Overcoming

Александр скептически пробегал глазами текст статьи, завершенной только что. Ей чего-то не хватало, но он никак не мог ухватить ускользающую мысль за хвост, и это раздражало. Неожиданно на экране высветилось оповещение о новом сообщении, и Гамильтон недовольно заворчал, прочитав имя отправителя. Джеймс Рейнольдс. "И чего ему нужно?" - закатив глаза, подумал он, все же открывая диалог. Первая же строчка заставила его похолодеть и отставить кружку с кофе в сторону. Дальше - хуже. Джеймс в красках расписывал недавний судебный процесс и все события, ему предшествующие, угрожая раструбить обо всем на весь университет и прикрепить доказательства. Взамен на молчание он хотел получить семьсот долларов. Первой реакцией было со всей силы ударить компьютер, а после запустить его в стену, но Алекс понимал, что техника ни при чем. Вскочив со стула и запустив руки в волосы, он стал метаться по комнате, вычисляя, откуда к Рейнольдсу могла попасть приватная информация. Адамс рассказать не мог, его забрали под стражу еще во время заседания, а потом направили в больницу. Лафайет и Вашингтон бы в жизни не рассказали, Томас, он надеялся, тоже, а все остальные, присутствующие в зале, никак не относились не то, что к Джеймсу, а к их университету в целом. "Берр" - отчетливо промелькнуло в сознании, оставляя горечь на кончике языка. Он выглядел достаточно молодо, чтобы быть недавним выпускником, а Чарльз Ли даже несколько раз упоминал его в своих разговорах, теперь то Александр вспомнил. А Чарльз и Рейнольдс были хорошими друзьями, которые теперь явно собирались поживиться на его горе. - Скотина! - Заорал рыжий, сжимая руки в кулаки. Гнев заполнил его, побежал по артериям и закрыл его глаза белой пеленой. Свернув документ со статьей, Гамильтон открыл word и стал остервенело стучать по клавишам, набирая новый текст. Клавиатура печально скрипела, но он и на секунду не задумался о том, что творит, просто выливая ярость на бумагу, как делал довольно часто. Где-то в глубине души Алекс понимал, что это может разрушить его репутацию и все, что он с таким трудом построил, но унижаться до того, чтобы платить какому-то конченному ублюдку, парень не собирался. Если корабль Гамильтона пойдет ко дну, то он утянет Рейнольдса с Ли за собой. Спустя час работы его памфлет был готов, а на губах сияла ядовитая улыбка. Александр отказывался быть жертвой. Никогда в жизни он больше не позволит кому-то помыкать собой или использовать, а те, кто попытается это провернуть, жестоко заплатят за свои действия. И теперь весь университет об этом узнает. Прикрепив доказательства шантажа, Гамильтон зашел в группу универа и нажал кнопку "опубликовать". В груди кипел бульон из эмоций, которые мешали ему думать и адекватно оценивать свои решения, но когда на посте начали появляться первые просмотры, парень не выдержал и, схватив куртку, выбежал из своей комнаты, направляясь, куда глаза глядят. Слава мирозданию, студентов в коридорах не было, и он смог беспрепятственно преодолеть территорию университета, не встретив последствий своих действий. И хотя вечно убегать от них нельзя, сейчас ему хотелось именно этого, и рыжий шел на поводу у своих желаний. Он не запомнил, как добрался до парка, и очнулся только сидя на скамейке, обхватив руками колени. На замену злости и обиды пришла пустота, и Гамильтон даже не знал, что лучше. Возможно, если бы он плакал, то со слезами бы вышли и все гормоны, но глаза были сухими, а разум будто заволокло пеленой. Он думал обо всем и ни о чем одновременно. В груди сплелись в огромный клубок все эмоции, но одновременно парень не ощущал ничего. Сердце будто подвязали в воздухе, и теперь оно не принадлежало ни земле, ни небу. Как будто Алекс испытывал слишком много, и его психика просто не могла реагировать на все сразу. Поэтому он просто сидел, устроив голову на коленях и глядя в пустоту. Его транс прервала неожиданная вибрация. Все так же отстраненно он достал телефон и несколько раз пробежался глазами по имени на экране, не сразу поняв, кто звонит. Только через несколько секунд до него дошло, что это Джефферсон. Рыжий хотел ответить, но внезапно понял, что у него нет сил. Он не хочет объяснять, почему сделал то, что сделал. Конечно, не стоило поступать так с Томасом, нужно было хотя бы дать знать, что он в порядке и не собирается делать что-то непоправимое, но апатия поглотила его целиком, поэтому парень лишь отложил телефон и продолжил прерванное занятие.

