Пьедестал

      — Вы знали об этом? — спрашивает Нильс, и его вопрос снова остаётся без ответа.       Акселю кажется, что земля уходит из-под его ног, которые уже совсем отказывают его держать. Он пытается вникнуть в вопросы фотографа, понять их смысл, но в голове образовывается вакуум, и ни один звук не просачивается сквозь него, кроме ускоренного стука сердца о рёбра. И это отзывается невыносимым гулом в ушах, отчего парню приходится крепко зажмурить глаза и задержать дыхание. Не помогает. Гул лишь усиливается, по телу разливаются волны ужаса и страха. Атмосфера в студии заметно меняется, становится тихо, никто не осмеливается сделать даже шаг, время тянется непозволительно долго.       Максанс прирастает к полу, застывая в одном положении. Он чувствует неконтролируемые холод и озноб, хотя на лбу выступает испарина. Разве так должна происходить первая встреча соулмейтов? Мужчина надеялся, что она будет более дружелюбной и незабываемой. Но такое забудешь? Его родственной душой оказался человек, с которым он познакомился день назад и которого не может выносить. У них ужасные характеры, разные взгляды на жизнь — действительно ли они предназначены друг другу или это просто их неприязнь друг к другу стала вдруг осязаемой?       Нильс решает больше ни о чём не спрашивать, так как, скорее всего, не дождётся ни ответа, ни реакции. Он сам немало удивлён этой ситуацией, не ожидая такого поворота событий. Ему казалось, что у Максанса уже есть родственная душа, и это Камиль, но они просто не рассказывали об этом, однако его парой оказался новичок, с которым они могли никогда и не встретиться.       Им будет тяжело. Модельный бизнес — не место для соулмейтов. Тому подтверждение отношения Хенрика и Тарьей. Зато сейчас они счастливы, хотя и через многое прошли. И этим тоже придётся. Но у парней не было такой ненависти и неприязни, так что не знаю, что будет дальше. Интересно за этим понаблюдать.       Орьян пару раз моргает и делает глубокий вдох. Думать ни о чём не получается, всё так непонятно и странно, словно это дурной сон, а не реальность. Мог ли он когда-нибудь представить, что встретит свою родственную душу подобным образом? Мог ли он когда-нибудь засомневаться в том, что Герман — не его истинная пара? Этот момент стал ключевым в его жизни, разделил её на «до» и «после». Все мечты и планы на будущее теперь разрушены.       Он не хочет верить в то, что судьба с ним так поступила. Решила пошутить, так подставить. Подсунуть в соулмейты ужасного, отвратительного человека, с которым жить, наверняка, невозможно. И Аксель сомневается в том, что ему это удастся. Он готов прожить всю жизнь один, только не с партнёром по съёмкам. Они знакомы всего два дня, но уже не могут терпеть друг друга.       — Ребята, думаю, рабочий день окончен. По крайней мере, для вас. Идите домой, отдохните, соберитесь с мыслями, чтобы завтра… просто идите, — Нильс проводит ладонью по лицу и старается улыбнуться, но выходит лишь кривая усмешка. Он не был готов к таким последствиям.       Аксель первый выходит из студии, за дверью переходя на бег. Несётся со всех ног вниз, не разбирая дороги, врезаясь по пути в людей. Не слышит, что они говорят ему вслед — не до них. Его трясёт, чуть ли не выворачивает наизнанку, лихорадит. Ноги не слушаются, он спотыкается на лестнице и падает, готовый встретиться с полом, но его подхватывают. Парень чувствует тепло чужого тела и крепкие руки на своих предплечьях. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не Максанса.       Тот смотрит обеспокоенно и потеряно, с тревогой в глазах. Лицо у него бледное и растерянное, скулы видны ещё сильнее, чем раньше, и губы закушены до кровавых ранок. Теперь он больше похож на испуганного мальчишку, чем на взрослого мужчину. Орьян уверен, что и сам выглядит не столь мужественно и решительно, как хотелось бы. Они оба ошарашены и сбиты с толку. А что главное, боли и жжения в местах касания совсем нет, если только лёгкий холодок. Есть страх, а не злость.       — Ты… мы… реально соулмейты? — голос у Максанса дрожит, и он усиливает хватку на руке Акселя.       — Я… не знаю, — парень задыхается, чувствуя, как глаза начинают слезиться, но не из-за прикосновений. — Но я бы не хотел этого. Ты же… невыносимо ужасен.       — Ты думаешь, я хочу, чтобы ты был моей парой? Да нахрен ты мне сдался? До твоего прихода всё было просто отлично! А теперь мне придётся думать, как жить с мыслью о том, что ты предназначен мне судьбой!       