Песня-тема: «I’m with You» by Avril Lavigne
Вэй Усянь поднял ногу для пинка, но внезапно ощутил на губах тепло, от которого так и замер. Ощущение было незнакомым и странным, влажным и теплым. Вэй Усянь вначале совершенно не осознал, что в конце концов произошло, голова его опустела. Но когда до него, наконец, дошла суть происходящего, юноша содрогнулся от шока. Человек, заблокировав его запястья, прижал Вэй Усяня к дереву… поцелуем. Он попробовал вырваться, чтобы сдернуть черную повязку, но первая же попытка провалилась. Юноша приготовился к следующей, однако кое-что внезапно заставило его сдержаться. Человек, который его целовал, кажется, едва заметно дрожал. Вэй Усянь разом потерял всю тягу к сопротивлению.Выдержка из 69 главы романа
×××
Я стою на мосту И жду в темноте. Я думал, что ты к этому времени уже будешь здесь. Но ничего нет, есть только дождь. Я прислушиваюсь к тишине, но даже шагов не слышно. Неужели никто меня не ищет?
×××
Вэй Усянь не сразу сообразил, что это… очень похоже на его первый поцелуй. Человек, которого он принял за застенчивую, взволнованную деву на горе Байфэн; который только лишь одним поцелуем заставил его колени подкоситься — был не кем иным, как Лань Ванцзи! Может быть, именно поэтому он так разозлился после этого? Однако, Ханьгуан-цзюнь не был тем, кто случайно приходит и целует людей, так что должна быть веская причина для его действий. Но что это тогда было? Почему Лань Ванцзи поцеловал его в тот раз и, что еще более важно, почему он целует его сейчас?! Разве всегда правильный Лань Чжань не ненавидел его? Разве он не хотел вернуть его в Гусу, чтобы призвать к суду? «Что?.. Подождите. Ох…», — подумал он, позволив Лань Ванцзи еще крепче прижаться к нему и углубить поцелуй. Он снова дрожал, а его руки крепко сжимали плечи Вэй Усяня, словно он боялся, что тот исчезнет. «О, так вот в чём дело… Кто в здравом уме добровольно попросит преступника пойти с ним?» Но, когда эти часто повторяемые слова «Вернись со мной в Гусу» отчетливо пронеслись в памяти Вэй Ина, он, наконец, понял, что Лань Чжань никогда не говорил ему, что собирается запереть, чтобы наказать. Только то, что Тёмный Путь совершенствования был губительным… Точно — «губительным», а не отступническим. Всё остальное было личными предубеждениями Вэй Усяня. У него закружилась голова, и он лениво подумал, что хорошо, что он сидит, потому что колени, конечно же, не будут держать его после того, как он попробовал на вкус пропитанную слезами страсть Лань Ванцзи. Когда Второй Нефрит клана Лань наконец отпустил Вэй Усяня, оба тяжело дышали. Старейшина Илина посмотрел на мужчину перед собой. Губы Лань Ванцзи распухли, уши и глаза покраснели, а на ресницах застыли слезы… Он выглядел ужасно, но весьма соблазнительно. Прежде чем Вэй Усянь успел себя остановить, он уже наклонился вперед и поцеловал Лань Чжаня в лоб. Лань Ванцзи смотрел на него широко раскрытыми глазами. — Вэй Ин, — выдохнув, умоляюще произнёс он чужое имя. Вэй Усянь улыбнулся. Лань Чжань снова нежно провёл пальцами по чужому лицу, словно пытаясь убедить самого себя, что Вэй Ин действительно здесь. Старейшина Илина был немного тронут, но от всех недавних откровений у него закружилась голова. «Это называется сменой парадигмы*, не так ли?» — подумал он про себя. Сначала он узнаёт, что, оказывается, у него есть дедушка из очень могущественного клана — по крайней мере, до недавнего времени. А потом, как будто этого недостаточно, чтобы перевернуть его мир с ног на голову, предполагаемый заклятый враг, в которого он сам по глупости был влюблен, не ненавидел его, а как раз наоборот… Он возможно… Возможно… — Ты жив, — повторил Лань Ванцзи и улыбнулся. По-настоящему улыбнулся. …очень любил? Как такое вообще может быть? У Вэй Усяня спёрло дыхание. Он в жизни не видел, чтобы Ханьгуан-цзюнь улыбался. Никогда. Он сомневался, что тот вообще когда-либо это делал. Потому что, если бы то было действительно так, Цзэу-цзюнь мгновенно потерял бы свое звание номера один. Улыбающееся лицо Лань Ванцзи являло собой неземное видение красоты, которое ни один художник не смог бы оценить по достоинству. Вэй Усянь же молча поклялся, что когда-нибудь попытается любым способом запечатлеть эту красоту своей кистью, а затем внезапно вспомнил, что Вэнь Жохань — его новоиспеченный дедушка — все еще находился в комнате. Униженный, он посмотрел на своего деда, который, лениво прислонившись к стене и прикрыв рот рукой, тихо посмеивался, его плечи слегка подрагивали от волны еле сдеживаемого смеха. Вэнь Жохань уловил его взгляд и покачал головой, повернувшись боком, так что Вэй Ин смог разглядеть талисман-невидимку на его спине. Разве нельзя было этому сварливому старику рассказать об этих талисманах раньше? Это что, убило бы его? Потому что теперь-то стало ясно, почему они смогли так легко прокрасться вглубь Пристани Лотоса, и единственное оставалось под вопросом: почему Лань Ванцзи смог увидеть его, когда он определенно не должен был? Как будто