Выдержка из главы 49 романа
×××
Это было давным-давно, я подумывал Сбросить твою ношу. И оставить тебя там, где ты стоял. И ты верил, что я смогу. Ты видел это раньше. Я могу читать твои мысли; Сказать тебе, что видел я, При этом не говоря и слова. Теперь все это ушло. Все кончено, и я никогда не вернусь.
Текст песни Shadow on the Sun — Audioslave
×××
Вэй Усянь медленно открыл глаза. Все его тело неимоверно болело. Голова раскалывалась так сильно, что казалось, будто её использовали в качестве наковальни для молота, которым управлял такой могущественный человек, как Не Минцзюэ, и придатки, о существовании которых он и не подозревал, казалось, решили сделать своё присутствие максимально болезненным. Если он умер, то, должно быть, возникли какие-то проблемы с высшими силами. Разве смерть не должна быть мирной и безболезненной? Почему он был в такой сильной агонии? Он не осознавал, что говорил вслух, пока веселый голос не сказал: — Ты еще не умер, юноша. Вздувшиеся вены и напряжённые мышцы на выступе шеи Вэй Усяня явно выражали всё недовольство, когда он повернулся, чтобы посмотреть на говорящего. Однако шок от увиденного заставил его замереть. — Седьмой… дядя? — прошептал он, не веря своим глазам. Седьмой дядя, один из оставшихся членов клана Вэнь, очень мало общавшийся с Вэй Усянем, от души рассмеялся. — Впечатляет, как и всегда, молодой мастер Вэй. Внутри у Вэй Усяня всё сжалось от появившейся надежды. Он сел и посмотрел на мужчину средних лет, игнорируя ноющую боль его израненного тела. — Ты жив, — выдохнул он, разглядывая солидную фигуру перед собой с широко раскрытыми глазами и прощупывая пальцами пульс. Седьмой дядя нежно улыбнулся: — Да. Как и ты. — Вы спасли меня? — Да. Вэй Усянь нетерпеливо огляделся: — Кто еще? Сколько людей вы смогли спасти? Где А-Юань? Где мы? Его лицо мгновенно потемнело, и Вэй Усянь невольно вздрогнул. — Только ты и я, — тихо сказал Седьмой дядя, — мы находимся в скрытом убежище в Цишань. Вэй Усянь застыл. Седьмой дядя продолжил: — Ребенок, вероятно, жив, хотя… Бабушка спрятала его в безопасном месте, но он исчез прежде, чем я смог найти его. Возможно, его кто-то забрал; на том месте не было признаков борьбы. Вэй Усянь опустил голову на колени и закрыл глаза. Слезы потекли по его лицу, а душевная боль соответствовала имеющимся телесным мукам. Седьмой дядя смотрел, как он плакал, не говоря ни слова. Через несколько секунд он вытащил из кармана апельсин и начал чистить его маленьким ножичком. Наконец, когда слёзы перестали течь по щекам, Вэй Усянь вытер лицо грязными серыми рукавами неопрятных одежд, которые он носил. — Почему вы спасли меня? — хрипло спросил он. — Потому что ты необходим. Вэй Усянь нервно усмехнулся: — Кому? Весь мир заклинателей хочет, чтобы я умер. — Мне. — Зачем?! Седьмой дядя не ответил. Вместо этого он закончил чистить апельсин и протянул очищенные ломтики Вэй Усяню. — Ешь, — тихо сказал он, — ты спал в течение двух недель. Вэй Усянь покачал головой. Седьмой дядя нахмурился: — Многие люди пожертвовали собой, чтобы спасти тебя. Ты собираешься потратить это впустую? Разве они не заслуживают твоего уважения? Вэй Усянь ошеломлённо уставился на него, а в его жилах разгорелась вспышка ярости. Он подумал о Цзян Фэнмяне, Мадам Юй, Цзян Яньли, Вэнь Цин, Вэнь Нине… Был ли кто-нибудь, кто лучше, чем Вэй Усянь, знал, какие неизмеримые жертвы были принесены, чтобы защитить его, в основном против его желания?! Кто был этот человек, чтобы давать ему наставления? Он ведь даже практически ничего о нём не знал! Седьмой дядя действительно был одним из оставшихся членов клана Вэнь, однако не был особенно близок с Вэй Усянем. На самом деле, он, похоже, ни с кем не был близок, праздно проводя свои дни как человек, у которого нет ничего, кроме своей жизни, и которому нечего было терять. Седьмой дядя, бледный, стройный мужчина с достойной осанкой дворянина, никогда никому даже не раскрывал своего имени, просто принимая прозвище «Седьмой дядя», данное А-Юанем. Вэй Усянь смутно помнил