Didn't you call my fears with the treacherous cat's smile? — Taylor Swift, Wonderland.
Утро не принесло ничего Луке хорошего или плохого. Он проснулся, обнаружив себя в объятиях Элиотта. Скорее всего ночью парень придвинулся ближе. Обычно мягкие и теплые руки сейчас ощущались стальными цепями, из которых не выбраться. Мышцы Демори были напряжены, будто он специально силой удерживал Луку. Лалльман медленно поднялся и осмотрелся. В комнате кавардак, будто он и не съезжал отсюда. Мика скорее всего также спит после какой-нибудь гулянки, а Манон и Шарль с утра шумят на кухне. Парень уже прикидывал, что будет рассказывать друзьями, пока справлял утреннюю нужду и чистил зубы. Забавно, что они до сих пор не выкинули его зубную щётку. Вероятно, Лалльману стоило бы забрать оставшиеся вещи из этой квартиры, но что-то ему не позволяло сделать этого. Пока здесь есть его вещи, ему есть куда уйти. Только он перевезёт все вещи на их с Элиоттом квартиру, и у него не останется путей к отступлению. Это будет означать, что он окончательно и бесповоротно принадлежит Демори, привязывает себя к нему. Парень сполоснул лицо холодной водой и легонько ударил себя по щекам, пока его мысли не улетели слишком далеко. Есть вещи, о которых не нужно думать. Они просто есть, и это правильно. Как например его зубная щётка в этой квартире и стопка дисков за диваном в гостиной. Он не спеша пошёл в сторону кухни. К его удивлению Мика, Манон и Шарль молча сидели за столом. Мика конечно выглядел сонным и потрепанным, но видимо его любопытство не позволило ему спать дольше. Хорошо, что Лиза уехала куда-то к родственникам. Это то, по чему Лука не скучает: постоянное вмешательство в личную жизнь, советы и пронзительные взгляды. Он любит Манон и Мику всей душой, они сильно помогли ему, когда все от него отвернулись, но некоторые вещи Лалльман хотел бы держать от них подальше. Например, как вчерашний эпизод. Все думают, что у них с Демори идеальные безоблачные отношения. Но они не идеальные, не безоблачные. Вероятно, в этом их прелесть, иначе бы это уже наскучило. — Доброе утро, — наконец-то подала голос Манон, отвлекая Луку от рассматривания пейзажа за окном. Он успел забыть, про то что сделал себе чай. — Доброе, — улыбнулся он. — Мы вам не помешали? — Нет, конечно, мы всегда рады вас видеть здесь, — улыбнулась Манон. По лицу Шарля было видно, что он не разделял восторга своей девушки. Как и того, что ему приходится жить здесь, потому что Манон отказывается съезжать вместе с ним на новую квартиру. После возвращения Шарля во Францию прошло достаточно времени, но их отношения продолжали быть шаткими. — Конечно, не тебя же разбудили под утро с просьбой дотащить огромную тушку до дивана, — фыркнул Мика. — Я подумал, что он напился в хлам, но от него не пахло спиртным, и ты был абсолютно трезв. А потом утром я заглянул в гостиную, за… Кружкой. Шарль опять взял мою любимую кружку и забыл убрать её на место. Так вот я заметил, что Элиотт немного нездоров. — Элиотт нарвался компанию пьяных мудаков, когда возвращался домой. Попал вместе с ними в участок, ему оказали помощь и позвонили мне, чтобы я его забрал. Я был слишком сонный и по привычке назвал этот адрес, — отчеканил Лука, надеясь, что его ответ достаточно исчерпывающий. Очевидно он оказался недостаточно исчерпывающим. Мика и Манон продолжили сверлить его своими взглядами. — Почему он возвращался домой один? — спросила Манон. — Ты же знаешь, что он болен. Неужели ты ничего не заподозрил? Этот вопрос поставил Луку в тупик. Конечно, Манон, всё же так легко. Ты ведь можешь переубедить человека с манией, они же такие покладистые, как щенки. — Не всё идет так, как нам хочется, — ответил Лука. — Он перестал принимать таблетки. Прикажешь мне силой их в него запихивать? Я не могу переубедить его, когда у него начинается мания. — Но ты можешь быть рядом и следить, чтобы он не попадал в такие ситуации! Разве не для этого возлюбленные и существуют? — встрял в разговор Мика. Лалльман начинал закипать. Почему для них всё так просто? Почему жизнь не может быть на самом деле такой простой? — Открою тебе секрет, Мика, как человеку, у которого самые долгие отношения это отношения на ночь. В отношениях не всегда всё гладко. Иногда люди ругаются и спорят, от этого никуда не сбежать. Я не могу быть понимающим и всепрощающим на протяжении всего времени. Иногда я тоже сдаюсь. Мика демонстративно встал из-за стола и вышел. Через пару мгновений хлопнула дверь в его комнату. Манон лишь покачала головой и пошла успокаивать своего соседа. На кухне остались лишь Шарль и Лука. На