Дочки-матери

      Двери за Розой и её матерью закрылись, оставив меня в полнейшей прострации. Не успел я отойти от вчерашних откровений, и на тебе — виновница всех перипетий собственной персоной у меня в номере. Уверенная в себе, ни разу не похожая на даму лёгкого поведения, о которой толковал Ал, к тому же, по всей видимости, пришедшая устроить нам (или только Рози?) выволочку.       Когда же всё успело рухнуть, к дракловой матери? Ещё совсем недавно жизнь казалась простой и приятной, но всё слишком запуталось в мгновение ока. И что снова стряслось с Розой? Где она вообще была-то? Что за странный мешковато-деловой наряд? И этот взгляд — отрешённо-виноватый. Дрожь в голосе…       Проверяю двери на наличие защитных чар — ничего. Ожидал от Гермионы Грейнджер большей осторожности, но меня здесь, видимо, никто не берёт в расчёт. Глупый всепонимающий Скорпиус. От него даже таиться особо не стоит.       На принятие решения уходит всего пара секунд. Аккуратно просовываю в щель удлинитель ушей. Я устал от недосказанности. Устал пребывать в неведении, уповая на порядочность близких мне людей. Просто устал.

***

      Я услышал достаточно, чтобы осознать невозможность дальнейшего пребывания в той гостинице. Тупо не мог находиться на столь близком расстоянии от них ни минутой больше.       Вот только куда податься теперь? Выслушивать от Альбуса, как он был прав? Ну уж нет, увольте. Абсолютно ничего не хочется. Это не злость даже… Отчаянье? Или скорее разочарование? Так точно — оно родимое. Сперва мой отец, теперь девушка. Да даже её мать… Ни мораль, ни добродетель не определяются факультетом, как оказалось. И теперь гадай, то ли я дурак, то ли этот мир слишком неправильный?       Я бы напился, да вчера алкоголя было предостаточно, не решает он ни-хе-ра. К сожалению. Возможно, сегодня день неверных решений, но пусть уж всё разом, не хочу тянуть. Закусываю щёку изнутри и делаю лёгкий поворот по собственной оси.       Слабая тошнота после аппарации даёт ложное ощущение нормальности происходящего. Как будто я снова вернулся домой после учёбы. Как будто меня с нетерпением ждёт среднестатистическая магическая семья, где папа работает, а мама красивая, но всё оно неважно, ведь они любят друг друга и заботятся обо мне. Ключевое слово «ложное».       Ветер ерошит волосы, что вполне привычно, учитывая открытую местность у аппарационной точки близ Мэнора. Сперва к отцу в кабинет, а уж потом подумаю, что и как говорить маме. Может, всё складывается именно так, как должно было? Я сейчас морально готов выяснить с ним отношения да расставить все точки над «і».       Массивные двери беззвучно отворяются, благодаря реакции магии на кровь в моих жилах. Родителей не выбирают. Это рано или поздно понимает каждый Малфой. Да только я не готов сейчас это принять…       В который за сегодня раз все ориентиры меняются напрочь за доли секунды. Мысли исчезают. Я застываю посреди громадной прихожей, едва переступив порог отчего дома. Увиденное шокирует, парализует, обескураживает.       Полуголая Пэнси Малфой пытается вырваться, и я впервые замечаю в её глазах не то что испуг, но животный страх. А скотина, которую я считал отцом, натурально душит её. Животное, яростно нависшее над хрупкой женщиной, злостно шипит:       — Откуда, мать твою, ты узнала?! Это же ты подстроила, говори?!       Мама, задыхаясь, безуспешно пытается отрицательно покачать головой. Она явно не понимает, чего от неё хотят. Но это вижу я — со стороны. Он нет:       — Не придуривайся, Пэнсифора! Кто она была? В лифте под Обороткой?! Ты же не думала, что я не догадаюсь?       Эти слова как будто отрезвляют меня. Изначальный ахуй постепенно проходит, и я наконец ощущаю способность двигаться. А также отравляющую, заполняющую сознание, всепоглощающую ярость.       