его, как человека с окровавленными повязками на шее, и Вэнь Цин, которая суетилась возле него. Потребовалось много времени, чтобы его раны зажили, но все же ему было все равно. Он всегда был немного далеким от остальных членов клана Вэнь. Он работал с остальными только в том случае, если ему было дано поручение, и пил с ними, если ему давали чашу. Помимо этого, казалось, ему нравится совершать короткие, бесцельные прогулки. Он никогда не производил яркого впечатления на Старейшину Илина. На самом деле, он, возможно, избегал Вэй Усяня. Кроме того, в то время Вэй Усянь был слишком озабочен — боролся со своим собственным безумием, воспитывал ребенка, не имея достаточно продовольствия, и терпел острый язык Вэнь Цин, не говоря уже о неоднократных требованиях Лань Ванцзи вернуться с ним в Гусу, — чтобы обращать внимание на каждого члена клана Вэнь. Что касается Седьмого дяди, то он оставался бледной, безразличной, далекой фигурой в чужом сознании. Некоторые могут предположить, что он оцепенел от жизни. Кто-то другой мог бы сказать, что он наслаждался её простотой, не нуждаясь ни в чем, кроме тепла солнца, иногда освещающего его лицо. Вэй Усянь снова покачал головой. Его разум был слишком взбудоражен, чтобы что-то понять. — Ешь, — раздался голос Седьмого дяди, и Вэй Усянь нехотя повиновался, снова заливаясь слезами. На половину съев фрукт, он тут же обмяк и провалился в сон. — А я-то действительно думал, что тебе хватит двух недель сна, чтобы восстановить силы, — вздохнул Седьмой дядя, возвращая Вэй Усяня в удобное положение посередине кровати. — Такой хлопотный юноша. Он ещё долго смотрел, как молодой человек спит. Затем он взял свой нож и ушел.××× Я могу сказать вам, почему люди умирают в одиночку, я могу сказать вам, что я тень на солнце. ×××
Вэй Усянь проснулся один. Глядя на всё то чужое, что его окружало, он вспомнил, что произошло до этого. Цзян Чэн руководил осадой Горы Мертвецов, и Вэй Ин думал, что наконец-то сможет заплатить за все те страдания, которые он принёс своим существованием… И все же, вот он — все ещё живой. Что сказал бы Цзян Чэн, если бы увидел его сейчас? После всей этой драмы, после прощального извинения он оставил своего шиди… Он горько рассмеялся. А Ханьгуан-цзюнь… Где он сейчас? Он тоже радуется позорному — и, возможно, заслуженному — концу Старейшины Илина? Говоря об этом, как Седьмой дядя спас его? Последнее, что он помнил, было искажённое в испуге лицо Цзян Чэна и боль, превышающую все, что он чувствовал раньше… Его буквально разрывала на части его же собственная армия нежити. Какой духовный мастер сможет собрать человека, тело которого было разодрано в клочья? Он осторожно пошевелил конечностями. Хотя боль всё еще была ощутима, но они были целы. Затем он сжал и разжал пальцы рук и ног — и они тоже не были повреждены. Он оглядел комнату и увидел пыльное зеркало в углу. Медленно, осторожно он встал с кровати и направился к нему. Его лицо тоже не пострадало. Однако под его глазами залегли тени. Он снял грубые серые одежды, — черт, они натирают , — подумал он неблагодарно, желая приобрести свои мягкие черные одеяния, ласкающие его чувствительную кожу, — и внимательно осмотрел своё тело. Не было никаких травм, никаких признаков того, что его разорвали на части и снова собрали. Единственной вещью, которая омрачала его бледную кожу, являлось знакомое клеймо клана Вэнь на его груди. Как такое возможно? Неужели ему это снится? Если бы он действительно был разорван на части, как и предполагал, даже Вэнь Цин не смогла бы его спасти. Как получилось, что Седьмой дядя, который был всё это время всего лишь второстепенным персонажем, которого он едва знал, смог совершить такой поступок? И как, черт возьми, человек забрал его прямо из-под носа нескольких из самых могущественных заклинателей на земле? Становится всё любопытнее и любопытнее. Его размышления были прерваны тихим звуком. Закутавшись обратно в мантию, Вэй Усянь вернулся в кровать. Через несколько минут появился Седьмой дядя с миской супа в