***
— Кто-нибудь видел Сморкалу? — спросил Иккинг, его зелёные глаза потемнели от беспокойства, когда он осматривал присутствующих в комнате. Забияка и Задирака покачали головами, Астрид закатила глаза и что-то проворчала, Эрет и Драгнер молчали. Рыбьеног быстро покачал головой, когда Иккинг посмотрел на него, тихо бормоча, что он без понятия, где может быть Сморкала. — Если он сбежал, то скатертью дорожка, — зевнул Драгнер, равнодушно рассматривая свои ногти. Астрид, скрестив руки на груди, согласно кивнула. — Ненавижу соглашаться с Драгнером, но он прав. Нам всем будет намного лучше без Сморкалы, сующего всюду свой нос. — Да, я понимаю, — вздохнул Иккинг, — но почему он бросил Кривоклыка? — Сморкала не взял Кривоклыка с собой? — слова вылетели изо рта Рыбьенога прежде, чем он успел подумать. Он нервно сглотнул, когда все собравшиеся обратили на него своё внимание. — В смысле… — сказал он, — почему Сморкала бросил дракона? Я всегда считал, что они с Кривоклыком неразлучны, так что это странно, что он ушёл без своего дракона. — Верно, — неожиданно согласился Эрет, задумчиво почёсывая свой подбородок. — И в связи с этим возникает вопрос «как?». Как Сморкала покинул Олух? У него был только Кривоклык, а поскольку тот ранен и всё ещё здесь, это значит, что у него больше нет дракона, чтобы улететь с Олуха. — Может, он украл одного? — спросил Драгнер. — Вряд ли, — ответил Иккинг, хмуро взглянув на Драгнера. — По крайней мере, тот Сморкала, которого я знал, не стал бы красть чужого дракона. — Да, но это был прежний Сморкала, — сказала Астрид, упирая руки в бока и глядя на Иккинга, — и мы не знаем этого Сморкалу. Возможно, теперь он как раз такой человек, который может украсть дракона. Мы этого и не узнаем. — А кто-нибудь из вас думает, что, возможно, он не покинул Олух? — неожиданно вставил Задирака. — Что, если он всё ещё на Олухе, просто прячется? Рыбьеног едва успел заметить быстрый взгляд, которым Задирака обменялся со своей сестрой. Забияка мотнула головой так быстро, что Рыбьеног мог бы поклясться, что ему это только привиделось. «Что знают эти двое и не говорят никому? И если так, почему они молчат?» Размышления Рыбьенога прервал голос Драгнера: — Если хочешь, Иккинг, я могу обыскать Олух. — Нет, Драгнер, не надо. Я сам поищу Сморкалу. — Понимаю. — Что ж, — Иккинг вздохнул, — раз никто ничего не знает о его исчезновении, совещание окончено. В ту минуту, как Иккинг произнёс это, Забияка и Задирака ринулись к двери, быстро выходя из комнаты. Рыбьеног подскочил и поспешил за близнецами, совершенно запыхавшись, когда наконец догнал их. Задирака вопросительно посмотрел на него, а Забияка фыркнула, скрестив руки на груди. — Э… Рыбьеног? Что тебе нужно? — спросил Задирака. Рыбьеног помолчал, восстанавливая дыхание, а потом посмотрел на близнецов. — Что вы двое скрываете? — Скрываем? — усмехнулся Задирака. — Мы ничего не скрываем. Если только мы не говорим о третьем любимом боевом топоре Астрид, который мы с Забиякой украли у неё несколько месяцев назад. Ты об этом спрашиваешь, Рыбьеног? — Или, может, он спрашивает о восьми яках, которые мы стащили прошлой зимой, — пошутила Забияка, её глаза насмешливо блеснули. Рыбьеног нахмурился. — Нет! Я хочу знать, что вы на самом деле скрываете… — И я тоже, — холодный голос Драгнера прервал Рыбьенога, напугав его. Взгляды близнецов метнули молнии в заместителя, Забияка злобно зарычала на него, когда он не спеша приблизился к ним. — Я ничего тебе не скажу, Драгнер, — прошипела Забияка. Задирака кивнул, соглашаясь с сестрой, и они, двигаясь как единое целое, оставили Рыбьенога и Драгнера. — Они определённо что-то скрывают, — произнёс заместитель Иккинга, лёгкая улыбка играла на его губах. — Особенно, Забияка. Его холодный голос заставил Рыбьенога поёжиться. «Не хотел бы я быть тем, кого невзлюбит Драгнер, вот уж точно». Драгнер взглянул на Рыбьенога, приподняв брови и издав удивлённый смешок. — Хорошего дня, Рыбьеног. — Хорошего дня, Драгнер, — произнёс тот нервно, глядя, как викинг уходит от него. Не желая больше находиться здесь, Рыбьеног поспешил домой к своей семье, позабыв о своих подозрениях насчет секрета близнецов.***