отвечая на его мысли, которые, вероятно, было довольно легко прочесть по хмурому выражению лица, Вэнь Жохань махнул рукой, показывая Вэй Усяню, что второй талисман, очевидно, больше не был прикреплен к спине Старейшины, а вместо этого находился в ладони мужчины. Лань Ванцзи проследил за взглядом Вэй Ина, но ничего не увидел. Слегка встревоженный, он дернул его за рукав, привлекая внимание к себе. Вэй Усянь чуть улыбнулся и погладил по плечу Лань Чжаня. Его легкое вздрагивание не осталось незамеченным, и Старейшину Илин вновь захлестнула волна ярости. — Лань Чжань, — тихо позвал он, — кто сделал это с тобой? Тот повернулся профилем и покачал головой, а затем прошептал: — Не могу сказать. — Я слышал, что тебя смертельно ранил теневой монстр, — начал Вэй Усянь, — поэтому пришел, чтобы избавить тебя от тёмной ци… Но её не оказалось. Не было ведь никакого монстра, не так ли? Тебя выпороли дисциплинарным кнутом! Почему, Лань Чжань? Что такого сделал могущественный Ханьгуан-цзюнь, что он заслужил такого жестокого наказания? Лань Ванцзи закусил губу, а в его золотистых глазах читалось замешательство. — Вэй Ин, ты… Ты пришел, потому что слышал, что я в опасности? — спросил он вместо того, чтобы ответить на вопрос. Вэй Усянь моргнул. — Да, — сказал он мягко, но его лицо тут же ожесточилось. — Скажи мне, кто причинил тебе боль, Лань Чжань, — потребовал ответа Вэй Усянь. Ханьгуан-цзюнь снова покачал головой, но на этот раз в его глазах не было ни доли сомнения, когда он пристально посмотрел на Вэй Ина. Безупречный красивый подбородок, которым Старейшина Илина всегда восхищался, теперь был полон решимости, и Вэй Усянь знал, что ничто из того, что он сейчас скажет, не заставит молчальника* раскрыть правду. Лань Чжань перенесет эти страдания, как и подобает гордому человеку. Раздраженный, Вэй Усянь встал и бросил флакон с лекарством в Лань Ванцзи. — Тогда возьми это! Это снадобье поможет тебе исцелиться. Прощай, Лань Чжань! Я больше не буду тебя беспокоить! «В конце концов, это все тот же холодный и великий Ханьгуан-цзюнь, — подумал он. — Я, должно быть, бредил, думая, что он может… Мы оба, вероятно, были не в своём уме! Короткий приступ безумия, вот и все!» Однако, когда он повернулся, чтобы уйти, то почувствовал, как кто-то сильно дернул его за рукав, и послышался грохот. Лань Ванцзи упал с кровати в попытке схватить его, и это неожиданное действие заставило Вэй Усяня потерять равновесие, споткнуться и упасть на пол рядом с ним. Сердитое восклицание, готовое сорваться с его губ, замерло при одном взгляде на лицо Второго Нефрита клана Лань. — Вэй Ин… Остановись… Пожалуйста, — выдавил из себя слова Лань Ванцзи, а на его лбу проступили капли пота. Он дрожал, боль и беспокойство были написаны на его лице. Вэй Усянь почувствовал, как его сердце смягчилось. Однако, прежде чем он успел что-то сказать, двери распахнули, и в комнату влетел Лань Сичэнь. — Ванцзи! — воскликнул Первый Нефрит клана Лань, бросаясь помогать своему младшему брату. — С тобой все в порядке? Что случилось? У тебя был еще один кошмар о молодом мастере Вэе? Он опустился на колени и потянулся к Лань Чжаню, как будто хотел поддержать его и отнести обратно к кровати, но его руки небрежно оттолкнули. Вэй Усянь, застывший в шоке, пытался вытащить рукав из хватки Лань Ванцзи, но сила рук Ханьгуан-цзюня поражала; не мог же, в конце концов, он просто оторвать рукав, верно? Кроме того, если Лань Чжань так сильно захочет схватить его, то все равно это сделает, а любые резкие движения будут выглядеть слишком подозрительно перед Лань Сичэнем. — Ванцзи? — хрипло спросил глава клана Лань, потрясенный отказом брата, и опустил руки. Лицо Второго Нефрита клана Лань не отражало ни тревоги, ни шока; и не было ни страданий, ни отторжения. Теперь он был безмятежен, почти улыбался, хотя на его щеках все еще виднелись следы слез, а на лбу выступал холодный пот. Это зрелище заставило Лань Сичэня еще больше паниковать. — Вэй Ин жив, брат, он здесь! — сказал Лань Ванцзи, прежде чем Лань Хуань смог что-либо сделать, его золотые глаза загорелись. Даже обычно рассеянный Вэй Усянь уловил радость в голосе собеседника, когда тот заявил: — Он пришел помочь мне, потому что услышал, что я был ранен. Лань Сичэнь стал бледнее смерти. — Ванцзи… — тихо сказал он. — Здесь никого нет. На это Лань Чжань нахмурил брови без малейшего следа понимания странных слов его брата. Вэй Усянь почувствовал, как по спине пробежал холодок. — Может ли это быть… — Выражение ужаса на лице Лань Сичэня было почти комичным. — Что… С тобой связался призрак молодого мастера Вэя? Ханьгуан-цзюнь в замешательстве моргнул и посмотрел на Вэй Усяня, который выглядел одинаково потрясенным.×××
Неужели никто не пытается найти меня? Неужели за мной так и не придут, чтобы отвести домой? Ведь этой ночью чертовски холодно. Я пытаюсь понять смысл этой жизни. Неужели ты не возьмёшь меня за руку И не отвезёшь в какое-нибудь интересное местечко? Я не знаю, кто ты, Но я… я с тобой.
