***
Максанс стоит, расставив руки в стороны, и смотрит ровно в одну точку на стене, не отводя от неё взгляд уже минут десять. Перед ним на корточках сидит модельер, при помощи мерной ленты делая замеры и записывая их в блокнот рядом с собой. У обоих скучающие лица, у Максанса же более хмурое и недовольное. Впрочем, как обычно. — Представляешь, он не приходит уже четвёртый день. Четвёртый день, Жорис! — не выдерживает Фовель, тяжело вздыхая. — И это притом, что у него даже неделя не отработана. И никто ничего ему не говорит. Ведь он новичок, только недавно встретил своего соулмейта, который «такой редкостный говнюк, каких ещё поискать надо» по словам Камиль. Видимо, жизнь его к такому не готовила. Тц, чёртова неженка. — Если ты и дальше будешь продолжать вертеться, то я соглашусь со словами Камиль, — отвечает Жорис, закрепляя иголками нужную ширину штанин. — Стой ровно, если не хочешь быть уколотым. — И ты туда же. Нет бы проявить сочувствие, тебе же не всучили нерадивого партнёра, знающего о модельном бизнесе только из модных журналов. И то, наверное, увидел их мельком в книжном магазине. Какой же он— ай! Максанс закусывает губу и со злостью смотрит на Гримо, сделавшего невиновное выражение лица и спрятавшего иголку за спиной, а потом смеётся, совершенно не обижаясь на друга. Просто знает, что в некоторые моменты он перегибает палку, и потому сразу успокаивается, когда друзья как-то одёргивают его. Пусть и таким способом. — Я предупреждал, — обезоруживающе улыбается Жорис, выпрямляясь и складывая блокнот, иголки, ткань и ленту на стол. — Вроде бы, всё. Придёшь через два дня, чтобы проверить, влезаешь ли ты в штаны или нет. Брови Фовеля уползают куда-то за линию волос, а сам он чуть ли не задыхается от возмущения, сразу принимаясь колотить модельера по плечам, бокам и груди. — Я? Влезу или нет? Ты на что намекаешь? — мужчина в шутку добавляет в голос нотки обиды и глубокого оскорбления. — На себя-то посмотри! Совсем размяк от холостяцкой жизни! Вон, видно, что очень старался, пытаясь натянуть на себя свитер. — Да признайся ты уже, что Камиль тебя откормила! С прошлого показа замеры больше сантиметров на четыре, — Жорису удаётся схватить Максанса за локти, тем самым не давая ему наносить удары. — Да шучу, шучу я! Не кипятись ты так! Наоборот, похудел, даже слишком. Всё нормально? Данэ-Фовель поджимает губы и отходит к креслу, плюхаясь в него. Квартира — и по совместительству ателье — приятеля большая и просторная, мебель в ней явно дорогая, от хороших производителей. Но Максанс чувствует себя среди этой роскоши одиноко. Словно для него это чуждо, хотя он может себе это позволить. В последнее время он сам не свой. И всё из-за одного парня, ворвавшегося в его жизнь так внезапно. — Эй, дружище, что-то случилось? Тебя до сих пор не отпустило с прошлого раза? — Гримо садится напротив Максанса, обеспокоенно смотря на его бледное лицо. — Да ладно, с кем не бывает. — Со мной не бывает. Точнее раньше не было. Я… вообще не понимаю, что со мной происходит, — мужчина утыкается лицом в ладони, сгорбившись. — Раньше у меня не было проблем с самоконтролем, я редко распускал руки. Да, ругался и ссорился, но дальше этого не заходил. А тут… просто взял и начал приставать к малознакомому парню, пусть даже тот мой партнёр и соулмейт. В голове каша и неразбериха. — Может, всё именно из-за того, что вы соулмейты? Вас тянет друг к другу, но вы не хотите этого, поэтому всё и выливается в агрессию. Это просто неудовлетворённое желание. От любви до ненависти один шаг, как говорится. Вам просто стоит поговорить. — Я хотел с ним поговорить, но после того случая он больше не появлялся. Да и не знаю, появится ли вообще. Вдруг он просто свалил? Решил не мучить ни себя, ни меня. Жорис вздыхает, поднимаясь и подходя к шкафу. Достаёт из него бутылку виски и стаканы и возвращается к другу, после протягивая тому алкоголь. Максанс опустошает стакан сразу, большими глотками, даже не зажмуриваясь и не отплёвываясь. Привык. — Тогда бы твой босс сказал бы тебе об этом. А значит, он просто сидит дома. Дождись и поговори, можешь даже написать, если хватит смелости. И свяжись с Саймоном и Элис насчёт подготовки всего остального. И не убивайся, у тебя ведь скоро показ, так что соберись, победа так просто не достанется. — Не уверен, будет ли победа за мной. Но знаю точно: это будет интересно.***
