***
Кьёко шла в палату, как на сцену, полная решимости и энергии, но зайдя в неё, она не обнаружила зрителя, на которого рассчитывала — Рин и Цуна-сан спали. Ах, да они же вчера допоздна смотрели ту глупую детективную дораму, которая Виктории не нравилась, но это не помешало ей её смотреть, а после просмотра переговариваться о ней с соседками, и отпускать неприличные шуточки. Идиотка. Впрочем, её подружки-соседки по палате её стоили… Сейчас их всего двое, если не считать «друзей» из соседних палат. Рин было семнадцать. Она была дочерью китайских эмигрантов, которые держали неподалёку от больницы ресторанчик. По ее словам — отличница, спортсменка, красавица. И как отмечала Кьёко дура. Нет, ну скажите как? Как, не имея в жизни почти никаких проблем, можно умудриться схватить инсульт? Идиотка. Также, как и Кьёко, Рин привезли прямо с итогового экзамена, один из учителей сразу заметил у ученицы инсульт и вызвал скорую. Девушке крайне повезло, врачи давали самые благоприятные прогнозы. А учитель гарантировал ей, что с дипломом у неё всё будет хорошо. На этом единственная неприятность в жизни этой «золотой девочки» окончилась. Её выпишут через неделю. Рин постоянно навещали родители и друзья, один из которых, по подозрению Виктории, явно хотел быть больше, чем другом. У неё был ноутбук, с которого всей палатой смотрели сериалы, из-за которых постоянно разгорались споры про реалистичность тех или иных моментов. Как ни странно, но в большинстве случаев Кьёко была на стороне Виктории. Вот только знать ей об этом не обязательно. Она и так зазналась. Была ещё сумасшедшая старушенция Цуна, шестидесяти лет. Вела она себя, как выражалась Виктория, «по-стариковски чудаковато». Виктория вообще испытывала странную симпатию к большинству стариков. Говорила, что они по сути как дети, только сморщенные и немного более вредные. Цуна же отвечала взаимностью такой же странной, как и поведение Виктории, что порождало ситуации и разговоры, из-за которых Рин и Кьёко впадали в ступор. А ещё, эта безумная бабка-чудачка, постоянно рассказывала истории, чья достоверность вызывала сомнение даже у Виктории. Но эта идиотка Виктория постоянно неуверенно оправдывала её перед Кьёко и про себя считала, что недостаточно знает реалии местного мира. И вообще, Цуна — одинокая старушка и потому имела права на причуды. По одному из её рассказов, она путешествовала с табором цыган, где научилась гадать множеством способов. Она даже научила Викторию гаданию по картам Таро, ну и играть на них на желание… Придурошные… А ещё она, «мягко» говоря, надоела своими рассказами о своём чудесном сыночке, очень любящим маму. Его, кстати, никто никогда не видел, что вызывало у Кьёко определенные подозрения. Но худшее в этом было то, что Виктория, имеющая схожие подозрения, жалела её и постоянно выслушивала одни и те же истории с улыбкой на лице и уточняющими вопросами. Как она говорила, в больничке всё равно дико скучно, а послушать пускай и в третий раз интересную историю и уделить внимание одинокому человеку, тоже вполне себе неплохо. Девушка легла на кровать, отвернулась к стенке и укрылась с головой. Читать не хотелось, ведь мысли, полные ненависти и отвращения к окружающим, были гораздо приятнее.***
«Извини» — простое слово, напугало Кьёко так, что она всем телом вздрогнула. Кьёко слишком сильно задумалась обо всём, что так или иначе, приносит ей дискомфорт, и не заметила перемен в настроении Виктории. Её соседка была всё так же опустошена и о чем-то думала. Кьёко хотела было «подслушать», но остановила себя: вдруг в таком состоянии Виктория заметит её? Рисковать понапрасну не хотелось, а параноидальное любопытство нужно было чем-то отвлечь. Поэтому… «Извинения приняты. Я хочу почитать, не мешай. Пожалуйста». — Ответ получился жёстким и холодным. Ответ на него было лишь покорное «хорошо» и недолгая тишина. «Кьёко… Помнишь, ты говорила про расписание? Я… Подумала мы немного забегаем вперёд паровоза, лучше будет отложить его составление… А сейчас… Сейчас… М… Можно я попрощаюсь со всеми? Я буду хорошо себя вести… И если хочешь, поговорю за тебя с врачом…» «Хорошо, дай мне пять минут, я подумаю». Кьёко не знала, что ей делать: с одной стороны решается проблема с «прощанием» и разговором