×××
Вэй Ин почувствовал, как чья-то рука мимолетно коснулась его виска: небольшой всплеск духовной энергии сопровождал активацию талисмана тишины. В то же время, Вэнь Жохань положил на ладонь талисман, скрытый от глаз Лань Ванцзи. — Цзэу-цзюнь не способен видеть тебя. Но твой возлюбленный все еще может. Никто из них не слышит нас сейчас, но он услышит тебя, если ты прикоснёшься к нему и активируешь свой талисман. В нем достаточно моей духовной энергии, так что ты можешь свободно использовать её, — сказал Вэнь Жохань, а затем отступил к стене. По-видимому, он вовремя успел приклеить талисман-невидимку на спину Вэй Усяня — как раз перед тем, как вошел Лань Сичэнь, именно поэтому тот ничего и не заметил. Проблема с талисманами-невидимками его деда, сердито заключил Вэй Усянь, заключается в том, что если кто-либо тебя увидит, то талисман не сделает невидимым для него, воспользуйся ты им в его присутствии. Вот почему он не понял, что Вэнь Жохань прикрепил его, и теперь Лань Ванцзи все еще может его видеть, а его брат — нет, что делало ситуацию довольно неловкой. Он на мгновение задумался, есть ли способ это исправить. Тем временем, Лань Чжань упрямо смотрел на своего старшего брата, и глава клана Лань из Гусу с трагическим хмурым взглядом посмотрел на него. — Ванцзи, — тихо сказал Цзэу-цзюнь, — ты был ранен задолго до кончины молодого господина Вэя. Может, у тебя жар?.. Он нерешительно протянул руку, чтобы дотронуться до лба брата, но остановился на полпути, увидев, что Лань Ванцзи чуть попятился назад, чтобы избежать его прикосновения. — Вэй Ин жив, — холодно сказал он, но его голос слегка дрожал. Глаза Лана Сичэня наполнились слезами. — Ванцзи, я знаю, что ты отчаянно хочешь, чтобы он был жив… Но ты должен принять правду, — он прикусил губу. — По крайней мере, позволь мне проверить твои раны и передать немного духовной энергии. Вэй Усянь прекрасно понимал, что для того, чтобы прекратить весь этот фарс, Лань Ванцзи нужно было просто засунуть его в объятия Цзэу-цзюня. Он хоть и был невидимым, но также состоял из плоти и крови, верно? Но, возможно, из-за того, что Лань Ванцзи был слишком шокирован и одурманен сном, чтобы мыслить здраво, он почему-то колебался, и вместо этого медленно просунул руку под рукав, а затем переместил ее на запястье Вэй Усяня. Лань Сичэнь почему-то пропустил этот маленький жест, полностью сосредоточившись на лице брата, которое быстро напряглось. — Не нужно, — сказал Лань Ванцзи. Его рука, которая сжимала запястье Вэй Усяня, была холодной и липкой. Он повернулся, чтобы посмотреть на него. — Вэй Ин… ты призрак? Его голос был едва громче шепота, и он был так уязвим, что Лань Сичэнь и Вэй Ин почувствовали, как их сердца сжались. Вэй Усянь был уверен, что Лань Чжань отчетливо чувствовал его пульс, но тем не менее всё равно спросил. Он заколебался на секунду, прикусив губу, а затем очень осторожно положил другую руку на сгорбленные плечи Лань Ванцзи, с горечью осознавая его травмы. Ханьгуан-цзюнь подозрительно посмотрел на талисман между пальцами Вэй Усяня, но не сделал ничего, чтобы помешать ему активировать его. Теперь, когда их кожа соприкасалась, Лань Чжань мог слышать его. — Я не призрак, — тихо прошептал он ему на ухо, — но твой брат не может видеть меня или слышать сейчас. — Почему? — Потому что меня не должно быть в живых. Я не собирался возвращаться, Лань Чжань. Я пришёл только потому, что… Ну, я тебе об этом говорил. Лань Ванцзи стал бледнее, чем раньше. — Ты собирался погибнуть на горе Луаньцзан в тот день? — Да. — Почему? — Это было к лучшему. — Нет! — воскликнул Лань Ванцзи, из-за чего Лань Сичэнь заметно вздрогнул, пристально глядя на него. В глазах брата Лань Чжань, казалось, просто задавал вопросы и лихорадочно спорил с пустым пространством рядом с ним. Однако его слова не были случайными обещаниями в отличие от многих раз прежде. Для Лань Сичэня его брат действительно словно разговаривал с призраком. Он нерешительно потянулся к Лебин, но остановился, прежде чем его пальцы коснулись белой флейты. Если он сыграет, а ответа не будет… Разве это не будет еще страшнее? А если он сыграет и ответ будет, что тогда? Полностью игнорируя реакцию Цзэу-цзюня, Вэй Усянь небрежно пожал