***
Чуя сидела за столом в своем кабинете и заполняла документы. Она хмурилась и кусала нижнюю губу, раздраженно постукивая ногой о пол. Накахаре не слишком нравилось то, что она все еще оставалась женой Иемицу. Она не могла просто так заявится к муженьку и потребовать развод, хотя, если честно, с каждым мгновением и днем искушение становилось все сильнее. Она не хотела быть связанной с этим идиотом. И, хотя она понимала, что женой ему была не она, а предыдущая Нана, которая из-за своей наивности и веры в хорошее, вляпалась по самое не хочу, легче девушки от этого совершенно не становилось. Дело в том, что она думала, что-то, что она не разорвала свой брак с Иемицу, бросает на нее не самую хорошую тень. Правда, ее оправдывало то, что, когда она сбегала из Вонголы за своим ребенком (как выяснилось позже, детьми), о разводе она думала в самую последнюю очередь. Зато хорошо грабанула мудака, стребовав компенсацию за все годы, которые она мучилась по его вине. Не она — а Нана — но это было не слишком важно. Чуя уже какой-то частью своего сознания воспринимала себя, как Симидзу Нану, хотя и не могла полностью отзываться на это имя. Она все еще была Накахарой Чуей — пожалуй, слишком сильно и слишком крепко — но она признавала изменения в себе, которые повлекла за собой прошлая личность Наны. Она вздыхает и хмурится, качая головой. Пожалуй, с замужеством с Иемицу что-то нужно решать. Она не хочет быть женой этой сволочи. Пожалуй, ей стоит навестить его и потребовать развод. А если тот не захочет этого, стать вдовой. С другой стороны, статус жены Внешнего Советника Вонголы ей вообще никак не мешает, благо что знает об этом разве что Кавахиро да сам Тсунаеши, который, благо, горе-папашу совсем не вспоминает. Зачем, если рядом с ним такой замечательный Шаман есть, который и папа, и дядя, и брат, и дедушка. Прогремел громкий взрыв. Чуя оторвалась от своих записей и вскинула голову, тщательно прислушиваясь к своей интуиции. Та успокаивающе молчала, так что, не долго думая, Накахара решила вернуться к работе. Она уже знала, что дети немного подкопчены, но живы и здоровы. Правда, если честно, ей совсем не нравилось, что взрыв получился таким громким. Как бы Хром и Фран не проснулись и не расплакались. Впрочем, на этот случай там есть Бьянки и Мадлен. Впрочем, как и Лавина, хотя, разумеется, полностью доверять этой рассеянной женщине детей девушка не стала бы. Она сама иногда поесть и поспать забывает, полностью погруженная в музыку. Если бы не Чуя, которая под свое крыло взяла еще одного «ребенка», та бы, наверное, не выжила. Благо, что Джакомо, то есть Хаято, и Бьянки очень хорошо смотрели за ней, ведь в некоторых аспектах Лавина действительно напоминала ребенка. Серьезно, как этой забывчивой и рассеянной женщине доверить выводок детей, которые кого хочешь прикончат, если не проследить? Лавина была замечательной женщиной: искренней, доброй, смелой, любящей. В общем, почти что идеал, если бы не одно но: жуткая рассеянность. Та иногда из-за рассеянности забывает свои ноты в холодильнике и в других самых странных и неожиданных местах. Серьезно, однажды Чуя эти несчастные ноты даже в баке с бельем нашла. Хорошо, что не постирала. А уж про полное отрицание строго графика уж и не стоит говорить. Хорошо, если та хотя бы раз в день поест. Правда, если бы Накахара не напоминала ей об этом и если бы за той не следили Гокудера с Бьянки, та устроила бы себе голодание. Иногда Лавина совершенно была не приспособлена к простой жизни, витая в облаках и мелодиях. Правда, стоило признать, сына и его сводную сестру она любила от всей души и показывала это, как могла. А еще она обучала их, Мадлен и Хром музыке.***
Чуя знала, что судьба — штука непостоянная, с которой иногда даже не знаешь, с какой именно стороны подступиться. Она знала, что всегда стоит ждать чего-то странного и необычного. Чего-то, что перевернет их более-менее спокойную жизнь с ног на голову. Вот и таким неожиданным поворотом стало то, что она отправилась к Иемицу добиваться развода. Делала она это уже более традиционно, воспользовавшись самолетом и машиной, так как у нее уже были поддельные документы, которые ей за небольшую услугу сделал Верде. А зная этого ученого, что если он что-то делал, то делал это очень хорошо. Соответственно, никто не сможет придраться. Почему она не боялась, что ее горе-муженек отследит ее по этому документу? Так мало ли девушек с именем Симидзу Нана по всей японии? Тем более, что она, перестраховавшись, попросила Верде сделать себе поддельные документы на имя Накахара Чуя. Тот хоть и удивился немного, но спорить не стал. Так что теперь Иемицу может искать ее до скончания времен. Тем более, что дядюшка Кавахиро сделал ей более чем прекрасную иллюзию внешности, которую никто не мог уловить, а снять могла только она. Разумеется, делать это Чуя собиралась исключительно перед мужем. Она ведь хочет сделать ему сюрприз! Она не гарантирует, что тот будет исключительно приятным, но неожиданным будет точно. Правда, Иемицу она так и не нашла — во время смотался, падла, по каким-то своим делам, оставив кабинет на добрые полмесяца пустым. Разумеется, так долго задерживаться Накахара не планировала. У нее вообще-то дети и семья есть. Она не будет