L F

— Если ты продолжишь воровать печенье, то ребятам ничего не останется, — усмехнулся Лука, глядя как Шарль пытается украсть с противня имбирное печенье, которое он так старательно выпекал всё утро.       Последняя партия только что была заботливо вытащена парнем из духовки и остужалась на подоконнике. Мюнье закатил глаза и отошел от подноса. — Будто они сюда ради печенья придут, — рассмеялся он, показывая в сторону полки, где стоял алкоголь.       Закупка к Рождеству началась практически неделю назад. Квартира Шарля буквально превратилась в проходной двор. Дафна постоянно забегала и уточняла не нужна ли помощь с декором, периодически приходили парни с новой партией спиртного, часть из которого благополучно выпивалась в тот же вечер за партией в карты или же игрой в приставку. Луке нравились такие спокойные вечера, когда приходили его друзья. Они могли спокойно поговорить, провести время совсем как в старые добрые времена. Мюнье на удивление легко влился в эту компанию, хоть сначала ребята и были настроены скептично. Они помнили Шарля как заносчивого старшеклассника, но ему удалось их очаровать. — Ты скоро? — спросил Шарль. — Мне бы пригодилась помощь с украшением ёлки, да и всего остального. — Может стоило принять помощь Дафны? — рассмеялся Лука. — И потом до августа выкидывать все украшения? Нет, спасибо. — Тогда помоги мне украсить печенья, а потом я весь твой, — ухмыльнулся Лалльман.       Мюнье покачал головой и мысленно усмехнулся. Лука-то может быть полностью его, а он не может ему ответить тем же. Мюнье постарался выкинуть эти мысли из головы и сосредоточиться на разукрашивании имбирных человечков. Они с Лукой решили сделать всех своих друзей. Поэтому Лалльман пытался нарисовать кондитерским карандашом очки Артура, а Шарль пытался сделать Яну тёмную кожу с помощью шоколада. Они время от времени останавливались, чтобы показать друг другу свои работы и наполнить комнату смехом. У Евы были рваные колготки и бутылка в руке, Иман нарисовали милый новогодний хиджаб, у Мики был радужный комбинезон. — Хэй, — воскликнул Шарль, когда почувствовал холодок на животе. — Что ты делаешь? — Сверяюсь с оригиналом, — ответил Лука.       В его руке был очередной имбирный человечек, а второй рукой он поднял майку Шарля и провел пальцем по кубикам пресса. Это простое движение послало огромное количество мурашек по телу, и Мюнье был готов устроить этой кухонной тумбе второй раунд. Но Лука вовремя отстранился и рассмеялся. — Всё верно, — сказал он и вручил печенье Шарлю. Тот едва не задохнулся от возмущения, а потом покраснел.       Имбирный Шарль был абсолютно голым и светил своими прелестями с обеих сторон. Лука старательно вырисовал пресс, косые мышцы, задницу и член. — Мне кажется ты преувеличиваешь, — рассмеялся Мюнье. — Но почему он кривой? Хэй, у меня ровный член. — Все мы не идеальны, смирись, — рассмеялся Лука.       Мюнье нахмурился и принялся злостно уничтожать печенку. Но в итоге из-за спешки подавился, а после шутки про то, что Шарль подавился собственным членом, в Лалльмана полетело полотенце. Лука выбежал из кухни и побежал в гостиную. После того, как они переспали их отношения изменились. Они стали более открыты друг к другу, перестали осторожничать. Когда пришел Лука, в гостиной уже висели гирлянды, которые наполняли комнату тёплым жёлтым светом, в углу стояли неоновые лампы, которые ещё предстоит подключить, и конечно же в центре комнаты бесстыдно стояла абсолютно голая ель. Повсюду хаотично валялись ёлочные игрушки и прочие украшения. — У нас большой фронт работ, — усмехнулся Мюнье. — Если бы кто-то не ленился, мы бы начали вчера и не спешили так сильно сейчас, — ответил Лука, до прихода их друзей оставалось всего несколько часов.       