Аксель с трудом открывает глаза, пытаясь скрыться от слепящего прямо в лицо солнца. Уба лежит рядом и радуется еле-еле тёплым лучам, подставляя под них живот. Это последние дни, когда температура позволяет гулять в лёгкой куртке, через неделю уже придётся надевать под неё кофту и свитер. Всё чаще небо заволакивают грозовые тёмные тучи, и дождь льёт практически всё время, давая выглянуть солнцу лишь на пару часов, а после снова наступает холод. На парня нападает осенняя хандра, и идти на работу ему уже совсем не хочется. Но это уже пятый день прогуливания, и очень странно, что никто его до сих пор не ищет. Хотя это никому пока не доставляет проблем. Люди заняты, у них подготовка к показу, нервы на пределе, и волноваться за остальных — лишняя трата времени. По крайней мере, так думает Аксель. В нём наконец-то просыпается ответственность. Да и деньги начинают кончаться. Тем более ожоги на юношеском лице уже полностью прошли, не оставив следов и шрамов. Вернулась бледность, из-за которой худоба стала ещё заметнее, хотя холодильник всегда полон. Орьяну просто не хочется есть. Иногда он забывает о еде, будучи увлечённым делами; иногда его одолевают дурные мысли, из-за которых пропадает аппетит; иногда он спит днём по несколько часов, из-за чего приёмы пищи случаются всего дважды-трижды в день. Аксель вздрагивает, когда в квартире раздаётся дверной звонок, и кому-то явно не терпится увидеть её хозяина, ведь трель продолжается ровно до тех пор, пока парень не впускает незваного гостя. И его чуть ли не сносит волной радости и пищания, от которой стёкла не лопаются лишь чудом. — Марилин, осторожнее, ты же убьёшь его, — говорит вставший в проёме Мишель, укладывая ладонь на спину девушки, тем самым придерживая её. Орьян пытается разглядеть лицо подруги, но ворох густых волос мешает сделать это. Да и сама Мия обнимает его так крепко, что отодвинуть её парню не удаётся никакими силами. Но вскоре хватка на шее пропадает, на ней остаются только девичьи руки. — Ты не представляешь, как я рада тебя видеть! — восклицает Лима, широко улыбаясь. — Прости, что не смогла сразу приехать после того, как ты мне всё рассказал, но теперь я здесь, так что больше ты не будешь страдать и грустить! Аксель переводит взгляд на Мишеля и видит виноватое выражение на его лице. Мужчину, похоже, заставили сюда приехать, хотя он, вероятно, сопротивлялся. Трудно идти против Марилин, это знает всё её окружение. Но это не делает девушку требовательной, наоборот, веселье и энтузиазм, исходящие от неё, заряжают каждого вокруг. — Да ничего, мне уже лучше, — расплывается в улыбке Аксель, прижимаясь в ответ к подруге. Бьель слегка напрягается, но не решает разъединять друзей. — Ты мне уже помогла, когда мы с тобой созванивались. Спасибо. — Ну как же я могла не помочь? Ты же знаешь, я всегда приду на помощь. Ты ведь мой самый лучший друг! — Мия взъерошивает волосы Орьяна, после резко отстраняясь и поворачиваясь к Мишелю, забирая из его рук какую-то коробочку. — Так как у тебя скоро показ, то я решила ещё немного помочь тебе с подготовкой. Из твоего сообщения я поняла, что тебе нужен макияж, благодаря которому ты точно займёшь первое место? — Ну… не то чтобы первое, но хотя бы призовое. То есть я рассчитываю на победу, но не слишком этим увлекаюсь, так