руках. Он улыбнулся уголками губ, когда увидел, что Вэй Усянь уже встал. — Чувствуешь себя лучше? — спросил он. Вэй Усянь кивнул: — Как вы спасли меня? Я помню, что меня разрывали на части лютые мертвецы. Улыбка Седьмого дяди осталась неизменной: — Это имеет значение? — Конечно, имеет! Седьмой дядя вздохнул и протянул ему миску с супом. — Ешь, пока еще тёплое, — сказал он. Вэй Усянь упрямо уставился на него, отказываясь пошевелиться или взять суп. Что-то мелькнуло в глазах Седьмого дяди. — Потребовалось несколько искусных талисманов и много духовной энергии, — сказал он тихо, — и это все, что я могу тебе сказать, — он щелкнул по лбу молодого человека и строго произнёс, — теперь ешь свой суп.××× Глядя на потерю, Ищу причину. Но уже не был уверен Ни в чём, с дырой в груди, Без души. И ничего не нужно знать. ×××
Несколько дней спустя Вэй Усянь почувствовал, что достаточно здоров, чтобы наконец-то выйти из убежища. Седьмой дядя иногда выходил, предположительно, для того, чтобы собрать продовольствие и информацию, и именно в это время Вэй Усянь отважился пойти в лес за домом. Он не был полностью уверен, насколько безопасно было на территории леса, но поскольку старик ничего не сказал, это, вероятно, означало, что безопасно. В конце концов, что могло быть хуже того, что уже случилось? Улыбаясь про себя, Вэй Усянь шёл всё дальше и дальше вглубь леса. Было приятно размять ноги. Однако его мысли и эмоции всё ещё пребывали в своего рода смятении. Седьмой дядя не рассказал ему, как он был спасен, за исключением расплывчатых упоминаний о талисманах и духовной энергии, независимо от того, сколько бы раз он не спросил. Он все еще не понимал, почему Седьмой дядя предпочёл спасти его, а не оставшихся членов клана Вэнь. Если у него была возможность сбежать, разве он не должен был сначала спасти членов его собственного клана? По крайней мере, он должен был спасти А-Юаня. Разве может жизнь пресловутого Старейшины Илина быть ценнее жизни невинного ребенка? «Пожалуйста, пожалуйста, пусть А-Юань будет в безопасности», — горячо подумал он, возлагая все надежды на слова Седьмого дяди о том, что ребенок, скорее всего, жив и здоров. Единственными людьми, которые знали, что А-Юань был ребенком Вэнь Цзябао, были Цзян Чэн и Лань Ванцзи… Никто другой не мог знать. Если бы только достойный, добросердечный заклинатель, кроме этих двоих, нашел ребенка и принял его как своего собственного, Вэй Усянь мог бы умереть счастливым… Хотя, подумал он, это, вероятно, разозлило бы Седьмого дядю. Дикий рев вывел его из раздумий. Вэй Усянь моргнул и потер глаза, не зная, спит он или бодрствует. Перед ним стоял монстр, — подобного которому он никогда раньше не видел, — разинув пасть и жадно глядя на лакомый кусочек. Его руки машинально потянулись к Чэньцин, прежде чем он понял, что у него её больше нет. «Извини, Седьмой дядя, — истерически подумал он. — Похоже, жизнь, которую ты спас, закончится в желудке этого монстра». И вдруг внезапно раздался взрыв, и монстр упал. Седьмой дядя стоял над его трупом, держа огненный шар к своей ладони, огонь также мерцал в его глазах. — Почему ты стоял там, как дурак?! — закричал Седьмой дядя. — Разве Лань Цижэнь или Цзян Фэнмянь не научили тебя убивать монстра, даже если ты безоружен?! Вэй Усянь не ответил. «Конечно, научили, — подумал он дико, — но где я найду Золотое Ядро, чтобы воспользоваться им?» Седьмой дядя погасил огненный шар и подошёл к нему. — Что с тобой? Ты так отчаянно хочешь умереть? — сердито прошипел он. Вэй Усянь молчал. Седьмой дядя схватил его за запястье, чтобы проверить свою догадку. Вэй Ин отвернулся, зная, что обнаружит мужчина. — Как такое возможно? — прошептал Седьмой дядя. — Что случилось с твоим золотым ядром? Вэй Усянь невесело рассмеялся: — Можете считать, что я столкнулся с Сжигающим Ядра. — Нет, — сказал Седьмой дядя, — это не работа Вэнь Чжулю. — Он отпустил запястье Вэй Усяня и посмотрел ему в глаза. — Что случилось? Кто это сделал? Вэй Усянь пожал плечами. — Это не имеет значения, — он отвернулся, — пожалуйста, Седьмой дядя. Я не хочу говорить об этом. Седьмой дядя долго смотрел на него, а затем кивнул: — Хорошо. Пока.××× Я могу сказать вам, почему люди сходят с ума, Я могу показать вам, как С вами может случиться то же самое. Я могу сказать вам, почему Конец никогда не настанет, Я могу сказать вам, что я тень на солнце. ×××
