***
Не знаю, правильно ли я поступаю… Первым же порывом было рассказать всё любимому, но потом я представила масштаб возможной катастрофы. Пэнсифора Малфой раздует такой скандал, что если Скорпиус сам не захочет расстаться, обстоятельства вынудят его к этому. Или мать. Сколько жизней будет разрушено? Папа, Хьюго, Скорп… все они пострадают из-за неё… и меня. Нет, я всё улажу. Поговорю с матерью, как бы противно ни было. Конечно, она послушается, выбора я не оставлю. Может, даже попытается объяснить? А впрочем, мне не нужны её лживые объяснения. Потаскуха! Боже мой! Вряд ли он шантажирует её чем-то… хотя… не стоит исключать этот вариант. По собственной воле невозможно делать те унизительные вещи, что она творила… что позволяла ему. Слишком быстро я оказалась у дверей, за которыми ждёт Скорпиус. Слишком. Итак, окклюменция. Кажется, я никогда не лгала ему. Берусь за дверную ручку, храбрясь. Смиряясь. Пути назад нет. — Ну как прошло? — его обычно красиво уложенные светлые волосы слишком растрёпаны — он явно нервничал всё это время и жутко переживает сейчас. Смотрю ему в глаза, пытаясь поверить в собственную ложь: — Всё в порядке. Это был деловой ужин. С мужчиной. Выдыхай. — И Скорп выдыхает с таким огромным облегчением, что у меня щемит в области сердца. — Прости, что так долго, встретила Альбуса в холле. — Он помогал мне кое с чем, — мой практически мужчина улыбается столь искренне и беззаботно, что становится похож на совсем ещё мальчишку. Вопросительно вскидываю левую бровь. — Это сюрприз для тебя. И раз уж мой отец не травмировал твою психику, — знал бы ты, как сильно неправ сейчас… — Расслабься. Скорпиус крепко обнимает меня, и я с трудом чувствую крупицы столь необходимого сейчас спокойствия, он поверил. А затем толчок в области пупка даёт мне понять, что мы оказались в воронке аппарации.***
Номер, в котором мы очутились, отдалённо напоминает пентхауз. Цветы, парящие (почти как в Хогвартсе) свечи и дорожка из лепестков роз. Неужели он решился именно сегодня? Я думала, хуже уже некуда… — Солнышко? — Да? — его голос полон предвкушения, отчего совесть с новой силой ноет внутри. — Скорпиус, я не привела себя в порядок, — он делает шаг назад и смотрит с болезненной преданностью, почти обожанием. Не таким, какое было в глазах у его отца пару часов назад, но очень похоже. Тонкий палец касается моих губ. — Я всё продумал. Это наша ночь, — Мерлин, какие избитые глупости рождаются в головах у девственников, когда те влюблены. — Мы примем ванну, а потом… сама всё увидишь. Будет, как мы мечтали, и даже лучше, я обещаю. И я молча позволяю отвести себя в ванную. Даю сильным рукам медленно стащить с меня одежду. Молюсь, чтобы высохшее пятно на белье не попалось ему на глаза. А сама вижу перед глазами калейдоскоп недавних сцен с участием наших родителей. Тёплая вода, пена, сладкий аромат парного воздуха и умопомрачительное тело Скорпиуса. Член Скорпиуса, на который я стараюсь не смотреть, чтобы не сравнивать… Мягкое полотенце, прохладный кафель под ногами всего на пару секунд, пока Скорп не подхватил меня на руки и не отнёс на кровать. Бережно, с любовью. Как сказать ему, что снова вдруг стала не готова? Не сегодня. Не после того, что въелось мне в подкорку. Он начинает целовать мне ноги, и я невольно вздрагиваю. Но не от желания, а от воспоминаний, ведь и моя мать любительница поласкать ртом ступни. Тем временем мужские губы движутся вверх по моему телу. Он ладонями гладит меня всё выше, а я абсолютно сухая там. Он чувствует это, но не сдаётся… наивный сладкий мальчик. Спасибо, мам. Ты испортила мне мой первый раз. Когда горячее тело приятной тяжестью прижимает меня к матрасу, я закрываю глаза. Соски даже не думают твердеть. Но это обо мне, не о нём. Я прекрасно ощущаю его гладкую твёрдость, упёршуюся в низ моего живота. Чувствую, как он ладонью приставляет головку ко входу. И позволяю унизительно-отвратным, но таким волнующим воспоминаниям заполнить собственный разум. Снова. Серые глаза Драко Малфоя, потёкшая тушь под глазами женщины, которую он имеет, как ему того хочется. — Ты меня хочешь? — я не знаю, солнышко, я запуталась и, если честно, хочу забиться в тёмный угол и просидеть там несколько недель, обнимая саму себя. Но у меня нет ни единой причины для этого, на которую я могла бы сослаться. — Да. — И я тебя, Рози. Ты — самая особенная девушка в моей жизни. Не открывая глаз я прокручиваю в голове единственные доступные мне воспоминания, вызывающие похоть. Её крики, его шёпот: «Хорошая девочка». Скорп улыбается мне в губы, и я ощущаю его пальцы на вставших сосках. Он кусает мою шею. А вот её шея была в ошейнике… Драко Малфой водил её на поводке, словно сучку. Кажется, он так и называл её, а она в ответ лишь послушно открывала рот да выгибалась. Член наконец получает достаточно смазки, и я резко открываю глаза. Острая боль, успокаивающий, но не менее испуганный взгляд Скорпиуса. Он не в полной мере понимает, что делает. В отличие от своего отца, который всё контролировал. Ещё толчок. Жжение. Терпи, Роза, это не будет длиться вечно. Надеюсь. Ты заслужила эту боль, солгав ему. Ты должна радоваться, что он выбрал тебя. Сцепив зубы, подмахиваю ему, а он сцеловывает слезинки с моих щёк. — Я люблю тебя, — его ладонь касается моего клитора, но это неприятно. Давление слишком сильное, боль внутри слишком ощутима. Зажмуриваюсь. Терплю-терплю-терплю. Он сдерживается в попытке двигаться плавно, но от этого только хуже, больнее. — Я тоже люблю тебя, солнышко. Прошу… мне надо быстрее, — говорю это, зная, какой эффект произведёт моё признание. Плюс ещё одно лукавство. Уже плевать. — Ты уверена? — Судорожно киваю в ответ, моля Моргану дать мне чуть больше сил пережить эти длящиеся вечность минуты. Скорпиус отпускает себя. Это похоже на растревоживание не до конца затянувшейся раны. И это хвалёный секс? Подумала бы об обмане вселенских масштабов людьми, уже ведущими половую жизнь, но не далее как сегодня я воочию видела истинное наслаждение сексом. Уродующее черты моей матери, но неподдельное. Да и Скорпиус сейчас напоминает своего отца в предоргазменном экстазе. Неужто конец этой пытки близок? Больше никаких фантазий. Его отчаянное «я кончаю». Стерильность мыслей. Никаких чувств, кроме боли. Он падает, наваливаясь сверху, а его сперма щиплет внутри. К счастью, простынь тёмная, а значит, кровь будет видна лишь на моих бёдрах. Не хочу смотреть. Не хочу, чтобы он смотрел, тоже, но не смею пошевелиться. Член внутри меня опадает. Он выходит. Целует нос и садится рядом. Натягиваю одеяло по самую шею. Вот и всё. Детство сегодня закончилось. Окончательно и бесповоротно.