что— — Короче, тебе нужен — как там у вас у девочек? — лыбится Мишель, уворачиваясь от локтя Марилин, — просто охрененный макияж, из-за котрого Максанс будет пускать на тебя слюнки? Аксель смотрит на Лиму осуждающим взглядом, мол, «зачем ты ему это рассказала?», но не делает из этого проблему. Подруга слишком много для него сделала, чтобы обижаться на неё. — Именно. Проходите. Следующие два часа Аксель терпит щекочущие взмахи кисточек, тени, попадающие в глаза, противный привкус помады во рту и довольный вид Мишеля, что сидит напротив парочки и пьёт чай из любимой кружки парня. Но Орьян на него не злится. Ведь парень его подруги не такой уж и плохой. Он изменился в лучшую сторону ради Марилин, и это достойно уважения. Не каждый захочет менять в себе что-то ради другого, пусть даже и любимого человека. Для этого нужна сила воли, и в Бьеле её полно. В какой-то степени Аксель завидует. Ему хочется раскрыться, отпустить то, что так давит на него все эти годы, зажить с чистого листа, но призраки прошлого не оставляют, даже если это прошлое и не настолько ужасно. Для других. Парню же тяжело справиться с воспоминаниями. Он уверен, что не скоро они перестанут его мучить. И почему-то у него такое ощущение, что это ещё не конец, что произойдёт что-то такое, что создаст новые болезненные воспоминания. А эти будут казаться просто детской глупостью. И от этого становится страшно. Орьян, бывает, просыпается в середине ночи от животного страха в груди, с бешено колотящимся сердцем, ужасом в глазах. Он не знает точную причину таких подъёмов. Сны вспоминаются с трудом, в большинстве случаев это обычная пустота, заволочённая темнотой. Нет ни красок, ни какого-то сюжета. Ощущение грядущего не оставляет его, это как шестое чувство. Ожидание подогревает страх. И Аксель рад бы от всего этого избавиться, но он больше боится потерять себя после этого. Прошлое определяет некоторые черты его личности, напоминает о том, чего не стоит делать, какие ошибки не нужно совершать. В конце концов, Аксель не хочет забывать Германа. В нём ещё теплится надежда на встречу. — Ну как? Я пыталась подобрать цвета, ориентируясь на твой наряд, — голос Марилин вырывает парня из мыслей. — Но это ещё не конечный вариант. И я не знаю, стоит ли делать рисунок таким большим. Да и помада… Аксель не слушает Лиму, точнее не может. Он полностью погружён в разглядывание себя в зеркале, которое держит Мишель. Того, видимо, тоже привлекает творение девушки, потому что мужчина пялится на Орьяна пару минут. — Это просто… прекрасно, — шепчет модель, осторожно касаясь пальцами нарисованных цветов на шее. И больше сказать ничего невозможно из-за задержанного дыхания. — Ради тебя я готова выложиться на все сто, — улыбается Марилин, явно довольная реакцией. — Стоит ли ещё что-то добавлять? — Я… не знаю. Может, губы сделать поярче? Или… румянец? Я в этом не разбираюсь, поэтому полностью доверяю тебе. — Как по мне, не стоит ничего добавлять, это и так волшебно — говорит Бьель, отошедший от увиденного. — Ты такая молодец. Мишель заключает девушку в объятия, зарываясь носом в её волосы. Они влюбленно смотрят друг на друга и целуются, а Аксель стоит и наблюдает за ними с искривлённым ртом. Но на самом деле он не считает это чем-то противным, просто морщится для вида, чтобы получить щелчок от Мии по носу. Любовь — замечательное чувство, и невозможно не умилиться целующимся парочкам, только если они не переходят границы, как эти двое. — Так, хватит, у меня уже скоро кровь из глаз польется! Марилин, спасибо, что пришла, я благодарен тебе, но занимайтесь этим, пожалуйста, не в этой квартире и не в этом доме. — Да ладно тебе. Будто сам никогда не целовался, — фыркает Мишель и берёт Лиму за руку. — Кстати, зайди завтра ко мне в магазин. Обсудим пошив твоего платья. И раз ты лучший друг моей девушки, так