Дочки-матери

      Запоздало понимаю, что Гермиона уцепилась следом. Так даже лучше, можно будет со двора Роуз быстрее попасть в её комнату. Послеаппарационная тошнота привычно подступила сразу же, как нас выбросило на лужайку.       Моей спутнице требуется лишь несколько секунд, чтобы осознать произошедшее и перегруппироваться. Теперь мой черед хвататься за неё — иначе в дом мне не попасть. Я поглубже вдыхаю и сощуриваюсь. Снова ноет в области пупка, а затем… Я открываю глаза, но верить им совершенно не хочется.       Мама Розы громко ахает и на какой-то момент замирает. Я тоже цепенею от увиденного. Моя девушка лежит у зеркала, прямо на полу в луже чего-то тёмного. Её когда-то белая ночная рубашка насквозь пропитана… кровью. Роза вся в крови и мелких ссадинах!       Мерлин, нет! Что же я наделал?! Рози…       Через долю секунды Гермиона приходит в себя. Она срывается к дочери, в процессе бегло осматривая её тело. Двери распахиваются от её невербального заклинания. Вероятно, сейчас она позовёт мужа, как наверняка сделала бы моя мать. Но она не издаёт ни звука, лишь вращает палочкой. Несколько флаконов влетают откуда-то из коридора, чтобы приземлиться в подставленную ладонь немолодой женщины.       — Перенеси нас в Мэнор, сейчас же, — на Гермионе нет лица, но по глазам видно, что в растрёпанной голове наметился какой-то план.       Сам я лихорадочно пытаюсь, но ничегошеньки не могу придумать. Просьба кажется иррациональной. Роуз вся испещрена тонкими кровоточащими порезами. Блядь, я даже не представляю, какое заклятье на это способно.       — Зачем? Что вы собираетесь?..       — Скорпиус, доверься мне. Делай как я говорю! — она срывается на крик.       На звук наших голосов приходит отец Роуз. Кажется, я впервые вижу его настолько близко.       — Что здесь происходит? Твою ж мать… Герми, — на полуслове он замечает меня. — Ты?!       — Скорпиус, быстрее! — Гермиона крепко берёт меня за руку как раз в тот момент, когда Рональд Уизли выхватывает палочку. Я зажмуриваюсь и представляю собственную гостиную прежде, чем повернуться чуть вправо.       Не верится, что мне это удалось. Не знаю, успел ли мистер Уизли пальнуть в меня чем-то, но, кажется, я цел и невредим. Стресс и напряжение впервые сработали во благо. Не знаю как, но мне удалось перенести себя и ещё двух женщин в особняк.       — Драко! Дра-а-ако! — Гермиона с обезумевшим видом смотрит мне прямо в глаза: — Найди отца, немедленно.       Она лихорадочно откупоривает один из пузырьков, что призвала в комнату Роуз, и начинает обрабатывать ей лицо и шею. В воздухе отчётливо слышится запах настойки бадьяна.       — Папа! — Гермиона явно уверена во всём, что делает, а потому поступаю так, как она велит.       Отец с матерью, должно быть, находились не выше второго этажа, потому что спустились оба и быстро. Времени на объяснения нет. Миссис Грейнджер-Уизли сидит над Роуз, нашёптывая какие-то заклинания и выводя палочкой незнакомые мне руны. Казалось, она полностью поглощена этим занятием, но стоит отцу спросить, какого чёрта, как Гермиона мгновенно поднимает голову:       — Драко, помоги! Это от Сектумсемпры.       Отец лишь ругается и, на ходу доставая палочку, садится около Рози прямо напротив Гермионы. Щёлкнув пальцами, он призывает домовика и велит принести весь имеющийся в поместье запас настойки бадьяна.       — Скорпиус, что происходит? — мама впервые подаёт голос. В нём нет гнева или раздражённости, лишь недоумение и, возможно, глубокий шок.       Я подхожу ближе и отвожу её чуть в сторону.       — Это ты её? — спрашивает она шёпотом.       Мать искренне боится услышать от меня утвердительный ответ, так что я спешу её успокоить:       — Она сама. Я даже не знаю, что с ней такое. Но… это из-за меня, — я опускаю голову, а мама ободряюще берёт меня за руку.       — Отец ей поможет. Это и есть твоя девушка?       — Да, — отвечаю я как никогда уверенно, — но откуда отец…       — В юности в него попали этим же заклинанием. Лишь они двое, — мать кивает в их с Гермионой сторону, — знают достаточное количество и верную комбинацию залечивающих заклинаний. Отца этому научил покойный профессор Снейп.       То, что он в свою очередь, должно быть, научил Грейнджер, осталось непроизнесённым, но на секунду повисло в воздухе. А затем появляется Тэнни с коробкой, набитой исцеляющим зельем.       — Скорпиус, вы с Тэнни берите пузырьки и орошайте ей конечности, — отец использует командный тон, но я не спорю.       Гермиона дольше всего работает над лицом, шеей и грудью, чтобы минимизировать вероятность шрамов. Я вспоминаю белёсые тонкие рубцы на спине у отца. Меня почему-то никогда не интересовали причины их возникновения. Останутся ли у Роуз такие же?       Спустя минут двадцать я осмеливаюсь выдавить из себя то, что не давало мне покоя всё это время:       — С ней… всё будет в порядке?       Ответа нет. Дочертив очередную руну, отец лишь говорит:       — Тут всё… Переверни её и подними подол, сын, — я снова подчиняюсь, а затем замираю.       На Роуз нет белья. Не мудрено, она ведь в ночной рубашке, а сейчас ночь. Окропив всё настойкой, я в панике смотрю отцу прямо в глаза впервые за вечер. Невероятно, но он всё понимает без слов.       — Гермиона, давай поменяемся. Ещё немного и можно будет перенести девочку на диван, — он снова поворачивается ко мне и наконец отвечает на мой вопрос: — С ней всё будет в порядке.