плечами. — Я уверен, что остальной мир совершенствования не согласится с тобой, Лань Чжань. Тот яростно покачал головой, и Старейшина Илина не мог сдержать своей нежной улыбки. — Цзян Ваньинь и я искали тебя, — сказал ему Лань Ванцзи. Удивление заполнило лицо Вэй Ина. — Почему? — спросил он. — Цзян Чэн хотел, чтобы со мной стало то же самое, что и с остальными. Может быть, даже хуже, — в его глазах залегли тени. — Он сказал мне катиться в ад. Так что я… Ну, в любом случае, пытался. Лань Ванцзи выглядел пораженным. Как будто вызванный звуком своего имени, Цзян Чэн появился в дверях, выглядя довольно раздраженным. — Что это за шум посреди ночи? — требовательно спросил он, входя в комнату так, словно она принадлежала ему. Ну, технически, так и есть — подумал было Вэй Усянь, чуть улыбаясь своим мыслям. Лань Сичэнь с бледным лицом ответил ему: — Мой брат, кажется, бредит, — сказал он тихим голосом. — Он настаивает на том, что молодой мастер Вэй жив и находится в этой комнате… И он разговаривает с ним. — Глава Ордена Гусу Лань, казалось, был готов разрыдаться от безысходности. Взгляд Цзян Чэна метался по комнате, ничего не находя. Вэй Ин же заметил Чэньцин, что была воткнута под его пояс, — это не сильно отличалось от того, как сам Вэй Усянь носил её… Он таскал её с собой везде? С какой стати он это делал? И почему он был в своих повседневных одеждах, а на лице не было ни следа сна? И от чего же под глазами залегли тени, говорящие о бессонных ночах? Разве он не должен был теперь мирно посапывать каждый день, когда Старейшины Илина больше нет? Лань Ванцзи проигнорировал двух глав кланов. — Прости, — пробормотал он, устремив взгляд на Вэй Усяня, — мне жаль, что меня не было рядом, когда ты нуждался во мне больше всего, Вэй Ин. Я обещаю, что теперь всегда буду рядом с тобой. Вэй Усянь уставился на него, открыв рот от изумления. Если Лань Чжань останется с ним, то репутация чистейшего Ханьгуан-цзюня будет непоправимо запятнана. Возможно, он мог быть также презираем рядом со Старейшиной Илина, и Вэй Ин был твердо уверен, что не позволит этому случиться. Но если он притворится, что ничего не видел во взгляде Лань Ванцзи, сотрёт в пыль и скроет свои чувства сразу после того, как обнаружит их, и убежит от этого человека… Лань Чжань, вероятно, останется таким… несчастным и сломленным, мучимым кошмарами и бесполезно зовущим его по имени. Он не знал, что делать. Лань Ванцзи, казалось, мог проникнуть в мысли Вэй Усяня, потому он осторожно сдвинул руку, прикрываемую длинным рукавом чёрного ханьфу, от запястья Вэй Ина к ладони и переплел их пальцы. Он долго молчал, но его глаза даже сквозь туман боли были полны решимости и сверлили душу Старейшины. — Ты вернешься со мной в Гусу? — наконец спросил Лань Ванцзи. «Снова одно и то же!» — подумал Вэй Усянь. Немного собравшись с мыслями, он покачал головой. — Я не могу… — прошептал он. — Я не могу, Лань Чжань. Лань Ванцзи серьезно кивнул и, казалось, не удивился ответу. Он уже привык к отказу. — Тогда возьми меня с собой, Вэй Ин. Лишившись дара речи, Вэй Усянь тупо уставился на него. «Это действительно Ханьгуан-цзюнь? — подумал он. — Что, черт возьми, с ним случилось?» — Я случился, — прошептало что-то в глубине ошеломленного сознания Вэй Ина. Также было похоже, что слова Лань Ванцзи лишили его старшего брата контроля. Лань Сичэнь дернулся, словно пораженный молнией, и схватил брата за руку. — Ты не должен так говорить, Ванцзи! — взмолился он, и слезы потекли по его лицу. — Не надо! Ты не можешь думать о том, чтобы покончить с жизнью, чтобы снова присоединиться к молодому мастеру Вэю! «Снова?» — подумал Вэй Усянь, широко раскрыв глаза. Лань Ванцзи хмуро посмотрел на своего брата, и Вэй Ин почувствовал, как будто его с головы до ног окотило из ведра с ледяной водой, и задался вопросом, не попал ли он в какой-то странный сон. Он инстинктивно схватил Лань Ванцзи за плечо. — Тебе не нужно беспокоиться об этом, — отрезал Лань Чжань, заставив Лань Сичэня и Вэй Усяня почувствовать себя не в своей тарелке. Цзян Чэн шагнул вперед и сел рядом с Цзэу-цзюнем. — Твой брат прав, — сказал он Лань Ванцзи. — Подумай о своем сыне, ладно? Ты только что нашёл своего потерянного ребенка и являешься единственным