уж и быть, для тебя это будет бесплатно. — Что? Ты серьёзно? Орьян никак не мог подумать, что Мишель предложит ему подобное. Одежда его магазинов качественная и дорогая, и не каждый может себе её позволить, но тут ему предлагают бесплатно сшить для него платье. О таком можно только мечтать. Видимо, чёрная полоса наконец-то закончилась, и началась белая. — То есть да, да, хорошо. Обязательно приду. — Ну всё, до скорого, — Марилин смачно целует Акселя в щёку и уходит вместе с Бьелем, держа его за руку. Парень молча валится на диван, прикрывая глаза. Сегодняшний день преподнес ему множество приятных сюрпризов, которым Аксель очень и очень рад. Но почему-то он думает, что это всё довольно странно, ведь хорошее не даётся просто так, за это нужно чем-то платить. И в подтверждение этому телефон в кармане вибрирует. На экране высвечивается незнакомый номер, но по содержанию пришедшего сообщения можно понять, от кого оно. М: Я бесконечно рад, что ты весело проводишь рабочее время, тратя его на отдых, приводя себя любимого в порядок. Честно? Нет. Давид объявил общий сбор, чтобы подготовиться к показу. Завтра в два, присутствие обязательно. Хватит просиживать свою задницу, пора бы и делом заняться. Аксель сжимает кулаки и выдыхает сквозь зубы. Ведь ничто не предвещало беды, кроме как большое количество благоприятных событий. А теперь его заслуженный — после новости о том, что они с Максансом соулмейты, и инцидента на лестнице в агентстве — отдых испортили таким отвратительным образом. Но Орьян держит себя в руках, стараясь вдохнуть поглубже и успокоиться. Но новое сообщение выбивает весь воздух из его лёгких. Оу, и если ты не хочешь приходить из-за того, что я могу оставить тебе парочку ожогов, то не стоит беспокоиться: к тебе я прикоснусь только в том случае, если ты сам будешь нарываться. Нечего мне из-за тебя зарабатывать шрамы перед показом. — То есть это он теперь шрамы зарабатывает?! — вскрикивает Аксель, вскакивая на ноги. — Не я, а он? Да у тебя, чёрт, только на плечах ожоги были, а у меня — на всём лице, ублюдок! Парень всеми силами заставляет себя успокоиться и не выкидывать телефон с третьего этажа. Он ему ещё пригодится. А вот партнёр, как думает Орьян, — нет, так что можно его без зазрения совести прикончить. — Я просто обязан быть там. Во-первых, иначе меня выпрут; во-вторых, нужно придушить Фовеля. Второе обязательно к выполнению. Аксель проводит оставшуюся часть дня в раздумьях, делая дела по дому, но у него всё валится из рук. Мысли о показе давят всё сильнее, и иногда Орьяну приходится брать передышку в виде прогулок с Убой, и после последней питомец отказывается подниматься, так как такое количество шагов за пару часов его бедные лапы не выдерживают. Большинство мыслей приходится на Максанса. Аксель не понимает, что этот придурок вообще делает в его голове, если он его так ненавидит. Ему не хочется, чтобы партнёр занимал какую-то часть его жизни, но он понимает, что без этого никак. Ведь они соулмейты, и им придётся быть вместе. Несмотря на ненависть, презрение, обиды и отвращение. Они были выбраны друг другу судьбой ещё задолго до их рождения, и это никак не изменить, и Орьян огорчён этим. И даже поздно ночью, когда стоило бы хорошенько выспаться перед важным днём, он не может избавиться от надоедливых мыслей. Видимо, в нашем случае судьба просчиталась. Не можем мы быть вместе, это просто невозможно. Хотя, наверное, через много-много лет, когда, всё, что нас связывало, давно забудется, произойдёт новая встреча, и тогда мы поймём, что неимоверно любим друг друга, и в молодости тоже были влюблены. Как же это… мерзко. Глупости какие. Этот идиот не исправится, это точно. Будет забавно, если я ошибаюсь. Как и ожидалось, Аксель встаёт на следующий день сонный и заторможенный, и лишь одно приносит радость: лицо выглядит