За утро Мюнье успел наспех раскидать украшения в спальнях, прихожей и немного на кухне, где во всю хозяйствовал Лалльман. Лука с самого утра крутился у плиты, и Шарль только удивлялся как проглядел в парне такой кулинарный талант, потому что по квартире разносились настолько аппетитные запахи выпечки и не только, что слюни текли. Он периодически заглядывал на кухню, чтобы украсть что-нибудь, пока парень не видит. Но Лука видел всё, поэтому несколько раз Шарль получил лопаткой по рукам и многострадальной пятой точке.       Обычно Рождество — это семейный праздник, для вечеринки с друзьями есть новый год, но в этом году всё сложилось по-другому. Мать Луки уехала к дальним родственникам, а к отцу и его новой семье парень не хотел. Отец Шарля срочно уехал в командировку, поэтому план Мюнье показать Луке Лондон и встретить Рождество в семейном кругу тоже провалился. Тогда они решили узнать, придут ли их друзья на вечеринку, есть ли среди них ещё такие неудачники, кто остался на Рождество один. Многие планировали отметить этот вечер с родителями, но пообещали прийти сразу после традиционного ужина. Как раз ближе к одиннадцати, когда всё веселье только начинается. Такими же одинокими неудачниками оказались Манон, Мика и на удивление Артур. А ещё Иман, которая не празднует Рождество, но хочет присоединиться к друзьям. Поэтому эта четверка должна была прийти чуть раньше.       Лука обматывал ёлку гирляндами, когда подошёл Шарль с коробочкой презервативов. Лалльман рассмеялся, когда увидел её в первый раз. Это была достаточно большая коробочка под завязку набитая презервативами. Он пошутил по поводу того, что Мюнье их всю жизнь копил. На самом деле, все эти презервативы Шарль находил по всей квартире после каждой вечеринки. Люди приходят не только выпить и потанцевать, обычно они запираются в какой-нибудь спальне и так за ночь в каждой комнате может уединиться до пяти разных пар. Эта часть вечеринок больше всего напрягала Шарля, но зато ему не приходилось тратить деньги на защиту. — Ты предлагаешь украсить ель этим? — рассмеялся Лука. — Очень концептуально. — Да ладно, смотри какие они все блестящие и яркие. К тому же я приделал к ним нитки, чтобы их можно было повесить, — пожал плечами парень.       Лука взял несколько презервативов и начал их развешивать по всей ёлке, Шарль пошёл украшать другую сторону, они периодически сталкивались и спорили где какой шар лучше повесить, в итоге Мюнье сдался и принялся развешивать украшения на стены. Лалльман рассмеялся и отложил в карман парочку светящихся в темноте презервативов, таким он ещё не занимался. Но и не факт, что займется. Шарль всё ещё с Манон. Они больше не касались друг друга после того раза в спальне Мюнье. И не то чтобы это напрягало, просто недосказанность летала в воздухе. Мюнье хотел этого, Лука хотел этого, но что дальше? Каждый раз, когда Шарль случайно касался его чувствовалось что-то… Не то чтобы неправильное, скорее это был страх быть замеченными. Раньше они уверено могли всё отрицать, но теперь нет.       Когда приходили парни, Лука старался в основном зависать с ними, не позволяя себе задерживать взгляд на Мюнье, потому что всё, о чем он мог думать это как его руки касаются его, а ещё у Лалльмана успел сформироваться длинный список того, что он хотел бы сделать с Шарлем, этими его сильными руками, глазами, до жути пошлыми губами и конечно же членом. Парень скидывал это на долгий период воздержания, но его озабоченность двадцать четыре на семь начинала напрягать. Ему нравилось, когда они забывались и вели себя как ни в чём не бывало, например, как сегодня, когда они просто готовятся к вечеринке с друзьями, украшают дом, подшучивают друг над другом.       