Overcoming

Александр открыл дверь в квартиру Томаса и мимоходом отметил, что тот его не встречает. Обиделся и не хочет его видеть? Стоило следить за своим дурацким языком, а не вываливать на парня все, что он думал. Пройдя в гостиную, Алекс опять не нашел Джефферсона. В груди поселилось странное тянущее чувство, будто предвещающее что-то плохое, поэтому, скинув сумку на пол, рыжий зашел в их спальню, застыв у окна. Виргинец сидел на стуле на балконе и смотрел куда-то вдаль. Глаза были красными, а на щеках виднелись мокрые дорожки. Гамильтон никогда не видел Джефферсона плачущим, и это зрелище заставило сердце болезненно заныть. - Томас? - Парень тоже вышел на балкон, останавливаясь рядом с возлюбленным. - Ты чего? - В уме рыжий лихорадочно перебирал возможные причины, но кроме их ссоры ничего не случилось. Да и из-за этого кудрявый бы плакать точно не стал. - Помнишь Анну? - Голос парня был сиплым, но кроме этого ничем не выдавал недавнюю истерику. Тем не менее, в сердце начали закрадываться нехорошие подозрения. - Да, конечно, мы всего неделю назад по Facetime разговаривали. Она обещала приехать в Нью-Йорк. - Она умерла. - На середине фразы из горла Джефферсона вырвался всхлип, и он согнулся на стуле, зарываясь руками в кудри, в то время как Гамильтон просто стоял, переваривая услышанное. - Иди сюда. Стоило Александру протянуть руки вперед, как Томас вцепился в его талию и прижался как можно ближе, утыкаясь лбом в живот парня. Его трясло, слезы градом катились по щекам, и у него не было сил их остановить, а откуда то из груди вырывались то всхлипы, то стоны, а иногда даже короткий вой, но ничего не могло облегчить его страданий. Грудину разрывало от горечи, он чувствовал ее на языке, но никак не мог избавиться от этого чувства. Его маленькую сестру, его сияющее солнышко, которое Джефферсон любил больше, чем себя, отобрали, оставив его реветь на осколках воспоминаний, которые, как настоящее стекло, проникали под кожу. Он приезжал домой только ради нее. Да, по родителям парень тоже скучал, но это ни в какое сравнение не шло с его чувствами к сестре. А теперь ему предстояло вернуться к ней в последний раз. Эта мысль будто прокрутила невидимый нож, торчащий из его грудной клетки, и виргинец зарыдал еще отчаяннее. Алекс же просто стоял и обнимал его как можно крепче. Он знал, что не может помочь. Не существует подходящих слов, чтобы облегчить горе человека, потерявшего кого-то из близких. Уж Гамильтон то это знал. А еще он знал, что этого не хватает. Просто стоять рядом и прижимать голову Томаса к себе, одновременно гладя по волосам, было единственным вариантом утешить. И этого было недостаточно. В данный момент рыжий бы отдал все, чтобы забрать боль Джефферсона себе, он привык, он вытерпит. Он бы обменял свою жизнь на воскрешение Анны, коли бы это было возможно. Александр бы сделал что угодно, чтобы боль Томаса прекратилась, чтобы он больше никогда не плакал. Они не знали, сколько времени так провели. Постепенно поток слез начал иссякать, и вскоре кудрявый только изредка всхлипывал, мертвой хваткой вцепившись в рубашку Алекса. Его медленно захватывала апатия, а голову заполняли картины детства, когда они с сестрой были