L F

Ничего хорошего не начинается с побега

      Лука стоял на пороге дома своего отца и переминался с ноги на ногу, не решаясь позвонить в дверь. В итоге он всё же нажал на кнопку звонка и несмело шагнул внутрь, чувствуя себя чрезвычайно неловко. Хоть отец и звал его, даже пару раз предлагал пожить у него, но Лалльман не чувствовал себя в своей тарелке. Если бы он переехал к отцу это стало бы ещё более неловко: он был бы чужим, совершенно чужим человеком в этой семье. — Лука, здравствуй, — улыбнулся отец. — Я не знал, что ты придёшь так рано. Я думал, что ты будешь к ужину, познакомишься с Кэролин и Полем. — Извини, я сегодня вечером уезжаю в Лондон до конца каникул, — слабо улыбнулся парень, сам не веря своим словам. — Поэтому я ненадолго, мне ещё нужно собираться. — Ты уезжаешь с Элиоттом? — Лука вспомнил, что виделся с отцом достаточно давно, и тот не знает ничего о произошедшем. — Нет, мы с Элиоттом расстались, — медленно протянул Лалльман. — Ещё по осени. Я сейчас встречаюсь кое с кем другим, это немного сложно. — Я никуда не спешу, — развёл руками отец Луки. — Я знаю, что мы не так близки, но я хочу знать, что происходит в твоей жизни. Поэтому ты не выходил на связь несколько месяцев? Я переживал.       Лука вздохнул и принялся раздеваться. Он не планировал оставаться надолго у отца, хотел просто передать подарок, поздравить с праздниками и уйти, но сейчас почему-то ему захотелось остаться и поделиться хоть с кем-то тем, что его волнует. Он передал большую коробку с подарками, которые они вместе с Шарлем искали по магазинам целое утро. Кто знал, что выбор подарков настолько трудная вещь? Тем более, когда ты практически не знаешь человека. Лалльман не знает ни новую жену отца, ни своего сводного брата, даже своего отца он не знает достаточно хорошо, чтобы выбирать ему подарок. Лалльман был на полпути к тому, чтобы купить им что-нибудь на кухню. Типа набора чашек или ещё чего-нибудь, но к счастью Мюнье был рядом и смог его переубедить. Меньше всего проблем было Полем, сводным братом. Ему не так много лет, поэтому они сразу направились в магазин игрушек, где Лалльман без раздумий взял игрушечную железную дорогу. Для жены отца они вместе с Шарлем выбрали большой кашемировый шарф бежевого цвета, он был мягким и тёплым, очень нужная вещь практически круглый год в Париже. С подарком для отца он остановился на чём-то слишком банальном по его меркам. Он купил ему перьевую ручку с гравировкой. Он долго думал, что выгравировать на ней и в итоге остановился на лаконичном «От Луки». Их не связывали слишком близкие отношения, чтобы писать что-то вроде «любимому папочке от сына». Отец с улыбкой принял подарок и поставил коробку под ёлку, пообещав открыть вечером со всеми.       Лалльман сел на диван в гостиной, оглядываясь по сторонам. Место было уютным, очень семейным. Повсюду висели фотографии, и где-то внутри Луку уколола ревность, но он поспешил избавиться от этого чувства. Отец принес чай и сел напротив. И Луку было уже не остановить. Он говорил и говорил обо всём, что произошло, опуская ненужные отцу подробности. Рассказал общепринятую версию о том, как они нарвались на хулиганов, как Элиотт едва не покончил с собой. Как они поругались из-за этого. Лалльман-старший был в ужасе: он не мог принять тот факт, что его сын не рассказал ему ничего этого раньше, что не обратился за помощью, когда она была ему нужна. Но сейчас перед ним сидел вполне здоровый ребенок, он был жив, и вроде бы даже счастлив. Он постарался сосредоточиться на этом и отбросить всё остальное. — Так этот Шарль, ты в нём уверен? Как вообще случилось, что вы начали встречаться? — спросил мужчина. — Он помогал мне всё это время. И я еду с ним в Лондон, как раз чтобы выяснить могу ли я быть уверен в нём. — Хорошо, просто я не хочу, чтобы ты был с кем-то только из чувства благодарности или чего-то ещё. Я был с твоей матерью из чувства долга, и долго я не смог, — вздохнул отец. — Сейчас я счастлив и стараюсь быть хорошим мужем, отцом. Мне жаль, что у меня не получилось сделать этого с тобой. Мой подарок, конечно, чуть меньше, чем твой, но я думаю он тебе пригодится.       