Он закончил с елью и теперь наблюдал, как Шарль развешивает рождественские венки. Что-то теплое появилось в его душе. В квартире тепло и уютно, в квартире Шарля как дома в детстве. Он не сдержавшись подошел со спины к парню и обнял его, утыкаясь носом где-то между лопаток, вдыхая за эти месяцы ставший таким привычным запах кожи и геля для душа. Шарль улыбнулся и осторожно положил свои руки, на руки Лалльмана. Неожиданно он почувствовал, что майка на его спине намокает. Он медленно развернулся в руках Луки и взял его лицо в свои руки. В уголках голубых глаз скопились слёзы. — Что случилось? — спросил он, поглаживая парня по скуле. — Это глупо, просто сантименты, — отмахнулся Лалльман. — Просто… Я не чувствовал чего-то такого так долго… — Такого? — рука Шарля переместилась на волосы. — Это странно. Я не могу этого описать, — пожал плечами парень. — Глупо, но, кажется, я влюбляюсь, если не уже. Извини, не стоило говорить это. Тем более я сам в этом не уверен.       Улыбка на губах Шарля лишь стала шире, и он достал из-за спины ветку омелы. Парень вытянул руку вверх, и Лука проследил за его взглядом. — Глупо, но я, кажется, тоже, — ответил Шарль. — Только боюсь я не смогу разобраться с этим в одиночку, поможешь мне? — Если ты действительно хочешь, — последние слова Лука договаривал во время поцелуя.       Рука Шарля затекла, и омела упала на пол, а он нежно прижимал к себе Луку, пока они изучали рты друг друга. Они могли бы простоять вечность, просто целуясь, если бы не раздался дверной звонок. Они нехотя отстранились друг от друга, интимный момент был разрушен. В какой-то момент Шарль хотел запереть дверь и отменить всё, просто, чтобы остаться в этом моменте с Лукой подольше. Он ещё раз коротко его поцеловал и отстранился, чтобы пойти открывать дверь. — Шарль, — позвал Лука. — Да? — спросил парень уже на выходе из комнаты. — Я не хочу устраивать драму на рождество, — сказал Лука.       Мюнье понимающе кивнул, он и сам это понимает. Вряд ли Манон понравится получить в подарок на рождество что-то вроде «Ты права, я изменяю тебе с Лукой, думаю нам нужно расстаться». Им придётся поговорить, но не сегодня. За дверью стояли Иман, Артур, Манон с Микой и Элиотт. Шарль совершенно забыл, что Демори был в списке приглашённых. В тайне он надеялся, что парень не придёт. Но Элиотт стоял на пороге с бутылкой вина в руках, Иман принесла пирог. Ребята прошли в прихожую и принялись раздеваться. Лука выглянул из гостиной, поздоровался и поспешно скрылся в спальне, чтобы переодеться. Манон итак косо посмотрела на футболку Шарля, которая слишком обнажала ключицы парня. Элиотт тоже это заметил.       Лука незаметно прошмыгнул на кухню, удовлетворённо вздыхая, все собрались в гостиной, заканчивали с украшением и смеялись. Парень достал фрукты из пакета, который принёс кто-то из их друзей, и начал медленно их мыть. — Хорошо выглядишь, — яблоко выпало из рук Лалльмана и покатилось по полу.       Элиотт поднял его и улыбнулся. Он поставил бутылку вина на тумбу. То самое, которое любил Лука. Они пили вино, когда только начинали встречаться, романтические ужины при свечах, сборы по часу, чтобы хорошо выглядеть в кафе, прогулки под звёздами, со временем они просто брали по банке пива, заваливались на диване в своих трениках и ужинали разогретыми остатками обеда. Их романтика была поглощена бытом. Это не плохо, вполне обычное развитие отношений, иногда Лука скучал по чему-то такому. Но со временем он стал больше переживать за здоровье Демори, поэтому сам чаще предлагал просто остаться дома. Сейчас он начал задумывать о том, не было ли в его опеке чего-то чрезмерного? Может он так сильно любил Элиотта, что не замечал, как душит того своей любовью? — Спасибо, ты тоже неплохо, — улыбнулся Лалльман. — Я рад, что ты пришёл. Как твои дела? — Всё налаживается, мой врач говорит, что терапия вместе с препаратами помогают. Я почти не срываюсь на своих соседей, — рассмеялся Элиотт. — Они иногда очень бестактные, совсем не признают границ и чужого личного пространства. Слава богу, они уехали на праздники домой. Лука? — Да, я рад, не из-за соседей, что тебе лучше, извини, — Лалльман сосредоточился на бывшем парне. Его взгляд то и дело возвращался к гостиной, где Манон кружилась вокруг Шарля, и он оба были слишком близко к ветке омелы. Элиотт тоже обернулся