неразлучны. Неизвестно, сколько бы бы еще он так просидел, если бы не нежные пальцы Александра, которые расцепили руки Томаса, а потом, также аккуратно, обхватили его лицо. - Пойдем внутрь. Я накапаю тебе что-нибудь из успокоительных и станет полегче. - Гамильтон добро улыбнулся, проводя большим пальцем по виску парня, дабы привлечь к себе внимание. - Обещаешь? - Обещаю. Взяв Джефферсона за руку, Алекс почти насильно привел его в вертикальное положение, и они вместе прошли на кухню, где рыжий усадил виргинца на стул, пока сам разводил в стакане успокоительное. Отсчитав нужное количество капель, он впихнул стакан в руки Томаса и заставил выпить. Кудрявый поморщился от гадкого вкуса и с грохотом поставил стакан на стол, после этого снова отвлекаясь на какие-то свои мысли. - Пойдем в гостиную, посмотрим что-нибудь. - Вообще-то Гамильтон хотел спросить, когда виргинец уезжает домой и о причине смерти Анны, но решил подождать, пока лекарство подействует. Томас положил свою голову на бедра Алекса, а одну руку устроил на его колене, выводя бессмысленные узоры. Успокоительное начинало действовать, поскольку боль в груди уже не мешала дышать, а лишь иногда напоминала о себе уколом острой иголки в сердце. О сестре он старался не вспоминать. И, чтобы избежать болезненных мыслей, сосредоточился на присутствии рядом Александра и происходящем на экране. Гамильтон в свою очередь ничего не говорил и лишь гладил, и играл с волосами виргинца, а Джефферсон был благодарен за то, что парень не задает вопросов. Постепенно, убаюканный монотонными движениями, он стал проваливаться в сон, и следующим воспоминанием стало то, что Алекс трясёт его за плечо, а на экране заканчиваются титры. - Я бы хотел тебя перенести, но физические данные не позволяют. - С легкой ухмылкой сказал Гамильтон. Парни передислоцировались в спальню, и виргинец, как обычно, прижал к себе рыжего, но сонливость как рукой сняло. Кудрявый просто лежал и смотрел в потолок около часа, думая обо всем и одновременно ни о чем, а когда Алекс завозился, а потом и сел, Томас понял, что бессонница мучает не только его. - Александр? - Позвал он, и Гамильтон вопросительно поднял брови. - Ты полетишь со мной в Виргинию? Билеты есть, я заказал перед тем, как впасть в истерику. - Конечно. - Фыркнул рыжий. - Я тебя кидать не собираюсь. - Спасибо. - Тихо поблагодарил Джефферсон и тоже сел на кровати. - Ты уже не злишься за Джея? - Томас, я не мудак! - С возмущением воскликнул Алекс. - Ну, может быть иногда, но не в этом случае. Я не злюсь, к тому же моя вина тоже есть. Мы оба протупили. - А произошедшее вчерашней ночью? Знаешь, от меня еще никогда люди на утро не сбегали. - Виргинец даже смог ухмыльнуться, поэтому мысленно поблагодарил успокоительное и рыжего, который его дал. - Потому-что ты вызывал им такси сразу после секса? - Вернул шпильку Гамильтон. - Вообще-то не всегда. - Ну-ну. - Саркастично хмыкнул Александр и наклонился к губам Джефферсона, заключая того в объятия. Дальше поцелуев дело не зашло, а через час оба парня уже сладко спали, как всегда прижавшись друг к другу. Уже проваливаясь в сон, Томас вспомнил, что так и не спросил Алекса про шрамы. Хотя, возможно, оно и к лучшему.

