L F

Все хотят знать, трахнулись ли мы на раковине в ванной — Halsey, Strange Love

      Шарль привез Манон на их место, чтобы полюбоваться заснеженным Парижем. Снег в Париже не очень долговременное явление, но очень романтичное. Они стояли на крыше и пили горячий шоколад, без которого не обходилось ни одно свидание на этой крыше. Мюнье любовался своей девушкой, а Манон нервно стучала пальцами по крышке термоса и избегала его взгляда. Атмосфера становилась напряженной, и это было далеко не из-за лёгкого мороза, который начинал забираться под пальто. — Что случилось? — не выдержал Шарль. — Почему Лука живёт с тобой? — спросила девушка, отрываясь от рассматривания пейзажа. — Мы ведь уже обсуждали это. Ему некуда было идти, а у меня огромная квартира, — в который раз ответил парень и тише добавил: — И мне не так одиноко. — Он мог пойти к нам с Микой, — девушка подняла бровь. — Он думает, что мы бы его выгнали? — Мне кажется ему нужно было место, где чуть меньше осуждения на квадратный метр, — Мюнье закатил глаза. Мика не плохой друг, очевидно он добр и проницателен, но иногда его поведение выходит за рамки. — В любом случае это был его выбор. Он попросил у меня помощи, я помог. Как видишь, я не эгоист, милая. Я думаю о других. — Если ты решил впечатлить таким образом, то поздравляю, это сработало. Нет смысла продолжать, — пробубнила девушка. — И что мне стоит сделать? Выгнать его на улицу? — спросил Шарль, искренне удивляясь поведению своей девушки. — Зачем? Я могу переехать к тебе, а он обратно в мою комнату, — ответила Манон с милой улыбкой. — Нет, — Шарль ответил слишком быстро. — Я не думаю, что это хорошая идея. — Почему? Я думала мы достаточно жили отдельно, — девушка нахмурилась. — Лука, если хочешь, может остаться, но я бы с радостью снова переехала к тебе.       Шарль нахмурился и замолчал. Три месяца это достаточный срок, чтобы разобраться в себе и своих чувствах, но правда в том, что он ни в чем не разбирался. Его вполне устраивали их отношения с Манон, ссор стало меньше, и они начали ценить время, которое проводят вместе, гораздо сильнее. Он видел в этом только плюсы. Или же их отношения просто изжили себя, и они оба не хотят этого признавать. — Ты всё-таки изменяешь мне с ним, — сказала Манон, и это прогремело как гром среди ясного неба. — Мы на самом деле снова будем говорить об этом? — парень вскинул бровь.       Когда начались эти слухи, Шарль посмеялся и отбросил эти мысли также просто, как удалял спам в электронной почте. Когда их друзья отпускали шуточки, он мог посмеяться. Время от времени они с Лукой даже смеялись над этим вместе и могли запостить в инстаграм фотки, где смотрят вечером какой-нибудь фильм со свечами и пивом, обязательно сопроводив это подписью «Просто друзья» и парой сердечек. Но, когда кто-то начинал говорить об этом всерьёз, это раздражало. Особенно если этой темы касалась Манон. Шарль никогда не думал о Луке в таком ключе. Он мог признать, что парень очень милый и привлекательный. У него не было проблем с геями или тем, чтобы признать, что какой-то парень красив. Но его не привлекали мужчины в сексуальном плане. Его чувства к Луке были другими, далеко не сексуальными, но не менее интимными. Поэтому Шарлю было легче игнорировать сплетни, чем пытаться объяснить что-либо.       Лука заменил ему младшую сестру, которую он потерял много лет назад. И теперь он чувствовал, что обрел младшего брата. Брата, которому нужна забота и поддержка. И он был готов отдать ему их. Это причина, по которой он вставал каждый раз, когда парню снился кошмар. Это причина, по которой он спокойно ложился с ним в одну постель и засыпал в обнимку. Никто бы не понял, если бы узнал. Поэтому ему легче было отмалчиваться и говорить, что ничего нет. Эти отношения были нужны им обоим. Он видел, что Лука тянется к нему, пытается разобраться в себе, начал учиться усерднее. Он видел, что Лалльману становится лучше, и он был счастлив быть причиной этого. Он и представить не мог, что они настолько сблизятся за эти три месяца.       