в сторону гостиной, и поэтому он не увидел лица Луки, когда Манон втянула Шарля в поцелуй. А вот Мюнье смотрел как раз в сторону кухни и заметил. — Завидуешь? — ухмыльнулся Демори, оборачиваясь обратно. — Хотя мне кажется ты уже получил свой поцелуй под омелой сегодня. — Что? Нет, — ответил Лука, стремительно краснея. — Лука, — Элиотт положил свою руку на его. — Я не злюсь, у меня нет подарка для тебя. Но надеюсь, что это тоже подойдет. Я хотел сказать, что понимаю тебя. И ты прав. Вероятно, нам стоит побыть вдали друг от друга, это будет полезно нам обоим. Я вернусь к своим занятиям после праздников, жизнь продолжается. И я надеюсь, что ты тоже не будешь стоять на месте. Ты всегда знаешь, где меня найти, если понадобится. Я люблю тебя, и это вряд ли изменится. — Спасибо, — выдохнул Лука. — Я тоже люблю тебя.       Он обнял Элиотта и понял, что теперь что-то действительно изменилось. Ему не придётся скрывать свою личную жизнь, Демори не будет его осуждать, вероятно и сам Элиотт сможет найти кого-нибудь. И это будет нормально, они оба смогут жить с этим. В их объятиях не было ничего страстного или даже романтичного. Это стало для него своего рода освобождением. Сейчас Лука чувствовал себя практически также, как если бы он обнял Яна или Артура. Он улыбнулся и открыл бутылку вина. Парень налил два бокала, и они с Элиоттом присоединились к остальным в гостиной. Манон танцевала, Иман потягивала сок, а Элиотт с Артуром начали что-то увлечённо обсуждать. Они решили не устраивать традиционный ужин, но индейку всё же заказали. Честь распилить её отдали Шарлю, как гостеприимному хозяину.       Импровизированный ужин на полу гостиной прошёл в приятной дружеской атмосфере, они дурачились, рассказывали друг другу смешные рождественские истории, которые происходили с ними, потом играли в фанты, и около одиннадцати раздался звонок в дверь. Базиль, Ян и Дафна ввалились в квартиру с криками «Счастливого рождества» и хлопушками. За ними следом забежала Эмма, обливая шампанским всех подряд. Люди начали прибывать на вечеринку. Свет погас, остались лишь гирлянды и неоновые лампы, Лука недовольно поморщился, когда музыка заполнила всю квартиру. Всё это превратилось в просто очередную вечеринку, магия исчезла. Да большинство носили рождественские колпаки, пели рождественские песни, но уже было не то.       Лалльман поздравил своих друзей и направился к также одиноко стоящей Иман. — Тебе не скучно? — спросил он. — Нет, я рада, что мои друзья веселятся, это не так уж и плохо. Сегодня хотя бы есть повод более весомый, чем «ну это же пятница». Ты не выглядишь особо довольным, — заметила девушка. — Я отвык от вечеринок, — пожал плечами Лалльман. Что правда, то правда. Он перестал ходить на вечеринки, предпочитая их тихим вечерам в компании друзей. Ребята не раз звали его присоединиться, но он упорно отказывался. — И я не ожидал, что так много людей придёт. — Все любят вечеринки Шарля, о них ходят легенды, — рассмеялась Иман. — Чертов Гэтсби, — закатил глаза парень. — Он хорошо на тебя влияет, по крайне мере, ты знаешь кто такой Гэтсби, — улыбнулась девушка. — Лука, что между вами? — Ничего. — Точно? Просто, когда мы пришли, — девушка сделала небольшую паузу. — Его губы были слегка припухшими, как и твои. Сердце Лалльмана пропустило удар. — Нет, ничего нет, — медленно повторил он.       В этот момент они увидели спешно пробирающуюся к выходу Манон, за ней шёл Шарль. Девушка набросила куртку и собралась выйти из квартиры. Мюнье схватил её за руку и что-то сказал, но Демисси дала ему крепкую пощёчину и вышла из квартиры. Несколько человек, заметивших этот инцидент принялись заинтересовано перешёптываться. Шарль развёл руками, мол не на что тут смотреть и ушёл в неизвестном направлении. Скорее всего к себе в спальню. Иман выжидающе смотрела на Лалльмана, отчего тот поежился. — Я не хочу говорить об этом. Не сейчас, — ответил Лука и покинул гостиную.