***
Молодой человек, примерно двадцати — двадцати двух лет, лежал на кровати, заваленной огромным количеством подушек. Его волосы, цвета спелой пшеницы, были уложены в его любимый легкий хаос, а челка, неизменно, прикрывала глаза. На макушке, слегка съехав в бок, покоилась диадема. Казалось бы, диадема — женское украшение, но этому молодому человеку она неимоверно шла. Нет, она была его частью. Без диадемы его нельзя было ни представить, ни увидеть. Казалось, еще мгновение и в вас полетит фирменный серебряный стилет. Но этого больше никогда не произойдет. Хранитель урагана Варии был мертв вот уже несколько часов. В комнате Бельфегора царила зима. На огромной кровати лежало мертвое тело хранителя урагана, а минусовая температура комнаты не давала ему начать разлагаться. Но если кто-то, не знающий о смерти Бела, пришел бы к нему в комнату в этот момент, то решил бы, что Вариец спит. Тело Бельфегора тщательно отмыли, замаскировали раны, и одели в его самые любимые вещи: Варийские форменные штаны, плащ, полосатый свитер с длинными рукавами и белые берцы — ботфорты, чуть не доходящие до колена, с красной шнуровкой.***
Замок Варии в эту ночь был неимоверно тихий, будто никого вовсе не было в нем. Все, кто находился в замке, находились в своих комнатах, вспоминая события сегодняшнего дня и не только. Каждый вспоминал истории с участием Принца-Потрошителя Варии. Занзас сидел в своем кабинете, потягивая виски прямо из горла полуторалитровой бутылки. Даже несмотря на всю свою грозность, жесткость и черствость, он умел чувствовать. Этот выстрел дался ему очень тяжело, и лишь понимание, что Бельфегору так будет намного спокойнее, помогло совершить его Занзасу. У него из головы никак не уходил сегодняшний вечер. Такие бешеные глаза, все руки и одежда в чьей-то крови и дикое желание, читающееся в глазах урагана, которое требовало крови. — Ха… кровь всегда его будоражила и доводила до экстаза. Но его собственная кровь… — сказал в тишину кабинета Занзас. Занзас помнил, как в пятнадцатилетнем возрасте, Бел был ранен на общей миссии. Это было похоже на сегодняшние события, но тогда все обошлось. Бел вернул себе разум. Сегодня же чуда не случилось. Луссурия лежал в кровати, утирая слезы и вспоминая, как практически сам вырастил этого мальчишку. Как учил читать, писать и драться. Когда Белу было всего десять, он впервые попросил его, Лусса, научить готовке. Хоть уже тогда Бел был наравне с остальными Варийцами, Занзас не давал ему слишком серьезные миссии. Мальчик часто оставался один в замке, когда все были на миссиях, и мог голодать, перебиваясь чаем, неделями. Луссурия убивал свои нервы и терпение целый месяц, уча Бельфегора приготовлению различных блюд. Иногда Бел готовил на весь состав Варии, когда Луссурия был на миссиях. — Маленький мальчик так быстро вырос. И так неожиданно ушел от нас, — глотая слезы, произнес солнце Варии. Скуало, немигающим взглядом уставился в потолок своей комнаты, думая обо всем и ни о чем одновременно. Бельфегор очень часто выводил дождь Варии из себя. В такие моменты Скуало сам готов был, одним движением своего меча, срубить голову с плеч, одного наглого, дерзкого и надменного, Принца с отвратительным чувством юмора. Но теперь, когда его нет в живых, вдруг резко стало его не хватать. — Жестокая эта штука — судьба, — все также, смотря в потолок, сказал Скуало. Леви, лежа на диване в гостиной, пытался уснуть. Но в его голове постоянно эхом отдавался один единственный звук. Выстрел. Лишь комната Маммона бурлила деятельностью. Туманник развернул на кровати целую аптечную сеть, а все потому, что Бельфегор успел ранить и его. Пытаясь сдержать Бела от побега в лес, Маммон даже предлагал ему денег, естественно, зная, что тот после