— Итак, тебе и твоему дракону не о чем волноваться, — сказал Дагур, ведя свою новую подругу по подземелью Острова Изгоев. — Мои люди вас не тронут. Они думают, что ты бродяга, которого я спас. А те, кто видел твоего дракона до этого, к сожалению, пропали без вести. Блондинку рассмешили слова Дагура. — Ты мог оставить их живыми, Сердце Лавы любит свежатинку. Дагур остолбенел, он вытаращил на неё глаза. — Ты очень необычный всадник… как, ты говоришь, тебя зовут? — Брунгильда. — Интересное имя, — сказал Дагур. — И это разжигает моё любопытство: как вы сошлись со Сморкалой? — Если коротко, то я подкралась к нему среди ночи и пригрозила ему расправой, если он не поможет мне. — Не поможет тебе в чём? — Освобождать драконов, захваченных людьми, Охотниками, владельцами арен, как ты их называешь, — усмехнулась Брунгильда, самодовольная улыбка появилась на её губах. Дагур кивнул, его разбирало любопытство. — А как насчет тех, кому посчастливилось столкнуться с вами в ваших начинаниях? Брунгильда повернулась к нему, её голубые глаза загорелись жестокостью. — Скажем так, они встретили свою судьбу в драконьем пламени. Берсерк поднял бровь. Он не привык к драконьим наездникам, открыто сознававшихся в совершении насилия и к тому же наслаждавшихся им. Эта женщина была очень интригующей. — Ты удивляешь меня, Брунгильда. Большинство драконьих всадников, которых я встречал, должен сказать, не отличаются жестокостью. Иккинг и его команда всегда проповедовали мир и сострадание. Я никогда не понимал этого, если быть откровенным. — Да, я тоже, — согласилась Брунгильда, — драконы созданы, чтобы воевать, а не жить в мире. Дагур тихо усмехнулся, останавливаясь у большого здания. Брунгильда и её дракон остановились рядом с ним, обменявшись удивлённым взглядом. — Это, — Дагур указал жестом на здание, — будет твоим домом на какое-то время. Он достаточно большой для вас двоих. Брунгильда одобрительно хмыкнула и повернулась к берсерку. — Мы спасём твою сестру, Дагур. Ты лишь должен обещать, что не предашь нас. — Я не предам ни тебя, ни Сморкалу. Если вы поможете мне спасти Хедер. — Хорошо, — кивнула Брунгильда. — А теперь дай мне время побыть одной. — Конечно, — ответил Дагур, — ужин через час в Зале Берсерков. Это чуть дальше по этому коридору. Я жду, что ты придёшь. Брунгильда нахмурилась, но кивнула, заходя в свой новый дом вместе с драконом. Дагур какое-то время смотрел на них, даже после того, как дверь закрылась, затем одёрнул себя. «Надеюсь, это сработает. Боги, сделайте так, чтобы Браго не узнала о моём предательстве. Если она узнает, она убьёт Хедер».***
Громгильда нырнула вниз по склону горы, сложив крылья по бокам, Астрид легла на спину, чтобы защитить глаза от жгучего ветра. Беззубик и Иккинг летели рядом с ней. Они вместе патрулировали Олух. Иккинг весь день вел себя странно, что Астрид объяснила «исчезновением» Сморкалы. Она не могла понять, почему её муж так расстроился из-за его ухода. Лично она рада, что Сморкала сбежал — трус — и надеялась, что бывший олуховец не вернётся. «После того, что он сделал, у меня нет никакой терпимости по отношению к Сморкале. Иккинг ещё легко наказал его, отправив в изгнание, он заслуживает худшей участи — Хель, я бы с удовольствием вонзила топор в его тело…» — Астрид, — тихий голос Иккинга звучал устало, он отвлёк женщину от её мыслей. — Что? — ответила она, глядя, как её муж останавливает Беззубика перед ней. Чёрный дракон спикировал вниз, на торчавший из воды камень. Астрид приподняла бровь и, толкнув Громгильду ногами, приказала ей тоже спуститься. Змеевица понимающе вскрикнула, а затем полетела вниз, приземляясь рядом с Беззубиком. Астрид соскользнула со спины дракона, пристально глядя на