тратить так много времени и нервов на этого мудака. Нет уж, пусть живет спокойно. Пока. Но если она узнает, что эту сволочь и в следующие два раза не застанет, то явно станет задумываться о том, чтобы стать вдовой. Она не хочет быть связанной с каким-то мудаком. Серьезно, даже Дазай ей куда предпочтительнее, чем Савада Иемицу. Осаму, конечно, тоже мудак еще тот, но он бы никогда не стал настолько сильно и страшно предавать свою семью. Тем более, что параноик он тот еще. А значит, если бы на месте Иемицу был вездесущий шатен, то в сторону Наны и Тсунаеши никто и дыхнуть бы не смел, если бы не хотели столкнуться с Дьявольским Вундеркиндом. Соответственно, делайте выводы. Чуя чуть ли не креститься, плюясь, потому что ей приходит в голову дикая мысль, что Дазай Осаму не был бы самым плохим мужем. Ну нахрен! Так о чем она там говорила? Так вот, горе-муженька она не нашла, ведь тот очень предусмотрительно куда-то съебался. Зато в той части особняка, которая принадлежала Внешнему Советнику Вонголы, она нашла трех затравленных детей, что ее весьма сильно обескуражило. К такому она явно готова не была. И, допустим, присутствие Базиля и Фууты де ла Стеллы она объяснить еще смогла. Первый, насколько она помнила, был личным учеником Иемицу, а второй происходил из семьи, которую крышевала Вонгола. Возможно, тот позвал мальчишку на переговоры, хотя в упор было не понятно, почему именно его, а не кого-нибудь взрослого. Впрочем, вполне возможно, какую-то часть информации Чуя-таки упустила, ведь с ее положением было сложно держать руку на пульсе, даже если тебя снабжают информацией сами Шахматноголовый и Аркобалено Грозы. Она вздыхает и переводит взгляд на третьего ребенка — хилого и довольно болезненного мальчишку-альбиноса (это же верно?) с потрясающими фиолетовыми глазами и перевернутой короной под левым глазом. Потрясающе, Бьякуран Джессо собственной персоной. И? Что ей теперь с ним делать? Впрочем, не совсем так. Что ей со всеми ими делать? Впрочем, вопрос был полностью риторическим, так как она уже решила, что примет этих детишек в свою семью. Почему бы и нет, собственно? Не оставлять же их Иемицу, верно? — Не волнуйтесь, все будет хорошо. — нежно улыбается она, подходя поближе. Она по очереди обнимает их и гладит, на всякий случай воздействуя Пламенем Дождя, чтобы немного успокоить их. Ей бы не хотелось, чтобы они испугались или покалечились из-за страха. Ей кажется, или Бьякуран слишком охотно идет к ней в объятия, прижимаясь всем телом? Да и остальные не отстают. Слишком охотно для запуганных и затравленных детей. Возможно, это потому, что она выглядит нежной и хрупкой, а еще является Небом? — Нана, милая, звала? — спрашивает Кавахиро, появляясь рядом. А потом быстрым взглядом обводит композицию и хмурится, поджимая губы. Чуя недовольно косится на него, когда чувствует, как его Пламя бушует и ревет, жаждя разрушений. Еще не хватало, чтобы он детей пугал. — Понятно. — Дядюшка, сможешь отнести их в дом и сдать на руки Бьянки, Мадлен и Лавины? И сам, пожалуйста, проследи, чтобы все было хорошо и дети не ссорились. — просит она, ведь сама еще не хочет возвращаться. В конце-то концов, ей еще стоит осмотреть этот особняк. Она, кажется, еще в подвалах не была. Вдруг там что интересного будет? — Конечно. — кивает Шаман, после чего аккуратно берет детей за руки и переправляет к ним домой. Когда они исчезают, Накахара не может не испытывать облегчения, после чего осматривает комнату мужа, его половину особняка, с любопытством и весельем играюче избегая абсолютно всех ловушек. Серьезно, кого они задержать с такой-то подготовкой хотели? Брешь на бреши, дыра на дыре. И это самая сильная семья в этом мире? Вот уж неожиданность. Когда она вернется в Портовую мафию, скажет Мори, что тот просто лапочка и прелесть. А еще потрясающий лидер. Ну, уж точно лучше прошлого и тех, кто заседает в Вонголе. Позор! Когда девушка спускалась в подвал, честно говоря, она собиралась стащить у семьи несколько бочек или бутылок. В конце-то концов, она заслужила моральную компенсацию, да и вино ей нравилось. И пускай напиваться она не собиралась — не имело смысла, ведь теперь ей не нужно запивать горечь предательства. Она простила Дазая. Уже давно простила, и ей просто нужен был толчок и опора, чтобы начать писать собственную историю. Такой опорой стало это тело и ее новая семья, ради которой она готова на все. А Осаму может идти лесом. Он выбрал свою жизнь. Она — свою. И исправить это уже не получится. По крайней мере, Чуя теперь не может рисковать. Не тогда, когда у нее на руках куча детей, которым она нужна. Не тогда, когда она в ответе за собственную семью. Не тогда, когда она наконец-то обрела свой смысл жизни. И она от него никогда и ни за что не откажется. Когда Накахара лезла в подвал, она думала обнаружить несколько бочек вина, склад бутылок или старого хлама, которому уже больше нигде нет места. Она думала обнаружить именно это. Но уж точно не то, что посреди подвала стоит гигантская глыба льда, в которой находится какой-то молодой парень, чья внешность чем-то напоминает Мори. При чем, она понимала, что едва ли тот добровольно попал туда. Она хлопает глазами и склоняет голову набок, кусая губы. И что ей с этой находкой теперь делать?!