восстановления ничего не вспомнит. Каваллини, видимо, не понравилась эта идея, и он скользнул стилетом по левому боку туманника. Ранив напарника, Бельфегор устремился в противоположную сторону — в особняк. Тут же подбежали остальные Варийцы и кинулись за ураганом. Буквально через минуту послышался выстрел, и все утихло, будто Вайпер мгновенно оглох на оба уха. Маммон пытался остановить кровь, заматывая живот бинтами, смоченными в дезинфицирующем растворе, когда еще оставшиеся силы его покинули, и он упал на кровать. В полуобморочном состоянии он пытался встать и вновь забинтовать себя. Но не успел. Обморок настиг его раньше. — Черт, кровать запачкал. Деньги за химчистку отдать придется, — проговорил, на последних силах, Маммон. — Сука, Бел. Ну, за что?***
В семь утра весь Варийский замок собирался на первом этаже для похорон Бельфегора. — Вроой! Где черти носят Маммона? — крикнул Скуало, когда все уже собрались. — Я его не видел со вчерашнего вечера, — сказал Луссурия. — думаю, он еще в своей комнате, я схожу за ним! — Давай быстрее, мусор! — кинул Занзас. Луссурия спешно поднялся на шестой этаж замка, который был отведен лишь одному туманнику, и постучался в двери его комнаты: — Маммон, спускайся, только тебя все ждут. Скоро похороны начинаются. Никто не ответил. Луссурия постучал еще, и еще раз, но ответа так и не последовало. Тогда солнце Варии решился войти в комнату без разрешения. Войдя в комнату, в нос Луссурии ударила какофония из-за смешения запахов крови, медикаментов и дезинфицирующего раствора. На кровати лежал полуголый туманник с перебинтованным торсом. Мужчина подбежал к Маммону, но как только дотронулся до него в попытке разбудить, понял, что это бесполезно. Температура туманника была близка к нулю — Маммон был мертв. Все ожидали лишь Туманника, за которым убежал Луссурия, когда последний показался на лестнице с малышом на руках. Маммон выглядел очень странно — весь в крови, он спал на руках Луссурии. — У него обильная кровопотеря. Он, видимо, пытался самостоятельно справиться с раной, но не успел, — рыдая, пояснил Луссурия. — Маммон… Он мертв. У всех эхом отдавались только что произнесенные слова солнца Варии. Никто еще не отошел от потери Бельфегора, как на тебе, еще одно потрясение. — Мусор! — зарычал босс. — Готовьте тело Тумана и могилу для него рядом с Бельфегоровой. Похороны через 1,5 часа, — уходя, сказал Занзас.***
Занзас поднялся на третий этаж, где находилась комната бывшего хранителя урагана. Он прошелся по этажу до самого потаенного закутка: комната Бельфегора находилась в обманном повороте. Если бы кто-либо захотел скрыться от погони в этом закутке, то ничего бы не получилось, так как закуток был длинною примерно метров пять и кончался дверью в комнату урагана. Занзас зашел в комнату. Здесь он был впервые, после того как сюда поселили, тогда еще маленького мальчика, Бельфегора. Огромная, просто королевских размеров, кровать с, таким же, огромным количеством подушек. — Наш Принц даже спал по-королевски. Хм, — ухмыльнулся Занзас. Справа находился комод с недокартиной, которая была вся в его стилетах, и угловой шкаф. Огромное, в пол, окно находилось сразу за спинкой кровати. Из-за этого свет в комнату практически не попадал, а если учитывать плотные шторы красноватого оттенка, то ни о каком естественном свете и говорить нечего. Все в комнате осталось так, как было при последнем присутствии Бела: вот на столе возле шкафа лежал в дичайшем хаосе документы, о прошлой миссии, на двери в ванную, которая слева от двери в комнату, весит мягкий махровый халат и полотенце. Небо Варии вышел из комнаты Бельфегора и направился на шестой этаж. В комнату, теперь уже, бывшего хранителя тумана. Если в комнату Бела Занзас не