родителем, который у него остался. Что он будет делать без своего драгоценного папы? — Он поджал губы. Вэй Усянь уставился на Лань Ванцзи, не веря своим ушам. У Лань Чжаня есть сын? Это просто невозможно! И ребенок называет Ханьгуан-цзюня именно «папой», а не «уважаемым отцом» или что-то в этом роде? Но что более важно, у Лань Чжаня действительно есть сын?! Он только что нашел его?! Не сомнений, что, если бы он знал, что у него есть ребенок, он бы взял на себя ответственность и женился на его матери. Значит, он даже не знал, что у него он есть! «И как только ты докатился до такого, Лань Чжань?!» Кто его мать?! Что с ней случилось?! И со сколькими женщинами спал Ханьгуан-цзюнь, чтобы даже не знать, что его отпрыск вырос достаточно большим, чтобы начать говорить, пока — как он мог догадаться по словам Цзян Чэна — со смертью матери забота о ребенке не взвалилась на его плечи? «Лань Чжань, ты тайный соблазнитель! Притворялся чистым и целомудренным, называл меня бесстыдником, а потом сам беспечно обзавёлся ребенком?! Кто это здесь бесстыдник? Как говорится, в тихом омуте черти водятся…*» Вэй Усянь покачал головой. Мысль о том, что Лань Ванцзи спит с другими людьми, оставила во рту неприятный привкус. «Неудивительно, что он так хорошо целовался. Должно быть, у него было много практики, — раздражённо подумал он. — А я-то думал, что он чист, как свежевыпавший снег». Когда он стал таким? Он был так невинен и оскорблен, когда Вэй Усянь показал ему эротический сборник в библиотечном павильоне много лет назад. Осознание внезапно поразило Вэй Усяня, и его мысли завертелись в ужасе. «Не говорите мне, что из-за того, что я показал ему тот эротический сборник, он стал сексуальным маньяком?.. Могло ли быть так, что я задел его мужскую гордость, и он воспрял решимостью изучить и усовершенствовать свою технику, пока втайне не стал соблазнителем? Он даже не узнал, что у него есть ребенок, потому что переспал со многими женщинами и никогда не следил за ними?.. Это моя вина? И сколько еще малышей Лань появятся за все эти годы? Я должен их воспитать?.. Подождите, что?! Какого черта я об этом вообще подумал?!» Не подозревая о дилеммах Вэй Усяня и даже о самом его присутствии, Цзян Чэн сурово продолжил: — Мне все еще нужна твоя помощь в том, что мы начали. Не смей сдаваться сейчас. Мы найдем этого ублюдка и вернем обратно домой. А потом я переломаю ему все ноги, чтобы он больше не смел убегать и снова доставлять неприятности! — Никакого насилия, — проворчал Лань Ванцзи, но в его голосе не было настоящего гнева. Вэй Усянь расхохотался. Его здравомыслие окончательно рухнуло от всего того, что обрушилось на него, а потом обнаружил, что не может остановиться. Лань Ванцзи с тревогой посмотрел на него, и оба главы кланов с тревогой посмотрели на него, готовые действовать, если тот покажет хотя бы малейший признак нанести себе вред. Вэнь Жохань вздохнул и оторвался от стены, на которую опирался. — Как бы мне не нравилась вся эта драма, — пробормотал он, — пришло время спасать ситуацию. Лань Ванцзи резко повернул голову в сторону, откуда донёсся звук, но никого не увидел. Инстинктивно он крепче сжал руку Вэй Усяня и озадаченно посмотрел на него. Был кто-то еще в комнате? Кто сопровождал Вэй Ина? Может быть, это тот, кто спас его? Вынув небольшой полупустой кувшин лучшего алкоголя Юньмэна из своего рукава, Вэнь Жохань шагнул вперед. Он ловко уронил его и легким движением пальцев лишил сознания знаменитого Ханьгуан-цзюня, а пресловутого Илина Лаоцзу* дара речи и способности двигаться. Он поднял своего внука, отступив в затененный угол комнаты, полностью игнорируя его рассерженный взгляд. Лань Ванцзи неожиданно упал, и небольшой кувшин с алкоголем, который уронил Вэнь Жохань, выкатился из-под него.××× Я ищу пристанище, Я ищу родственную душу. Здесь есть хоть кого-нибудь знакомый? Ведь дела плохи, И жизнь дрянь, Если ты одинок. ×××
