дверь. Питер таращился на дверь, не веря своим собственным чувствам. На соседней кровати подскочил Клинт, вытаскивая кинжал. — Не нужно, — тихо прошептал Питер и поднялся с кровати, сбрасывая одеяло и вместе с ним остатки сна. Он подошел к двери и легко отворил ее. Клинт ничего не успел, только встал и сделал пару шагов вперед, застыл. На пороге стоял высокий мужчина средних лет. В руках он держал небольшую палку, а на губах играла легкая улыбка. — Питер. «Я пришел за тобой,» — добавил Мэтт мысленно. Питер отступил и кивнул. Мэтт прошел в комнату, а Клинт подался вперед, рванул Питера за себя, словно защищая. Это все выглядело бы серьезно, не будь так смешно. Питер легко пожал плечами, не зная, как на это реагировать. — Не стоит, охотник. Я здесь не ради того, чтобы причинять вред. Мэтт был поразительно спокойным. Он повел палкой, прошел немного вперед. Глаза его были закрыты. Даже слегка улыбнулся, оставаясь стоять неподвижно, без резких движений. Питер коснулся плеча Клинта. — Все хорошо. Правда. Это… Это мой отец. Сложно было объяснить, кто был Мэтт для Питера. Пришлось подобрать самое близкое по значению слово. Не родной, но отец. Вожак. За таким приятно идти, легко довериться. Он тот, кого нельзя ослушаться ни при каких обстоятельствах. Просто невозможно. Клинт искоса взглянул на Питера, а Питер… Он просто отошел и начал собираться. Молча, без лишних слов и объяснений. Рано или поздно этот день настал бы. Уэйд был прав: лучше поздно. И не так неожиданно. — Питер? Клинт еще не был уверен. Он в принципе не понимал, что делать и как себя вести. Питер не показывал признаки страха, не сопротивлялся и вел себя так, словно собирался домой. Так оно и было. Мэтт резко дернулся в сторону. На пороге стоял Уэйд, слегка запыхавшись. Он огляделся, усмехнулся и облокотился о косяк входной двери. — И что тут происходит? Клинт промолчал, не зная, что ему ответить. Мэтт тоже не сказал ни слова. Зато Питер перестал собираться — все равно вещей было немного, — и повернулся к Уэйду. Сердце сжалось, но пришлось взять себя в руки. — Мне пора возвращаться... домой. Повисло недолгое молчание. Уэйд уставился на Питера, а тот уставился на него, не желая отводить взгляд. Он не мог остаться. Не мог. Под взглядом светлых глаз хотелось отступить, обнять крепко и не отпускать. Но всю эту радужную картину остановил один вопрос: когда он так успел прикипеть сердцем к этому человеку?.. Легкое потрясение затуманило взор. — Вот как? — Вот так. Питер схватил плащ. Сумка, что он собирал, осталась на кровати. По правде сказать, ему же не нужно столько вещей, верно? Зачем? Лишний груз в дальнейшем пути. Питер накинул капюшон, подошел к Мэтту. Клинт слегка отошел, явно ощущая, что происходит что-то не то. Уэйд не двинулся, не сделал ни шагу назад. «Ты уверен, что вопрос решен?» «Да». Питер опустил глаза, легко кивнул. Он не решался смотреть в глаза, но его эмоции было не скрыть. На душе было нелегко, но, в то же время, какой-то очень тяжелый груз упал с сердца. Что именно — Питер не мог понять. Главное, теперь он будет не один. Это к лучшему. «Хорошо. Попрощайся — я подожду снаружи». «Это лишнее». «Не уверен». Мэтт вышел молча, постукивая палкой по полу. Питеру вдруг показалось, что его фигура была очень одинокой. Спина выглядела широкой и стойкой, такой, к которой даже не прикоснуться. Мэтт прекрасно все понял. Вот он уже скрылся в коридоре, ловко минуя Уэйда. Кажется, Мэтт ему что-то сказал, но Питер не прислушивался. Он молча постоял, затем, дернув уголком губ, неловко потер себе шею. Возможно, попрощаться и нужно, но что сказать? Как прощаются люди? Питер был слегка озадачен, ограниченный во времени. Просто сказать «пока» и уйти. Сухо, быстро и предельно ясно давая понять, что в следующий раз они навряд ли встретится. Если это произойдет, то вряд ли это будет обычная дружеская встреча. Нет, их столкновение в том лесу нельзя было назвать приятным, но когда охотники гостили у Брюса, все было не так плохо. — Извините за доставленные неудобства, — проговорил Питер. Ощущения были крайне неловкими, а слова — не совсем