Они оба понимали, что в их отношениях есть что-то такое, чего люди не поймут или примут не за то. Поэтому они оба пытались максимально скрыть их, делали всё, чтобы отвлечь людей от истинной природы этих отношений. Может быть Лука даже не подозревал о том, кем он является для Мюнье. Но для Шарля этот мальчишка оказался очень важен, а люди пытались опошлить это, что по большей степени его злило и огорчало. — Ты даже не отрицаешь ничего, — девушка покачала головой. — Потому что здесь нечего отрицать, — сказал Шарль и понял, что это звучало слишком двусмысленно. И Манон придала этому не тот смысл. — Все эти слухи и сплетни распространяются младшекурсницами с гормональным сбоем. Повзрослей, Манон!       Девушка зашагала к выходу, и Мюнье медленно последовал за ней, понимая, что слова сейчас не помогут. Что бы он не сказал, это не сработает. Всю дорогу домой он накручивал себя, а когда увидел Луку, он словно увидел его впервые. Взъерошенный, в большой ему майке Шарля, которая обнажала ключицы, яркие глаза.       Мюнье видел, что разговор Луки с Элиоттом огорчил парня. В его взгляде снова было что-то печальное. Надломленное. Но в то же время он был прекрасен. Тогда Шарль решил пойти ва-банк. Если все и так думают, что они с Лукой спят, что изменится? Если даже его собственная девушка верит в это. Он целовал его жадно, отчаянно, и также отчаянно Лалльман ему отвечал. Будто он тоже чувствовал это. Обиду, отчаяние, голод, злость — все эти чувства смешались и привели их друг к другу.       Он взял Лалльмана на кухонной тумбе, не обращая внимания на звон бьющейся посуды, на сопротивление мышц Луки, даже не то, что его мобильный разрывался от звонков. Он входил в него жестко, но в глазах Луки он видел лишь наслаждение. Младший мертвой хваткой вцепился в его предплечья и изредка приближался, чтобы оставить несколько поцелуев на губах Мюнье. Когда они закончили, Шарль подхватил Луку на руки и понёс в свою спальню, где они лежали до сих пор.       Кто знал, что слово Шарля в защиту Луки тем утром приведёт их к этому? Просто так получилось. Слово за слово, и вот Мюнье спешно собирает свои вещи в сумки и покидает квартиру Манон, оставляя за собой возмущённого Мику и расстроенную девушку. Их отношения с Манон летели в пропасть, и он с каждым днём понимал это всё отчётливее, но легче от этого не становилось. Шарль всё чаще задавался вопросом: где та девушка, которую он полюбил?       Он вернулся к ней. Вернулся из другой страны, бросил там свою семью после одного сообщения, которое даже написала не она. Стоило развернуться и сразу же уехать. Не слушать никаких объяснений, не давать пудрить себе мозг снова. Но Шарль скучал. Бог знает, как сильно он скучал по своей прекрасной Манон. Той, кого он так отчаянно желал, за кого боролся и, казалось, готов отдать всё. Поэтому он поддался ей, когда она рассказала про свои страхи, недовольства. Поддался, когда она не захотела возвращаться к нему в квартиру. Он решил, что сам виноват. Недоглядел, опять нечаянно обидел. Мюнье подумал, что сможет снова завоевать её, нужно просто снова включить своё обаяние и настойчивость. Поэтому он собрал свои немногочисленные вещи и переехал в квартиру девушки. Но всё, что он получил — очередные ультиматумы и споры. — Она говорила, что ты перестал обращать на неё внимание, постоянно пропадал с отцом, а она была одна, — сказал Лука, умалчивая про недовольство Манон ситуацией с Николя. — Мы с отцом не общались долгое время. Я думал он бросил нас, потому что он никак не объяснил свой отъезд в Лондон. Оказалось, что это моя мать не дала ему забрать нас. Не то, чтобы она жаждала нянчиться с детьми, просто хотела получать алименты и не работать, — пожал плечами Мюнье. — С годами моя уверенность в том, что он просто бросил нас, крепла. А моя мать только подливала масла в огонь. Поэтому я игнорировал его несколько лет, а когда приехал в Англию и узнал правду… Мы оба хотели наверстать упущенное время.       