Дочки-матери

      Воистину странное место встречи. Автобусная остановка недалеко от выхода из метрополитена. Гиппогриф меня дери, что-то здесь не так… Я, кажется, узнаю местность и меня это ой как не радует! Отсюда рукой подать до гостиницы, в которой мы обосновались со Скорпиусом.       Неужели его отец знает? Драко Малфой меня засёк? Или кто-то донёс? И как много ему известно?       Без паники, Роза, что бы этот мужчина ни задумал, постарайся его найти. Как в такой ситуации повёл бы себя дядя Гарри? Ты же невидимая, тебе ничего не грозит. Успокойся. Дыши ровно и смотри по сторонам. Есть!       Если бы я не сосредоточилась конкретно на его светловолосой макушке, вниманиерассеивающие чары Малфоя-старшего сработали бы и на меня. То-то магглам всё равно на человека, столь не вписывающегося в общую картину улицы. Ухоженный блондин в чёрной мантии с тростью. Что делать такому холёному типу в месте ожидания общественного транспорта?       А вот и ответ. Скорп был прав. Но вряд ли он обрадуется своей правоте. Ухоженный блондин в чёрной мантии с тростью снимает проститутку?       Невысокая женщина стоит спиной. На ней коротенький алый плащ, абсолютно не прикрывающий обтянутые чёрным нейлоном ноги. Вряд ли шлюхи носят шёлковые чулки, хотя я бы и не отличила один материал от другого. Её обувь скорее напоминает орудие пыток, не важно, что смотрится очень порочно… даже пошло. Длинные каштановые волосы чуть собраны на затылке. Отец Скорпиуса трахает магглу?       Малфой уверенно кладёт руку ей на талию, чуть прижимая к себе. Очередная аппарация?! Грёбаный конспиратор! Спешно подхожу ближе, стараясь не издавать вообще никаких звуков. И замираю.       Нет, он не намерен аппарировать. Он целует ярко накрашенные губы, повернувшейся к нему женщины и берёт её под руку. Берёт под руку мою… мать?       Продолжаю стоять как вкопанная, пока эти двое удаляются неспешным шагом. Может быть, показалось? Гермиона Грейнджер не носит каблуки. Не красит губы алой помадой, да и коротких вызывающего цвета плащей мама в жизни не покупала. Что за чёрт?!       Опомнившись, следую за невероятной парочкой к… (это шутка?) нашей гостинице.       Прозрение окутывает меня своей кристальной ясностью, заменяя глубокое недоумение чем-то другим, непонятным. Не совсем облегчение, но всё же… Такое случается, когда я наконец разрешаю очередную задачку по арифмантике.       Они знают о нас. Ну, конечно! Ал, видимо, проболтался моему отцу (или своему), и мама решилась проучить нас со Скорпиусом. Хотя маловероятно, что Драко Малфой согласился бы ей подыграть… а впрочем, что я вообще знаю о родителях своего парня? И что теперь будет? Они знают, что я слежу, или просто решили нагрянуть в наш номер?       Секундочку. Зачем тогда Малфою её целовать? В губы. К чему вообще этот маскарад. Как же хочется послать Скорпу патронуса, но я не могу творить магию рядом с ними. И упустить их тоже не могу. Не теперь.       Нагоняю в очередной раз, прокручивая всевозможные комбинации событий и варианты происходящего. Чтобы всем разом войти в громадные двери гостиницы, не вызвав подозрений, приходится максимально приблизиться к… этой женщине. Запах маминых духов развенчивает последние надежды на то, что проституткой с её внешностью всё же может быть кто-то другой, не она.       Минуя фойе, они уверенно не сворачивают к лестнице, которой мы обычно пользуемся со Скорпиусом, чтобы скорее попасть в номер. Девушка на ресепшене лишь вежливо улыбается, а значит, видит хотя бы одного из них не впервые. Прохожу за ними к лифтам. Вероятность того, что это не абсурдное совпадение, всё ничтожней с каждой миллисекундой.       