Орьян чувствует небольшое жжение на коже даже через ткань куртки. Он понимает, что если сейчас не уйдёт, то ему не отделаться от ожогов к завтрашнему дню, в котором тоже будет фотосессия. Остаётся ещё неделя съёмок, потом начинается пора подготовки к показу, хотя многие копошатся уже сейчас, и тогда они смогут не видеться. Но пока им придётся быть рядом, и идея травмировать себя Акселю не кажется хорошей. Но в такие моменты его не остановить.       — Ты умеешь думать? По тебе и не похоже. Если бы ты это делал, то старался бы меня не трогать. Или не понимаешь, что и тебе будет больно?       Парень хватает Данэ-Фовеля за кисть, и тот вздрагивает, ощущая волну жара в этом месте, но не отстраняется, лишь сильнее сжимает предплечье Акселя. Видит, какую боль причиняют его касания. Искривлённые губы, сдвинутые брови, закушенная щека и прикрытые глаза — всё это вызывает в нём странный отклик, смесь удовлетворения и отвращения — к Акселю или себе?       Максанс представляет, как бы красные пятна ожогов смотрелись на этом бледном, по-дестки наивном лице. Хочется ударить себя, чтобы вернуть мозги на место. Что он делает? Зачем так поступает? Надо бы отпустить парня, но не получается. Разум застилает пелена гнева. Фовель жаждет услышать извинений, увидеть брызги слёз в небесных глазах. От этого в груди противно и тошно, но и непонятно тепло.       Модель пытается сдерживаться. Не получается. Толкнув худое тельце за угол, мужчина вжимает его в стену всем своим весом, прижимается так близко, что не остаётся и пары сантиметров между его и чужой грудью. Дотрагивается пальцами до длинных ресниц, невесомо, осторожно, не касаясь век, чтобы не обжечь: всё-таки глубоко внутри боится, что сделает слишком больно.       К удивлению, Орьян молчит, лишь хмурится, сжимается и дрожит, не говоря ни слова. Максанса это забавляет.       Какой послушный. Словно маленький котёнок. Хочется и приласкать, и отругать.       Мужчина чувствует непреодолимое влечение к Акселю со вчерашнего дня. Как только он его увидел, ему сразу захотелось зарыться в эти пушистые волосы, ощутить их мягкость на подушечках пальцев. Он сразу понял, что что-то не так, но запрятал подозрение куда подальше, списав на волнение перед показом. Зря. Если бы у них тогда произошёл нормальный разговор, если бы Максанс не выпускал наружу колючки и не вёл себя, как мудак, то сейчас бы они могли пить кофе в кафе неподалёку за дружеской беседой. Они могли, но не стали. Каждый не сделал шаг к правильному знакомству, прячась за стеной недружелюбия и неприязни.       И Орьян мог бы не ощущать в данный момент вкус крови на языке — также закусил щеку, чтобы не сорваться. Мог не жмуриться до разноцветных пятен под веками, не впиваться ногтями в ладони, чтобы не закричать — бывало и больнее, но он просто не привык к новым ощущениям, ярким и красочным. На щеке расцветает ожог, и парень это чувствует. Горячие пальцы проходятся по его лицу, спускаются ниже, жалят ключицы и шею. Это невыносимо, мучительно, тяжко. Парень не выдерживает: сначала шипит сквозь зубы, а потом сдавленно стонет, широко открывая глаза. И видит непонятное выражение на лице Максанса: рад тот или напуган?       И запоздало замечает и другое чувство, значительно отличающееся от боли. То, что чувствует и партнёр. Страсть. Аксель нестерпимо желает коснуться Фовеля. Заставить страдать и ощущать ломоту во всём теле из-за обычного прикосновения. Это доставит ему наслаждение. И если Фовель позволял себе многое, то и он не будет.       — Убери руки!       Орьян хватается за плечо Максанса, сжимает его до побеления костяшек и онемения пальцев. Он зол и уверен, что причинит достаточно боли. Он прав — мужчине больно, и это видно. И его хватка слабеет с каждой секундой, давление исчезает, оставляя только ощущение, что кожа Акселя плавится.       Данэ-Фовель оседает на пол, хватаясь за плечо и стараясь не задохнуться. Видимо, его ненавидят больше, чем он. Да и азарта у него было больше, чем злости и отвращения. Эмоции взяли вверх над здравомыслием. Как и всегда.       На одни и те же грабли, — он слышит, как его внутренний голос над ним насмехается. — Ничего, это только начало. Я изживу его.       — Ещё раз дотронешься до меня, — Аксель присаживается на корточки, хватаясь за остатки сознания, — и мне будет плевать, что ты самая успешная и известная модель Парижа. Никто больше не захочет на тебя смотреть.       Парень поджимает губы и встаёт, опираясь на второе плечо Максанса, и тот мычит, весь сжимаясь. Орьян чувствует укол совести, но отгоняет это чувство куда подальше, ведь сейчас не время для сочувствия. Модели не бывают добрыми и заботливыми, по крайней мере, такие ещё не встречались.