Седьмой дядя был удивительно хорошо проинформирован о событиях в мире заклинателей, подметил было Вэй Усянь. Он часто радовал молодого человека новостями, особенно об ордене Ланьлин Цзинь и злоключениях Цзинь Гуаншаня как настоящих, так и прошлых. Вэй Усянь с удовольствием слушал его россказни. В конце концов, ему не очень-то и нравился Цзинь Гуаншань, и он всегда был не прочь немного позлорадствовать. Потом стоял вопрос о самозапечатывании Суйбяня, в который Седьмой дядя с большим удовольствием посвятил Вэй Усяня. Очевидно, Цзинь Гуаншань заставил многих заклинателей попытаться снять печать, но никто не смог. Один из его подчинённых, наконец, предположил, что, поскольку клинок был изготовлен в кузнице Юньмэн Цзяна, возможно, молодой глава ордена Юньмэн Цзян будет иметь некоторое представление о том, как избавиться от печати. Цзинь Гуаншань немедленно послал сообщение в Пристань Лотоса с просьбой, чтобы Цзян Чэн посетил Башню Золотого Карпа, чтобы осмотреть меч, но его посланник вернулся с пустыми руками, дрожа от страха. По всей видимости, Цзян Чэн пришел в ярость от послания и почти пустил в дело Цзыдянь. Вэй Усянь слегка улыбнулся. — Конечно, он был бы зол, — пробормотал он. — Я поражен, что он еще не заставил Цзинь Гуаншаня уничтожить Суйбянь. Седьмой дядя только лишь улыбнулся. — В мире заклинателей пошли слухи о бесстыдстве ордена Ланьлин Цзинь, и Цзинь Гуаншань неохотно решил отложить это дело на потом, — сказал он молодому человеку, вспомнив, что он подслушал, используя талисман. — Ты знаешь Мэн Яо — теперь он Цзинь Гуанъяо. Вэй Усянь кивнул. Седьмой дядя неприятно улыбнулся. — Вообрази себе лицо этого труса и послушай. Представь, что он стоит перед Цзинь Гуаншанем, готовый оправдываться… — А потом Седьмой дядя произнес в идеальном подражании голосу Цзинь Гуанъяо, столь же маслянистому и успокаивающему. — «Дайте ему немного времени, отец. Даже если он стал злым, Вэй Усянь когда-то был любимым братом Цзян Ваньиня. Естественно, что он не может смотреть на меч прямо сейчас». Вэй Усянь в восторге захлопал в ладоши: — Вы говорите так же, как он, Седьмой дядя! Вы его знаете? — Да, конечно, — сказал Седьмой дядя. — Он жил в Цишань довольно долгое время, — его лицо на мгновение потемнело, — можешь ли ты предположить, что произошло потом? Вэй Усянь покачал головой. Седьмой дядя слегка улыбнулся и сказал: — Очевидно, Цзинь Гуаншань ничего не сказал. Мадам Цзинь усмехнулась и приказала Цзинь Гуанъяо отвезти маленького Цзинь Лина в Пристань Лотоса. В конечном счете, Цзинь Гуаншань хранит меч, надеясь убедить Цзян Чэна в будущем… И поэтому он, вероятно, скоро будет снова докучать твоему шиди, — заключил Седьмой дядя. Вэй Усянь уставился на Седьмого дядю. — Как вы вообще узнали все это? — потребовал он объяснений. — Как будто вы подслушали разговор! Седьмой дядя загадочно улыбнулся: — У меня есть свои методы. Вэй Усянь посмотрел на человека перед ним пронзительными серыми глазами. — Седьмой дядя, — наконец сказал он серьезным голосом, — кто вы? Улыбка исчезла с лица Седьмого дяди: — Почему ты спрашиваешь? — Вы не обычный заклинатель. — Нет, — сказал Седьмой, уголки его губ чуть приподнялись, — вовсе нет. — Так почему вы прятались и притворялись слабым и бессильным? — Это было удобно. Я был тяжело ранен, когда бежал из Безночного города. Я еще не полностью восстановил свои силы. — Вы кажетесь достаточно сильным для меня. Вы так легко победили того монстра на днях. — Это лишь малая часть моих способностей, молодой мастер Вэй. — Тогда вы должны быть исключительно могущественным мастером. — Так и есть, — в лице или голосе Седьмого дяди не было ни капли смирения. Казалось, он просто