Я так устал, Шаст...

Арсений честно не хотел засыпать в этих объятиях. Правда. Осталось только убедить в этом себя… потому что Арс, резко вынырнув из сна и очутившись все в тех же руках Антона, который все еще дрых, несмотря на неудобное положение, ощутил на себе тот момент, когда все, что ты натворил в эмоциональном порыве, вдруг разом хлынули в его разум, заставляя того краснеть и прятать лицо в руках. Что за… Попов, в конце концов, женатый человек, и тут он внезапно творит всякую недостойную ахинею. Он перевел взгляд на Антона, который спал, чуть приоткрыв рот, и это выглядело… чертовски мило. Благодаря некоторым особо запоминающимся моментам из их передачи Арсений теперь видел в Шастуне огромного, нескладного, но абсолютно очаровательного кота. А когда Антон имитирует кошачье урчание, женатое сердце Арса на мгновение замирает, чтобы потом отбить ритм «и-ди-от, и-ди-от, иди-от-и-на, прекрати так смотреть на своего коллегу, у тебя семья». - Слышь, - Антон тыкает пальцем в плечо Арсения, обращая на себя его внимание. - Слышь. Арсений оборачивается, отвлекаясь от "лидера партии депрессивных людей", формулировку которого он никак не мог угадать. - Потрогай - шершавый, - Антон высовывает язык, не зная, видимо, как еще Арсению намекнуть на то, что он "человек, воспитанный кошками". Арс, недолго думая, вытирает указательный палец о свою футболку и тянется им к языку. Шастун отпрянул, убирая язык и улыбаясь своей фирменной улыбкой, от которой у него появляются самые прекрасные морщинки у глаз. - Ну че ты, давай потрогаю, - Арсений конкретно издевается, начиная улыбаться в ответ, а у Антона улыбка переходит в смех, и Попов просто не может оторвать взгляд. Наверное, он выглядит очень глупо. Но вызвать такую улыбку у Шастуна было гораздо важнее. Арсений вспомнил не только события прошлого вечера, но и какие чувства они у него вызвали. И… разве можно назвать то, что он ощутил, касаясь губ Антона, недостойным?.. Он опустил взгляд вниз, на секунду позволяя раздумьям завладеть собой, и уставился куда-то в пустоту. Наверное, редко кто видел его серьезным и задумчивым, обычно для всех он был просто Арсом, забавным парнем с как-то по-другому устроенными мозгами. Арс встряхнул головой, сбрасывая наваждение и приглаживая лежащие хрен знает как волосы, и в этот момент на столе рядом с недопитой бутылкой пива завибрировал его телефон, высвечивая на экране имя его жены и ее фото, которое он сделал еще во время их медового месяца. Попов поначалу застыл, чувствуя, как его тело просто парализовало нежеланием брать трубку. Вздох. Надо. — Да? — Арсений… — Его имя на том конце прозвучало устало и как-то печально. — Когда я говорила, что тебе нужно разобраться в себе, я не имела в виду, что это надо будет делать где-то вне дома. Где ты был? — …у Шаста, — Арс не захотел врать Алене на этот раз. Пауза. Давящая трехсекундная тишина. — Ну конечно… — снова усталый и даже смиренный тон. — У кого же еще, правда?.. — не дожидаясь ответа, Алена продолжила, — Арс, не дури, ладно? И возвращайся домой. Пообщайся с Кьярой. Она постоянно спрашивает, где пропадает ее папа. Попова уколола совесть. Какой же он все-таки эгоист. И снова захотелось взять лезвие в руки. Хотелось наказать себя за безответственное отношение к семье, к работе, за свою гребанную депрессию, за свои гребанные чувства… Сколько это еще может продолжаться? Месяц? Полгода? Год? А может, пять лет? И что дальше? Вся дружба с Антоном и что-то больше этого через какое-то время сойдут на нет, если не из-за него, то из-за Шаста, который уж точно не готов к таким отношениям; он лишится семьи, и, в свою очередь, из-за всего этого, скорее всего, и любимой работы. Вот к чему это все приведет. Как же хочется сдохнуть. Просто не верилось, что еще вчера он мог улыбаться и даже смеяться. Рядом с Антоном… Арс, все еще сидя на диване, оперся локтями о колени и спрятал лицо в ладонях, которые были холодными, но все еще сухими. Почувствовав неожиданное прикосновение к своему плечу, Арсений вздрогнул и повернул голову, — Шаст проснулся и теперь смотрел на него сонными глазами, слегка щурясь и, видимо, проклиная себя вчерашнего за то, что не закрыл вечером занавески. — Арс, ты чего такой? — Голос еще хриплый. Антон прокашлялся. — Алена, что ли, звонила? Арс с секундной задержкой рвано кивнул и встал с дивана, тем самым скидывая руку Шастуна, которая почему-то все еще лежала на его плече. Он поднял взгляд на Антона и будто пытался с помощью телепатии передать Шастуну все, что у него творилось в голове и в душе. Тот словно понял его намерения, потому что поддержал данный способ общения и не вымолвил ни слова, лишь посылая Арсению вопросительный взгляд. Что-то было в нем еще, но Арс, даже если бы очень сильно постарался, со своим словарным запасом не смог бы передать это вербально. Попов стиснул зубы, моргнув два раза, и еле заметно покачал головой, опустив глаза, а потом вновь подняв их и выпрямив спину с какой-то горькой решимостью, которую Арс чувствовал в каждой клеточке своего тела. Он поступает правильно. Он задыхается. У него семья. Антон Шастун. Это то, что на самом деле имеет значение. Ради себя, ради своей жены и, в первую очередь, ради своей любимой дочери, он должен уйти сейчас из этой квартиры и оставить в ней все то, что бушевало в нем и сжигало его изнутри. Арсений разворачивается спиной к Шастуну, делает шаг вперед и на секунду останавливается, слыша вдруг включенный телевизор и все же чувствуя на своей коже прожигающий взгляд. Наверное, там останется ожог. Его ноги еле передвигаются, будто гравитация Земли увеличилась в один момент, но он все же одевается и выходит из квартиры, аккуратно закрывая за собой дверь с тихим щелчком. Кажется, что-то внутри него тоже щелкнуло вместе с этой дверью. Но он это игнорирует. Потому что так надо.