Отец протянул Лалльману пластиковую карточку. — На эту карту автоматически уходит около двадцати процентов моих доходов, это конечно не золотые горы, но я думаю тебе будет хватать, — улыбнулся отец. — Я не забывал про то, что тебе нужны деньги, просто это было моей единственной возможностью достучаться до тебя. Сейчас я понимаю, что уже слишком поздно что-то налаживать, ты уже не ребенок. Но я надеюсь, что мы продолжим общаться и сможем наладить хоть какие-то отношения. — Спасибо, я напишу тебе из Лондона, — улыбнулся Лука. — Мне пора, я должен собираться. Не хочу, чтобы мы опоздали из-за меня.       Лалльман допил чай и обнял отца на прощание. Эта встреча не была такой напряжённой, как предыдущие, в какой-то момент парень даже поверил, что они смогут наладить общение. Но в то же время, слова отца разбудили в нём сомнения. Он даже не задумывался над тем, что его чувства к Шарлю могли возникнуть только из благодарности. Он шёл по заснеженным улицам, прокручивая в голове последние три месяца. Вещи он тоже собирал молча, не спеша, пытаясь решить, что ему нужно, а что нет. Мюнье сказал, что брать практически ничего не нужно. У него в квартире есть всё. Только одежду и ещё какие-нибудь мелочи. Лалльман сложил в стопку несколько пар брюк, джинсы, свитера, майки, нижнее бельё. Всё это неожиданно показалось таким странным. До него наконец-то дошло, что он действительно уезжает на каникулы в другую страну. — Всё хорошо? — спросил Мюнье, наблюдающий за тем как Лука сверлит чемоданы в прихожей своим взглядом. — Да, подожди, хочу взять ещё кое-что, — Лалльман улыбнулся и скрылся в своей комнате.       Он вернулся с дневником в руках. Шарль усмехнулся. Ему подарили этот дневник на один из праздников, он даже не помнит от кого он. Может это был очередной из маминых ухажеров, который пытался его задобрить. Это был толстый ежедневник, в кожаном переплёте с желтоватыми страницами безо всяких полей. Но восторга у Мюнье он никакого не вызвал. Он просто забросил его на полку и больше никогда не трогал. Лука нашел его, когда искал какую-то книгу, и пришёл в неописуемый восторг. С тех пор он стал дневником Луки. Парень практически не расставался с ним несколько месяцев.       Это был октябрь, когда Шарль и Манон гуляли и наткнулись на забавный антикварный магазин. Там было множество разных декоративных штук, и на стенде с рядом с кассой располагались сувенирный ручки отделанные под старину. Мюнье не задумываясь купил одну из них, потому что каждый раз, когда он видел как Лука пишет в этом ежедневнике дешёвой пластиковой ручкой, её хотелось отобрать и выкинуть. Это смотрелось просто неправильно. Лалльман был в восторге, тогда Шарль впервые за всё время смог увидеть как Лука улыбается. Чаще всего Лалльман выглядел задумчивым, время от времени совсем грустным. В такие дни Шарль не сдерживался и тайком заглядывал в тетрадь, когда парень уходил из комнаты. Обычно это были воспоминания о них с Элиоттом, какие-то странные зарисовки, чересчур личные вещи. Сейчас Шарль чувствовал себя странно, учитывая, что они с Лукой теперь были в отношениях. — Я читал твой дневник, — не сдержался он в поезде. — Да, я знаю, — пожал плечами Лалльман. — Я видел несколько раз, как ты читаешь. Если бы я хотел, я бы спрятал получше или просто отбрал. — Ты не злишься? — Нет, это даже к лучшему. Я по крайней мере знал, что мои проблемы кому-то интересны. А загружать тебя мне совершенно не хотелось, учитывая всё происходящее вокруг. Я даже немного пытался отстраниться. — Теперь ты можешь просто поговорить со мной, — Шарль обнял Луку за плечи и уткнулся носом в его макушку. — Хорошо? Некоторые вещи, которые я читал очень напугали меня. Я просто не знал как поговорить с тобой, с чего начать… — Ты был рядом, этого было достаточно, — Лука положил свою руку на руку Мюнье. Поезд тронулся. — В какой-то момент я испугался, что ты в меня влюбляешься, — рассмеялся парень. — До сих пор боишься этого? — Нет, — Шарль наклонился, чтобы поцеловать Лалльмана, но отстранился, заметив неодобрительный взгляд мужчины с соседнего сидения.       