с врачом — девушка терпеть не могла медперсонал. Но с другой стороны Виктория крайне неохотно меняется местами из-за крайней нелюбви к бездействию. А, черт с ней… Зато у Кьёко будет время — морально подготовится к встрече с семьей… Она так давно не видела никого из родных, что ей начинало казаться, что у неё никогда никого не было. Что она всегда была одна. Редкие звонки от матери, и ещё более редкие приезды мужа тёти это странное ощущение не рассеивали. Казалось, она, Кьёко, никому не была нужна, что она лишь объект, за который несут ответственность, но к которому чувства испытывать не обязательно. Забавно, но у Виктории было то же самое… И как бы она себе не врала, ничего не изменилось… Что Виктория, что Кьёко были обузой для своих семей — их не любили, но всё же заботились. Потому что так надо. И самое обидное, что если Виктория просто не смогла заслужить эту любовь — она опустила руки ещё в двенадцать лет, то Кьёко, как ни старалась, не могла её получить. Всё её старания — оценки и хорошее поведение, отсутствие жалоб на «проблемы» в школе? Воспринимались как должное, на что необязательно обращать внимание. Или как в случае Виктории, чем можно пользоваться. От этих мыслей Кьёко стало невыносимо. Хотелось поспать, чтобы избавиться от плохих мыслей, но, черт возьми, как бы она не хотела уснуть, у неё не получалось. Хотя состояние, когда Виктория управляет телом, было похоже на то, как себя ощущаешь во сне — ты понимаешь что всё происходящее сон, но действуешь всё равно по логике сна. Что же, в принципе, сойдёт. «Хорошо, и с врачом поговоришь ты». «А до какого момента?» «Пока не приедем домой». «Хорошо».***
Дальше происходящее Кьёко воспринимала отстраненно, так, словно всё это было сном. Мысли текли медленно и заторможено. Как и всегда в «таком состоянии». Что, конечно, не мешало «подслушивать» Викторию. Виктория была разбита недавним скандалом, и к тому же, печальна от того, что покидает больницу (на самом деле, реабилитационную клинику). За всё время, проведённое здесь, она привыкла к этому месту — оно стало её зоной комфорта. Спокойное и известное место, в новом и ужасном для неё мире. Но та постаралась натянуть улыбку и убедить себя в том, что всё будет хорошо… Наверное… Дождавшись врачебного обхода, она готовила себя к роли жизнерадостного и абсолютно здорового человека. Судя по преувеличенной реакции молодого врача, у неё получилось не очень. Он вызвал её для разговора в свой кабинет. Говорил молодой доктор быстро и много, постоянно сыпал какими-то терминами, значение которых ни Кьёко, ни Виктория не понимали. Стоически вынеся словарный выброс доктора, Виктория поблагодарила его и поспешила из кабинета. Но суть разговора они поняли так: Доктор «заболтаю-насмерть» сообщил, что она почти здорова, но у неё повышенное содержание RC-клеток, которое нужно лечить. А для того чтобы назначить лечение ей, вместо общего анализа на RC-клетки, который здесь проводят, нужен был какой-то другой анализ — специфический и крайне дорогой. Плюс к этому, ей, возможно, нужны будут RC-депрессанты. Тоже очень дорогие. Ни Виктория, ни Кьёко не поняли, чем так опасна эта болезнь, но Виктория благодарно приняла брошюрку по этой теме от врача и клятвенно обещала прочитать, вникнуть и лечится. Она даже удивилась: из-за аниме Вика думала, что RC-клетки есть только у гулей. А хозяйка тела просто хотела промотать неприятный разговор. Затем, Виктория попрощалась со своими подругами Цун и Рин, и пообещала их навестить в ближайшее время. После, она распрощалась со всеми своими знакомыми и медперсоналом. Особенно долго «нежничала» с пожилой женщиной физиотерапевтом. Строгая старушка привязалась к ней как к «самому толковому пациенту». И, наконец, Виктория начала собираться в дорогу. Уже в раздевалке она заметила одну крайне неприятную вещь — всё привезённые дядей вещи, даже ушитые, были ей велики и теперь болтались на ней мешком. На ней даже туфли болтались. Виктория, оказывается, не осознавала масштабов проблемы Кьёко с лишним весом. «Что же… Вперёд, смешить народ» — подумала она про себя.***