***

Джефферсон опустился на диван и устало прикрыл глаза. Он только что вернулся из больницы, куда завез вещи Мэдисона из комнаты в общежитии. Парень до сих пор не пришел в себя, но врачи давали оптимистичные прогнозы, а отец не отходил от него, дежуря у кровати. Том верил, что с другом все будет хорошо, и это не могло не радовать. Подтащив к себе ноутбук, он зашел в социальную сеть, чтобы прочитать накопившиеся сообщения, но внезапно наткнулся на оживленное обсуждение в группе студенческого комитета. Нахмурившись, он зашел в диалог и быстро пробежался глазами, с каждым сообщением мрачнея все больше. Плюнув на все, парень зашел в группу университета и заметил новый пост с названием "Памфлет Рейнольдса". "Колумбийский университет считается одним из лучших как в Нью-Йорке, так и в стране, но оправдывают ли это имя его студенты? К сожалению, не все. Буквально час назад я, Александр Гамильтон, получил электронное письмо от Джеймса Рейнольдса, содержащее шантаж и угрозы. Этот "уважаемый студент" окольными путями добыл приватную информацию обо мне и пригрозил рассказать обо всем, если я не уплачу ему определенную сумму (все доказательства прилагаются внизу). Пользуясь случаем, хочу передать Джеймсу, что он проебался даже в таком простом деле. Ты опоздал, придурок. Даже в этом я первее тебя. 3 декабря 2019 года я был изнасилован еще одним "доблестным представителем" нашего университета - Джоном Адамсом. Все помнят, что я уходил в академический отпуск, но очень немногие знали настоящую причину, так вот, теперь правда раскрыта. Меня использовали, затащив в темную каморку, связав и вставив кляп из собственной рубашки. Думаю, все мы знаем значение слова "изнасилование" и понимаем, что произошло дальше. После этого было начато судебное разбирательство, по итогу которого Адамс был признан невменяемым и отправлен в психиатрическую больницу, где ему самое место. Наверняка его дружки и семья пытались скрыть это, но, если честно, меня не ебет. Раз уж все такие благородные и "борятся за правду", как выразился Рейнольдс в своем сообщении, то давайте говорить все до конца. Но как же Джеймс узнал о столь личной происшествии? Здесь на сцену выходят Чарльз Ли со своим другом, Аароном Берром, который как раз таки был адвокатом Джона во время суда, а четыре года назад выпустился из нашего универа. Ли слил информацию Джеймсу, и два неразлучных друга (друга ли?) решили поиграть в рэкетиров. К сожалению, мои дорогие приятели, со мной это не прокатит. Вы надеялись на то, что правда разрушит мою репутацию? Как бы не так. Не я насиловал своего однокурсника, не я потешался над чужой болью, не я опустился до трусливого шантажа. Если кого-то истина и разрушит, то только вас. Впрочем, если остальные студенты сочтут меня каким-то образом виноватым во всем произошедшем, то все, что я потеряю - это веру в людей. По крайней мере остаются такие личности как Томас Джефферсон, Джон Лоуренс, Геркулес Маллиган, Жильбер де Лафайет и Джордж Вашингтон. Эти люди помогли мне и остались на моей стороне, за что я хочу сказать спасибо. И да, если у кого-нибудь когда-нибудь возникнут вопросы - прийдите и спросите вживую, не скрываясь за экраном телефона. И если захотите раскрыть правду - сначала убедитесь, что это не ударит по вам