Футон, очки и прочие прелести жизни.

Пальцы у Катая холоднее, чем свежий кусочек арктического льда. Он их часто греет об шею, но анемия жжет сильнее. Клавиатура, если присмотреться, в пятнах: кровь капает из носа, когда должна оставаться внутри и стараться реализовать свой потенциал там, внутри. Все в жизни Таямы идет не тем путем, не оттуда и не туда, но, в сущности, как надо. Когда проблемы нет, то она перестает быть проблемой, превращаясь в элемент повседневности. Он вытирает кровь тыльной стороной ладони. Пальцы у Катая длинные. Поправляя очки на переносице или растирая глаза после напряженной работы с компьютером, он без умысла умудряется зацепить этими пальцами взгляд Куникиды. Детективы в агентстве чересчур наблюдательные. Или озабоченные. Таяма усмехается вечно влажными от собственного языка губами с добродушным непониманием, специально ловя глазами глаза Доппо, но тот уже спрятался за папками. Пальцы у Катая широкие. «Не надевать кольца сотрудниц и бублики на спор» — негласный девиз мужчины. Зато он теперь уверен, что в агентстве точно есть один озабоченный. Пальцы у Катая в ранках, и кожа у ногтей слоится сухими корочками. Тревожный невроз, парадоксально успокаивающий. Стягивая частички кожи зубами, Таяма дает себе перерыв, чтобы отвлечься от постоянного давления, которое на него оказывает собственная жизнь, работа и угнетающий дар. Мог бы развязать информационную войну, но развязывает новый пакет с пластырями. Его принес Доппо, потому что купленные Таямой закончились давно, а маньяческий вид рук Катая напрягает персонал. Информатору известно, что напрягается только его склонный к перфекционизму друг. Пальцы у Катая нежные, как и его душа. Угловатые и острые, как и его характер. Приятно наблюдать за такими в утреннем свете, когда они не спеша застегивают пуговицы на твоей рубашке. Доппо знает об этом не понаслышке. Будоражит вид таких пальцев, которые, продолжая неловкую плавность рук, печатают что-то. Почти всегда Катай использует свою способность, не выпуская руки из плена старого футона, поэтому Куникиде приходится хитростью просить того поправить пустяковую ошибку на его компьютере. У заместителя самый проблемный в мире компьютер. Катай, наверное, для этого маленького заигрывания и использует свой дар. Катай мог бы стать самым любимым композитором Доппо, но так вышло, что ни один из них к музыке не питает страсти. Лучше бы музыка, чем учить Катая держать оружие. Отчаянные времена требуют отчаянных мер, и даже таких пацифистов-затворников настигает повестка о явке в ряды убивающих. Влажные губы Катая становятся сухими и не поднимаются в улыбке. Спазмы мимических мышц — все, на что способен тот, кто должен барахтаться не в своей тарелке. Доппо тяжело смотреть на близкого и любимого друга даже без очков. Пальцы у Катая в порохе и кровавых мозолях. В рекламе наврали, что антибактериальное мыло уничтожает без следа всю грязь. Портовая Мафия же продолжает существовать. Держа на точном прицеле врага, Катай ни за что не нажмет на курок и лучше выстрелит себе в рот для абсолютной уверенности в том, что первое никогда не случится. С чистой душой он проводит еще пару часов в ванной наедине с собой и тихо льющимися слезами. «Успокоится и продолжит». Пальцы у Катая сильные. Он оставляет слабые синяки на спине Куникиды, вжимаясь в того судорожными объятиями, как будто они заменяют ему, задыхающемуся, кислород. Так и есть. Каприз побеждает культуру, когда слишком короткие ногти чертят красные полосы на крепкой спине Доппо. Когда Катаю хорошо, он напевает мелодии себе под нос. В этот раз у него со стоном вырывается прерывающееся: «Don't leave me down when I'm gone». Лучше бы Катай умел играть на фортепиано, чем писать. Пальцы его выводят подпись в конце заявления об уходе по собственному.