***

      Аксель возвращается домой убитый, без сил и желания существовать. В автобусе ему приходится скрывать лицо, чтобы никто не увидел на нём ожогов, и впиваться ногтями в ладонь, чтобы не упасть в обморок. Его трясёт, дыхание сбивается, а сердце не может остановиться. Ноги леденеют, на лбу выступает испарина, парня знобит. В какой-то момент он хочет на всё наплевать, не пытаться находиться в сознании, а упасть прямо там, в проходе. Тогда бы его отвезли в больницу, поместили в особую палату, и тогда были бы тишина и покой.       Но он всё-таки добирается до квартиры, вваливаясь в неё и оседая на пол возле двери. Ноги уже не держат, нет сил, даже чтобы просто держать тело в вертикальном положении. К нему сразу же подбегает Уба, садится рядом и укладывает свою голову ему на колени. Аксель слабо чешет ей за ушами, прикрывая глаза. Питомец — единственный, кто всегда поддержит его, независимо от ситуации. Собака не будет ни осуждать, ни что-то говорить — так как не может, — просто ткнется мордочкой в руку и довольно гавкнет.       Орьян всегда удивлялся тому, насколько животные могут быть проницательными. В детстве у него были и кошки, и хомячки, и прочая живность. И все они чувствовали то же, что чувствовал их хозяин. Кошки всегда спали под боком, лизали пальцы и ласково кусали. Грызуны откладывали в сторонку семечки и кусочки фруктов, словно хотели поделиться едой с мальчиком. Тот был им всегда благодарен. Только люди его не понимали. Да и сам Аксель не пытался быть понятым. Мало общался, всё время сидел дома, в школе избегал одноклассников, разговаривал по большей части с Марилин, подругой детства. Они все школьные годы просидели за одной партой, всегда ходили парочкой, если где-то и учавстовали, то только вдвоём, ходили друг к другу в гости, работали в одной группе, в столовой сидели рядом.        Многие считали, что они встречались, часто фотографировали, поздравляли, не давали проходу, но после того, как появился Мишель, её нынешний парень, все сразу переключили внимание на них. Бьель возник в их жизни в последний год учёбы, он и раньше учился в этой школе, но Аксель и Мия с ним особо не пересекались, лишь иногда слышали всякие слухи о нём. Он был довольно популярным среди учеников, всегда в большой компании друзей, имел уважение среди учителей, так как получал хорошие оценки, а самое главное — его отец был богатым и успешным. Марилин тоже была отличницей, но старалась не привлекать к себе лишних взглядов, отчего и закрепила звание «тихони». Только продержалось оно недолго.       Как-то Мишель подошёл к ней на перемене и начал говорить странные комплименты, которые, возможно, понравились бы тем, с кем зависает он в компании, но девушке подобное поведение не то что не понравилось, она при всей школе его унизила, дав пощёчину и назвав придурком. Орьян в тот момент понял, что у него просто отличная подруга.       После того случая Бьель начал крутиться возле них: дарил подарки Мие, которая та раздавала девчонкам, влюблённым в Мишеля; покупал ей дорогие вещи, которые девушка отдавала нуждающимся; предлагал возить в школу на своей машине, на что Марилин отвечала, что лучше пройдёт пятьдесят миль пешком, чем согласится на это. Даже с Акселем попытался сдружиться, но тогда у него ничего не получилось.       Мия его упорно игнорировала, иногда посылала и насмехалась, но от этого интерес к её персоне не пропал и не уменьшился. Кто-то нашёл её инстаграм, куда она выкладывала фотографии со своих поездок — а их было предостаточно, — и где призывала людей бороться за чистоту Земли. Немногие знали, что она активистка и защитница природы, ведь молодёжь этим особо не интересуется. И тогда Мишель удивил Лиму. Он вступил в школьный кружок экологии, начал помогать приютам и благотворительным фондам, на выходных вместе с другими активистами очищал пляжи от мусора. Делал это за свои деньги, которые заработал, а не взял у отца. Мия знала, что у Мишеля есть свой небольшой бизнес, поэтому не стала сомневаться в словах парня, решив дать ему шанс.       