Если бы Скорп ко всему забрал с собой и мою мантию, оставив меня в номере голой и ещё более униженной, я, наверное, не удивилась бы. На самом деле подобное отношение к девушкам и такого рода приколы вполне в их с Альбусом стиле. Вот только не ко мне. Ко всем остальным, но не ко мне… Так мне казалось.
Но вот он здесь — смятый клочок ткани, который я планирую трансформировать в подобие маггловского платья, чтобы затем аппарировать домой. Руки дрожат, будто я перепила кофе. Держусь из последних сил, чтобы снова не зарыдать. Мне казалось, я эмоционально опустошена настолько, что больше не смогу плакать, но стоит лишь начать вспоминать о случившемся, как начинаю задыхаться. Надо же было так вляпаться? Разрушить всё собственными руками, и во имя чего?
Никогда не считала себя тупой, но, честно говоря, до меня никак не доходит, что же сейчас произошло. Тошнит от себя и от непонятного чувства внутренней тревоги. Мне страшно звать, писать, пытаться найти Скорпиуса. При этом у меня миллиард вопросов к нему по поводу произошедшего.
И тем не менее, в глубине души я его понимаю. Он наконец увидел меня настоящую и не смог находиться рядом.
Сдвинь их, иначе я не кончу… вот так, кукла…
Он заставлял себя это делать. Трахал меня «через не хочу». Но почему он просто не сказал мне? Не объяснил, что я сделала не так. А главное, когда именно всё это началось, Мерлин? Я игнорировала тревожные звоночки в его поведении или мне они лишь мерещились? Почему он, ничего не сказав, ушёл из гостиницы, пока мы говорили с мамой? Почему так холодно смотрел и разговаривал при встрече? Это словно был не Скорпиус, а кто-то чужой в его личине… нет, не может быть. В серых глазах порой отчётливо читался тот самый взгляд, который отчего-то сменялся то злостью, то безразличием.
До боли кусаю губу, а затем переношу себя в отчий дом.
В комнате пусто и темно. Всего несколько часов назад я стояла на этом же месте, наспех раздеваясь для… Словно по щелчку, слёзы начинают течь из зениц, смешиваясь с кровью. Я прокусила нижнюю губу. Больно… Как же невыносимо тяжело осознавать, что самый главный в жизни человек попросту отрёкся от тебя. Бросил. Оставил, даже ничего не объяснив. Ногти сами собой впиваются в кожу. Мне нравится ощущать боль, она отвлекает от всего того пиздеца, который так оглушительно, так внезапно навалился.
Как теперь жить? Что делать дальше? Я не понимаю… Ничего внятного не приходит в голову. Ни единой здравой мысли. Лишь непостижимое горе, которым я словно захлёбываюсь. Которое не даёт нормально дышать.
Не знаю, сколько времени я просидела на полу, содрогаясь от собственных всхлипов. Кажется, не услышала, как отец позвал ужинать. Яркий свет не сразу дал прийти в себя, но отчётливо резанул по глазам. Папа отвёл меня в гостиную, усадил на диван и какое-то время пытался расспрашивать. Тщетно.
Даже если бы я могла говорить… Что вообще я могу рассказать ему? Понимаю ли я сама, отчего мне настолько хреново? Отдаю ли себе отчёт в том, что на самом деле произошло? Это конец? Я не знаю… Если то, что у нас было со Скорпом — неправда, то зачем вообще жить?
Хьюго тихонько играет неподалёку, испуганно посматривая в мою сторону. Отец отчаялся что-либо выяснить и пошёл делать мне какао. Как в детстве. Вот только я больше не ребёнок. Но при этом и не взрослая. Душит ощущение того, что я всё испортила. Сломала, как оказалось, столь хрупкие отношения с самым важным на свете человеком. Отношения, которые мне казались чем-то незыблемым. Константой.
Какая же я всё-таки эгоистка. Родные ведь соскучились по мне. Мы столько времени не виделись, так давно не были вместе, и что я? Убегаю из дома, а затем обрушиваю на близких своё разбитое состояние.
Головой понимаю, что вести себя таким образом неприемлемо, но абсолютно ни-че-го не могу с собой поделать. Хотела бы я научиться Окклюменции. Или просто контролировать эти эмоции, хоть как-то… скрыть их. Затолкать чувства обиды и растерянности куда-то глубоко и подальше.
Забыть обо всём. От последней мысли всё моё естество странным образом содрогается. Ещё один тревожный звоночек, который я игнорирую точно так же, как… Истерика накрывает меня с новой силой. Кусаю ладонь, чтобы не завыть. Чтоб не испугать своего маленького любящего братишку ещё сильнее. Мерлин, дай мне сил, умоляю. Пусть происходящее окажется сном…
Пускай я проснусь, пожалуйста.