правдивыми. Тем не менее все это время за ним ухаживали, не давали погибнуть. Делили кров и еду. — Клинт, не выйдешь на минутку? Тон Уэйда не обещал ничего хорошего. Клинт кратко кивнул, напоследок несильно похлопал Питера по спине. Теплая, широкая рука. — Удачи, пацан. Уэйд слегка отстранился, прошел в комнату и громко захлопнул дверь. Он был зол и слегка расстроен. Непонятно чем, правда. Тем не менее Питер даже сделал шаг назад, когда ему навстречу двинулся разгоряченный Уэйд. Это было жутко, учитывая, что из-за ткани невозможно было толком разглядеть выражение лица. Только душный гнев, выжигающий все остальное. Питер сглотнул. — Итак, Пити, бросаешь меня после всего, что было? Едкий, очень наигранный голос слегка покачнул тупую уверенность Питера, что они «расстанутся легко». Он невольно пятился, пока не уткнулся спиной в стену прямо возле окна. Питер не мог отвести взгляд от Уэйда и не пропустил момент, когда его плечи оказались в кольце рук. Крепкое объятие. Питер думал, Уэйд будет его бить, выразит свою обиду в виде физического насилия. Впрочем, Уэйд и обнимал очень крепко, до боли. Питер даже охнул. — Я думал, что это будет позднее, — признался Уэйд. Он хотел сам толкнуть Питера в спину и отпустить. Быть готовым к тому, чтобы расстаться, зная, что к такому быть готовым нельзя. А Питер открывал и закрывал рот, не зная, что сказать. Все, что между ними было, переросло во что-то определенное, четкое и серьезное. Невозможно. В голове крутилось одно и тоже слово. Питер пытался оттолкнуть Уэйда, легко и слабо, совершенно не желая этого делать, а потом обхватил в ответ. Время тянулось, и каждая секунда била по нервам. Питер, несмотря на все желание поскорее покинуть это место, не мог сдвинуться. Каждый раз говоря себе «еще немного», Питер не пытался отстраниться. Было тепло и как-то даже спокойно. Уэйд не отпускал, провел рукой по спине. Ладонь, даже сквозь перчатку, была горячей. Приятно. Уткнувшись лбом в плечо, Питер потерся о него и закрыл глаза. Собственное бессилие немного удивляло, но эта была довольно блеклая эмоция. Питер чувствовал себя умиротворенно — не хотелось терять настроение, отрываться от Уэйда. Уэйд тоже успокоился; гнев схлынул неожиданно, словно шторм на его душе отступил, и остался штиль. Уэйд отпустил быстро, удержал на расстоянии вытянутых рук. Отстранился, а руки остались на плечах, пальцы сжались. Он внимательно посмотрел на лицо Питера, который все еще не открыл глаза. — Я… — Глазки не открываем. Питер вздохнул, но не послушался. Как только он открыл глаза, Уэйд усмехнулся. Он отнял руки и, прикрыв одной рукой глаза Питера, другой снял маску с лица и поцеловал в уголок губ. Слегка клюнул, затем прикусил нижнюю губу. Питер, сам от себя такого не ожидая, вспыхнул. Он успел лишь коснуться руки Уэйда, чтобы убрать ее, но после этого ладонь обессилено уцепилась за локоть. Сердце подпрыгнуло, а спокойствие озарила яркая вспышка удивления. Следом в душе поселилось неясное, еще нечеткое желание чего-то еще. В этот раз Питер отстранился сам. Губы резануло болью, но Уэйд его отпустил. Он вновь надел маску обратно. — Хотелось бы мне всегда быть так близко. Питер нервно и слишком быстро протянул пальцы к губам, коснувшись их, словно боялся обжечься. Больше Уэйд ничего не сказал. Он молча отошел, неуверенно, все еще в чем-то сомневаясь. Питер еще постоял, а потом вышел. Так же молча. Он не знал, что еще сказать и как вообще дать понять, что это было необходимо. Нельзя ослушаться Мэтта, нельзя оставить свою стаю, нельзя быть настолько эгоистичным, что забыть, кто ты есть. По дороге Питер встретил Клинта и кивнул ему, получая кивок в ответ. С девушками Питер не стал прощаться. Проходя мимо них, он лишь мысленно шепнул: «Прощай». Нельзя быть уверенным, что Наталья его услышала. Мэтт встретил его возле входа, и они вместе направились к окраине деревни. Шли и не разговаривали. Питер и не хотел бы ничего говорить или рассказывать. На душе было очень тяжело, голова была забита мрачными мыслями и вопросами. Это не осталось без внимания, но Мэтт все равно не пытался завязать беседу. Оказавшись