самим. Кто теперь жертва, Рейнольдс?". - Что ты наделал, Алекс? - Простонал виргинец и отключил ноутбук, зарываясь пальцами в волосы. Не то, чтобы Гамильтон был не прав, нет, его слова были верными, но ведь это ударит по нему самому, если не потерей репутации, то эмоционально. Выругавшись, Томас дотянулся до телефона и набрал номер парня, с каждой секундой нервничая все больше. Рыжий не отвечал. Его телефон не был отключен или вне сети, но он упорно не хотел брать трубку. Не хотел или не мог. Последняя мысль заставила подорваться и выбежать на улицу. Кажется, Джефферсон еще никогда так быстро не ездил, на грани нарушения, но в универе он был уже через десять минут. Быстро преодолев административное здание, он добрался до общежития и взлетел на третий этаж, на котором была комната Гамильтона, дверь в которую он чуть не выбил зазря. Внутри никого не было. Подозрение зашевелилось в груди и, вновь достав телефон, виргинец набрал Джона. - Привет, Томас. - Устало отозвался голос Лоуренса. - Тоже не знаешь, где он? - Нет. Может, Маллиган или Лафайет? - С надеждой спросил Джефферсон, чувствуя, как надежда медленно испаряется, а после и вовсе разлетается на куски. - Нет. На звонки не отвечает, места, куда мог пойти, мы уже проверили. - Блять. - Парень опустился на кровать Гамильтона, проводя рукой по застеленному зеленому одеялу. - Ладно, я все же попытаюсь дозвониться, если он ответит, то скажу. - Ок. Я тоже позвоню, если будут новости. Джон отключился, а Томас устало потер виски, отчаянно соображая, куда мог пойти расстроенный и злой Александр. Ответ не радовал, ибо скорее всего рыжий просто шел, куда глаза глядят, а это значило, что он может быть где угодно. Час от часу не легче. После сорокового неотвеченного звонка и двадцати трех сообщений Джефферсон почувствовал безысходность, перехватывающую горло. Сознание рисовало картины, где Гамильтон режет вены, прыгает с высотки, выбивает из под собственных ног табуретку или топится в реке. Это было глупо, он знал. Виргинец прекрасно понимал, что произошедшее не заставит Алекса свести счеты с жизнью, а скорее подстегнет к действию, разозлит, но глупое сердце продолжало изводить его страшными картинами. Ударив кулаками по кровати, он вновь набрал знакомый наизусть номер, просто желая услышать голос парня. Сорок один неотвеченный звонок. "Алекс, можешь не отвечать, можешь ничего не говорить, просто дай мне знать, что ты жив. Пожалуйста". Двадцать четыре проигнорированных сообщения. Томас почувствовал растущую в груди ярость. Он бы прямо сейчас пошел и из-под земли достал Рейнольдса с Ли, чтобы поговорить по душам. И плевать, что они могли бы потом подать в суд на него, эти уебки не заслуживали отделаться лишь публичным порицанием. Его останавливало только то, что Гамильтон находился неизвестно где, и нужно было его найти. Сорок второй неотвечен... - Томас? - И хотя голос Алекса звучал отрешенно, почти безжизненно, Джефферсон стал благодарить всю вселенную за то, что вообще его услышал. - О господи! - Воскликнул он, поднимаясь с кровати. - Александр. - Волна облегчения, прокатившаяся по телу, мешала говорить, поэтому голос дрогнул. - Черт, твою налево, никогда больше так не делай! - Парень смахнул подступившие слезы и, собравшись, спросил. - Где ты?