приходил никогда лишь потому, что незваный гость мог получить стилетом в голову, то в комнату Вайпера не приходил никто потому, что за вход в это помещение требовались деньги, которых даже в общем бюджете всей Варии не имелось. Такой он — Вайпер-Маммон — жадный до денег. Был. Войдя в комнату Маммона, Занзас увидел лишь стул и стол напротив двери в комнату и шкаф для одежды справа от нее же. Но если знать куда пойти, то можно найти «закрома» данного помещения. Между столом и шкафом есть, еле заметный, проход, ведущий в главную часть комнаты — спальню. Напротив большого окна находилась двуспальная кровать с подушками, гораздо меньшего количества, нежели в Беловской комнате. На кровати валялись окровавленные и чистые бинты, куча всяческих обезболивающих уколов и таблеток, а также дезинфицирующий раствор в небольшом тазике на полу возле кровати. На красивом фиолетовом шелковом пододеяльнике красовалось огромное кровавое пятно, которое впитало, наверное, всю кровь маленького тельца. — Маммон, такой дурак. Единственный решивший остаться в своем теле маленького ребенка, после снятия проклятья. Дурак, который решил, что легко самому себе зашивать глубокую рану. Дурак, который безумно нам всем дорог, как и Бел. Дурак, — севшим голосом проговорил Небо Варии. В течение часа все было сделано: могила подготовлена, Маммона помыли и одели в надлежащую одежду. Около ста восьмидесяти человек собрались позади замка Варии для похорон. Прибыли также Вонгола Дечимо со своими хранителями, Тимотео с девятым поколением и Иемицу вместе с CEDEF. Все они стояли перед двумя диаметрально разными надгробиями. «Бельфегор Каваллини, двадцать два года, хранитель урагана независимого отряда убийц «Вария». Самый сумасшедший и безбашенный псих из всех психов вселенной. Но от этого не менее любимый и дорогой всем членам Варии, Принц-Потрошитель. Веселья и безумства тебе там, где нас не будет. Помним. Любим. Скорбим. Высший офицерский состав Варии», — гласила надпись внизу большого надгробия, на котором был высечен сам Бельфегор, на чьем плече виднелся Минк. По бокам от фигуры Бела надгробие было выполнено в виде пламени, окрашенного красным — цветом урагана. Точно такое же надгробие, изображающее Вайпера, было справа от могилы Бельфегора. Но оно было в разы меньше, так как Вайпер был изображен в своем детском теле аркобалено. Из-под распахнутого плаща была видна пустышка тумана, а над головой зависла Фантазма. Надгробие гласило: «Маммон — Вайпер, хранитель тумана независимого отряда убийц «Вария». Самый загадочный и жадный человек в жизни. Самый сильный туман, несмотря на битву с Мукуро. Для нас ты навсегда останешься самым. Без тебя бюджет Варии пойдет под откос и, скорее всего, через год она обанкротится. Мира и счастья в следующей жизни миллиардера. Помним. Любим. Скорбим. Высший офицерский состав Варии.» Священник закончил свою речь, и теперь можно было прощаться с усопшими. Все по очереди подходили к могилам, говорили пару фраз и уходили прочь. Занзас стоял до конца, он, как босс, должен был прощаться самым последним. Дождавшись, пока все уйдут, Занзас подошел к могиле Бельфегора: — Хотелось убить тебя тысячи раз, но никогда не думал, что действительно сделаю это. Мира тебе, — сказав это, Скайрини положил в гроб излюбленные стилеты Каваллини, коробочку с Минком и поправил диадему на его голове. На очереди был Маммон: — Не ожидал я от тебя такого. Думал, всех нас еще переживешь, ты ведь даже не успел получить выручку за миссию у Вонголы, — усмехнулся Скайрини. — Вот держи, малыш, — Занзас положил в карман мантии туманника приличную сумму денег. — Ты это заслужил! Мира и покоя. Сказав последние слова усопшим, босс Варии ушел в замок заливать потери хранителей вискарем.