Gel askim

20** год Звонок на домофон прозвучал неожиданно. Этим утром Заганос никого не ждал и ничего не заказывал. Но курьер стоял у калитки, и пришлось выйти, чтобы поинтересоваться, в чем дело. Мальчишка в потертых джинсах и видавшей виды куртке придерживал огромную коробку, перевязанную алой ленточкой. Поверх коробки громоздилась стопка белых и розовых конвертов. - Оук-стрит, дом 15-б, так, сэр? - 15-а, - поправил Заганос. – Вам, должно быть, поручили доставить посылку моим соседям, это второй двор, видите, чуть дальше. - О, и в самом деле! Простите, сэр. Мой сменщик говорил, в этом доме только одна часть жилая, я и сам увидел, что на второй половине несколько окон забиты, вот и… - растерянно пробубнил мальчишка. - Ничего страшного. Те новые жильцы только недавно туда переехали. Попрощавшись с курьером, Заганос вернулся к работе над новой главой, и вспомнил о соседях только позже, когда проверил почтовый ящик для бумажной почты и вместе с ворохом рекламных листовок и бесплатных газет достал множество конвертов, украшенных розочками, сердечками и игривыми амурчиками. Разумеется, всё это великолепие предназначалось соседу! Но старушка миссис Бикс по рассеянности или, может, недоглядев, сложила все послания в один ящик, как привыкла. Так бывало не раз, но давние обитатели Оук-стрит и близлежащих улиц на нее не сердились. Бедная женщина, видно, не от хорошей жизни ей приходится до сих пор работать почтальоном. «Махмуд Тугрил», - прочитал Заганос имя адресата и улыбнулся совпадению: надо же, новый сосед тоже эмигрант. А может, учится по обмену. Как бы там ни было, придется отвлечься, пойти отдать этому Махмуду Тугрилу его почту… да и глянуть, каков собой этот донжуан, получивший столько валентинок. У соседей играла громкая музыка. Барабанный бой и свист какого-то духового инструмента вызывали ассоциацию с праздником в первобытном африканском племени. Заганос позвонил раз, другой… наконец, на третий в ответ послышалось приглушенное: - Алло? Кто там? - Ваш сосед из блока «а». Ваши письма по ошибке доставили мне. Барабанный бой утих, но свист стал еще громче, чем прежде. Послышался топот тяжелых ботинок, щелкнул дверной замок, и на пороге показался невысокий парень с темными волосами, собранными в высокий хвост. В его ушах красовалось по несколько сережек-колец в каждом, мускулистый торс обтягивала майка без рукавов, и от плеча почти до запястья тянулась татуировка с драконом. - О, здравствуйте, сэр! Значит, вы пришли из-за писем? – спросил парень, и в его голосе прозвучало нечто похожее если не на радость, то на ощущение, что «всё обошлось». – Я уже подумал, что мы с Абригой тут слишком шумим и мешаем вам. - Нет, мистер Тугрил, не беспокойтесь, музыка мне не мешает. Здесь хорошая звукоизоляция. Вот, держите ваши валентинки. Так вот в чем секрет популярности: новый сосед выступает в музыкальной группе. Естественно, у него толпы поклонниц! Правда, ни мелодия, ни лицо музыканта не показались Заганосу хоть смутно знакомыми – но даже за новичками, выступающими в дешевых клубах, бегают девчонки в надежде стать единственной музой мега-звезды. - Простите, я – Кир Амантидис. А хозяин дома – Махмуд, он разрешил нам с Абригой здесь пожить, пока у нас… хм, временные трудности. Тут подошел еще один юноша и спросил: - Кир, к нам пришли? Что же ты держишь гостя на пороге, предложил бы чаю, или кофе…- и тут в голубых глазах мелькнула искра узнавания, и внезапно на лице его расцвела радостная улыбка: - Поверить не могу!.. Зехир Заганос! Мне никто не говорил, что второй блок продали вам. Я все ваши книги перечитал, а «Химеру» и «Тайну перстня с сапфиром» - даже не раз. Заходите к нам, надеюсь, вы не откажетесь от чашечки кофе. - У нас всё закончилось, и чай, и кофе, - с видом нашкодившего кота признался Кир. – Махмуд, я столько раз тебе говорил, не доверяй Абриге походы по магазинам. Есть только пиво и сок. И не смотри на мистера Зехира с видом девчонки, фанатеющей по корейским айдолам. Заганос решил вмешаться в диалог друзей, воодушевление нового соседа смущало его, и в глубине души казалось неискренним: - Нет, благодарю за приглашение, но как-нибудь в другой раз. У меня горят сроки по работе над сборником. Приятно было с вами познакомиться, юные джентльмены. Он поспешил отдать письма адресату и уйти. Этот блондинчик, похожий на златовласую куклу, чем-то ему сразу не понравился. То ли этим наивным взглядом и детским восторгом, то ли подростковым нарядом… а больше всего тем, что напомнил о «Химере». Впрочем, откуда ему было знать, что Заганос теперь почти ненавидит это свое творение? Парень вроде и не был виноват, но все же… Неприятные воспоминания нахлынули снова. Давно пора перестать вспоминать, как ту повесть отказались принимать в нескольких