***

- Не важно. - Отмахнулся рыжий. Он чувствовал вину за то, как поступил с Томасом и остальными друзьями. Они не заслужили такой трепки нервов, и это была единственная причина, по которой он все же ответил. Ну и еще то, что он снова не смог сказать нет Джефферсону. - Александр, давай не будем усложнять, прошу тебя. Просто скажи где ты, я приеду, и мы поговорим. Блять, да если не хочешь говорить, то я просто приеду. - Томас действительно переживал за него, и сколько бы не пытался это скрыть, в его голосе проскальзывали высокие нотки и дрожь. - Я в парке рядом с универом. - Сдался Гамильтон, а потом уточнил свое местоположение. Сбросив звонок, он написал остальным, что жив и все нормально, а потом вновь обнял колени. Темнота постепенно поглощала город, скоро должны были зажечься фонари, а погода становилась все холоднее, что парень ощущал довольно отчетливо. Руки без перчаток замерзли давно, так что он даже не чувствовал холода, но вот под куртку ветерок начал пробираться только сейчас, и парень мелко задрожал. Возможно и хорошо, что Джефферсон сейчас приедет. Не прошло и десяти минут, как вдали показался высокий силуэт, стремительно приближающийся. На развилке виргинец немного притормозил, а потом увидел скамейку, скрытую деревом и одинокую фигуру, сгорбившуюся на ней, и поспешил туда. Убедившись, что это Гамильтон, Джефферсон сдержал еще один облегченный вздох, и губы растянулись с ласковой улыбке. - Привет. - Просто сказал он, садясь рядом, но тут же нахмурился. - Да ты же задубел тут. - Кудрявый взял ладони парня, который даже не сопротивлялся, в свои и сжал. - Знаешь что, пойдем домой, пока ты не заболел. - Не хочешь прочитать мне нотации по поводу того, что я сделал? - Безразличным тоном спросил Алекс. - Ты ведь все равно слушать не станешь. - Ты прав, не стану. - Неожиданно резко ответил парень. - Потому что это в любом случае бесполезно. - Он освободил свои руки и встал со скамейки. Ноги подогнулись, устав от долгого сиденья, но рыжий удержался, а потом и вовсе начал расхаживать взад вперед. - Я знаю, что был миллион других способ заткнуть этих уродов и при этом не раскрыть правду всему университету, сидя здесь, я тысячу раз переиграл события. Но я сделал то, что сделал, и не собираюсь оправдываться. Возможно, мне стоит попросить у вас прощения за то, что упомянул ваши имена, не спросив согласия. Так вот, извини, Томас. Но все остальное было моим решением, которое в любом случае уже не исправить, и я готов встретить последствия, в конце концов, я - взрослый человек. Пусть все знают, что мной нельзя воспользоваться, иначе будет плохо. Я ответил на все твои вопросы и претензии? - Закончив свою гневную и немного сумбурную речь, он остановился и повернулся к молчащему все это время Джефферсону. - Доволен? Высказался? - Странно, но в тоне виргинца не было и капли сарказма или злости. Он просто задавал вопросы, и Гамильтон заторможенно кивнул. - Я не собирался ничего тебе предъявлять, Александр. - Кудрявый поднялся и остановился в полушаге от парня. - И ограничивать в действиях тоже. Я вижу твои мотивы, к тому же, это не худший план. Я лишь боялся, что это слишком сильно ударит по тебе, причем не в плане общественного мнения. Иногда ты - твой самый худший враг. - Джефферсон вновь заключил руки Гамильтона в свои, пытаясь согреть. - Но раз ты можешь спорить, то, очевидно, все не так уж плохо. Алекс усмехнулся, а потом вновь отстранился, но только для того, чтобы притянуть парня ближе и впиться своими губами в его. Разница температур принесла новые ощущения, и Гамильтон тихо простонал, тут же устыдившись собственной реакции и отпрянув, но Джефферсон не отпустил, заключая в кольцо рук. Наклонившись, он вновь вовлек рыжего в поцелуй, распуская его волосы и чуть оттягивая их, одновременно прикусывая нижнюю губу. Звук стонов Александра ему явно нравился, он чувствовал, как молния проходит сквозь него от обычных прикосновений. Да, давно у него ничего ни с кем не было, но торопить Алекса он не собирался. Успеется. - Поехали домой. - Вновь повторил виргинец. - Или хочешь, я могу с тобой в общежитии переночевать, твой сосед же вроде свалил куда-то. - Да, он купил квартиру и больше не нуждается в комнате, поэтому я один. - Гамильтон помолчал несколько мгновений, размышляя о чем-то. - Если я сбегу к тебе, это будет считаться слабостью? - На этот вопрос можешь ответить только ты сам. - Томас наклонился к уху парня. - Единственное, что мне известно - мы проснемся вместе и неважно где. - У тебя ведь еще остался тот кофе, который я заваривал по утрам? - Ухмыляясь, спросил рыжий. - Да. - Со смешком ответил Джефферсон, по прежнему обжигая его ухо горячим дыханием. - Тогда я сдаюсь. Поехали к тебе.