Лука прижался к Шарлю и уснул, а Мюнье вспомнил первый раз, когда они уснули вместе. Он пришёл домой поздно и практически сразу пошёл спать. Ближе к трем часам из комнаты, где был Лука, раздался крик. А после что-то с грохотом упало на пол и разбилось вдребезги. Мюнье вскочил с кровати и, едва не запутавшись в одеяле и не разбив нос о косяк, вбежал в комнату. Лалльман спал, но он постоянно ворочался, махал руками, из-за чего скорее всего и разбился стакан, стоявший на прикроватной тумбочке. Через какое-то время парень принял позу эмбриона, и Шарль осторожно коснулся его плеча. Лука испуганно распахнул глаза и отодвинулся от него, едва не слетев с кровати на пол. В его глазах отражались блики света из коридора, а дыхание было тяжелым, будто он пробежал кросс. Шарль вышел из комнаты, чтобы заварить чай с ромашкой. Иногда это помогало Николя, когда тот не мог уснуть или же его мучали кошмары. Они просто выпили по чашке чая в тишине, а потом Лука осторожно взял его за руку и попросил остаться. Шарль улыбнулся и сказал, что сходит за вторым одеялом. Они неловко улеглись на разных концах кровати и уснули. Наутро оба прижимались друг к другу, и уже не было понятно, где чье одеяло. После минутной неловкости они встали и разошлись по своим делам.       Они приехали в квартиру через три с половиной часа. Лука проспал полпути и проснулся только на выезде из туннеля под Ла-Маншем. Лондон встретил их дождём, самым настоящим ливнем, что ни капли не удивило Мюнье. Тот лишь галантно открыл огромный зонт-трость и провел Лалльмана от здания вокзала к одному из такси, которые парковались недалеко от входа. Ночной Лондон сиял огнями, и Лалльман бы с удовольствием рассмотрел каждую его деталь, если бы не устал так сильно. — Ты как? В порядке? — спросил Шарль, когда они вошли в квартиру и принялись раздеваться. — Да, дорога немного утомила, и, знаешь, встреча с отцом… Прошла неплохо, но это было немного неловко. Есть над чем подумать. Ты не против, если мы просто ляжем спать и завтра честно начнем наши каникулы без всей этой французской драмы. Я даже смогу продемонстрировать тебе насколько хорошо я подтянул свой английский. — Конечно, — Шарль осторожно провел рукой по предплечью Луки. — Ванная прямо по коридору, наша комната слева от неё. Тебе достать что-нибудь для сна? Тут прохладно, видимо отец отключил отопление на время своей поездки. — Моя одежда в синем чемодане, слева, спасибо.       Лалльман скинул обувь и стал на холодный пол. Он медленно прошёлся по коридору в сторону ванной комнаты. Было что-то особенное в том, как Шарль сказал «наша комната», это почему-то его тронуло. Он не стал запирать дверь на замок, догадываясь или надеясь, что Мюнье присоединится к нему в том, чтобы принять душ и смыть следы дороги. Парень медленно стянул с себя остатки одежды и зашел в душевую кабину. Горячая вода помогала расслабиться и снять напряжение в мышцах, которые немного затекли за время поездки. Парень подумал о том, что если бы прилёг в ванну, то очевидно бы уснул и захлебнулся во сне. Мысли о смерти в ванной вернули его ко дню, когда он нашёл Демори в ванной. На секунду ему даже померещилась кровь на его руках. Он глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы избавиться от видения и прийти в себя.       Дверь в ванную открылась и вошел Шарль. Он положил стопку полотенец и домашней одежды на тумбу, одновременно скидывая свою одежду в корзину для грязного белья. Мюнье и подумать не мог, что будет наслаждаться зрелищем как другой парень принимает душ. Но Лалльман очевидно на самом деле наслаждался процессом. По ванной разносились клубы пара от горячей воды, все зеркала запотели. По телу Лалльмана струилась вода. Он потянулся за гелем для душа и выключил воду, принимаясь намыливать своё тело. Его руки неспеша растирали гель и вспенивали его. Лука наконец-то заметил обнаженного Шарля, оперевшегося поясницей на раковину.       