***

Дом Джефферсонов выглядел внушительно. Трехэтажное здание, облицованное красным кирпичом, с колоннами перед главным входом и белой крышей внушало легкое благоговение. Роскошно, даже не заходя внутрь можно было понять, сколько денег вложено в дом, но не чересчур помпезно или аляпово, здесь чувствовался свой стиль. - Значит, ты не просто выебывался, когда рассказывал про свой дом. - Пробормотал Гамильтон себе под нос, но Томас все равно услышал и сдавленно хмыкнул. - Ну, как ты видишь - нет. Будешь жить со мной или в гостевой спальне? - Ты блять шутишь? Я тут потеряюсь, а потом умру от голода, и твой дом станет одержим призраком. - Скорее двумя призраками. - Грустно улыбнулся виргинец и отвел взгляд, а Александр потянулся к его руке и коротко сжал. Пока они подняли вещи по ступенькам, на крыльцо вышли двое людей: женщина среднего роста с длинными кудрявыми волосами, убранными в пучок и карими глазами, белок которых покраснел от слез, и мужчина, который не дрожал, как его супруга, но тоже выглядел подавленным, а короткие волосы находились в отнюдь не художественном беспорядке. Едва Джефферсон поставил свой чемодан на мраморный пол, женщина бросилась к нему и обхватила шею руками, спрятав лицо на его плече и крупно вздрагивая. Алекс почувствовал, как сердце сжимается и тянется куда-то вниз, наблюдая за этой сценой. Плач матери Томаса был почти беззвучным, но он на расстоянии чувствовал боль, которая хранилась в ее душе. Существуют страдания, которые не описать словами. Ты держишь своего ребенка так крепко, как можешь, чтобы оградить от жестокости этого мира, отталкиваешь то, что невозможно вообразить так далеко, как можешь, но в итоге упускаешь самое ценное, что у тебя когда-либо было. Нет ничего страшнее, чем видеть мертвые глаза своего ребенка. - Мам. - Тихо позвал младший Джефферсон, гладя женщину по волосам. - Анна ненавидела, когда кто-то из нас плакал. - Томас понимал, что это глупый аргумент, и что его слова ничем не помогут, но его сердце не выдерживало вида слез матери, поэтому здесь и сейчас он позволил себе быть эгоистом. - Ее больше нет. - Прорыдала миссис Джефферсон, лишь сильнее вцепляясь руками в рубашку сына, который, сквозь мутную пелену, беспомощно посмотрел на отца. - Любимая. - Мужчина нежно положил руки на плечи жены и по прежнему аккуратно, но твердо, оторвал ее от Томаса. - Джейн, у нас гости. - Женщина скользнула взглядом по Алексу, но потом лишь отвернулась к старшему Джефферсону, не проронив ни слова. - Я извиняюсь. - Рыжий в который раз поразился выдержке отца Томаса. Он видел, что тот находится на грани, но тем не менее помнит о гостеприимстве и вежливости. - Ничего, я все понимаю. - Покачал головой Алекс и добро улыбнулся. - Питер Джефферсон. - Одной рукой прижав к себе жену, другую мужчина протянул вперед. - Александр Гамильтон. - Также представился парень и пожал протянутую ладонь, которая оказалась на удивление сильной и совсем не дрожала. - Сожалею о горе, которое пришлось перенести вашей семье. - Совершенно искренне сказал рыжий, зная, насколько картонно это звучит. - Спасибо за соболезнования. - Старший Джефферсон попытался выдавить улыбку, но не вышло, и он лишь тяжело вздохнул. - Нам нужна минутка. Вы пока обустраивайтесь, а потом я попытаюсь скрасить неудавшийся прием. - Отдыхайте, сколько вам нужно, я ни в коем случае не в обиде.

***

- Ты играешь на скрипке, вау. Я не знал. - Парни прошли вглубь комнаты Томаса, оставив вещи у входа, и Алекс заприметил музыкальный инструмент. - Руками не трогать. - В шутку заворчал Джефферсон и откинулся на кровать с балдахином, застеленную синим постельным бельем, в тон отделки комнаты. - Больно надо. - Фыркнул Гамильтон, продолжая рассматривать помещение, декорированное в стиле "дорогобогато", но не безвкусно, как он уже отметил ранее. Интересно, а сам владелец комнаты приложил руку к проектированию особняка? - Покажешь мне свои владения или так и будешь валяться? - Если углубиться в вопрос, то вообще-то, это все не мое. По крайней мере не сейчас. - Кудрявый сел и поймал Александра за руку, притягивая к себе. - Я сейчас не в настроении здесь расхаживать. - Прошептал парень, упираясь лбом в живот рыжего и ощущая его руки на своих волосах и затылке. - Прости. Просто пытаюсь тебя расшевелить. - Гамильтон наклонился, чтобы запечатлеть короткий поцелуй на макушке виргинца. - Останавливаться в такие периоды не стоит. Лучше загрузить себя работой, общением, делами, да чем угодно, лишь бы не погружаться в эту темную пучину из боли и страданий в первое время. Не то, что бы потом становилось сильно легче, но... - Он остановился, не зная, как продолжить. - Так делал ты? - Да. - Алекс хмыкнул и помотал головой. - Хотя, наверное, как раз поэтому мой совет не стоит считать хорошим. - Я не знаю, что делать с родителями. То есть... Отец держится, а вот мама совсем подавлена. Ну, ты сам видел. - К сожалению, я тоже не особо представляю, что делать со скорбящими людьми, думаю, ты это уже заметил. Нужно дать им время и поддержку, но как это сделать, я не представляю. Александр опустился на кровать, утягивая Джефферсона за собой. Сказался ли перелет, тяжелая атмосфера в доме или все вместе, но через несколько секунд они уже безмятежно спали.