Двери лифта разъезжаются с тихим звякающим звуком, и я вновь перестаю дышать. Проскальзываю внутрь перед самым их закрытием. Малфой нажимает на одну из верхних кнопок — пентхаус, значит. Снят заранее.       От судорожных мыслей о том, как сильно я влипла, меня отвлекает мужской голос. Тихий, но властный.       — Под этой алой тряпкой то, о чём я думаю?       Мама слегка отстраняется, глядя на мужчину (чужого мужчину! Отца Скорпа!) чуть снизу вверх. Кивает.       Я изо всех сил вжимаюсь в двери, опасаясь быть замеченной. Не могу оторвать взгляда от её лица. Не может этого происходить в реальности! Просто не может.       Малфой тихо вздыхает:       — Не слышу.       — Да, сэр.       И мы приезжаем. Лифт останавливается, а его двери не дают мне прийти в себя от полученного шока. Не оборачиваясь, делаю два рискованных шага назад в неизвестность. Затем чуть в сторону. Пропускаю их.       Мать остаётся стоять рядом со мной, Малфой немного пятится.       — Покажи мне.       Стараюсь разучиться дышать насовсем, прикусывая до боли внутреннюю сторону щеки. Дрожащими руками она принимается расстёгивать пуговицы. Я наблюдаю за этим не менее жадно, нежели Малфой, вот только в моём взгляде неверие, а не возбуждение.       Не знай я наверняка, что Гермиона Грейнджер способна противостоять Империусу, поклялась бы, что она под действием непростительного. Я тоже способна противостоять этому заклинанию, кстати. Но хочу сейчас, а не могу пошевелиться, ощущая себя насекомым, булавкой приколотым к деревянной поверхности.       До тошноты противно смотреть на то, как раздевается моя мать. Не говоря о том, что делает она это для мужчины, не являющегося моим отцом. Но я впиваюсь глазами в её пальцы и то, как их простые движения помогают пуговицам выскальзывать из простроченных красной гладью петелек. Как тонкие руки тянут полы в стороны, открывая бледную с мириадами родинок кожу. Демонстрируя высокие чулки на поясе и полупрозрачное чёрное бельё. Весьма дорогой комплект. Я-то наивно полагала, она предпочитает ажуру хлопок.       Её тело неплохо выглядит для такого возраста. Что ж… Время убираться прочь отсюда… вот только как?       — Ко мне.       Малфой словно дал команду собаке, и я едва не фыркнула. А затем чуть не подавилась этим самым фырканьем, когда Гермиона Грейнджер опустилась сперва на колени, а затем встала на четвереньки и… поползла к нему.       Гул моего сердцебиения отчётливо послышался в ушах. Желудок скрутило, и я остро ощутила потребность поскорее опорожнить его. К счастью, блевать было почти нечем. Титаническими усилиями воли я боролась с приступами подступившей тошноты, в то время как женщина, которую до сих пор я называла матерью, ластилась щекой о ногу волшебника, покрытую чёрной бархатной мантией.       Мерлин, помоги. Пусть из-за шторы выскочит дядя Джордж с криком «Разыграли!». Прямо сейчас, пожалуйста.       Но происходит лишь то, что происходит: Малфой заклинанием создает цепочку, ведущую от его запястья к чокеру на маминой шее. Я не успеваю подумать о том, откуда вообще на её шее взялась эта тканевая полоска, поскольку далее наблюдаю ещё более невероятную картину. Малфой-старший ведёт на поводке полуобнажённую женщину с вызывающим макияжем в спальню огромного номера гостиницы, в которой несколькими этажами ниже находится его сын.       Тысячи мыслей пролетели в моей голове, пока я не решилась шагнуть за ними.       Вряд ли я солью своё воспоминание в Омут. Даже в Омут Скорпиуса. Прямо сейчас положение дел таково, что чем меньше я увижу, тем лучше. Но пока бежать отсюда — не вариант. Дверями в этот номер являются створки шумного лифта. А хлопок аппарации они наверняка услышат. Обновляю чары невидимости и тихо раздеваюсь. Спрятав уменьшенную одежду в зачарованный мешочек на запястье, оборачиваюсь лисицей. Бесшумно проникаю в спальню.