В поезде было немного народу, и потому её нелепый внешний вид не остался незамеченным. На неё всё косились, а девчонки-подростки напротив так и вовсе открыто смеялись. Ни Виктория, ни Кьёко не любили смех. Точнее, тот смех, причину которого они не знают. Виктория знала — это нормально и терпеливо переживала свою реакцию, а Кьёко нет — она кипела от негодования, от недовольства собой и миром. А потому Кьёко перестала отслеживать состояние Виктории: чувство стыда и смущения ей не нравилось. Ни своё, ни чужое. И тем более, по такому поводу. Кьёко ушла в себя и с гневом думала о матери, о том, что это она виновата… Ей было нужно ненавидеть кого-то конкретного. Виктория же старалась игнорировать взгляды и смех. Смотрела в окно, рассматривала виды альтернативного Токио, и старалась думать позитивно. «Возьми себя в руки. Всё будет хорошо. Это финальная прямая, и один час позора в качестве городского пугала сменится на домашнюю обстановку где всё будет… Чёрт, да зачем-то я себя обманываю? Скоро дом, родственники и куча вопросов от них к Кьёко.… И Кьёко не будет собой, если не накосячит… Сама же такая, мне ли не понимать…. Твою мать…. Ну почему я не типичный попаданец? Почему не могу придумать какую-нибудь гениальную уловку, чтобы избежать звиздеца?» Дальнейший путь в поезде прошёл в том же настроении.***
Виктория с любопытством разглядывала дом. Вместо коридора в самом здании, был длинный-предлинный балкон. В России таких домов нет, а если и есть, то она таких не видела. «Если верить мангам, то квартирка в таком доме будет маленькой — прощай надежда на личное пространство». Печально вздохнув и поправив спортивную сумку с вещами, девушка зашагала дальше. Поднявшись на второй этаж, к нужной квартире, она остановилась напротив двери. «Кьёко, пора». «А? Что?». «Задумалась что ли? Пора, мы пришли, всё согласно уговору. И, пожалуйста, веди себя хорошо…» «Виктория, мне что-то показалось…» «Потом, потом расскажешь. Сейчас встреча с родней». «Л-ладно, давай». Миг, и вот они уже поменялись местами. Кьёко постаралась выкинуть мысли о замеченной жути — ей показалось, что кроме неё и Виктории есть ещё кто-то. Нет, она сама себе вообразила какую-то жуть. Нервы, чёртовы нервы. Сосредоточится на текущей ситуации, улыбка на лицо и больше добродушия во взгляде — вроде бы так делает Виктория в подобных ситуациях. Понеслась… Кьёко стучит в дверь. Кьёко ждёт ответа. Ответа нет. Может, не услышали? Кьёко снова стучит в дверь. Кьёко снова ждёт ответа. Ответа снова нет. Может недостаточно громко? Кьёко стучит с силой в дверь. Кьёко с опасением ждёт ответа. Ответа опять нет. Что за нахрен? Кьёко колотит в дверь. Кьёко уже не ждёт ответа. Подтверждение догадки — дома тупо никого нет. Сволочи! Кьёко собирается колотить в дверь ногой в припадке ярости… Но вмешивается Виктория и всё портит. И вот Кьёко наблюдает за тем как Виктория, перехватившая управление, вежливо интересуется адресом у мимо проходящего соседа. А после проверяет его по бумажке и проверяет время — полдень. Всё верно. «Так мы пришли туда, окей, а где твоя мать?». «А я откуда знаю? Я этой т…». «Так отлично ты пока остынешь, а я пока подожду её». Благородство в отношении к Кьёко было забыто до тех пор, пока та не успокоится, хотя она не поймёт и после всё припомнит. А нет, уже материт и называет всякими неприличными словами. Виктория положила руки на затылок и, опершись о перила, уставилась в дверь. Встреча с матерью Кьёко откладывается — это почти как отменённый экзамен о существовании, которого ты вспомнил за десять минут до начала. Можно расслабленно вздохнуть… А после убиться головой о дверь. Робкая надежда на то, что всё обойдётся без неприятностей во время встречи с роднёй, издохла в страшных муках под аккомпанемент грязных ругательств от Кьёко в сторону матери, Виктории, отца, бабушки, Будды, Неба и Аллаха. В общем, Викторию ждало интересное времяпрепровождение. А пока.… Пока солнышко светит, небо чистое-чистое, тёплый ветерок обдувает лицо, можно кинуть сумку к перилам и сесть на неё и не думать ни о чем. Жизнь так прекрасна и удивительна в данный момент…. «Ты будешь гореть в аду, грязный, мерзкий демон!!!» Да, прекрасна и удивительна….***