Иккинга. — Иккинг… — проговорила она. Он со вздохом повернулся к Астрид и устало провёл руками по волосам. — Астрид, ты когда-нибудь думала о том, что, может, это был вовсе не Сморкала, кто причинил тебе боль в ту ночь? — Что? — вскрикнула Астрид, её гнев заставил Громгильду нервно перебирать ногами возле хозяйки. — Ты пытаешься сказать, что я не знаю, кто изнасиловал меня? Это был Сморкала. — Астрид, я говорю не это. Я спрашиваю, ты точно уверена, что это был он? — Иккинг нахмурился, вглядываясь в жену зелёными глазами. Астрид рассердилась, злясь на его тон и предположение. — Я точно знаю, кто это был, Иккинг. — Ты абсолютно уверена? Я разговаривал с ним, и ты слышала, что он сказал, и у меня есть подозрение, что Сморкала никогда не обидел бы тебя. Не так. — Значит, ты веришь Сморкале, а не мне? — закричала Астрид, ярость закипела в её груди. — Ну… — начал Иккинг, но, прежде чем он успел сказать ещё что-нибудь, Астрид прервала его. — Я не знаю, откуда у тебя эта навязчивая идея о невиновности Сморкалы, Иккинг, но… — Астрид, — он внезапно рявкнул на неё, и его тон заставил её тут же замолчать. — Мне кажется, ты не понимаешь, что я пытаюсь сделать. Мы все знали Сморкалу. Он был нашим другом, и мы ему были небезразличны. Он отдал бы жизнь за любого из нас. Так зачем ему насиловать тебя? — Потому что… — Ты не понимаешь, Астрид? Сморкала заботился о тебе, любил тебя, и он сделал бы всё, чтобы ты — или любой другой из нас — была в безопасности. Я начинаю верить, что не он сделал это с тобой. Астрид открыла рот, чтобы возразить, но взгляд Иккинг заставил её замолчать. — Я разговаривал с ним прошлой ночью, до того, как он сбежал. Я спросил его о том, что случилось с тобой, и он сказал мне, что нашёл тебя израненной. И он не лгал… — Откуда ты знаешь, что он не лгал? — оборвала его Астрид. — Я думаю, он сильно изменился за те десять лет, что был в изгнании. Откуда тебе знать, может, теперь он первоклассный лжец? — Потому что Беззубик не сделал ни единого движения против него. А Беззубик очень хорошо умеет выявлять, кто говорит правду, а кто — нет, но он ни разу не повёл себя со Сморкалой так, как если бы он врал нам. — Значит, ты веришь Беззубику, а не мне? — Нет, Астрид, я верю в нашего старого друга. Мы знали его долгие годы, и каким бы ни был Сморкала раздражающим порой, но ты правда думаешь, что он мог сделать больно кому-либо из нас, да ещё так, как это случилось с тобой? Астрид нахмурилась, она уже было открыла рот, чтобы возразить, но какое-то странное чувство где-то в глубине души остановило её. — Я… я знаю, что случилось той ночью. Это Сморкала изнасиловал меня. Должен быть он… Иккинг скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на Астрид. Она сердито глянула на него и, не говоря ни слова, вскочила на Громгильду. Дракониха взлетела в небо, удаляясь от Иккинга и Беззубика. Астрид с недовольным рычанием вцепилась в седло дракона. «Почему Иккинг не верит мне? И почему я сама чувствую себя неуверенной в своих суждениях? Я знаю, что случилось той ночью, я помню голос Сморкалы и его грубые руки на мне. Это был он. Так ведь?»***
«Сколько же пещер на этом проклятом Тором острове?» — Сморкала ворчал про себя, разочарованно вцепившись в свои густые волосы. Он бродил по пещерам Острова Огнеедов, где оставила его Брунгильда, — и кто знает, как давно это было, — но до сих пор он не приблизился к логову Королевы. «По крайней мере, насколько я могу судить. Так как за всё время, что я здесь, я не видел ни единой чешуйки или когтя — ничего похожего на дракона». Самое худшее было в том, что Сморкала заблудился. А он ненавидел быть заблудившимся. Не выносил. Из-за этого он чувствовал себя слабым и глупым. Настолько тупым, чтобы бродить по пещере. «Ты позорище, вечно таскаешься за Иккингом, ничего не делаешь самостоятельно!» — голос Слюнявого кричал на него, и ярость и отвращение, с какими он говорил это, действовали Сморкале на нервы. Даже спустя десять лет после