Тогда она ещё не полностью доверяла Бьелю, предполагая, что это всё розыгрыш, который парень решил устроить вместе со своими друзьями. Но разве люди так далеко заходят, чтобы просто пошутить над кем-то? Парень сильно изменился, перестал быть заносчивым и нахальным. Постепенно они становились ближе, их отношения со временем перешли на новый уровень.       Сначала Мия считала Мишеля другом, но не таким близким, как Акселя. Они гуляли, посещали кинотеатры, кафе, ходили друг к другу в гости — не более, чем дружеские посиделки. И сами как-то не заметили, что по-настоящему влюбились. Минешь понял, что это больше, чем влечение и заинтересованность, что это то, что он очень редко чувствовал к другим девушкам.       Теперь в инстаграме у обоих по несколько тысяч подписчиков, несколько спонсоров и последователей. Мишель работает в компании отца, владеющей магазинами с одеждой, дарит её детдомам и больницам. Марилин любит фотографировать, путешествует и улучшает состояние планеты. Аксель очень гордится ею и завидует качествам девушки. В двадцать три года она много чего добилась, в то время как парень в свои двадцать один лишь снялся в каком-то дешёвом фильме.       И от осознания этого Орьяну становится ещё паршивее и дерьмовее. Его жизнь не насыщена красками и яркими моментами, если только знакомство с элитной французской моделью не брать в счёт. Но это его не особо радует, ему хочется стереть из памяти тот злополучный день, когда он пришёл в агентство. Лучше бы и дальше занимался актёрским мастерством, думает парень и зарывается пальцами в шерсть Убы.       Остаются два человека, с которыми он может поделиться своими чувствами и проблемами. Это Лео и Лула, друзья с театрального вуза. Они начали общаться в последний год обучения, так что не так сильно привязались друг к другу, но до сих пор могут обратиться за помощью, зная, что им не откажут. Аксель ощущает большую симпатию к Лео, поэтому решает позвонить именно ему. Лула не поймёт, пусть она всегда и видит его насквозь и её советы всегда помогают. Она просто не поймёт.       Додэн берёт не сразу, спустя минуту долгих гудков. Его голос более чем весёлый и громкий. Орьян думает, что тот занят чем-то поважнее и уже хочет сказать, что его звонок не так уж и серьёзный, но друг опережает его, говоря, что найдёт место потише. Аксель слабо улыбается, но после жмурится, так как ожоги дают о себе знать.       — Привет, что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Лео.       — С чего ты взял?       — Просто ты всегда звонишь мне, когда тебе плохо. А хотелось бы, чтобы звонил, когда и хорошо.       — У меня не бывает моментов, когда мне хорошо.       — Я уже заметил. Ну, так что произошло?       — Это… ты же посоветовал мне пойти в модельное агентство, утверждая, что там будут много платить, тем боле у меня «такое личико, что тебе просто не смогут отказать». Так вот… там я встретил соулмейта.       Лео молчит, и Аксель сначала решает, что тот оставил телефон и ушёл обратно, где веселился, но потом слышится тяжёлый вздох и цоканье.       — Я и представить не мог, что всё так обернётся. Видимо, ваша встреча прошла не так хорошо, как хотелось бы, да? Что случилось?       — Он заносчивый, грубый, высокомерный, тупой и просто мудак! Я его так ненавижу! Он меня — тоже. Так что… теперь я весь в ожогах. И это не очень приятно. Это ужасно, мне очень больно. Я не знаю, как с ним работать, но он ведь мой партнёр.       — Не знаю, что сказать. Понимаю, что и сам виноват, но ведь вы предназначены друг другу судьбой. Может, всё не так плохо?       — Не думаю, — Орьян переключается на видеозвонок и наводит камеру на своё лицо.       — Ну… если честно, видал и похуже. Уверен, это пройдёт к завтрашнему дню. Или через два. Главное, что не навсегда останется. Так что вы не так сильно друг друга и ненавидите, — Лео разводит руками и видит, как фыркает его собеседник.       — Он был слишком увлёчен облапыванием меня, поэтому ожоги не такие сильные. Но это пока, а что будет в другой раз? Он мог оставить меня без зрения, ты понимаешь?       — А что ты предлагаешь сделать? Уйти? И как ты будешь жить дальше, точнее на что? Продашь мотоцикл? Не думаю, его ты любишь больше, чем меня. Квартиру ты тоже продать не сможешь, иначе тебе негде будет жить. Ты слишком гордый, чтобы возвращаться в родительский дом. Сам же рассказывал, как уехал оттуда. Вернуться гордость не позволит. Я тоже не смогу тебя приютить, так как живу не в городе, и больше у тебя никого нет. Так что, как бы тебе не хотелось, придётся остаться на этой работе. Даже если там твой соулмейт, которого ты ненавидишь всей душой. Странно, до этого, когда соулмейтом ты считал—       — Не надо, — перебивает Аксель, сжимая телефон в руке. — Давай не будем о нём.       — Прошёл год, Аксель. Ты должен воспринимать это спокойно. Нам неизвестно, почему Герман так резко уехал, так что не стоит делать из этого драму и считать, что он игрался с тобой. Никто до сих пор не выходил с ним на связь. Мы можем только гадать, что с ним стало. Успокойся и глубоко вдохни. Всё хорошо. Тебе нужно отдохнуть. Так быстрее пройдут ожоги и переживания. Окей?       — Окей.       Орьян сбрасывает и прикрывает глаза. В груди нарастает неприятное чувство, то ли тревоги, то ли отвращения.       Нужно врать убедительнее, Лео. Вы все думаете, что я не знаю. Но вы ошибаетесь. Я видел вашу с ним совместную фотку, когда ты был в Норвегии. Теперь у меня на одного друга меньше.       Парень встаёт, шмыгая и опираясь о стену. Его трясёт ещё сильнее, он не в состоянии пройти нормально до спальни, поэтому приходится придерживаться за подвернувшуюся мебель. Смотреть в зеркало ему не хочется, потому что он догадывается, что ничего, кроме шрамов, там увидеть не удастся. Аксель ложится в кровать, залезая с головой под одеяло и принимая такую позу, чтобы не было больно. Уба укладывается рядом, тихо поскуливая.       Орьян пытается сдерживаться, чтобы не расплакаться, но у него не получается. Слёзы льют ручьём, капают на простынь, из носа течёт, а из горла вырываются всхлипы. Он давно не плакал, с самого расставания с Германом — тогда у него была настоящая истерика. И не одна. Тогда, казалось, настал его лимит, потому как никто больше не мог заставить его плакать. Но вот снова эмоции охватывают его, и им сложно противостоять.       В памяти Акселя проносится тот самый год в театральном, когда он встречался с Томмераасом. Он помнит всё: поцелуи, объятия, улыбки, комплименты и первый раз. Такой волшебный, невероятный, прекрасный, нежный. Тогда было сказано многое: что они всегда будут вместе, никогда не расстанутся, что судьба заставила их встретиться, переплела их жизни. Но всё это было ложью. Слова ничего не значили, были лишь глупостью, пустышкой. Орьян до сих пор винит себя в том, что поверил во всю эту чушь, влюбился, растаял под напором карих глаз и лучезарной улыбки, а теперь мучается из-за воспоминаниий. И когда-то он думал, что соулмейты не могут причинить боль. Очередная глупость.       Парень засыпает от бессилия, с опухшими глазами и жжением в них. За окном уже вечер. Собака лежит в его ногах, тоже уснув. В квартире тихо, только слышно тиканье часов и урчание в животе Убы. Она не ела с утра, но готова потерпеть ещё, пока не проснётся хозяин. На теле медленно заживают красные пятна.