***

Томас остекленелым взглядом наблюдал за тем, как гроб опускают в свежевырытую могилу. Он думал, что похороны окажутся самым тяжелым этапом, но в итоге не чувствовал почти ничего, кроме усталости, что, впрочем, не помешало ему произнести прощальную речь. Парень наговорил всякой обобщенной ерунды и теперь жалел об этом. Слова звучали шаблонно, неискренне, как-будто он присутствовал на дне рождения человека, которого недолюбливает. Хотя Джефферсон не был уверен что то, что он ощущает вообще можно описать словами. После того, как яму закидали землей, а отец успокоил вновь разрыдавшуюся мать, все направились обратно в особняк, где их ждала еда, длинные разговоры об упокоившейся и слезы. На похоронах присутствовали не только члены семьи, но и, конечно, Александр, некоторые знакомые родителей и друзья самой Анны. Томас искренне удивился, когда понял, что их скорбь настоящая. Они пришли не только потому-что надо, а по своей воле, ибо хотели проститься с подругой. Это грело его искалеченную душу. Выпав из реальности, парень очнулся только из-за того, что Гамильтон подергал его за рукав. Оказывается, они уже вернулись домой и теперь стояли рядом с одним из столов, а Джефферсон даже успел опустошить бокал с вином. - Томас, может отойдем? - С беспокойством спросил рыжий, по прежнему не отпуская рукав парня и поглаживая большим пальцем его запястье. - Нет, нет, все в порядке. Знаешь, я даже плакать не хочу и мне не больно. - Виргинец хмыкнул, а потом озабоченно нахмурился. - Это делает меня моральным уродом? В смысле у меня умерла сестра, а я тут стою, хихикаю, потягивая алкоголь из хрусталя, это как-то неправильно, со мной что-то... - Внезапно рука Александра легла на его рот, и Джефферсон изумленно изогнул брови. - С тобой все в порядке, ты не моральный урод. - Четко и размеренно проговорил Гамильтон, опуская ладонь. - А слезы и боль... Они вернутся в самый неподходящий момент. Пережить похороны не так сложно, как период после них. - И как долго длится этот период? - Я не знаю. - Пожал плечами Алекс. - Наверное, всю жизнь.