Шарль вспоминал, пытался вспомнить, когда всё пошло под откос. Нико решил прокатить их с сестрой на машине, авария, похороны, их родители охладели друг к другу, а после и вовсе разошлись. Достаточно стресса, чтобы надломить одиннадцатилетнего мальчишку. Его отец уехал буквально через пару недель после похорон его младшей сестры, а Николя буквально слетел с катушек. Он часто срывался: иногда он часами рыдал в подушку, пока Шарль стоял рядом и пытался его успокоить, иногда у него случались приступы агрессии, когда он начинал крушить всё подряд. Их мать не претендовала на звание матери года, её вообще не интересовали её дети. Она просто запирала старшего сына в темном чулане, желательно так далеко, чтобы ни она, ни её гости не слышали его крики или рыдания. — Я не могу позволить Манон подать заявление в полицию, — сказал Шарль, прерывая тишину. — Я знаю, что она уехала из-за этого. Но я просто не могу. — Почему? — спросил Лука. — Почему ты не заявил на Элиотта? — спросил Мюнье и горько усмехнулся. — Я люблю его. Он мой брат и всегда им будет.       Шарль не может винить Нико в том, кем тот стал. Да, его поступки были за гранью морали и общепринятых приличий, но чего можно ожидать от ребенка, который вместо психологической помощи получал часы одиночества в чулане, где варился в собственной ненависти сначала к себе, а после и ко всему остальному миру? От парня, которого Шарль достал из петли в шестнадцать, пока мама не увидела. В восемнадцать Николя ушел из дома, ей было всё равно. Она даже обрадовалась, наверное. Шарль видел, что у брата проблемы. Проблемы с психикой, а в старшей школе к ним добавились проблемы с наркотиками, алкоголем и девушками. И всё это ему пришлось разгребать самому. Родителям не было дела до них. Но были и светлые дни, когда они были просто двумя глупыми мальчишками, дурачились, гоняли по ночному городу, отрывались в клубах и покупали выпивку по фальшивому удостоверению. Дни, когда они были братьями.       Когда Мюнье предлагал старшему брату обратиться за помощью, тот сначала отнекивался, а после прямым текстом посылал его. Николя каким-то образом смог поступить университет, где, как и в школе поддерживал репутацию крутого парня и главного бабника. Тогда они отстранились, Шарль больше не чувствовал, что нужен брату. Он больше никому не был нужен. Парень просто плыл по течению, ходил в школу, ударился в учебу, в спорт, во что угодно. Он закатывал вечеринки, постоянно тусовался с друзьями, лишь бы не приходить в пустую квартиру и оставаться в одиночестве. И тут появилась Манон, она стала чем-то новым. Она ему отказала, а потом и прилюдно унизила. Эта девушка смогла задеть его, не зная о нём ничего, попала в самую точку.       Мюнье не знает, чего конкретно он хотел, но остальные девушки перестали привлекать его. Все мысли были об этой шатенке, чей взгляд пронизывал насквозь, а голос звучал мелодично даже когда из него вылетали оскорбления. И каждое её «нет» становилось вызовом для Шарля. Да, он играл нечестно, местами даже очень грязно. В духе своего брата, потому что он был его единственным примером для подражания. Но цель оправдала средства. Знакомство Манон с Николя выбило парня из колеи. Он боялся того дня, когда один из них заинтересуется другим. Но надеялся, что это произойдёт чуть позже. Когда он расскажет Манон всю правду, когда он сам будет готов. Но они познакомились раньше, и всё пошло под откос.       Шарль не знает, что было для него больнее в тот момент. Измена любимой девушки, ради которой он менялся и ломал себя, пытаясь стать лучшим человеком в её глазах, или предательство родного брата, который был его единственным родным человеком в мире. Он был готов разбить лицо Николя в тот момент, когда тот показал ему фото. Мюнье не мог поверить в это. Его брат способен на многое, он умеет манипулировать и искажать события так, как ему нужно. Поэтому он пошел к Манон, но она не смогла дать ему тот ответ, который Мюнье хотел получить. Он настолько возненавидел их обоих, что предложение отца переехать в Лондон перестало казаться абсурдным. — Я думал, что никогда не смогу простить его. Но прошло время, всё наладилось, плохое забылось, — Шарль сглотнул и повернулся на бок, чтобы смотреть не в потолок, а на Луку. — А потом она сказала, что собирается написать заявление. И я понял, что не могу потерять брата. Ему грозил немалый срок, по одной из самых неприятных статей. Я не мог этого допустить. Я просил её, я объяснил ей всё. Мы с отцом нашли психотерапевта для него. Хорошую клинику. Её это устроило, а потом она исчезла.       