вне стен, Мэтт и Питер обратились. Одежда Питера осталась лежать где-то под кустом. Оба волка, один побольше и один поменьше, ринулись в лес, набирая скорость. Вскоре к ним присоединилась еще пара. В одном из встретивших их волков Питер узнал Гвен. Это лишь немного удивило его, но затем он вернулся к своим мыслям, погружаясь в них. И только спустя несколько минут Питер осознал, что именно было странно в этой сцене. Никто не спросил, как Мэтт нашел Питера, если последний не давал о себе знать. Было еще много загадок, вопросов и совсем неясных поступков. Например, почему никто не спросил, как он справился с Гарри? Как убежал от него? И почему Гарри напал на него, или кто натравил его? Тогда оборотни удобно появились ровно в тот момент, когда пришли охотники. Уэйд и остальные были заняты ими, а Питером занялись родственники. Питер почти все время прокручивал у себя в голове эти вопросы, вспоминал все сцены. Мэтт двигался не спеша. Порой кто-то отделялся от их отряда и убегал то вперед, то назад. Помимо всего прочего, сам Питер не мог бежать в своем темпе, быстро и почти без остановок. Раны, полученные в человеческом обличье, оставались и в волчьем. Пусть они почти зажили, но все еще беспокоили его. Усталость слишком часто сковывала движения, лишала сил. Поэтому волки останавливались на короткий перерыв, иногда на сон, длиною в несколько часов. Питер часто просыпался от кошмаров. Он вскакивал, тихо скуля, а затем, рухнув обратно с тяжелой головой, пытался унять волнение. Лес совсем не успокаивал его, знакомая атмосфера таила в себе больше опасностей. Питер не был уверен, что теперь это все — весь его дом — было самым надежным местом. Что он сможет скрыться здесь от погони или глаз охотников… Потому что самым страшным оказались не орудия из металла и гневные эмоции, а вероятность предательства со стороны оборотней. В такие моменты рядом часто оказывалась Гвен. Мэтт никуда не отправлял Питера, не велел ему следить за дорогой, за ветром, запахами или чем-то еще. Питер спросил о причинах, но в ответ получил лишь смешок и совет набираться сил. Так прошло пятнадцать дней. Самая последняя стоянка у них была в сутках пути от дома. Тогда Питер долго не мог проснуться, а, когда проснулся — прийти в себя. Мэтт успокоил его, заставил выпить воды. Он был поглощен тем, чтобы привести Питера в чувства. Наверное, поэтому не все заметили беду. Приближаясь к месту, где скрывалось их поселение, они заметили дым. Запах гари отдавал горечью и зловонием, а впереди виднелся серый столб. Это потрясало. Мэтт велел Гвен и Питеру остаться и, взяв остальных с собой, скрылся. На фоне белого снега было хорошо видно их удаляющиеся силуэты, которые неслись гораздо быстрее, чем прежде. Питер сел, не в силах оторвать от них взгляд, а когда смог, посмотрел на дым. Рядом села Гвен. Питер ощущал общее беспокойство своих собратьев, когда они бежали, но не мог толком понять причину. Из-за его длительного отсутствия и пропажи Брюса? Но это было около месяца назад, если не больше. И все решилось довольно мирно. Питер сомневался, что пропажа одного могла всколыхнуть такую тревогу, грызущую сердца. Далекий пожар словно подтверждал мысли. Питер думал об этом вскользь, занятый собственным треснувшим спокойствием и душевной болью. «Гвен, что случилось, пока меня не было?» Их бока соприкасались. Они оба уставились на небо. Сердца были полны угнетенного трепета. «Охотники стали активнее. И ты пропал, а потом мы находим тебя в такой компании». Гвен говорила слегка раздраженно, нетерпеливо. Словно ей очень хотелось сказать больше — странное дело, ибо она не отличалась терпением. «Так получилось… Они были неплохими». Питеру не хотелось говорить о том, что было. От этого становилось лишь больнее. Гвен ничего не ответила, лишь больно ударила по спине хвостом, а затем встала. Питер встал за ней. «Ты сказала, что охотники стали активнее? Что ты имеешь в виду?» «То и имею. Они устраивают облавы на нас в городах, в лесу, а еще вполне осознанно нарушают границы многих стай...» Эти слова заставили содрогнуться от возможной драмы, что могла