Мюнье усмехнулся, глядя на то, как Лалльман начинает осознанно его дразнить. Руки парня переместились с поясницы на бёдра, а его член уже был в полной готовности, как впрочем и член Шарля. Мюнье решил, что с него достаточно наблюдений и подошёл вплотную к парню. От него исходил жар, который пленил и притягивал. Шарлю хотелось быть максимально близко к нему, он резко выдохнул от неожиданности, когда ощутил как горячие пальцы Лалльмана, скользкие от геля, обхватили оба их члена. Мюнье положил свою руку на поясницу парня и прижал ещё ближе к себе. Губы Луки были на его ключице, которую он прикусил, а после принялся зализывать. Шарль запрокинул голову, а Лалльман прижал его спиной к стене, создавая контраст от которого у Мюнье подкосились колени. Он был зажат между холодным кафелем и невероятно горячим парнем.       Лука медленно спускался поцелуями от ключиц к соскам, которые также умело и ласкал своим языком и зубами, а после провёл языком вниз практически через весь торс Мюнье до пупка. Шарль неловко махнул рукой и включил воду, когда губы Луки сомкнулись на его члене. Лалльман медленно, изучающе принялся ласкать его своим ртом. Руки Луки упирались в бедра Шарля и не давали парню никакой возможности контролировать ситуацию. Он то ускорялся, то замедлялся, изредка полностью вбирая в себя член. Внутри Лалльман был ещё горячее, чем снаружи. Мокрые волосы спадали на лоб и Мюнье осторожно собрал их, а после сжал в кулаке, что вызвало довольный стон у Лалльмана. Шарль не сдержавшись положил вторую руку на затылок парня и сильнее насадил его на свой член. Так, что нос Лалльмана упирался в его лобок. Лалльман почувствовал как рот наполняет слюна, и что если Мюнье не отстранится, то он вероятно задохнется. Он ударил парня по бедру, и тот ослабил хватку, позволяя Лалльману отстраниться. — Всё хорошо? — обеспокоенно спросил он. — Да, просто в следующий раз предупреждай, — ухмыльнулся Лука.       Шарль присел на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне. Он взглянул в глаза Лалльмана, его зрачки были расширены до предела, будто он что-то принял, и ухмыльнулся. — Ты решил поиграть со мной, завёл меня, и я позволил тебе немного побыть главным, — он приблизился к его уху и понизил голос до шёпота. По телу Луки побежали тысячи мурашек. — Но теперь моя очередь. Я собираюсь взять тебя грубо, жёстко, так, чтобы ты завтра не мог говорить из-за того, что всю ночь срывался на крик. Заведи руки за спину, и мы продолжим на чём остановились. Договорились?       Он прикусил мочку уха Лалльмана и отстранился. Луку пробила дрожь от предвкушения. Он лишь молча кивнул и завёл свои руки за спину. Через минуту Шарль вновь встал на ноги и облокотился на стену, а его руки оказались на затылке Луки. Шарль не лукавил, когда сказал, что не будет нежничать в этот раз. Он резко притянул Лалльмана к себе, провел своим членом по его губам и без предупреждения вогнал его весь внутрь, вздыхая от того, насколько хороша глотка у Лалльмана. Лука обрадовался, что у него нет рвотного рефлекса, и попытался выровнять дыхание так, чтобы дышать только носом. Он чувствовал себя куклой в руках Мюнье, пока тот не сбавляя темпа насаживал его, пальцы грубо сжимали волосы на затылке и вместе с осознанием полной беспомощности Лука получал странное наслаждение от всей ситуации. Впервые он смог полностью довериться и отдать контроль абсолютно над всем другому человеку. И это приносило ему нереальное удовольствие. Он знал, что Шарль не навредит ему, и что сам согласился на всё, что сегодня получит. Челюсть начинало немного сводить, по подбородку текла слюна, капая на кафельный пол, а время будто перестало существовать.       Наконец-то Шарль отстранился и осторожно погладил Лалльмана по голове. — Хороший мальчик, — улыбнулся он. — Встань.       