более-менее, без мешков под глазами и красных белков. Но скоро это перестаёт приносить радость, потому что парень умудряется удариться лбом о дверь, оставляя на месте соприкосновения кожи с деревянной поверхностью шишку, а после ещё бьётся ногой о ножки стола, отчего до работы добирается хромым. К тому же голодным и злым, так как не успел приготовить завтрак. На ресепшене его встречает взволнованная Зои. Вокруг неё лежат кипы бумаг, руки у неё все в чернилах, и из хвоста выбились пара прядей. Похоже, её основательно загрузили работой, думает Орьян, но всё-таки решает подойти и поздороваться. Всё-таки эта девушка не настроена враждебно против него. — Привет, — тихо говорит Аксель и укладывает руки на стойку. — Ого, кто явился, — поднимает голову Зои, улыбаясь. — А я уж думала, что насовсем ушёл. Но у тебя хорошая сила воли. — Да просто… — парень прикусывает губу и опускает голову, — мой соулмейт решил оставить мне парочку ожогов после фотосессии. Из-за этого я и не появлялся. — Так это правда, что Максанс — твой соулмейт? — Маршалл чуть ли не вскакивает со своего места. — А я думала, что это просто слухи. Не повезло тебе, конечно. — Знала бы ты, сколько людей мне это уже говорили. — Представляю. Но если честно… раньше — как мне рассказывала Камиль — он был не таким. Его изменила эта жизнь. И тебя может. Не ты первый и не ты последний, — грустно вздыхает Зои и вновь возвращается к бумагам. — Удачи сегодня. Аксель уже разворачивается и делает пару шагов, но останавливается и вновь возвращается к стойке. Ему почему-то хочется узнать побольше об этом агентстве и его моделях. Он старается не думать о том, что это для того, чтобы знать, что может ждать его в будущем. — Можно поподробнее? Я понимаю, что ты занята, но разве у тебя не найдется немного времени для неразумного новичка? И кто такая Камиль? Зои приподнимает брови, обращая внимание на Орьяна, и поджимает губы. Ей жалко всех, кто работает в агентстве, и истории моделей по-своему ужасны. У кого-то они заканчиваются хорошо, у кого-то — плохо. И переживать их снова для девушки не так легко. — Ну ладно, только недолго, у меня и у тебя всё-таки есть работа. Так вот… … у нас в агентстве есть парочка. Точнее, это все вокруг считают, что они парочка, но сами они либо не замечают влечения друг к другу, либо просто глупые. Но также есть ещё один вариант, и… он более правдоподобный. Возможно, они боятся сделать друг другу больно. И вот почему. Когда-то давно, когда Максанс только пришёл в агентство, его нынешний агент, Камиль Вершуе, работала с другой моделью. Это был Робен Минье, сейчас у него другой агент, Поль Скарфолио. И однажды Камиль и её модель, а ещё муж Камиль — её соулмейт и фотограф Минье — поехали в другую страну для подписания контракта. Робен был способным, жизнерадостным и просто хорошим парнем. Шутил, смеялся, дружил со всеми. Но после поездки… Тогда случилась страшная трагедия: произошла авария, в ходе которой умерли муж Камиль и её нерождённый ребёнок. Это так ужасно. Я пришла сюда спустя три года, как это произошло, мне рассказали коллеги, но это даже хорошо. Не знаю, что со мной было бы, если бы я узнала это сама. И после того, как мне всё рассказали, я решила познакомиться с Робеном, но лучше бы я этого не делала. Парень остался способным, у него до сих пор отличные снимки, но он выглядит печальным и подавленным, даже по прошествии стольких лет. Поль помогает ему восстановиться, они отличные друзья, многие завидуют их взаимоотношениям. Кто-то говорит, что у Робена ПТСР. Я точно не знаю да и не хочу. Ну, думаю, ты узнал достаточно. Аксель пытается уложить всю полученную информацию по полочкам в своей голове. То, что он только что узнал, поражает его. Он ведь даже и представить не мог, что с этими высокомерными и самовлюбленными людьми в этом здании могло произойти