сейчас разворачиваться в их доме. Питера аж тряхнуло. Он перевел взгляд с Гвен на дым и обратно. Если это так, если это правда… «Мы не можем просто здесь сидеть». Гвен даже не посмотрела на Питера. «Мэтт четко сказал...» «Я слышал, но сидеть здесь, пока там бушуют эти мародеры… Гвен!» Гвен замялась. Она неожиданно отвернулась и отошла. Что-то шевельнулось внутри Питера. Он ярко ощутил смятение, какую-то жалость по отношению к нему. Это заставило еще больше заволноваться. Что не так? «Вроде бы сам только что говорил, что они неплохие...» «Не об этом речь. Что ты мне недоговариваешь?» Питер сменил тему разговора резко, замирая на месте. Его хвост слегка подрагивал, а лапы царапнули землю, выдавая нетерпение. Его слишком долго не было рядом. «Там… В селении была Мэй». Питер оцепенел, не веря своим ушам, но тихий голос Гвен выразился четко и ясно. Она не повернулась к нему. Питер рванул прочь, к дому, уже не думая. Между лопаток у загривка будто опалило искрой. Питер сбился с ритма бега, запнулся, но затем вновь ускорился. Передняя лапа резанула болью, легкой, едва заметной. Гвен что-то крикнула, понеслась следом. Питер не замечал, бежал как можно быстрее. Мэй, Мэй, Мэй! Питер хотел плакать, выть, разорвать что-то или кого-то. Страх сковал сердце и ум, а ноги бежали быстро. Питер то и дело спотыкался, сбивался, но поднимался вновь. Гвен была уже рядом, но ничего не сказала и не пыталась его остановить. И чем ближе они приближались, тем сильнее был запах гари. А уже у самой границы лес озарил яркий свет огня. Словно в адском пламени таяли постройки, озаряя лес причудливыми цветами. Звуки и голоса таяли в этом пламени, обрывались. Людей было много. Их темные силуэты шныряли туда-сюда, кто с мечами наголо, а кто пытаясь вырваться прочь и убежать от преследователей. Питер ненавидел огонь и боялся его. Именно в нем сгинули родители. Он жадно сжирал все на своем пути. Охотники убивали молодых и старых, а другие — волки — сражались и убивали людей. Битва потонула в этом пекле, окрасив все кровью. Слышались злое рычание и вой. Питер искал одну-единственную среди всех. Разрываясь между желанием помочь всем и страхом потерять единственного кровного родственника, Питер выбрал второе. Вызволить Мэй и вернуться сюда. Волнение выбивало из колеи, страх душил, сдавливая глотку и грудь. Соображать было сложно. Питер увидел Мэй случайно. Ее тело лежало у дома, который когда-то принадлежал Мэтту. Она лежала, словно сломанная кукла. Руки были неестественно изогнуты. Лицо скрывали распущенные волосы, выбившиеся из прически и спутавшиеся. Хрупкая, легкая — это было настолько правдиво и реально, что новость сузила весь мир на одной точке. Питер перевоплотился на бегу, упал прямо перед Мэй, схватил ее. Уже остывшее тело грел огонь. Кровью пахло везде, но запах Мэй ударил в нос, по голове, по нутру. — Мэй, Мэй. Питер всем телом ощущал Мэй, не отпуская. Шероховатость ее одежды, мягкость ее волос... Но кожу не обдало дыхание, стук сердца больше не тревожил слух. Питер обнимал крепко-крепко, не сразу замечая, что плачет. В душе разлилась горечь, поднимаясь выше, опустошая внутренности. Внутри билось одно слово. Все, что случилось ранее: побег Брюса и сожжение его дома, смерть Гарри, расставание с Уэйдом… — Питер. За плечо крепко схватили, потянули, отрывая от тела. Питер, не желая отпускать Мэй, потянулся обратно, вырываясь из захвата. Попытки оттянуть не увенчались успехом. Питер цеплялся, хватался, уже прекращая плакать. Он хотел лишь остаться вот так, и больше ничего. «Слушай меня!» Питер вздрогнул и оглянулся. Перед ним был Мэтт, упавший на колени рядом. Увидев, что призыв возымел эффект, Мэтт притянул его к себе, подальше от Мэй. Он поднял Питера на ноги и грубо потряс. Питер, совсем обессилевший, тупо смотрел в глаза. Постепенно, вновь возвращаясь к реальности, он захотел убивать. Так много, как смог бы — просто впиться в глотку первому попавшемуся охотнику. Мэтт увидел отражение жестокости в глазах, явно ощутил тупое, бесцельное желание. «Уходи. Немедленно. Беги». Питер снова ощутил легкий укол, словно игла воткнулась