***

Александр тихо сопел на его груди, а вот Томасу не спалось. Аккуратно переместив рыжего на подушку, парень встал и вышел из комнаты, направляясь прямо по коридору. У нужной двери он затормозил, собираясь с мыслями, а затем резко толкнул ее и вошел внутрь, вдыхая почти развеявшийся аромат цветочных духов. Комната Анны была отделана в мягких пастельных тонах, которые были ее любимыми. Были. Внезапно, это слово и то, с какой легкостью он думает о ней в прошедшем времени, больно кольнуло в районе сердца, пробуждая чудовище скорби, уснувшее на некоторое время. Возможно, ему следовало уйти, чтобы не срывать швы с пулевого ранения, но он остался. Бродя по периметру комнаты, Джефферсон иногда брал в руки какие-то вещи, зависая на несколько секунд. В голове проносились воспоминания, и с каждой новой картиной он все отчетливее понимал, что это все в прошлом. Анна больше не придет к нему, будучи расстроенной. Больше не позовет гулять со своими друзьями, потому что доверяет больше всех. Томасу не придется забирать ее с вечеринки. Она не прижмется к его груди, сражаясь с панической атакой. Их ведь стало меньше в последнее время, Анна почти справилась, так почему сердечный приступ пришел так внезапно? - Томас? - Кудрявый резко обернулся, параллельно положив на кровать сестры большого кролика, подаренного им. - Привет, пап. Не спится? - Видимо, как и тебе. - Питер оттолкнулся от дверного косяка и зашел внутрь, прикрыв за собой дверь. - Как мама? - За всю церемонию похорон она сорвалась только один раз, но виргинец все равно переживал. Он не хотел, чтобы мать последовала вслед за своим ребенком. - Выпила снотворное и спит. Не буду говорить, что она в порядке, ибо это не так. - Томас кивнул головой, соглашаясь и одновременно благодаря отца за откровенность. - Я всегда думал, что умру первым, но Бог распорядился иначе. - Бога не существует, так что не перекладывай все свои проблемы на вымышленного друга. - Неожиданно зло даже для самого себя ответил младший Джефферсон. Он никогда не понимал отца и его веру, но принимал как нечто неизбежное, а сейчас его фраза как-будто подожгла фитиль бомбы. Только сработала она как-то неправильно, и вместо того, чтобы дать выход своей злости криками, он почувствовал, как по щеке катится слеза. Питер грустно и одновременно нежно улыбнулся и подошел к сыну, чтобы заключить того в объятия. Томас не сорвался, не стал исступленно рыдать, хотя и хотелось, а лишь молча положил руки на спину мужчины и сосредоточился на его сердцебиении. Они вдвоем никогда не показывали особо сильных эмоций, как это обычно бывает между отцом и сыном, но сейчас чувствовали, что проявление эмпатии нужно обоим. Причем именно друг от друга, а не кого-то еще. - Постарайся поспать. - Томас сделал шаг назад и кивнул. - Когда вы планируете уезжать? - Я не знаю, билеты еще не брали. Во всяком случае, сейчас каникулы, так что ни я, ни Алекс ничем не связаны. - Покажи Александру город. Думаю, вы найдете, чем заняться. Кстати да, все хотел сказать - береги его. Он хороший парень. - Вау, ты заметил это за день знакомства. Нам понадобилось почти три года. - Вы зеленые еще. - Добро усмехнулся Питер, похлопав сына по плечу. - Спокойной ночи. - Спокойной. Они вышли из комнаты Анны и разошлись в разные стороны. Томас направился к своей комнате, представляя, как ляжет на мягкую кровать и притянет к себе под бок рыжего, который проворчит что-то сквозь сон и прижмется сильнее. Губы сами собой растянулись в улыбке, и кудрявый почувствовал умиротворение, замешанное на тепле и приправленное сонливостью. Все это как рукой сняло, когда виргинец зашел в комнату и не обнаружил Алекса ни в постели, ни в ванной, прилегающей к спальне. Никаких записок, раскрывающих его местонахождение, как обычно, тоже не было, и Джефферсон тихо выругался. - Твою налево, Гамильтон. - Парень снова покинул комнату и прошел в конец коридора, когда внезапно услышал звук открывающейся двери. В голове сразу мелькнул худший сценарий, включающий в себя воров, а рефлексы сработали быстрее мозга, поэтому он развернулся и дернул на себя ту, что издавала скрип, чтобы в следующий момент услышать тихий вскрик. - Блять, Томас! - Воскликнул Александр, хватаясь за сердце и стараясь отдышаться. Полчаса назад он проснулся один и, конечно же, отправился на поиски Джефферсона, понимая, в каком состоянии тот находится, но потерялся, и в итоге его целью стало найти комнату, из которой он пришел. Получалось, мягко говоря, не очень. - Напугал. - Извини, просто я слишком взвинчен и первая мысль, которая пришла мне в голову - это то, что нас обокрали. - Я то тебя прощу, а вот мое сердце так быстро не согласится. - Уверен? На лице Томаса появилась хищная ухмылка, а в следующий момент он прижал рыжего к стене, вовлекая в жесткий поцелуй и прикусывая его нижнюю губу, чтобы услышать тихий стон. Алекс почувствовал, как его сердце издало громкий "бум", и попытался запустить руки в волосы Джефферсона, но тот перехватил запястья парня и резко притянул к себе, чтобы почувствовать его тело своим. Не разрывая поцелуя, они направились в спальню, где наконец упали на кровать. - Томас, ты уверен? - На секунду остановившись, спросил Гамильтон, но его ощутимо толкнули в грудь, и парень молча повиновался, ложась спиной на синие простыни. - Заткнись, любимый. И Александр просто отключился от всего мира, живя только в пределах двуспальной кровати, где находился человек, которого он любил и который любил его.