журналах, и насмешки Кэмерона – «ты не умеешь оставаться в рамках жанра, если ты пишешь о любви и цветочках, для чего там фантастика, а если уж пишешь фантастику, сосредоточься на мире и технологиях»… и собственное желание стереть файл, не оставив ни единой резервной копии. Уже прошло шесть лет. Срок достаточный для того, чтобы повзрослеть и никому ничего не доказывать. Кэм уже давно живет своей жизнью. Остепенился, перестал прятаться по случайным квартирам с нереспектабельными пассиями, которых нельзя познакомить с коллегами и родителями. Женился на девушке из хорошей семьи, с идеально правильной карьерой сотрудницы фирмы по подбору персонала. Всё как в гламурном журнале, а творчество осталось в прошлом. Кэм так и не смирился с первым поражением. Он не терпел соревнований, в которых не мог показать себя лучшим * …В ту хмурую зиму, в съемной квартире, которую нашел для него Антонио – вроде бы удобной и уютной, но еще не достаточно обжитой – Заганос не думал о славе и о том, чтобы пробиться в десятку лучших писателей Британии. Первый роман о янычаре Рустеме он начал в толстой тетради, даже не планируя когда-нибудь опубликовать. Тем более, «викторианская» серия уже вышла и начала продаваться, Лучио был доволен. А повествование о человеке без корней тогда казалось слишком личным, чтобы представлять его на суд посторонних. Заганос писал о незаконнорожденном сыне христианки и турка, живущем в городе, где бок о бок существовали самые разные культуры. Может быть, в Стамбуле времен Мехмеда III проглядывали черты современного Лондона – гигантского человеческого муравейника, ошеломляющего смешением языков, рас, обычаев. Нечто сокровенное прозвучало и в истории первой любви юного Рустема, закончившейся болезненным разрывом. «Я не могу видеться с тобой тайно всю жизнь», - сказала Рустему Клэр де Бревиль. – «Мы с тобой из разных миров. У нас нет ничего общего. Я буду любить тебя до гроба, но… выбирая между тобой и долгом перед своим родом, я выберу долг». Антонио заметил стопку толстых тетрадей случайно, когда приехал навестить Заганоса и обсудить условия нового контракта. Попросил разрешения посмотреть и, пролистав несколько первых страниц, отвлечься не смог. Заганос был поражен таким вниманием к его истории. Они много говорили о приключениях Рустема, Лучио проявлял столько интереса и сочувствия и к герою, и к работе Заганоса, что постепенно из деловых их отношения становились все более дружескими. И Заганос даже не понял, как так быстро Антонио удалось уговорить его представить историю Рустема тысячам читателей… * Заганос целиком погрузился в работу: новая история сама себя не напишет, а сроки и правда горели. Ко дню святого Валентина Заганос задумал изящный рассказ со стилизацией под позднее средневековье, сюжет его, впрочем, оставался понятным и читателю-современнику. Удивительно даже, что историей Карла Орлеанского и Бонны д'Арманьяк (1) до нынешних времен заинтересовался лишь один автор – весьма романтичный сюжет, как раз подходящий для праздника. Читательницы будут восхищены любовью, что оказалась сильней разлуки. Хотя сам Заганос был уверен, что сегодня, что в средние века - существование бок о бок убивает возвышенные чувства быстрее, чем разлука! Любить на расстоянии прекрасно: никаких тебе упреков, обид, никакой конкуренции в профессии или хобби. Намного легче писать стихи, вдохновляясь прекрасным образом издали, чем каждый день видеть свою даму в мало презентабельном домашнем виде. Заганос не писал стихов даже в пору той наивной, глупой любви к Кэмерону. А после – тем более. Было окончание колледжа, работа над романами, нежданный успех «Хатун с жемчужной сережкой», первой части «османского цикла». То, что называется – проснуться знаменитым. И с того времени главными для него оставались книги. Его герои влюблялись, разочаровывались, расставались с любимыми волей судьбы или из-за случайного непонимания, исправляли ошибки, встречались снова, расследовали дела, ставившие в тупик признанных мудрецов и следопытов. Но он сам ограничивался случайными приключениями на курортах. Вечер в баре, коктейль-другой, несколько приятных ночей с симпатичным парнем или хорошенькой девушкой. Никаких глубоких чувств, никаких обязательств. Теперь он никому не собирался позволять собой распоряжаться. __________________________ (1) Карл Орлеанский - французский феодал и военачальник, член королевского дома Валуа, один из самых выдающихся поэтов Франции. В заточении в Тауэре писал любовные письма своей жене, Бонне д'Арманьяк (по одной из менее известных легенд, история валентинок началась как раз с этой пары). Бонна д’Арманьяк является одним из действующих лиц исторического романа Хеллы Хаассе «Заблудившись в темном лесу», впервые опубликованного в 1949 году.