— Вызванная алкоголем горячка, — сказал Лань Сичэнь, осторожно кладя брата на кровать. Он прикусил губу. — А я боялся, что Ванцзи сходит с ума от своего горя. Было жутко смотреть, как он разговаривает с молодым мастером Вэем, как будто он действительно здесь. Цзян Чэн нахмурился. — Я сообщил слугам о содержании клана Лань из Гусу. Откуда у него взялся алкоголь? — Возможно, это было подано по ошибке, — мягко сказал Лань Сичэнь. — Или, может быть, Ванцзи сам пожелал кувшин. Он может быть… эксцентричным. — Должны ли мы назначить сестер врачевания, чтобы они постоянно присматривали за ним? — спросил Цзян Чэн. — Если ты думаешь, что он навредит себе… Лань Сичэнь покачал головой. — Если мой брат действительно этого захочет, я боюсь, что очень мало совершенствующихся сможет остановить его. Мы можем только надеяться, что он не вспомнит того, что случилось, когда проснется. — Хочешь присмотреть за ним сегодня вечером? — спросил Цзян Чэн. Лань Сичэнь кивнул. — Хорошо, — сказал Цзян Чэн. — Завтра утром я пришлю вам обоим завтрак, а также возьму с собой Лань Юаня и Цзинь Лина. Вид детей поднимет ему настроение, не так ли? Лань Сичэнь снова благодарно кивнул и нежно отодвинул несколько прядей волос, прилипших ко лбу брата. — Ванцзи, я действительно причинил тебе зло, — сказал он, и образ его единственного брата, ударившего по руке, живо всплыл в памяти. Он не стал вытирать слезы, залившие его щеки, и только посмотрел на Лань Ванцзи: не совсем умиротворенное, слегка нахмуренное, но, по крайней мере, не искаженное болью лицо. — Я не смог защитить тебя, позволил страдать до сих пор… Цзян Чэн громко фыркнул, возвращая Лань Сичэня из его жалких мыслей в реальность. — Ты не так уж и плох. — Глава клана Цзян? — По крайней мере, ты на его стороне, и он знает это, — он посмотрел на неподвижную фигуру Лань Ванцзи. — Я же напротив — отвернулся от своего брата… Они могут не быть связаны кровью, но Лань Сичэнь сразу понял, о ком говорит Цзян Чэн. Мир видел в них только братьев-учеников, тех, кто в конце концов расстались с большим взрывом, но для человека, столь чуткого, как Лань Сичэнь, который умел читать даже такую ледяную глыбу, как Лань Ванцзи, их преданность друг другу была видна с первого взгляда. Проблема заключалась в том, что в течение некоторого времени он также мог видеть жгучую ненависть Цзян Ваньиня… К счастью или нет, больше ничего не осталось. Теперь он чувствовал только страдания, гнев, вину и стыд. Цзян Чэн продолжил свою тираду, потерявшись в собственных мыслях: — Неужели это было бы таким тяжелым бременем, чтобы привести еще нескольких людей в Юньмэн Цзян? Это же не было бы проблемой кормить их, верно? И все же я позволил им… И ему… Гнить в этой адской дыре в Илине, даже когда я видел, что он не питается должным образом, — сказал Цзян Чэн небрежно, горечь глубоко врезалась в его голос. — У меня была возможность выступить вместе с ним против всего мира, но я предпочёл выступить против него. Ты не думаешь, что я смог бы помешать ему убить Цзинь Цзысюаня, если бы я был там с ним? Если бы Юньмэн Цзян стоял за ним, как он стоял рядом со мной во время Аннигиляции Солнца, он все равно потерял бы контроль и поддался тьме? — он стиснул зубы, его лицо исказилось от чувства вины. — Я гораздо более жалкое подобие брата, чем ты, Цзэу-цзюнь. По крайней мере, ты пытался защитить своего брата. Я же бросил своего на растерзание псам. — Он старше, — пробормотал Лань Сичэнь, погруженный в свои мысли, слушая Цзян Чэна. Цзян Чэн в замешательстве уставился на него. — Что? — Молодой мастер Вэй всегда относился к тебе как к своему младшему брату. А старшие несут ответственность за… — О, не вешай мне лапшу на уши! — резко прервал его Цзян Чэн. Они оба замолчали на мгновение, а затем Цзян Чэн неловко кашлянул, отводя взгляд, явно смущенный своей внезапной вспышкой гнева. Лань Сичэнь нарушил тишину. Он помедлил секунду и спросил: — Ты действительно веришь, что молодой мастер Вэй еще может быть жив? Цзян Чэн глухо засмеялся. — Этот ублюдок не умрет так легко. Я не приму этого, пока не увижу его тело или лично не пообщаюсь с душой, — он сжал кулаки. — Он жив, я уверен. Он должен быть жив. — Почему? — Потому что… Потому что он не может исчезнуть, так глупо убив себя! — тихо закричал Цзян Чэн. — И я… Я все еще должен ему извинения. Лань Сичэнь долго смотрел на него, а потом успокаивающе положил руку ему на плечо. — Ты когда-нибудь задумывался, как молодой мастер Вэй вернулся невредимым на Гору Мертвецов после кровавой бойни в Безночном городе? — тихо