***

- А ты сыграешь мне? - Гамильтон перепроверял статью, исправляя мелкие недочеты, в то время как Джефферсон только вышел из душа. - Хочешь послушать? Не знаю, смогу ли, давно не практиковался. - Мастерство не пропьешь. - Рыжий развернулся на вращающемся стуле, чтобы смотреть на собеседника. - Ну, сейчас и проверим. - Томас взял скрипку как величайшее сокровище, и Алекс даже позавидовал ей на секунду. Виргинец пару раз провел смычком по струнам, вспоминая отточенные движения, и с удовольствием отметил, что руки действительно не забыли. Покосившись на Александра, завороженно наблюдавшего за ним, Джефферсон подавил желание улыбнуться и начал играть, вызывая в памяти нужные ноты. Спустя несколько мгновений он растворился в музыке, действуя больше по наитию, чем осознанно. Рыжий же не мог отвести взгляд от Томаса. Кудрявый, казалось, закрылся от всего мира, сузив его лишь до замкнутой системы, которая включала лишь его и инструмент, и поэтому мелодия была действительно цепляющей. Хоть в ней и не было неожиданных переходов или захватывающего дух быстрого темпа, но и монотонной она не казалась. Мелодия успокаивала и дарила ощущение безмятежности. А наблюдение за самим музыкантом приносило особое эстетическое наслаждение, наверно большее, чем сама музыка. Полуприкрытые глаза, еще влажные волосы, небрежно собранные в хвост, чтобы не мешали игре, длинные пальцы, бережно, но уверенно держащие смычок и сам инструмент, отсутствие рубашки - все приковывало взгляд и заставляло сердце то и дело беспомощно екать. Кажется, он пропал. Не то что бы Александр не понимал своих чувств до этого момента, но сейчас осознание факта, что он не просто влюблен, а любит, внезапно дошло в полной мере. Как-будто кто-то ткнул его лицом в это известие и оставил разбираться с последствиями. - Ария Элизы, автор - Елена Кац-Чернин. - Изрек Джефферсон, ставя скрипку на место. - Ну как тебе? - Парень обернулся, ожидая реакции, и Алекс помотал головой, стараясь собраться. - У меня нет слов. - Ответил он, ухмыляясь про себя. Да уж, любовь действительно страшная вещь, если он так выпал из реальности из-за обычной игры. - Неужели это произошло - Александр Гамильтон не знает, что сказать! - Воскликнул Томас, всплескивая руками. - Кому расскажу - не поверят. - Рыжий усмехнулся, но на подколку отвечать не стал, проводя рукой по лицу. Черт, как же оказывается сложно произнести три простых слова. - Хей, ты слюни то так откровенно не пускай. - Джефферсон подошел почти вплотную и запустил руку в его волосы, пропуская между пальцев одну прядь. Поцелуя будет достаточно? С Элайзой не было, но, может, Томас все и так поймет? Встав со стула, который чуть не упал от столь резкого движения, Александр впился в чужие губы, пытаясь донести все несказанное в несколько иной форме. Но этого было недостаточно. И он снова был собой недоволен. Господи, он когда-нибудь будет доволен?