With you infinity

Хосок любит плохих девочек. Которые курят, носят под джинсовыми юбками в опасной близости заканчивающихся от стринг шелковых крупной сетки колготки и просят пожестче. Хосок любит маленьких сучек, стерв с языком острее жертвенного лезвия, которым Хосок их по ночам четвертует с особой любовью. Чтобы до эйфории жестче, чем от героина. Такие девочки заводят с пол оборота и это Хосоку тоже нравится. Перед ним стоит длинноногое, то ли модно, то ли тифозно одетое нечто с намеком на сексуальность глубоко на дне глаз. Так глубоко, что даже из телескопа с планетария не рассмотреть будет. Чмо оказывается очень чванливым, совсем невежливо указывая Хоби на то, что по выражению чма «слепое мудачье с выебонами высотой с многоэтажку» припарковал свой дерьмовый кислотный байк так, что ему на машине не выехать. Хосок вежливо скалится, думая, что это чмо кто-то точно проклял. Но он понимает, что жестко проебался с указанием того, кого из них все-таки прокляли уже спустя жалкий день. Ким Тэхен оказывается припизженным на всю голову двадцатичетырехлетним миллионером айтишником, который посягает на место в его скромной сетевой империи. По меньшей мере запрашивает главного в отделе прогрессивных разработок и не ниже, иначе удушу. Хосок пялится полчаса на заявление ни слова не говоря, потому что не находит ни одной причины, чтобы Ким Тэхена не взять на работу. Не считая его припизженности, конечно. Так себе предлог. Через неделю Хосок чуть лучше находится в сравнении с сюрреалистичным артхаусным дерьмом и своей жизнью. Немного ужасов, немного расчлененки и пробитый палец чма степлером при попытке доказать Хосоку что-то там, причем с трехэтажным матом вдогонку на без пяти минут, извините, президента компании. Хосок не хотел быть в главной роли всей этой Санта-Барбары, видит господь всевышний, он никогда не хотел. Хосоку нравятся плохие девочки, а главная проблема в том, что Тэхен – мальчик. Приебучий. Пиздец. Он не знает, что лучше и надежнее сделать первым: завязать петлю на шее или завязать с Тэхеном. Хосок смотрит на месячную прибыль от игры, полностью спродюсированной/срежиссированной КимТэ и чувствует себя очень wasted, даже звуковое сопровождения прямиком из ГТА. Он вам не СиДоджи, твари. Блядство какое-то и сущая блядь под боком, да еще и с хером между ног. - Маленькую детку давно никто не трахал? – когда Тэхен со всей злости пинает тот самый кислотный байк у той самой кофейни в не рабочее время. – Давно пора, кажется. И Тэхен тоже в несколько минут очень wasted, свертывается комком на стуле и молчит, не поднимая глаз. Хосок через два столика с очередной плохой девочкой, а у него красной бегущей строкой по всему ебалу: да ладно, блять. Со злости от того, что в его айс американо весь айс за время долгих мученических дум растаял, и за то, что Хосок остался в кофейне с девкой, а не с Тэхеном, которого давно никто не трахал, он пинает байк еще раз, а потом сбегает позорно под вой сигнализации, потому что на машине ему не выехать. Хосок и его злоебучее двухколесное педрилово, преграждающее выезд именно тэхеньей машине. Ненавидит обоих и соразмерно. - Я могу очень сильно наказать тебя за это, - Хосок зажимает в развороте средь бела дня, прямо посреди айтишной империи и шипит гаденько. А Тэхен может убить за еще одно подобное заявление без начала конкретных действий, потому что Хосок достал ломаться лучинами, а гадить в концы байк хосоков нет никакого желания. Желания в последнее время только к его владельцу. - Может, поебемся уже? – Тэхен так, от безнадеги какой-то что ли спрашивает, медвежьей тоски. Может, нахуй? Нахуй так жить? - Почему бы и да, - отвечает Хосок с готовностью. Через три дня после того самого «поебемся», когда они все-таки поебались, причем в снятом отельном номере с панорамой на ночной Сеул, вроде как все. Кончилось, по крайней мере должно было. Но у Тэхена улыбка для Хосока вдруг кажется милой, а не сумасшедшей. Или сумасшедшим тут просто стал вдруг он. Хосок у себя в кабинете ест клубничный воздушный йогурт, а на верхней губе остается маленькая мягкая прослойка. На том моменте, когда языком он слизывает остатки, Тэхен кончается сам и морально, и физически. Кончается во всех смыслах слова, а на пол сейчас начнет капать слюна или даже не слюна, а кое что другое. Вот же срань господня. На попинать двухколесное педрилово и успокоиться уже не тянет. Хосок чувствительный. Хосок любит девушек в ссаных сетчатых колготках, но ноги в этой сетке обрисовывает себе тэхеньи. И что-то идет по пизде. Он прямо чувствует. Неуловимое, свистит себе у него между ребер и раздражает, сука, но. Когда Тэхен смотрит на него так, блядовито из-под только выкрашенных в спелую вишню прядей, Хосок отчетливо очень для себя осознает, что по пизде идет откровенно все. Хосок любил плохих девочек, а проблемы в том, что Тэхен вдруг хороший и мальчик, нет. Нечеткий постфактум в голове о том, что Тэхен уже неделю в его особняке. Слюнявит левую подушку на двуспалке, напрашивается в душ всегда вместе, жарит яйца с хлебом и Хосок ими, горелыми, давится. Обниматься лезет кособоко, целоваться тоже. Тэхен улыбается пидорски, тепло так, на все 24/7, и Хосоку хочется выбить этому мудиле все зубы за такое. Обязательно своим языком.