гибели отца, Сморкала ясно слышал его голос, когда совершал ошибки или делал что-нибудь не так. И с тех пор, как он был изгнан, он постоянно слышал отвращение в голосе Слюнявого по ночам или на ветру, когда летал на Кривоклыке. Сморкала никогда не рассказывал Брунгильде о том, что он не может спать по ночам, терзаемый чувством вины, ненавистью к самому себе и страхом. Он никогда не был достаточно хорош, никогда не был идеальным сыном для своего отца. — Это твоя вина, что мама ушла и была убита! — произнёс Сморкала, передразнивая голос Слюнявого, проговорив одну из любимых его присказок. «До сих пор не понимаю, почему он считал меня причиной гибели матери. Глупый, эгоистичный, жестокий Слюнявый. Ты-то никогда и ни в чём не был виноват». Отогнав эти мысли, Сморкала снова сосредоточился на запоминании пещер. «В конце концов, я найду то, что ищу».***
Дагур, зевая и осматривая Зал, ковырялся в своей тарелке. Берсерки и Изгои ели, их семьи собирались вместе, и небольшие группы детей, весело смеясь, бегали по Залу. Дагуру было… грустно… видеть фальшивое умиротворение своего народа. После того, как Дагур заключил союз с Иккингом, он верил, что покой — это то, чем смогут наслаждаться Берсерки и Изгои. Дагур привык к этому, но теперь, когда у его народа почти не осталось шансов на мир, он скучал по нему. Тогда появилась Браго и разрушила всё. Дагур сжал вилку в кулаке, стиснув зубы при мысли о женщине, которая вырвала у него Хедер и использовала её против него. Она так одержима достижением своей цели, что не видит в себе ничего плохого. «Я не могу понять, как…» Скрип стула рядом с ним отвлёк мысли Дагура, его тело напряглось, готовясь к борьбе. Но, повернув голову направо, он увидел только Брунгильду. На лице светловолосой всадницы играла лёгкая улыбка, а её когда-то длинные волосы были коротко острижены — Дагур подумал, что с короткими волосами она выглядит лучше, хотя вряд ли кто-нибудь поймает его произносящим это вслух. — У тебя тут уютно, Дагур, — сказала Брунгильда, осматривая Зал. — О, благодарю! — ответил берсерк, радостно оскалившись на комплимент наездницы. Издав скучающий вздох, Брунгильда прекратила расточать комплименты, и затем её внимание переключилось на еду. Проведя языком по зубам, она набросилась на тарелку с рыбой. Быстро покончив с ней, она повернулась к Дагуру и посмотрела ему прямо в глаза. — Так, Дагур. Чтобы наша уловка сработала, ты должен всё мне рассказать. Действительно всё. Берсерк сглотнул, подозрительно осмотревшись вокруг, надеясь, что никто из приспешников Браго не подслушивал. — Я немногое знаю о Браго — Хель, я даже не знаю, где её основная база, она всегда является сюда — но я расскажу тебе всё, что мне известно. Идём, поговорим где-нибудь наедине.***
Всё тело Сморкалы ныло. Его раны болели каждый раз, когда он двигался, а его разум вопил от изнеможения. Темнота пещеры лишала всякой надежды узнать, который сейчас час, день или ночь, и добрался ли Сморкала хоть куда-нибудь за всё время своей ходьбы. Сейчас был один из немногих моментов в жизни Сморкалы, когда он был благодарен за свое изгнание. За эти десять лет он так много путешествовал, исследовал и, да, ходил пешком, что мозоли на ногах появлялись нечасто. «Если бы я только мог сказать то же самое о своих ранах», — Сморкала поморщился, когда ещё одна вспышка боли пронзила его спину, прямо в том месте, куда в неё воткнулся меч нападавшего. Гнев заполнил сердце воина, погружаясь в плоть, словно меч. «Я должен найти того, кто напал на меня. У него явно была причина сделать это, и я должен выяснить, кто это был, и быстро. Кривоклык на Олухе, один, и я не исключаю возможности, что этот человек попытается убить и моего дракона. Вот почему...» Раскаленное добела пламя ударило Сморкалу прямо в лицо, пробежав по его доспехам и, к счастью для него, по плащу из драконьей кожи. Викинг среагировал на огонь почти мгновенно, укрыв лицо плащом как раз вовремя, чтобы огонь не расплавил его плоть. Но он всё ещё чувствовал, как его кожу обдает жаром, и это означало, что он всё же несколько обжегся. Сморкала настороженно посмотрел вверх, прикрываясь плащом из драконьей чешуи. Его глаза медленно расширились, когда прямо над ним поднялась на задние лапы Королева Огнеедов и, расправив крылья по всей ширине туннеля, испустила громоподобный рёв.***