удивление такая компания вполне устроила Лалльмана. — Я на твоей стороне, — вдруг сказал парень Манон. — Не принимать таблетки — это его выбор. Если бы он следовал указаниям врачей и сохранял свой разум в порядке, ничего бы не случилось. — Спасибо. Говоришь будто сталкивался с таким, — Лалльман отпил еще немного чая. — Мой брат, у него небольшие проблемы с головой. Я склоняюсь к тому, что он просто ублюдок, — усмехнулся Шарль. — Но у меня есть некоторый опыт. Он когда-нибудь применял силу к тебе? Не в сексуальном плане. — Что? — Лука подавился от серьёзного тона Мюнье и резкого вопроса. — Ты имеешь в виду бил ли он меня? Нет, он бы не посмел. Шарль улыбнулся и кивнул. На листке он протянул свой номер Луке, и попросил позвонить, если вдруг понадобится помощь. Лалльман улыбнулся и принял это с благодарностью. Вероятно, у него появился новый друг, который не будет его осуждать за «неправильные» решения.***
Они вернулись домой и принялись за поздний обед. Погода не располагала ни к прогулкам, ни к разговорам. Небо было пасмурным. Природа окончательно сдалась во власть осени. — Зачем ты спровоцировал их? — спросил Лука, он не успел удержать этот вопрос при себе. Элиотт отложил столовые приборы и перестал жевать. Он посмотрел на Лалльмана так, как никогда раньше. С необъяснимой злостью, презрением. — Я спровоцировал их? — спросил он стальным тоном. — Да, Элиотт, зачем ты спровоцировал их? — в горле Луки был ком, который он старался игнорировать, чтобы Демори не заметил дрожи в голосе. Элиотт встал из-за стола, его руки дрожали, а челюсти были плотно сжаты. — Наверное потому что я псих, да? — спросил он, сжимая и разжимая кулаки. Он дышал глубоко, так словно он на грани. Ещё немного и потеряет контроль. Лука встал из-за стола и стал перед парнем, пытаясь дотронуться до его руки, чтобы хоть немного успокоить. — Ты не псих, — тихо, но уверенно сказал он. — Я знаю, что ты думаешь обо мне. Ты думаешь, что мне нравится всё это, что я не пью таблетки тебе назло, — кричал Элиотт. — Конечно! Так и есть, Лука! Ты достал меня, ты как заботливая мамаша. Но если бы мне нужна была мамочка, я бы нашел сочную милфу! — Ты несёшь бред. Тебе нужно успокоиться, — Лалльман слегка сжал ладонь Элиотта, но тот выдернул ее и отошел. — Знаешь почему я их спровоцировал? Это весело! — Демори истерически рассмеялся. — Мне это нравится. Веселиться! Знаешь, как это, блять, весело? Элиотт начал надвигаться. Воздух в комнате сгустился, и Лука начал задыхаться. Он впервые понял насколько Демори выше него. Он не понял, что произошло, но почувствовал резкую боль в области живота. — Вот так весело, Лука, чувствуешь? — Демори игриво поднимал свои брови, занося кулак для следующего удара. Когда Лалльман попытался увернуться и сбежать, то был грубо схвачен за плечо и прижат к стене в прихожей. Он больно ударился затылком и почувствовал, что рука с плеча переместилась на горло и теперь сжимает его. Воздуха стало на самом деле не хватать. Забавно, но иногда он чувствовал это и без руки Демори на шее. — Да ладно тебе, — Элиотт говорил это с такой широкой и искренней улыбкой, что хотелось ему верить. — Это, блять, весело, Лука! Он ударил ещё несколько раз. Его крики: «Давай же, веселись!», «Почему ты не смеешься?», «Ну же, Лука, давай, улыбнись» — заставляли чувствовать себя так, словно он встречается с Джокером. Лука изо всех сил попытался оттолкнуть его и сбежать, но зацепился за ковер и упал на живот. Он почувствовал привкус крови, которая стекала по его лицу, и быстро стер её. Он видел всё в глазах Элиотта. Он не остановится, пока не выместит все свои обиды, всё, что он не выговорил, что замолчал. Каждая обида вылетала из Демори ударами по телу возлюбленного. Элиотт же не понимал, что творит. Он хотел показать Луке, как он чувствовал себя, когда его избивали. Чтобы он пережил тоже, что и он, когда его пинали ногами и смешивали грязью. И всё из-за него. Он хотел, чтобы Лука понял, через что он прошёл этой ночью. Тело продолжало болеть, но злость придавала сил. — Это всё было из-за тебя! Они сказали, что поймали тебя! — кричал он. — Я хотел найти тебя, защитить! Любой ценой, а ты просто бросил меня! Лука свернулся калачиком на полу, совсем как Демори в том переулке, и пытался хоть немного защититься от шквала ударов. Элиотт остановился и нагнулся, чтобы посмотреть на него поближе. На лице парня багровел синяк, из носа текла кровь, которая перемешивалась со слезами. Демори в ужасе отпрянул, увидев, что он натворил. Что-то щёлкнуло в его мозгу, и он пришёл в себя. Лалльмана сотрясало в рыданиях, в его