Погода была просто замечательной — тепло, солнечно, приятный ветерок. И ничего страшного, что Виктория сидит на спортивной сумке в ожидании. Ждать автобус в сорокаградусный мороз на улице вот это да, это неприятно. Она старалась не думать о «родне» и не акцентировать внимание на ожидании предстоящего цирка шапито — в исполнении их и Кьёко. Но не получалось. Нет, девушка, конечно, могла бы всё предотвратить на корню — проведя первую встречу вместо неё, списав всё странности в поведении на инсульт. И… Это ничего не даст. Да, цирка с клоунами не будет, он заедет, потом когда Кьёко придется выпускать к родне. И вот тут отмазка про инсульт уже не сработает, точнее, она будет работать, но не в том направлении. Психиатр и психиатрическая клиника будут обеспечены. Кьёко от такой перспективы в ужасе — что о ней подумают, а Виктории уже всё равно — она признала своё безумие и молиться о пробуждении от него, даже если это гарантированное клеймо. Она сильная, она это выдержит, что-нибудь, да придумает. Вариант просто поговорить рассматривался, но вряд ли бы он сработал. Пока Кьёко сама не дойдёт до какой-то, возможно, правильной мысли, поведение своё она не изменит. Это безнадёжно, можно сделать разве что хуже — спровоцировать разговором на какую-нибудь безрассудную хрень. Виктория об этом не понаслышке знает, сама такая. И всё что остаётся — наслаждаться моментом, и копить силы для самоконтроля. Время шло. Кьёко устала ругаться и теперь придумывала, что она скажет матери при встрече — много чего интересного. Она так увлеклась, что не обращала внимания на взгляды мимо проходивших людей. Коим Виктория, мило улыбаясь, задавала вопросы по теме «сударь не подскажете который час» и «девушка вы рядом живете, вы не знаете, когда придёт ваша соседка Канеки». В общем, всеми силами пыталась развлечься и снизить градус неловкости. В какой-то момент Виктории захотелось что-нибудь почитать. Она любила это дело почти так же как Кьёко, только без фанатизма. Из «почитать» была только толстоватая брошюра, которую выдал врач. Толщина внушала оптимизм — будет, чем заняться в ожидании матери Кьёко. По мере чтения Виктория начала осознавать в полной мере три вещи. Во-первых — её молодой лечащий врач — сыкло, не умеет говорить понятно и прямо. Во-вторых — она дура, не понявшая подтекста разговора и отчаянно бегающих глаз врача. И наконец, в третьих — повышенная секреция RC-клеток это дорогой в лечении пиздец. А так да, брошюрка интересная, познавательная… Картинки хорошие, красочные… Написано всё понятным языком, без лишней научной воды… Мысли мешаются от осознания того, что это всё про её будущее. По крайней мере, именно книженция закрывала некоторые вопросы Виктории по вселенной «Токийского Гуля». Например, что означает сокращение RC — Red Children. Так назвали особые клетки в организме гулей, во-первых, из-за своей формы, а во-вторых, из-за того, как выглядит их повышенная сверх нормы секреция. На картинке красовались два новорождённых младенца с ярко красной кожей и кровавыми белками глаз. Подпись внизу фото гласила «1981 год, Корея — Сеул. Первый официально зарегистрированный случай повышенной секреции красных RC-клеток. «Кровавые близнецы» за одиннадцать часов до смерти». Глядя на страницу с фото, Виктория как никогда остро осознала — она в другом мире. Мире, где даже физиология у людей другая, не говоря уже про историю и политику. Мир, где у людей в организме есть клетки, которые физиологически усиливают организм. Да, с точки зрения обывателя незначительно, но с точки зрения науки, у людей с более высоким RC-потенциалом больше преимуществ в эволюционном плане. Они быстрее, выносливее, болеют меньше и тому подобное. Первые открытые и самые загадочные RC-клетки — красные. Самая большая фракция RC-клеток. Циркулируют в большом количестве в крови и костном мозге, также содержатся в малом количестве в мышечной ткани, ещё меньше — в других органах и тканях. Именно по ним проводят общий тест на гулизм. Точная их функция в организме человека неизвестная, но некоторые учёные даже предполагают, их стволовую функцию по отношению к другим RC-клеткам. Повышенная секреция красных RC-клеток считается одной из самых редких и загадочных болезней новорождённых. Другие виды повышенных секреций RC-клеток тоже «радовали» картинами. Белые или молочные RC-клетки. Вторая по величине фракция чудо-клеток. Содержится в небольшом количестве в костном мозге и большом в мышечной и жировой