спросил он. Цзян Чэн кивнул, широко раскрыв глазами. — Это был Ванцзи, — сказал ему Лань Сичэнь. Цзян Чэн резко втянул воздух. Его осенило. — Так вот почему?.. — он замолчал, снова взглянув на лежащее на кровати тело Лань Ванцзи. Лань Сичэнь кивнул. — Он сражался против наших старейшин, даже ранил их. Один молодой человек против тридцати трех старших… И он все равно сумел защитить того, кого любил. — Впечатляет, — пробормотал Цзян Чэн. — Ханьгуан-цзюнь действительно впечатляет, — его взгляд стал суровым. — Все равно это слишком жестоко, Цзэу-цзюнь. — Я знаю, — прошептал Лань Сичэнь. — Я спорил, спорил и спорил… И это был смягченный приговор. Ванцзи вообще не хотел говорить за себя. Его глаза были такими холодными, что он не злился и не стыдился… Он был как меч. Ты же не можешь заставить меч покаяться? А потом, когда я сказал ему, что молодой господин Вэй умер… В нем как будто что-то сломалось — часть, которая раньше, казалась, была сделана из стали. Я видел, как он плакал впервые с тех пор, как был ребенком… А потом он потерял сознание и не просыпался больше двух дней. Затем он очнулся и сбежал… Я так боялся, что он решит погибнуть вместе со своим возлюбленным. Не знаю, как и благодарить тебя за спасение моего брата, Цзян Ваньинь. — Он закрыл глаза и вздрогнул. — Какой я глава клана… Я даже не смог защитить своего младшего брата. Цзян Чэн сочувственно кивнул. — Это потому, что ты глава клана, — ты не мог ничего сделать, — сказал он. В его голосе слышалась горечь. — Я такой же… нет, я хуже. Я идиот. Я не смог полностью рассчитать цену нашим действиям, поэтому я поддался этому воздействию… Я последовал плану Вэй Усяня и изгнал его из своего клана, независимо от того, как бы мне ни хотелось держать его дома, рядом со мной. Лань Сичэнь вздохнул. — Мы были недостаточно сильны. — Так и есть, — сказал Цзян Чэн. — Мы не были. Но мы будем. — Да, — сказал Лань Сичэнь, и его красивое лицо на мгновение стало таким же упрямым, как у брата. — Я не позволю моему младшему брату снова пострадать. — Я тоже, — сказал Цзян Чэн. — Как только я притащу его жалкую задницу домой, я оставлю его здесь, в Пристани Лотоса, даже если мне придется приковать его цепью к кровати и воздвигнуть барьер вокруг его комнаты! — Ванцзи может возразить против этого, — мягко сказал Лань Сичэнь, и на его лице наконец появилась лёгкая улыбка. Цзян Чэн усмехнулся: — Ну, они могут делать все, что хотят, когда мы поженим их. Может быть, позволим им сбежать. — Я не верю, что молодой мастер Вэй знал о чувствах моего брата. — Что ж, я вобью в него немного здравого смысла, как только мы найдем его, — поклялся Цзян Чэн. — Он всегда был туповат, скорее всего, он не понимал своего сердца. Это «Лань Чжань то — Лань Чжань сё» было уже давно. Я должен был догадаться. Некоторое время они стояли молча, погрузившись в мысли о приятном будущем, прежде чем Цзян Чэн ушел. Лань Сичэнь сел рядом с кроватью. — Ради наших братьев, молодой господин Вэй, я надеюсь, что вы еще живы, — сказал он вслух. Вэй Усянь, наблюдавший всю эту сцену из угла, мог ответить только беззвучными слезами. На самом деле, у него не было ни времени, ни удобств, чтобы все осмыслить и обдумать. Но кое-что он все-таки успел осознать достаточно быстро: Лань Чжань мог бы действительно сойти с ума, если бы Лань Хуань и Цзян Чэн попытались убедить его, что их встреча была всего лишь сном. Да и сам Вэй Усянь эгоистично не хотел, чтобы Лань Ванцзи думал, что это сон. Его поцелуи были украдены — уже дважды! — истерически подумал он. И кто-то должен был взять на себя ответственность за это… Точнее, некий Ханьгуан-цзюнь. Он на секунду задумался, как отреагирует Лань Ванцзи, если Вэй Ин подойдет к нему и скажет, как белый лотос, которого только что похитил грабитель: «Ты украл мой первый и второй поцелуй, Лань Чжань, и должен взять на себя ответственность!» Как бы отреагировал Ванцзи? Стоя прямо, Ханьгуан-цзюнь серьезно бы произнёс: «Я возьму на себя ответственность, Вэй Ин, и выйду за тебя». Он мысленно встряхнулся. Как будто это когда-нибудь случится! Особенно, когда Лань Ванцзи, как оказалось, превратился в своего рода тайного соблазнителя! Но, так или иначе, факт оставался фактом: его Лань Чжань был уязвим и, возможно, немного неуравновешен. И, несмотря на то, как он был смущен, Вэй Усянь, по крайней мере, должен был поговорить с ним. Он не мог просто так сбежать! Он резко посмотрел на Вэнь Жоханя, подождал, пока старший совершенствующийся освободит его из вынужденного неподвижного состояния, и тихо сказал: — Мне нужно один раз поговорить с Лань Чжанем, прежде чем мы уйдем. Вэнь Жохань кивнул. В тот же миг у Лань Сичэня поникла голова, а из его лба торчала длинная игла.××× О, почему все так запутанно? Может, я просто сошел с ума… ×××