глазах читалась паника, отчаяние, страх. — Лука, — прошептал Элиотт, протягивая руку к парню, но тот попытался отстраниться и только сильнее ударился головой об полку для обуви. — Подожди, я сейчас вернусь. Я возьму полотенце и приду! Лука увидел, как Демори скрывается из прихожей, и понял, что это его шанс. Он вцепился в стену так сильно, будто это его последний шанс. На дрожащих ногах парень дошёл до входной двери, стараясь двигаться так быстро, как только это возможно. В ванной заработал кран, значит, Элиотт скоро придёт. Сжав зубы Лука дернул ручку входной двери и вышел в подъезд, молясь не встретить никого из соседей. Когда Элиотт вышел из ванной, наконец-то отмыв свои руки от крови, Луки не было.***
Лука отправил сообщение в 16:54: «Срочно, нужна помощь. Возьми аптечку, не говори никому ничего». Через минуту он добавил: «Пожалуйста». Парень сидел на скамейке в парке, в самом глухом месте, где практически не было людей. Майка, промокшая от пота, крови и слез неприятно прилипала к телу, а босые ноги начинали замерзать. Голос Демори прокручивался в его голове. Он пытался спасти его, он думал, что Луку избили. Поэтому он ввязался в драку. Но это не оправдывало того, что он сделал с Лалльманом. На его теле теперь не меньше гематом, чем у Демори. Животный страх охватил всё существо Луки, когда он выбежал из дома и полетел, куда глаза глядят. Ни одной другой эмоции в его теле не осталось. Он добежал до парка и только там остановился, когда почувствовал подступающую рвоту. Он едва добежал до ближайшей мусорки и остался сидеть на лавке рядом с ней. Шарль приехал в 17:08. Через несколько минут он был возле Лалльмана. Он ожидал увидеть что угодно, но не это. Как-то не вовремя вспомнился их утренний разговор. — Нам нужно пойти к машине, там аптечка, — сказал он, легонько касаясь плеча Луки. — Ты дойдешь? Лука кивнул и осторожно встал на ноги. В следующий момент он полетел вниз от режущей боли в ступне. Очевидно дворники не очень добросовестно выполняют свою работу здесь. В стопу впился осколок от пивной бутылки. Шарль покачал головой и взял Лалльмана на руки. На секунду он представил, как будет смотреться со стороны перед всеми этими людьми, но к счастью ему было плевать на посетителей парка и их мнение. — Ты куда-то уезжаешь? Я помешал? — спросил Лука, глядя на чемодан в багажнике парня. — Мы с Манон решили, что не готовы к совместной жизни. Мы пробовали дважды, и оба раза что-то шло не так. Думаю, нам лучше по отдельности, — Мюнье достал из чемодана майку и протянул Луке. — Но вы ещё вместе? — спросил Лалльман, усаживаясь на заднее сидение. — Да, — Шарль достал аптечку и сел рядом с пострадавшим. — Нужно тебя обработать. Снимай майку. Шарль взял пропитанную кровью майку и вылил на неё полбутылки воды. Они остановились в другом конце парка, недалеко от реки. Вечерело, солнца на небе не было видно из-за облаков. Холодный ветер загонял зевак по домам. Отжав майку, Мюнье принялся осторожно стирать кровь с тела Луки. Лицо, плечи, руки. Лалльман всё время молчал, стараясь отвернуться от пристального взгляда. Только взгляд Шарля не был раздражающим. Он не был любопытствующим, скорее изучающим. — Он вышел из себя. Я спросил зачем он ввязался в драку, — начал Лука, понимая, что должен объяснить всё Шарлю. В конце концов он сейчас жертвует своим временем, чтобы помочь ему. Мюнье продолжал молчать, просто смачивал ватные тампоны обеззараживающим средством и принялся обрабатывать порезы и царапины. — Ему сказали, что они поймали меня и избили, он думал, что спасает меня, — Лука прерывался только, чтобы прикусить губу и не застонать от боли, когда вата касалась открытой раны. — Он хотел, чтобы я почувствовал, что и он. — Это ненормально, ты ведь понимаешь? — спросил Шарль. — Я сомневаюсь в том, что знаю, что значит нормально, — пожал плечами Лалльман. — Наши отношения никогда не были и не будут нормальными. Я как Алиса, которая нырнула в кроличью нору, ни о чем не думая. — Не во все норы нужно прыгать. Это опасно, — заметил Мюнье. — С другой стороны, не прыгни ты в нору, ты бы не познал Страну чудес. — Я уже не знаю нужна ли она мне. Он думает, что я контролирую его таблетками. Думает, что я боюсь того, что я очередной его порыв. Я знаю, что это не так. Я боюсь, что у него появится новый порыв, и я не смогу его удержать. Но и принять его, когда он вернётся, не смогу. — Тебе нужно отдохнуть. Тебя трясёт, иди сюда, — сказал Шарль и обнял Лалльмана, уткнувшись ему в макушку. — Ты можешь пока остаться у меня, оставайся так долго как понадобится. Лука? Лалльман потерял сознание.