ткани. Функция в организме накопительная — они аккумулирует питательные вещества организма, и питают другие RC-клетки в экстремальные для организма моменты. Повышенная секреция белых RC-клеток — самая распространённая. Клиника — сильное снижение интеллекта, заторможенность, отсутствие интереса к чему-либо кроме еды, крайняя степень ожирения и неестественно белая кожа. Также у больных отмечают превосходный иммунитет и высокий уровень регенерации. Заболеть можно в любом возрасте, RC-депрессанты по отношению к молочным RC-клеткам неэффективны. В качестве иллюстрации была фотография, огромного голого человека лежащего на полу. Видимо кровать уже не выдерживала его вес. Его пол было невозможно определить с первого взгляда, понятно было лишь по подписи, что он это он. У него отсутствовали волосы на теле, не было даже бровей. Из-под жировых складок в камеру направлен абсолютно пустой взгляд. Кожа мужчины была настолько белой, что Виктория даже заподозрила фотошоп. И подпись: «2001 год, Великобритания — Кардифф. Захария Доусон, известный как «Гигантский младенец» в возрасте 67 лет». Черные или мускульные RC-клетки. Третья по величине фракция клеток-симбионтов. Содержится во всех тканях организма, но больше всего их в глазах, мышечной ткани и в глубоких слоях эпидермиса. Функция в организме человека неизвестна, но предполагается, что именно из них состоит «коготь» гуля и что именно благодаря им гули обладают природной броней. Повышенная секреция черных RC-клеток — очень редкая форма рака кожи. У пациента появляется злокачественная опухоль в виде псевдо-когтя гуля. На фотографии красовалась молодая индианка в ярком сари и с распущенными волосами. На голове у неё росли четыре неодинаковых ветвящихся рога. Черные больше похожие на поломанные ветки. Взгляд был мутным, затуманенным — видимо от препаратов, что ей давали от боли. «2009 год, Индия — Бангладеш. Неизвестная девушка, известная как «Богиня…» «Я её видела в новостях. Говорят, какой-то сектант-проповедник купил или украл её из семьи и объявил богиней», — Кьёко подавлено прокомментировала фотографию. — «Мне её было жалко, на ней зарабатывают миллионы, а вместо лечения она получает опиум. Там ещё осталось, что-то про мен… нас?» «Угу», — Виктория открыла нужную страницу. Серые или мозговые RC-клетки. На самом деле белые, названные серыми, потому как открыты позже, и нужно было их обозначить как-то отлично от молочных RC-клеток. Самая маленькая фракция чудо-клеток, находятся в головном и спинном мозгах. Функция у обычного человека ещё не изучена. Сверх повышенная секреция серых RC-клеток — самая редкая и самая неизученная. Как симптомы — эйфория, гиперреактивность, сокращение времени сна, сильное снижение веса. На фотографии был человек будто из Освенцима, с улыбкой самого счастливого человека в мире. Складывалось ощущение, что он с радостью позировал, хотя, скорее всего, так оно и было. «1999 год, Украина — Одесса, Николай Бездомный «Гений на год». «Кьёко, ты не переживай, но мы в…», — попыталась утешить девушку Виктория, на глазах которой выступили слезы. Ей было страшно умирать, тем более так, как описывается в брошюре, не хотелось. Губы поджались — Кьёко тоже заплакала, она полностью разделяла чувства соседки. Эмоций и желания совпали настолько, что это случилось опять — совместное управление телом. Обычно это бывало из-за сор. При подобном «слиянии», тело стало подергивать в мелких и крайне болезненных судорогах. Издалека это должно было выглядеть так, будто у неё началась ломка. Врачи предполагали, что судороги являются последствием инсульта. Кьеко с Викторией не разубеждали никого в обратном, так как иначе им бы пришлось рассказать правду. Виктория закрыла ладонями лицо, чтобы никто не увидел, как она «корчит гримасы» из-за судорог. Да и плакать у всех на виду не хотелось. «Кьёко, давай успокоимся, а то вдруг лицо в таком выражении заклинит…» — Мама, а почему странная тётенька сидит у нашей двери? — знакомый детский голос. — Кен, нельзя так говорить… Виктория опустила руки и посмотрела на измученную худую женщину с мальчиком семи лет. Это были Канеки Кен и его мать Канеки Хо. Они были крайне не вовремя. Слёзы хлынули ещё более сильным потоком из-за боли от особо сильной лицевой судороги.