My pretty general

— Ну что ты вредничаешь? Вэнь Нин в своей жизни и посмертии совершал множество поступков. Он предал свой орден, убивал, брал чужое без спроса, пугал мирных жителей и как-то раз даже помог господину Вэю закопать маленького Юаня в землю… Что он точно не делал никогда, так это не вредничал. Ему не хватало смелости пойти против чужой воли, навязать кому-либо свою. Да и не особо-то покапризничаешь, если твоя сестра мастер в обезвреживании буйных пациентов. Потому парень совершенно не понимал, за что его ругают. Он не вредничал! Он просто не видел смысла расставаться со своими лохмотьями. В конце концов, он так часто имел дело с разными злобными тварями, которые набрасывались на него, готовые разорвать на кусочки, стоит хоть на секунду замешкаться, что даже самый крепкий наряд за одну-две схватки превращался бы в болтающиеся ошметки. Так какой толк в переодевании? Кое-как ему удалось отговорить загоревшегося идеей Вэй У Сяня, уже готового совершить набег на платяную лавку, и на несколько дней Вэнь Нин и его рваньё получили неприкосновенности. Конечно, во времена жизни на горе Луань Цзан ни один из них не мог похвастаться разнообразием костюмов, но то ли от того, что жизнь тогда была не в пример спокойнее (если не считать вечно докучавших Старейшине И Лин последователей и недоброжелателей), то ли учитывая железную хватку Вэнь Цин, даже обходясь малыми средствами, жители горы выглядели вполне приемлемо. Однако, с тех пор прошло более тринадцати лет, одежда Вэнь Нина успела обтрепаться, но рядом уже не было женщины с ястребиным взглядом, а Вэй У Сянь никогда надолго не задерживал внимание на подобных мелочах. Что еще ожидать от человека, готового спать на куче мусора? А кроме него мало кого волновало, в чем разгуливает какой-то там лютый мертвец. Пока спустя несколько дней после того злополучного разговора у него не оторвался рукав. *** Призрачный генерал замер, провожая взглядом замызганную тряпицу. В его глазах застыло сожаление. Все же, это были те самые одежды, в которых он когда-то отправился в Башню Кои искупать свои грехи. За этот самый рукав цеплялась его сестра, поднимая к нему заплаканное лицо. Единственное напоминание… Впрочем, долго горевать ему не дали: пэн-хоу яростно взревел. Чудовище с телом собаки резво скакало среди ветвей поваленного камфорного дерева, скаля человеческие зубы и издавая то ли вой, то ли плач. Вэнь Нин готов был посочувствовать созданию, в чей дом пришли люди и срубили тысячелетнюю камфору, в которой тот обитал. Умей пэн-хоу говорить, они наверное нашли бы немало общих тем для разговора. Но монстр был всего лишь монстром, к тому же сожравшим от обиды всех незадачливых лесорубов, их семьи и односельчан… И все же, то, как он после охоты всегда возвращался к загнивающему дереву казалось лютому мертвецу даже немного трогательным? Они кружили друг против друга, обмениваясь мощными ударами. Грязную шкуру пэй-хоу покрывали рваные раны, из которых сочилась черная кровь, под лопаткой застряла стрела с золотистым оперением, но зверь в своем неистовстве будто не чувствовал боли. То справа, то слева слышалась усмиряющая мелодия гуциня, но здесь, между высохших ветвей, Вэнь Нин был один. Никто из его спутников не обладал достаточной ловкостью, чтобы балансировать на гнилом остове камфоры, одновременно уворачиваясь от оскаленной пасти демона, а все попытки выманить его на открытое место провалились. Дикая злоба, заполнявшая все нутро Вэнь Нина, разгоралась сильнее и сильнее, и дело было не только в яростной жажде крови, всегда присутствующей где-то в уголке его сознания. Когда с монстром было покончено, Призрачный генерал застыл на месте, не спеша покидать укрытие. — Ну где ты там, Вэнь Нин? — спустя какое-то время не выдержал самый непоседливый член команды и по совместительству ее предводитель, которому уже не терпелось вернуться в деревню на постоялый двор. Мертвец не ответил. Его тело обратилось безжизненной статуей. Даже если Вэй У Сянь не взял на эту охоту Хань Гуан Цзюня, перед которым Призрачный генерал трепетал сильнее, чем перед сестрой, и даже если никого не волновало, какой вид имеет лютый мертвец после боя со злобной тварью, все же… Вэнь Нин как мог привел в порядок потрепанную одежду. Осторожно выбираясь на открытое место, он оставил за спиной клочья шерсти и обрывки ткани, развешанные в переплетение ветвей, словно записки с желаниями. Вэй Ин замер, не донеся руку до мешочка с жареными каштанам, которые бесстыдно жевал, пока другие работали. Уже спрятавшие оказавшееся бесполезным оружие молодые адепты в шоке пооткрывали рты. — Г-господин Вэй, я могу объяснить… — сбивчиво начал оправдываться Вэнь Нин, хотя его вины в том, что одежда изодралась, конечно же не было. Но ему самому было ужасно неуютно представать перед кем-либо в лохмотьях, — еще более невнятных, чем обычно, — из-под которых просвечивала бледная кожа в трещинах черных линий. У Сянь сориентировался быстрее всех и, запрокинув голову, самозабвенно заржал. Лютый мертвец в очередной раз подтянул сползающие штаны и ссутулился, больше всего желая закопаться в землю и не вылезать оттуда лет сто или даже двести. Все же, если дело не касалось битв, он оставался тем же стеснительным Вэнь Нином, что и при жизни. Разорвать на части какого-нибудь монстра для него было намного легче, чем показаться в неподобающем виде перед толпой заклинателей… А именно это и происходило сейчас. Будь парень живым, давно бы покраснел до самой груди, сейчас еле прикрытой двумя клочками ткани — всем, что осталось от верхних одежд. — Господин Вэй, — попытался он призвать к гласу разума своего создателя. Вэй Ин не отреагировал, а его спутники — о ужас! — поддержали предводителя. Лань Цзин И с Цзинь Лином согнулись в три погибели от смеха. Один Сы Чжуй еще пытался держаться и только судорожно кашлял в кулак, боясь смутить дядю еще сильнее. Нахохлившись, как большая и обиженная ворона, Вэнь Нин поспешил прочь. Команда нагнала его не сразу. — Да ладно тебе, — Вэй У Сянь, с приклеенной к губам улыбкой, схватил мертвеца за плечо. Призрачный генерал рванул вперед, совершив большую тактическую ошибку: раздался звук рвущейся материи и верхнее платье осталось в пальцах Вэй Ина. — Вэнь Нин!.. Подожди! Я больше не буду!.. Аха-ха-ха! *** — Теперь видишь, что бывает, когда ты начинаешь вредничать? У лютого мертвеца, как и у любого другого, частенько возникали некоторые сложности с проявлением эмоций. Со временем Вэнь Нин научился выражать их в положении тела, развороте плеч, наклоне головы. Сейчас всем своим видом он будто говорил, что никогда в жизни не вредничал и не начал это делать, оказавшись по ту сторону смерти, что бы не воображал по этому поводу У Сянь. Но кажется, без убедительных доводов никто ему не поверит. Поэтому Вэнь Нин предпочел промолчать, тайно надеясь, что новые чистые одежды окажутся достаточно прочными и прослужат ему не меньше тринадцати лет. Еще одного такого позора он не выдержит.