— Забияка, ты не можешь продолжать избегать меня и не говорить, где ты была прошлой ночью, — ворчал Задирака, он скрестил руки на груди, бросая на сестру крайне неодобрительный взгляд. Забияка игнорировала брата всю дорогу до его комнаты. После стычки с Рыбьеногом и Драгнером он притащил её в свой дом. Забияка вела себя очень странно — как и прошлые несколько недель, Хель её побери! — и её странности довели нервы Задираки почти до предела. Забияка огрызнулась: — Я уже говорила тебе, Задирака, — тебя не касаются мои дела. Мы, конечно, близнецы, но это не значит, что мы должны всем делиться друг с другом. Я никогда не лезу в твои дела, так почему бы тебе не сделать то же для меня и оставить меня в покое? — Я не могу! Почему ты отталкиваешь меня? Почему отталкиваешь от себя всех? Даже Иккинг заметил, какая ты отстранённая! Ты не можешь продолжать так себя вести! — закричал Задирака, разочарование, гнев и отчаяние звучали в его голосе. Забияка посмотрела на него и лишь тихо вздохнула. Спустя некоторое время она, наконец, открыла рот, чтобы заговорить… — Забияка, ради Тора! Пожалуйста, расскажи мне, что с тобой! — Ничего, — Забияка неожиданно огрызнулась. — Я просто размышляла. — О чём? — О Сморкале. Задирака застонал, он не верил своим ушам. — Серьёзно? Забияка, ты серьёзно? Забудь! Ты замужем за Эретом и у вас есть дочь… — Эрет не отец Карающей. — Ты должна двигаться… Стой. Что? Карающей?* — воскликнул Задирака, неуверенный, что он правильно расслышал сестру. Должно быть, ему просто показалось. Но Забияка серьёзно и непреклонно смотрела на Задираку. — Я сказала, что Эрет не отец Карающей. У Задираки отвисла челюсть, подбородок его затрясся, когда слова Забияки дошли до его сознания. — Тогда кто? Забияка хмыкнула, закатив глаза, а потом посмотрела на Задираку. — Карающая — дочка Сморкалы. — Ты наверно шутишь! — воскликнул Задирака, в отчаянии запуская пальцы в свои волосы. — Значит, вот где ты пропадала прошлой ночью! Со Сморкалой. Это просто прекрасно, Забияка. Эрет знает? — Теперь знает. — Теперь? То есть он не знал до последнего времени? Да уж, сестрёнка, ты ходячая проблема. Готов поспорить, что ты ничего не сказала Каре, не говоря уж у Сморкале. Так? Забияка сердито посмотрела на брата, но через мгновение она отвернулась от него. — Я не рассказывала Эрету, потому что боялась, что он сообщит остальным. Тогда я думала, что это лучший вариант. И нет, никто из тех двоих не знает. Задирака глубоко вздохнул, демонстративно закатив глаза. — Заб, прошу тебя, скажи, что ты не делала ничего, эм, интересного со Сморкалой прошлой ночью. Пожалуйста? — О боги. Мы просто разговаривали. Он рассказал мне о своём изгнании, и, признаться, я не думаю, что он хотел разговаривать со мной. Мне кажется, я ему не нравлюсь. Задирака застонал и с бесцеремонным стуком ударился головой о тумбочку. Просто прекрасно.***
Брунгильда шла за Дагуром, который разговаривал тихо с одним из своих людей. Её мысли кружились, словно водоворот, пытаясь собрать воедино всё, что вождь Берсерков рассказал ей о Браго. Дагур остановился, воин, с которым он разговаривал, почтительно склонил голову и покинул своего вождя и Брунгильду. Они остановились возле огромной двери, на губах Дагура играла улыбка. — Заходи, — сказал он легкомысленно, открывая дверь и входя в тёмную комнату. Брунгильда последовала за ним внутрь… — Здравствуй, Дагур. Я так рада снова видеть тебя. Дагур и Брунгильда оба отшатнулись при звуке холодного, высокого голоса, который раздался в тёмной комнате. Губы Дагура дрогнули, когда он выдохнул: — Браго.