Лань Ванцзи резко поднялся, как только очнулся, сталкиваясь лбами с Вэй Усянем. Выражение его лица смягчилось при виде Вэй Ина, потирающего лоб. — Лань Чжань, мне нужно идти, — сказал ему он. — Я пойду с тобой, — решительно сказал Лань Ванцзи. Он попытался подняться с кровати, но Вэй Усянь торопливо остановил его. — Нет! Тебе не нужно! — Увидев боль, вспыхнувшую в глазах Лань Ванцзи, он тут же добавил: — Я скоро вернусь, чтобы увидеть тебя! Голос Лань Чжаня дрожал, когда он спросил: — Обещаешь? Вэй Усянь почувствовал странный трепет в груди. — Обещаю, — торжественно сказал он. — Прими лекарство, которое я тебе дал. Я вернусь в течение недели. Ты будешь ждать меня? Лань Ванцзи послушно кивнул. — Береги себя, Лань Чжань. И постарайся не заставлять Цзэу-цзюня волноваться так, пожалуйста. Будет трудно проскользнуть ему за спину каждый раз, если он будет таким, ха-ха… Лань Ванцзи чуть нахмурился, глядя на бессознательную фигуру своего брата. — Он слишком беспокоится, — сказал Лань Чжань с легким раздражением в голосе. — Ему больно. Вэй Усянь не знал, как на это ответить, но Лань Чжань не выглядел так, будто ждал ответа от него, поэтому он решил просто пропустить это и сказать то, что ему действительно нужно. — Лань Чжань, Лань Чжань, мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещал. Я бы заставил тебя поклясться, но у нас нет на это времени, — сказал он, взявшись за руки Лань Ванцзи и бережно баюкая их в своих. — Не позволяй никому причинить тебе вред… Даже себе. Обещаешь? — Обещаю, — повторил Лань Ванцзи. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Куда ты направляешься? Вэй Усянь прикусил губу. — Я не могу сказать тебе сейчас, Лань Чжань. Но я все объясню позже. Доверься мне. Лань Ванцзи чуть улыбнулся. — Всегда. От этого у Вэй Усяня закружилась голова. Он быстро взял себя в руки и сказал: — Цзян Чэн и твой брат думают, что тебе привиделось, что я здесь, потому что ты пил алкоголь. Просто притворись, что ничего не помнишь утром, хорошо? — Почему? — Потому что мне все еще нужно оставаться в тени. — Зачем? — Я не могу сказать тебе прямо сейчас. Но я сделаю это, когда смогу. — Мгм, — сказал Лань Ванцзи, и через некоторое время он добавил: — Цзян Ваньинь тоже беспокоится о тебе. «Я слышал об этом, — подумал Вэй Усянь. — Он собирается сломать мне ноги и приковать меня цепью к кровати, этот ублюдок брат! — Но он не мог справиться со странным, удушающим чувством, которое сдавливало его горло и грудь. — Он сказал, что собирается вернуть меня домой…». Вэй Усянь моргнул и покачал головой. — Будьте осторожны с Цзинь Гуаншанем и Цзинь Гуанъяо, — сказал он вместо всего остального — перед этим ему нужно было разобраться в своих мыслях, беспорядочно раскиданных. — И, желательно, как-нибудь попытаться заставить Цзэу-цзюня хотя бы немного проявить осторожность в отношении Ляньфан-цзюня, я понимаю, что они являются названныии братьями, но Цзинь Гуанъяо — …слизняк, — закончил он, цитируя слова Вэнь Жоханя. — Мгм. — Спокойной ночи, мой прекрасный Лань Чжань. — Вэй Ин, я нашел… — начал Лань Ванцзи, собираясь рассказать ему об А-Юане, но Вэй Усянь схватил его за воротник и прижался губами к его губам. И затем с яркой улыбкой пугающий многих Илин Лаоцзу нырнул в объятья ночи, сопровождаемый почти неслышными шагами кого-то еще. Лань Ванцзи нахмурился, гадая, не почудились ли ему другие шаги. Затем он просиял, легкая улыбка озарила его лицо. Вэй Ин назвал его «прекрасный Лань Чжань», тепло подумал он.×××
Ведь этой ночью чертовски холодно. Я пытаюсь понять смысл этой жизни. Неужели ты не возьмёшь меня за руку И не отвезёшь в какое-нибудь интересное местечко? Я не знаю, кто ты, Но я… я с тобой.