Лалльман тоже повернулся на бок и ободряюще коснулся предплечья Шарля. Что было дальше он знал. Он чувствовал, что Мюнье раскрывается перед ним. Показывает свою уязвимую сторону, вероятно ту, которую не показывал даже самым близким людям. Ему по иронии вспомнилось, что именно Манон сказала ему, что иногда легче довериться малознакомым людям. Мюнье смотрел на него с теплотой, Лука придвинулся ближе, так что их носы соприкоснулись. Рука Шарля легла на его щеку, большим пальцем Мюнье гладил по скуле, а указательным и средним за ухом. На губах Луки расцвела улыбка. — Почему ты помогаешь мне? — спросил Лука. Этот вопрос интересовал его с самого первого дня.       Никто не заботился о нём так, как Шарль. Его забота не была навязчивой или наигранной, она была тёплой. Он не был с ним рядом, потому что они вроде как друзья и будет не очень, если он не проявит сочувствие, как некоторые из его школьных знакомых, которые заглядывали пару раз в больницу. Он был рядом буквально каждый день с того утреннего разговора на кухне Манон. И он не отвернулся, когда поползли все эти слухи о них.       Это случилось, когда они с Мюнье выходили из больницы. Лука уже окончательно оправился, и они ездили закрывать больничный. На выходе Лалльман пропустил ступеньку и подвернул ногу, а Шарль как истинный друг подхватил его и довёл до машины. По неудачному стечению обстоятельств поблизости оказались первокурсницы из школы. Они, естественно знающие абсолютно всё о старшекурсниках, были в восторге. На следующий день по школе начали летать фотографии, где Шарль обнимает Луку за талию. Лалльман нахмурился, потому что на фотографии они оба выглядели слишком счастливыми и веселыми. Естественно все подумали, что они чуть больше, чем просто друзья.       Ситуацию усугубила, как не странно, Манон. Она приехала к Шарлю, чтобы выяснить, что происходит, и была неподдельно удивлена, встретив там Лалльмана в майке своего парня. На следующий день все узнали, что Лука Лалльман и Шарль Мюнье живут вместе. Очень опрометчиво со стороны девушки было обсуждать такие вещи в школе. — Я потерял младшую сестру из-за действий психически нестабильного человека, — ответил Шарль, понимая, что пауза затянулась. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-то ещё через это прошёл. — Значит я для тебя что-то вроде неё? — спросил Лалльман. — Теперь нет, — серьёзно ответил парень. — Иначе это можно было бы считать за инцест.       Лука громко и звонко рассмеялся. Его смех был такой искренний и заразительный, что Шарль сам непроизвольно начал смеяться. Будто все проблемы на несколько минут отошли. Исчезли слухи, сплетни, ссоры с Манон, проблемы с Нико, не осталось ничего, кроме Луки и его смеха. — Лука? — Да, — Лалльман перестал смеяться и внимательно посмотрел на Шарля, который почему-то спрятал лицо в подушку. — Ты… Ты в порядке? — раздался голос из подушки. — Ну знаешь… Я не сделал тебе больно? Просто я не много знаю про анальный секс и всё в этом роде… — Всё в порядке, — улыбнулся Лука, покрасневшие уши Мюнье вызывали у него умиление. — Я не знал, как закончится разговор с Элиоттом, поэтому на всякий случай подготовился утром. — То есть, — Шарль посмотрел на Лалльмана. Мысль, которая пришла ему в голову, ударила его словно пощёчина. — Ты представлял его на моём месте? — Нет, — Лука покачал головой и приблизился к парню. — Я был с тобой каждую минуту. А ты? Ты сделал это только из-за эмоций? Только потому что зол на Манон? — Да, — честно ответил Шарль. — Но, если ты позволишь, сейчас я сделаю это потому что это то, чего я хочу.