в поясницу. Он нехотя отвел взгляд, смотря на огонь. Где-то послышался громкий, пронизывающий душу лай, кричали люди. «Мэтт...» — с нотками протеста почти простонал Питер. «Немедленно». Не просьба — приказ. Мэтт резко оттолкнул Питера. Его глаза все еще были закрыты, но вел он себя куда увереннее. Толчок пришелся в сторону, откуда было проще всего сбежать. Послышался шорох. Справа подходили охотники. Один держал наизготове лук, другие два вытащили свое оружие. Их намерения оставались кристально чистыми и ясными, даже если бы он не погружался в этот омут негативных чувств. Мэтт, рыкнув на Питера, немедленно пошел на врага. Питер вздрогнул и побежал. Опять. Он едва заметил, как, увернувшись от стрелы, Мэтт поймал одного противника и ударил коленом в лицо. Потом перед глазами появился лес. Снега коснулись четыре быстрых лапы волка. Тело рвалось вперед, не в силах остановиться. Волк бежал, бежал дальше от того адского пламени. Запах гари, костра и плоти оставался позади. Впереди была тишина, белизна леса. И Питер мчался, стараясь не думать. В груди горела боль — острая, безумная боль потери. Сзади раздался дикий вой Мэтта. Хотелось вторить ему, разделить боль вожака стаи, но пришлось сдержаться. Горло обожгло едким сожалением. Нельзя повернуть назад и ослушаться приказа. Прыжок. Вперед широкая река. Питер не смог перепрыгнуть ее. Вода опалила огнем, холодным и беспощадным. Пришлось плыть к берегу, преодолевая сильный поток. Хотелось остановиться, нырнуть и утонуть в реке, в этом холоде. Питер пересилил это слабое желание покончить с собой вот так. Он забрался на берег, чуть не сорвавшись. Лапы цеплялись за снег. Выбрался. Снова долгий бег. В чащу, в лес, подальше, чтобы его не нашли. Не было смысла, не было цели — только побег в никуда. Слова Мэтта были забыты в пучине хаоса. Питер не знал, сколько бежал без оглядки и понимания. В какой-то момент он споткнулся и рухнул. Из волчьей пасти раздался скулеж. Спустя мгновение на снегу лежал уже обнаженный юноша. Щеки обжигали слезы. Пальцы сжимали снег. Сил не было идти, не то, чтобы вновь обратиться. Он закричал тихо, потом громче, не сдерживаясь, что духу хватило. Легкие горели от быстрого бега, усталости, морозного воздуха. На лес опускались сумерки, но Питер не замечал. Перед глазами стояла ужасная картина его горящего дома, который был уничтожен. Большая часть его семьи была просто вырезана. Тетя… Мэй была там. Питер помнил, как уловил ее запах, ее кровь… Она тоже погибла? Нет, она же не могла? Единственная, кто был его родственником, другом и одним из самых близких людей. Она погибла там, хотя была просто человеком! Жестоко. Питер застыл, не в силах пошевелиться. Он краем сознания ощущал холод, острую боль от соприкосновения со снегом. Тело содрогалось не то от холода, не то от рыданий. В голове было пусто. Он медленно поднялся на четвереньки, осел на колени, глядя в небо. Серое, почти черное. Пошел снег. С трудом удалось восстановить дыхание. Хотелось вновь плакать, но разве слезы тут помогут? Питер посмотрел на небо, закрыл глаза. Позади него осталась лишь смерть. Стук копыт раздался как будто из-за пелены забвения. Пока едва различимый, он становился все громче и громче. Питер огляделся, не понимая, кто это еще может быть. Из-за деревьев показалась группа людей. Поначалу Питер подумал, что ему почудилось, просто померещилось, но нет. Впереди ехал именно Уэйд. Следом за ним показались знакомые лица. Среди них был Кейбл. И они остановились, увидев застывшего Питера впереди. Удивление, сожаление, смирение. Все это ощущалось от Уэйда, и немногие его спутники показывали почти тоже самое. Питер дернулся, упал на бок, вскочил обратно и побежал. Но с другой стороны показался еще один наездник. Крэйвен. Он замахнулся и накинул сеть. Питер, растерявшийся, не понимающий, увернулся. Сзади послышался свист. Вторая сеть накрыла Питера с головой. И Питер вскрикнул, припадая к земле. В этих веревках было больше аконита, чем в прошлой. Кожу жгло, словно от чего-то мерзкого, ядовитого. Питер повернул голову и наткнулся на взгляд Уэйда. И не узнал его.