***

      Максанс ждёт, пока Камиль перебинтует ему плечо, которое невыносимо болит. Партнёр оставил ему большие и больные ожоги. На одних появились волдыри, на других — корочка. Кое-где запеклась кровь. Дышать больно, двигаться ещё больнее. Мужчина зажмуривает глаза и закусывает губу, дёргается, когда Вершуе делает резкие движения, и шипит. Он до сих злится и негодует, ему хочется придушить Акселя. Мужчина еле терпит, чтобы не кинуть стул, на котором сидит, в стену.       — Сиди, пожалуйста, ровно, ты мне мешаешь, — просит Камиль, разрезая бинт ножницами.       — Я пытаюсь.       — Прекрати вертеться. Я понимаю, что тебе больно. Но мне, представь себе, тоже. Не могу смотреть на эти раны. Где ты их вообще заработал?       Фовель упрямо молчит, дожидаясь, пока оказание медицинской помощи не окончится. Женщина специально затягивает бинт потуже и с лёгкой улыбкой садится напротив. Но тут же выражение её лица становится хмурым и вопросительным. Она явно ждёт ответа на вопрос. Максанс вздыхает и подмечает, что им снова манипулируют. И он понимает, что она давно всё уже знает, только не сознаётся.       — Мы соулмейты.       — И?       — Ты не удивлена? — Максанс чуть ли не задыхается от возмущения.       — А должна? У каждого есть соулмейт, так что я бы удивилась, если бы у тебя его не было.       — Просто… это так неожиданно. Я вообще не понимаю, как это произошло.       — Что? Ваша встреча? Вы предназначены друг другу судьбой, так что это в порядке вещей.       Данэ-Фовель стонет, закатывая глаза и поднимаясь с места, и аккуратно натягивает футболку, но ткань всё же задевает ожоги, из-за чего мужчина шипит. Ему больно и физически, и морально. В душе у него беспорядок, там творится хаос, что-то падает, разбивается, рушится, погибает. Борьба, что ведётся у него внутри, началась с того самого момента, когда в студию зашёл Аксель. И этот день проклинают обе модели.       — Но как мы можем быть родственными душами? Невозможно. Ты же видишь все эти ожоги. Мне больно, Камиль. Ему — тоже. Мы не сможем быть вместе.       — Чего ты хочешь добиться своими словами? Ничего уже не изменить. Такова жизнь. Вам придётся или любить друг друга, или прожить в одиночестве все оставшиеся годы. Другого не дано. Ты не сможешь найти пару, так как у всех она уже есть.       — Чёрт!       Максанс усмиряет порыв ударить стену, ведь иначе болеть будет не только плечо, а ему нужно ещё готовиться к показу, так что калечение себя не пойдёт на пользу. Тем более чего он этим добьётся? И своими возмущениями? Вершуе права, как всегда права, она-то больше знает. И её выводит подобное поведение, когда люди не ценят своих соулмейтов. Ведь такового у неё нет. Сейчас нет, раньше — был. Она тоже познакомилась с ним в агентстве несколько лет назад, ещё до того, как стала агентом Фовеля.       Она — агент, он — фотограф. Самый лучший тандем, как отзывались коллеги. Они были счастливой парой, многие им завидовали. Всё у них получалось, их модели были успешными и высокооплачиваемыми. Новички под их руководством сразу вписывались в компанию, находили общий язык с Давидом, получали контракты со спонсорами. А потом случилась авария. Они ехали в Германию с моделью, чтобы как раз заключить контракт. На машине, так как это было срочно, а ближайших рейсов на самолёте не было, как и билетов на поезд.       Тогда Камиль уже была замужем за своим соулмейтом и беременна. Она могла остаться в Париже, но не хотела находиться одна без мужа. Они поехали втроём. Ближе к концу пути начался дождь, было темно и пасмурно. Справиться с управлением было трудно. Кто-то на большой скорости въёхал в их машину. Мужчина погиб на месте, модель заработала ушибы и амаксофобию. Камиль же потеряла ребёнка. После этого она впала в глубокую депрессию, не выходила на работу неделями, но никто её и не тревожил. Она так же, как и Аксель, до сих пор страдает из-за болезненных воспоминаний, постоянно давящих на мозг.       