подобное. И для себя парень решил, что больше не будет судить по первому взгляду, не зная достаточно о человеке, чтобы как-то клеймить его. — С-спасибо. Я это… пойду, — Орьян кое-как отцепляет деревянные пальцы от стойки и уходит к лифту. В груди у него невыносимо болит. Ему жалко Робена, даже если они с ним не знакомы. Аксель корит себя за то, что столько ныл о своём положении, а оказывается, что его проблемы так малы по сравнению с теми, что имеют люди, работающие здесь. И он боится, что и у него появится ужасная история. Возможно, она уже началась. Из кабинета Давида слышны голоса. Аксель думает, что опоздал, но, как обнаруживается, модели, агенты и прочий персонал просто общаются друг с другом, никто не обсуждает показ, и у парня на душе становится спокойнее. Но спокойствие вмиг сменяется очередной тревогой. Серые глаза направлены прямо на него. — Неужели явился? Я уж думал, что ты струсил и сбежал, как пару дней назад, — ухмыляется Максанс и хлопает по стулу рядом с собой. — По правилам партнёры должны сидеть рядом. Орьян не уверен, существует ли это правило в действительности. Он делает глубокий вдох, закатывая глаза. Если он сейчас сорвётся и нагрубит партнёру, о показе можно будет забыть. Его закипающий в глубине души гнев сменяется показушным равнодушием. И это явно бесит Максанса. Остальные же с интересом смотрят на обоих, ожидая перепалки. Всё равно ведь Давида пока что нет. — По-моему, это ты весь трясся, когда узнал, что мы соулмейты. Неужели так боишься, что теперь всё внимание будет сосредоточено на мне? — вопросительно приподнимает брови Аксель, направляясь к своему месту. — Не беспокойся, я дам тебе искупаться в лучах своей славы. Колин и Анна смеются, смотря то на Акселя, то на Максанса. Они рады, что партнёры не начали драться, а пока просто перекидываются колкостями и остротами. Тарьей и Хенрик, сидящие напротив девушек, тоже улыбаются, вспоминая свои перепалки, пусть те и были шуточными. Робен в объятиях Поля слегка приподнимает уголки губ. Нильс, что сидит у стены, прислонившись к ней спиной, радуется тому, что его модель в порядке. — Да неужели? Позови, когда добьёшься этой славы, — обнажает зубы в совсем не злом оскале Фовель, немного придвигая к себе стул, на котором должен сидеть его партнёр. — Чего медлишь? Боишься? — Тебя? Ещё чего? Просто вдруг ты снова начнёшь распускать руки? — Аксель садится на стул и смотрит прямо в глаза Максансу. Почему-то он не чувствует злость или неприязнь так ярко, как это было ранее. Атмосфера понемногу становится более уютной. И сам Фовель не показывает враждебность. Да, он хищно улыбается, но не более. Наверное, потому, что он устал, думает Аксель и облегчённо вздыхает. Ему уже нравится эта встреча, ведь рядом столько незнакомых людей, с которыми нужно обязательно найти общий язык. Парню хочется верить, что у него появятся новые друзья, и он обретёт пусть и не родную, но семью. И Максанс исправится, хотя это маловероятно. — Тебе просто нужно признать, что я горяч, — разводит руками Максанс и искренне улыбается, присутствующие смеются, а Орьян слабо улыбается. — Не подскажешь, где находится огнетушитель? Данэ-Фовель делает обиженное выражение лица, чем снова заставляет смеяться коллег, и нечаянно касается ладонью руки Акселя. Оба не чувствуют боли, и для них это настолько неожиданно, что партнёры шокировано смотрят друг на друга несколько долгих секунд, но их гляделки прерывает вошедший Урэгг. — Всем привет! Аксель, рад, что ты снова в строю, — мужчина садится на своё место и осматривает всех присутствующих. — Итак, кто-то из вас может не знать об этом, так что я повторю: вместе с вами на показе будут участвовать норвежские модели, жюри тоже будет состоять из них, так что… Дальше парень не слушает. Весь его позитивный настрой исчезает, и всё из-за одного человека — Германа.