Сам не знаю как, но в считанные секунды я оказываюсь рядом. Оттаскиваю, едва ли не за шкирку своего папашу, и мы заваливаемся на пол. От удивления он теряет с юности присущую ему быстроту реакции, так что я не трачу времени на поиски палочки. Не успев обдумать свои действия, я поступаю так, как шепчет мне ненависть, — с размаху заезжаю кулаком ему в скулу. Вид и запах крови из его разбитой мною губы вынуждает продолжать. Я перестаю контролировать себя, но не ситуацию. Примерно после четвёртого удара я наконец могу различить крики и плач матери. Но не сказать, чтобы те меня остановили.       Лишь чары, при помощи которых она нас растаскивает, вынуждают меня перестать.       — Она тут ни при чём, — они оба безмолвно пялятся на меня, так что приходится продолжить, объясняя: — Девушку в лифте подослала не мама.       Отец глядит на меня словно пойманный в ловушку волк. Я впервые за день не просто смотрю на него в ответ, а наконец вижу. Весь в крови, охвачен гневом не меньше моего, да так, что растерянность и непонимание практически незаметны. Однако они есть, в этом я не сомневаюсь.       — Что… ты… делаешь в Англии, сын?       — Ах это… — смотрю на побелевшую, аки простынь, маму, пытаясь изобразить подобие беззаботной улыбки. — Мы с Роуз Уизли, моей девушкой кстати, вернулись чуть раньше, досрочно закрыв сессию на отлично.       Мать продолжает молчать, хотя я вижу, как она почти взяла себя в руки. Красные следы от пальцев отца на её шее горят, словно их подсветили Люмосом. Она спохватывается под моим пристальным взглядом и запахивает лёгкий шёлковый халат, скрывая остатки явной наготы под оным. Не помню, чтобы она когда-либо ходила по дому в столь провокационном наряде. Но, видимо, сегодня какой-то особенный день в плане выбора гардероба дорогими мне женщинами. Занятно… Дорога ли мне теперь Рози? Или вернее сказать не «теперь», а «всё ещё»? Со вчерашнего вечера я начал более тщательно выбирать слова, что касается моих чувств к ней.       Из размышлений меня вырывает оклемавшийся отец. Он подобрался, но так и не встал с пола окончательно.       — Ты что-то говорил о девушке в лифте.       — Что не мама подослала её к тебе, ага, — слегка шутливо кланяюсь ему. — А я. На самом деле это был я. Думаю, всем нам стоит поговорить, папа, — презренно выплёвываю последнее слово.       Один лишь Мерлин знает, чего мне стоит держаться с напускной беззаботностью, но это единственное доступное сейчас оружие.       Отец медленно поднимается с пола, ухитряясь при всей нелепости ситуации выглядеть хозяином положения. Может, это древняя сила Малфой-Мэнора даёт ему магическую подпитку? Впрочем, уже плевать. Кого в этом доме он пытается обмануть? Баста. Понимает он или нет, всё вскрылось и придётся отвечать.       Меня воротит от его манерности, от попыток сохранить достоинство при том, что лицо он очевидно сегодня потерял.       — Полагаю, маме необходимо переодеться перед разговором. А мы с тобой переговорим с глазу на глаз в моём кабинете, — тон безапелляционный, отчего я вновь начинаю закипать, но мама сглаживает ситуацию:       — Он прав, Скорпиус. Тебе нужно было предупредить, что ты в стране. Мы оказались не готовы к приезду наследника. Ступай наверх.       С ней мне спорить не хочется. Вероятно, её день даже хуже моего. Молча киваю, направляясь к лестнице, не дав отцу пойти первым. Не оглядываясь, смотрю прямо перед собой ступенька за ступенькой.       Первым же делом наливаю себе огневиски в мини-баре — нужно успокоить нервы, иначе снова сорвусь. Занятно, что выяснять отношения сегодня я начал не при помощи палочки, а голыми руками. Перед глазами всё ещё сцена, которую я только что предотвратил. Я считал низостью то, что Драко Малфой не способен удержать член в брюках, но чтобы поднять руку на женщину? На свою жену и мою мать… Это перебор. Залпом осушаю стакан аккурат к его приходу и наливаю ещё.       — Поговорим?