Женщина не смогла работать с той моделью, и ей подобрали другую, Максанса. Как ни странно, они сразу же сошлись. Фовель довольно быстро стал успешным, получил несколько контрактов, предложения от знаменитых брендов. И почему-то их начали считать парой. Наверное, потому что Фовеля не замечали в компаниях девушек, а Вершуе, как думали другие, нужно было с кем-то утешиться. Но они особо не возражали. Это им не мешало, лишь добавляло интереса.       Камиль видела, как менялся Максанс. Как из доброго, милого и дружелюбного парня он превращался в жестокого, мрачного и хмурого мужчину, одержимого лишь своей работой. Ему через многое пришлось пройти, чтобы добиться успеха: над ним издевались коллеги, унижали модельные агенты, срывали ему контракты со спонсорами да и просто портили жизнь. Но Максанс не сдавался. Он не хотел возвращаться туда, откуда его взяли. Поэтому упрямо шёл вперед, по головам, никого не жалея, даже себя. Ни с кем не контактировал, если это только было необходимо, никому не рассказывал о своих проблемах, кроме Вершуе. Она единственная, кто знает о его панических атаках. У них есть общие тайны, о которых никто и не догадывается. Они друг для друга поддержка и опора, несмотря на перепалки и редкие недопонимая.       — Если ты так не хочешь с ним общаться, то и не делай этого. Только по делу. Вам нужно лишь фотографироваться, вот и всё. Тем более через три недели показ, вы не сможете так часто видеться: оба будете увлечены подготовкой. Сначала расслабься, а потом соберись. Попробуйте завтра договориться о том, как будете… пересекаться, что ли. То есть оговорите границы, чтобы не было лишних касаний и слов. И тогда всё образуется.       Данэ-Фовель в очередной раз вздыхает и уходит на кухню. Достаёт из холодильника бутылку недопитого Камиль вина и наливает в кружки, после возвращаясь обратно и предлагая выпить агенту. Женщина соглашается, и следующие полчаса они проводят в тишине, погружённые в свои мысли. Каждому нужно собраться.       Хочешь казаться взрослым, но в душе ещё мальчишка. Скрываешь истинные чувства за злобой и враждой. Жалко тебя. Ты попал в жестокий мир, не познав радостей жизни. Надеюсь, Аксель исправит тебя. И ты уже не будешь нуждаться во мне. Я знаю, у тебя хороший партнёр. И ты хороший. Просто не будьте дураками.

***

      Максанс тщательно готовится к встрече с партнёром, подбирая нужные слова. Ему хочется поставить точку в их ещё не начатых отношениях. Провести границу, как сказала Камиль. Они будут просто фотографироваться вместе и ничего лишнего. Но Орьян на следующий день не приходит. И через день, и через два. И никто на это не обращает внимания. Ни Нильс, ни Давид. Видимо, им кажется, что новость о том, что их модели — соулмейты, слишком серьёзная, и может являться причиной пропусков.       Фовель не возражает. Он решает отдаться подготовке к показу с головой. Обсуждает с Колин и Анной костюмы, которые сам должен приготовить, макияж и причёску, обговаривая всё это с гримёрами и модельерами, а ещё и агентом. Даже если в запасе есть три недели, можно опомниться и в последний день, поэтому мужчина находится на своём рабочем месте больше положенного. Временами фотографируется, временами спит, когда уже совсем нет сил.       Однажды приходит Давид, взволнованный и радостный. Он спешит поделиться своей радостью и с остальными.       — В жюри на показе будут известные владельцы журналов и спонсоры из Норвегии. С ними мы недавно заключили контракт на сотрудничество. Так же оттуда приедут и модели, так что у вас будет больше конкурентов. Соберитесь, если хотите победить.       Максанса это не особо радует. Он понимает, что сейчас уже шансы на его победу малы, так как он не в форме. Желание участвовать с каждым днём уменьшается, а панических атак всё больше.