констатировал факт. Вэй Усянь присвистнул: — Вы что, прямой потомок династии Вэнь Мао или что-то в этом роде? — Да. Вэй Усянь застыл. — В самом деле? — пробормотал он, а другой небрежно кивнул. Вэй Усянь зажмурился и покачал головой, словно пытался очистить свой разум. Затем его взгляд приобрёл твёрдость, когда он изо всех сил пытался занять более бдительную позицию на кровати, внезапно осознавая слишком много вещей. Его уязвимость, воспоминание о потрескивающем огне в руке другого заклинателя, недоступность его флейты, которая, вероятно, уже уничтожена Цзян Чэном. Он знал, что его действия были иррациональны — он был бессилен, а также, если кто-то хотел бы причинить ему вред, у него было бы много шансов. Но он не мог справиться со своей прогрессирующей паранойей. — Тогда, — спросил он, вспышка красного света появилась в его глазах и исчезла почти мгновенно; он был все еще слишком слаб, — могу ли я знать имя этого великого мастера? Лёгкая сардоническая улыбка украсила лицо Седьмого дяди, и он тихо сказал: — Вэнь Жохань.×××
Формы любого размера, Двигайся перед моими глазами. Двери в моей душе Заперты изнутри. Каждый язычок пламени Зажигает свечу в память и о том, Кто жил внутри меня. ×××
Вэй Усянь хихикнул: — Не шути со мной, Седьмой дядя. — Уверяю тебя, юноша, я совершенно серьёзен. — Я вам не верю. — Почему? Вэй Усянь вскочил. — Почему?! — он взбесился. — Зачем Вэнь Жоханю спасать меня? Я был самой главной причиной падения клана Вэнь! Сколько членов клана я безжалостно убил? Если бы вы действительно являлись Вэнь Жоханем, разве бы вы не спасли сначала своих собственных членов клана?! Вэнь Жохань беспечно пожал плечами. — Вам следовало спасти Вэнь Цин и Вэнь Нина! Тогда у вас был бы шанс вернуть былое величие своего клана! — Вэй Усянь кричал. — Почему вы не начали действовать раньше? Почему вы позволили убить их? — Они хотели обменять свою жизнь на твою, поэтому я позволил им. Даже я знаю, каково это иметь уважение к кому-либо, — спокойно ответил Вэнь Жохань. — И Вэнь Нин уже был мертв… ну, был мертвецом. — Он сделал паузу и задумчиво потер подбородок. — Вэнь Нин не сгорел дотла, вопреки распространяющимся слухам. Цзинь Гуаншань держал его в Башне Золотого Карпа для экспериментов. Он, вероятно, намеревается контролировать Призрачного Генерала. Вэй Усянь моргнул: — Как… как вы узнали? Вэнь Жохань снова пожал плечами: — Я чувствую людей, принадлежащих клану Вэнь. Всё-таки, мы связаны кровным родством. Поэтому я знаю, что А-Юань все еще жив. Вэй Усянь пошатнулся: — Вы… что?! Вэнь Жохань потер виски. — Каждый член клана Вэнь — это маленькое пламя, которое горит в моём сознании. Пламя гаснет, когда они умирают. Я не могу использовать их силу или контролировать их, или что-то еще — я просто знаю об их существовании. Это было… затруднительно, когда во время Аннигиляции Солнца почти все огни мгновенно погасли. Возможно, именно поэтому Мэн Яо смог так легко меня предать. Вэй Усянь ужаснулся. — Прямо сейчас горят три пламени, — продолжил Вэнь Жохань, — огонь Вэнь Нина серого цвета, потому что он на самом деле мёртв, пламя Вэнь Юаня маленькое, но теплое и стабильное. — Он сделал паузу и посмотрел прямо на Вэй Усяня. — А ты, юноша, — красное пламя, ослепительно яркое. Сопровождаемый тишиной, Вэй Усянь мог только тупо смотреть на человека перед собой. Вэнь Жохань улыбнулся. — Я тоже не знал до недавнего времени. С таким большим количеством членов клана я никогда не заботился о том, чтобы следить за всеми ними. Это было случайное открытие Мэн Яо, которое фактически привело меня к истине. — Он протянул руку и ласково коснулся щеки Вэй Усяня. — Ты, мой дорогой мальчик, мой единственный внук. На мгновение Вэй Усянь почувствовал, как будто он погружается глубоко под воду, лишенный звука и света. Затем его чувства вернулись к нему в двойном размере; в его ушах словно зазвучал гром, перед глазами сверкнула молния, прежде чем темные тучи заволокли глаза мрачным полотном, и Вэй Усянь потерял сознание. Тень на солнце, тень на солнце…