***
Всего несколько часов назад я думал, что моему браку конец. Что Пэнс переиграла меня, отчего клокочущая внутри ярость стала понемногу выплёскиваться наружу. Я не думал о Гермионе, ведь её слова в неприметном кафе, казалось, были окончательными и бесповоротными. Всецело ушёл в куда более насущные проблемы, поджидавшие меня в Имении. Любезно уготованные мне моей дражайшей жёнушкой. Женщиной, которая всё уже решила. И это та, кто отродясь не принимала решений важнее выбора цвета помады или лака для ногтей. Злость, растерянность… подозрения, буквально душившие меня… Всё вмиг перестало иметь хоть какой-то смысл, когда они появились. Когда Грейнджер косматым торнадо ворвалась (в который уже раз?) в мою жизнь, в мой брак, в мою гостиную. С окровавленным телом своего ребёнка на руках и полными отчаянья глазами. Отчаянья и всепоглощающей веры. В меня, в мои силы, в мою магию. Зеницами, полными безропотной надежды и (возможно, впервые) первобытного страха. Хорошо, что она догадалась использовать Скорпиуса. Всё ещё до конца не понимаю, что именно произошло с дочерью Гермионы, но это наверняка выяснится позднее. Пусть девочка отлежится и придёт в себя. Избитое клише, которому я сейчас несказанно рад, состоит в том, что кризис действительно миновал. Шрамов не останется. Разве что самую малость и едва заметные. Судя по поведению моего отпрыска, нам с Пэнс, что бы мы ни решили в итоге, пора привыкать к этой рыжеволосой мисс. Он вряд ли её отпустит. Хотелось бы и мне вот так вцепиться в кого-то и удержать. Но я пока не понимаю, в которую из. Отлеветировав Розу Уизли на второй этаж, я застал сына у себя в спальне. Он подобрал её нижнее бельё с пола, оставленное мною там, казалось бы, в прошлой жизни. Скорпиус не обрадовался, увидев меня, но не стал ругаться. Он просто попытался молча уйти. — Нам стоит обсудить произошедшее, — его изначальный испуг за жизнь девушки несколько поутих, и, по всей видимости, злость на меня пускай и не в полной мере, но всё же вернулась. — Я бы не хотел делать это прямо сейчас. Искренне благодарен тебе за… помощь, — процедил он сквозь зубы. — Пустяки. Ситуация обязывала, сам понимаешь, — я говорил искренне, но такие моменты всё равно получаются пафосными. Он пожал плечами и уже хотел было направиться к выходу, как внезапно остановился, будто бы вспомнив что-то незначительное, но беспокоящее. — Настойка бадьяна, которую принёс эльф по твоей просьбе, она же отличалась от обычной? — Поражён твоей внимательностью. Действительно. Это модифицированное зелье, которое я варю лично. Точнее, давно сварил определённый запас. Направлено за быстрое заживление порезов, минимизирует образование шрамов за счёт… а впрочем, сейчас не время вдаваться в такие подробности. Если будет интересно, я покажу тебе всё на практике. — Я не особо силён в алхимии. Ты этим занимался, чтобы убрать свои шрамы? Сегодня то и дело ловлю себя на том, как мало о тебе знаю, — добавил он с лёгкой иронией. — Мои шрамы слишком старые. Их не убрать. Я с ними давно свыкся. Важно, Скорпиус, научиться принимать себя таким, каков ты есть. Со всеми потрохами, шрамами и внутренними обидами. Чтобы затем суметь точно так же принять близких, не пытаясь их переиначить. — Очень удобно, отец, — бросил он слегка раздражённо. — Мне пора к Роуз. — У вас с ней всё серьёзно? — я пристально посмотрел в его глаза и с удивлением заметил раскаяние. — Я женюсь на ней, если после всего она захочет иметь с Малфоями хоть что-то общее. Я не нашёлся что ему ответить. Слишком уж решительно он сделал своё заявление. Принять себя. Принять своих близких. Принять их выбор. Если Скорп сделает это для меня, я, полагаю, смогу ответить ему тем же. Не скрою, мозг на автомате стал подкидывать возможные выгоды этого союза. Если она захочет иметь с нашей семьёй что-то общее, конечно.***
Прежде чем спуститься вниз, я заглянул во вторую спальню. Пэнси сидела у зеркала, уткнувшись лбом в ладони. — Ну и денёк, верно? — попытался выдавить из себя улыбку. Она резко подняла голову, но быстро взяла себя в руки. — Ситуация явно вышла из-под контроля, но на данный момент я не вижу, как что-либо можно исправить. — Примерно то же я думал сегодня о нашем браке. — Давай, мы обсудим наши вопросы уже после того, как все эти гриффиндорки покинут Мэнор? — её усталое безразличие понемногу перешло в раздражение, отчего я ощутил мрачное удовлетворение. Пэнси демонстративно уставилась в стену, давая понять, что разговор окончен. — Не смею перечить, дорогая.***
Грейнджер размашистым почерком заканчивала письмо мужу, сидя в моей гостиной. Ещё несколько минут назад тут царила суматоха, пока эльфы при помощи магии убирали с мраморного пола пятна крови её дочери. Одного из них я неожиданно для себя самого попросил приготовить горячий шоколад. Отчего-то вспомнилось, что она его любит. Мне хотелось поговорить с Гермионой, как мы делали это раньше. Узнать, что её волнует, о чём она молчит. Хотелось снова стать неотъемлемой частью её жизни, как вот сейчас она нагло и без спроса стала частью моей. Но я не мог. Не имел на это права. Все мы сегодня оказались заложниками ситуации, рождённой невероятным стечением обстоятельств. Всё, что было сейчас в моём распоряжении, — это воспользоваться случаем, дабы тупо молча побыть рядом. Передать горячую чашку с напитком. Запомнить смятение на её лице. Посмотреть в глаза, где больше не было ни мольбы, ни веры, лишь усталость. Хотелось обнять её, отвлечь, утешить, но она держала максимальную дистанцию. А затем появилась Пэнсифора, чтобы окончательно пометить территорию и «проследить за порядком». Если бы здесь царила атмосфера ревности, я, скорее всего, был бы доволен. Но между ними не возникло соперничества. Моя жена лишь продемонстрировала своё недовольство и показала, кто в этом доме полноправная хозяйка. Грейнджер же использовала все присущие ей навыки дипломатии, чтобы этот сюр не перешёл границ светской беседы. И хотя в какой-то момент этого вынужденного разговора, где все по кругу проговаривали общеизвестные факты, я всё же попытался закрыть своей супруге рот, сделал я это, скорее чтобы её позлить. Благодарный взгляд Гермионы стал попросту приятным вознаграждением, он отнюдь не был целью. До меня внезапно дошло, что наши маски слишком сильно приклеены к лицам и ни одна из них не собирается срывать мою или сбрасывать свою. Муж, жена и любовница были вынуждены прикинуться родителями, супругами, бывшими сокурсниками — кем угодно, лишь бы избежать неудобной правды и неуместной откровенности. Лучше всего отыграла Пэнси, в который раз картинно покинув сцену. Я же в итоге предпринял последнюю попытку дать Грейнджер понять, что между нами не всё потеряно. Говоря о том, что Пэнси хочет развестись, я попытался взглядом заставить Гермиону хотя бы задуматься о том, что для нас с ней всё ещё возможно. Стоит ей только захотеть. Или хотя бы намекнуть мне на своё желание. А дальше, так уж и быть, я сам…