***

Как-то неожиданно они начали целоваться еще в лифте, а дверь в квартиру кудрявый пытался открыть три раза, постоянно отвлекаясь на маленького дьявола, который терзал его губы и шею, заставляя сердце биться чаще, а дыхание сбиваться. Наконец разобравшись с замком, парочка ввалилась внутрь, быстро стянув с себя верхнюю одежду. Гамильтон перехватил инициативу и толкнул Джефферсона на диван, попутно стаскивая с него водолазку, которая хоть и сидела на нем идеально, но сейчас только мешала. Нависнув над виргинцем, Александр вновь прильнул к его губам, но почти сразу разорвал поцелуй, чтобы спуститься к шее и прикусить нежную кожу, заработав короткий стон, который Томас не смог заглушить. Наблюдая за тем, как Джефферсон медленно, но верно теряет контроль, рыжий счастливо улыбнулся. Виргинец был в его руках, согласный на многое, и это будоражило похлеще алкоголя. Решив закрепить успех, он спустился дальше, прокладывая дорожку по груди и животу Томаса, чередуя легкие, невесомые поцелуи с жесткими и почти болезненными. Впрочем, виргинец не протестовал. Добравшись до пупка, Александр вновь поднялся к губам кудрявого и стал целовать мучительно медленно и нежно, проигнорировав желание Джефферсона перейти к более активным действиям. Он хотел его помучить, а учитывая то, что Томас давал молчаливое согласие и особо не сопротивлялся, совесть была задвинута куда подальше. Сжалившись над виргинцем, Гамильтон стянул его джинсы вместе с нижним бельем и обхватил рукой стоящий член, несколько раз медленно проведя вверх и вниз, но потом внезапно отпустил парня, намереваясь спросить о согласии. - Гамильтон, блять, только попробуй остановиться. - Прорычал кудрявый, и Алекс даже поднял руки. - Поверь, ты пожалеешь. - Вау, старый добрый Джефферсон вернулся. - Съязвил рыжий, но вернул руки на орган парня, который явно хотел что-то сказать, но подавился собственными словами после того, как Александр сразу взял высокий темп. Выражение лица Томаса было бесценно, а его стоны то и дело заполняли комнату: протестующие, когда Гамильтон замедлялся, и полные наслаждения, когда тот подводил его к пику. Алекс и сам чувствовал возбуждение, курсирующее по венам, из-за чего его дыхание сбивалось, а движения периодически становились рваными, но он не снял даже рубашку, которая внезапно стала ощущаться слишком отчетливо и неудобно, правда он забыл об этом в тот момент, как Джефферсон одними губами прошептал его имя, а потом одним резким движением притянул к себе, чтобы поцеловать и заодно отомстить, делая поцелуй максимально глубоким и злым. Тем временем на руке Гамильтон ощутил вязкую жидкость, но, что странно, ему не было противно. Наоборот, внутри разлилось приятное тепло, которое смешалось с возбуждением, образуя взрывоопасную смесь, но когда Томас потянулся к вороту его рубашки, намереваясь расстегнуть, то Алекс мягко отстранился, виновато улыбаясь. - Прости. - Пробормотал он, отводя взгляд. - Я... Я не могу. - Хей, все в порядке. - Виргинец развернул его за подбородок к себе и коротко поцеловал в уголок губ. - В конце концов, неудовлетворенным останешься ты. - Ехидно подмигнул он. - О, я бы не был в этом так уверен. - Протянул Гамильтон. - Надеюсь, ванна тебе в ближайшее время не нужна. - И Александр скрылся за дверью, в то время как Томас покачал головой и собрал одежду, валяющуюся по всей комнате. Мысли лениво перекатывались в тумане, а на губах застыла глупая, добродушная улыбка, отказывающаяся исчезать. То, что произошло было лучше любых его фантазий. Впрочем, когда дело доходило до Алекса, так обычно и случалось - он никогда не мог в полной мере представить возможности этого парня.

***

- Томас. - Протянул Гамильтон, приподнимаясь на локте и заглядывая ему в глаза. - Ты ведь не бросишь меня, потому что мы даже сексом заняться нормально не можем? - Он умудрился не покраснеть и засчитал это как маленькую победу. - Александр, я буду ждать столько, сколько потребуется. - Виргинец с нежностью провел рукой по щеке парня. - К тому же, ты действительно уверен, что я не смогу тебя соблазнить? - Джефферсон приподнял бровь, бросая безмолвный вызов. - До сих пор не получилось. - Парировал Гамильтон. - А я еще не пытался. Хочешь проверить прямо сейчас? - Что-то во взгляде Томаса заставило задавить голос азарта и пойти на попятную. - Спокойной ночи, Алекс. - Спокойной, Томас. Удобнее устроившись на груди виргинца, Александр расслабился. Он помнил, что завтра ему придется прийти в университет и держать лицо, что друзья наверняка начнут расспрашивать про его исчезновение, что придется игнорировать все жалостливые и презрительные взгляды, возможно будет несколько стычек и неловких разговоров. Но все это будет завтра. Завтра он будет сильным, а сегодня рыжий мог просто лежать в объятиях своего парня и не думать ни о чем.