Но я не просыпаюсь. Я принимаю из папиных рук чашку с горячим какао, не в силах выдержать обеспокоенный взгляд добрых, участливых синих глаз. Со временем мы слышим, как ключ проворачивается в замке, и мама входит в дом.
***
— Роуз, это важно. Объясни мне, что произошло, слышишь? — мать на удивление деликатно себя ведёт, но я ничем не могу ей помочь, лишь качаю головой из стороны в сторону.
Я правда пытаюсь себя превозмочь, но что я могу рассказать? Смотрю на неё, словно она по взгляду способна всё понять и неведомым образом помочь мне. Чувствую себя загнанным зверем.
— Я… в западне, мам, — и снова слёзы. Голова раскалывается, а лицо опухло. Я многое бы отдала, чтобы прекратить это состояние, но… никак.
— Ты нас очень пугаешь, детка, — её карие глаза серьёзны как никогда. — Может, тогда…
покажешь маме, что произошло? Дело в, — она переходит на шёпот, — Скорпиусе?
Мы оказываемся наедине в комнате, и я откуда-то знаю, что будет дальше. Я не возражаю. По максимуму отпускаю контроль, позволяя маме заглянуть в мой разум. Вместе мы листаем воспоминания, но она смотрит их быстро и словно поверхностно. Я-то думала, ей захочется узнать больше.
Гермиона Грейнджер печально вздыхает, а затем отстраняется. Я вижу на её лице разочарование, но не уверена, предназначено ли оно мне. В конце концов меня с детства предупреждали насчёт Малфоя. Насчёт слизеринцев. Насчёт того, что красивые и богатые мальчики вряд ли захотят иметь со мной что-либо общее. Вряд ли захотят меня.
— Роуз, сейчас папа вернётся из аптеки с успокоительной настойкой. Выпей её и постарайся поспать. Всё будет хорошо.
— А ты? — только и могу выдавить из себя.
— А мне срочно нужно отлучиться. Рабочие вопросы, не переживай. Когда я вернусь, мы вместе всё уладим, обещаю.
Я почему-то ей не верю, но по большому счёту мне плевать. Не ринется же она в Уилтшир выяснять отношения? Или…
Когда я поднимаю голову, то понимаю, что её уже нет рядом. Состояние паршивое. Бред, её вряд ли пустили бы на порог Малфой-мэнора. К тому же я понятия не имею, где сейчас Скорпиус.
Мне хочется послать к нему сову с запиской или позвонить Алу через камин. Но сил нет, даже чтобы встать. По этой же причине я всё время с момента аппарации домой пробыла без нижнего белья. Скоро расхаживать так войдёт в привычку.
***
Морщусь от горечи успокаивающего зелья, которое принёс отец. Я так благодарна ему за заботу, но выразить эту благодарность — сильнее меня.
— Спасибо…
— Не за что, девочка моя… — тихо, растерянно и несколько нелепо мямлит он в ответ.
Папа никогда не был силён в подобных вещах, но, по правде, я надеялась избежать подобных жизненных ситуаций.
Веки становятся тяжёлыми, и я не замечаю, как проваливаюсь в состояние спутанного сознания… тревожного полусна. Боль наконец притупляется, и несколько секунд я наслаждаюсь небытием.
***
Альбус хохочет, передавая мне Оборотное. Я точно знаю, что это оно, ведь сама его приготовила.
— Повезло, что у неё такая пышная шевелюра, да? Тебе вообще ничего не стоило достать её волосы.
— О ком ты говоришь?
Ал лишь хохочет громче:
— Пей, дурашка. Ты же хочешь угодить ему?
Единственный, кому я хочу угодить, — это Скорпиус. А кто, если не его лучший друг, знает, как я могу лучше всего это сделать? Подношу пузырёк к губам, мысленно готовясь ощутить гадкий вкус и последующее костедробительное превращение. Интересно в кого?
— Только сними одежду, а то твои шмотки могут порваться.
Ал испаряется, а я скрючиваюсь на полу от боли. Рябь идёт то ли по коже, то ли перед глазами. Ладони становятся крупнее, а ногтевая пластина шире.
Я подхожу к зеркалу и отшатываюсь от отражения. Волос, который был в Оборотном, принадлежал моей маме.
Сзади на плечи ложатся мужские руки.
— Разденься для меня, — шепчет Скорпиус, едва касаясь мягкими губами моей ушной раковины.
Моей или?..
Снова смотрю в зеркало, и мне хочется закричать. В отражении передо мной стоит Гермиона Грейнджер в объятиях Драко Малфоя.