Лука встал и уже через минуту он был прижат к холодной стене, а Мюнье стоял за его спиной. Они прижимались кожа к коже, Шарль с удовольствием вдыхал запах своего геля для душа, который теперь останется на Луке. Какое-то чувство собственности проснулось в нём. Он прикусил плечо Лалльмана, и воспользовавшись тем, что тот открыл свой рот в долгом стоне, вложил туда два своих пальца. Лука принялся медленно и старательно их облизывать, пока Шарль неспешно терся своим членом о его ягодицы, проводил им по ложбинке между ними, заставляя Луку сгорать от нетерпения. Через пару минут пальцы Мюнье уже массировали анальное отверстие Лалльмана. Шарль, не церемонясь вогнал в него два пальца, отчего Лалльман тихонько заскулил, чем вызвал улыбку старшего парня. Тот осторожно прокрутил пальцы вызывая очередной стон, а после вынул их, и вновь вошёл уже тремя пальцами, нащупывая внутри простату Луки. Тот прогнулся в пояснице, сильнее насаживаясь на пальцы. — Ты такой похотливый, — усмехнулся Шарль и сильнее прижал Луку к стене.       Член Лалльмана до боли уперся в шов между плитками, а на губе выступила капелька крови от того, что он слишком сильно её прикусил, после того как Шарль в очередной раз надавил пальцами внутри на то самое место. Он чувствовал себя какой-то грязной шлюхой, которой хотелось только одного. Почувствовать член Шарля в себе. Не пальцы, а член. И это было странно, ведь с Элиоттом он редко бывал в такой роли. — Шарль, пожалуйста, — прошептал он. — Я не слышу, — ответил Мюнье. — Вода тебя перебивает. Говори громче.       Лалльман уже успел забыть что они стоят под душем, в ванной, весь его мир сузился до небольшого куска стены, в которую его вжимал Шарль, его пальцы, которые парень немного развёл, чтобы растянуть его и подготовить, и биение сердца Мюнье, которое он ощущал своими лопатками. — Я хочу, чтобы ты вошел в меня. Пожалуйста, Шарль, — крикнул Лука.       Мюнье нежно поцеловал Луку в затылок. Парень почувствовал, что внутри ничего не осталось. Мюнье посмотрел на то как рефлекторно сжимается анал парня, после того как он вытянул пальцы и усмехнулся. Они с Манон пробовали анальный секс несколько раз, но ей не нравилось, поэтому Шарль не настаивал. Но ему в тот раз очень понравилось, чего своей девушке он конечно не сказал. После первого раза с Лукой, он немного поизучал в интернете эту тему. Ему хотелось сделать всё правильно, так чтобы не навредить парню. В тот раз Лалльман его направлял, в этот он захотел взять всё в свои руки. Он несколько секунд просто стоял и смотрел на Лалльмана, а после резко и без предупреждения вошел до самого конца. Лалльман вскрикнул. Дав парню буквально десять секунд, чтобы привыкнуть, он полностью вышел из него и снова вошел. Его движения были резкими, четкими, и как бы сильно ему не хотелось сорваться и остаться внутри Луки, он продолжал изводить Лалльмана, потому что его крики и стоны сводли его с ума.       Со временем он перестал сдерживаться и принялся неистово втрахивать Лалльмана в стену, попутно целуя-кусая там, где он доставал. На шее и плечах Луки багровели засосы, на бедрах появлялись синяки от пальцев. Он вышел из Лалльмана и развернул его лицом к себе. — Положи мне руки на шею, — скомандовал он.       Лука подчинялся, а в следующий момент Мюнье подхватил его за задницу и почувствовал его ноги на своей талии. Теперь Лалльман упирался спиной в стену, что избавило его член от болезненного трения о холодную поверхность. Ему до боли хотелось коснуться себя, но он боялся делать что-либо без разрешения. Шарль потянулся его губам, и они слились в мокром и страстном поцелуе. Мюнье почувствовал солёный привкус. Дыхание становилось тяжелее с каждым движением, он был готов кончить в любую минуту. — Я хочу, чтобы ты кончил, пока я в тебе, — сказал Шарль. — Хочу чувствовать, как твои мышцы будут сжимать меня.       Он взял в руку член Луки, это ощущалось достаточно странно, держать в руках член другого парня. Он осторожно растер предэякулянт по головке Луки, а после обхватил член и принялся неспешно дрочить. Так, как он любил удовлетворять сам себя. Но долго это не продлилось, через пару фрикций Лалльман с криком кончил, забрызгивая их обоих спермой. Мышцы его анала так сильно сжали Мюнье, что тот сразу последовал за ним. Лука чувствовал как содрогается Шарль внутри него и это отдавалось по всему его телу. На него мгновенно накатила усталость.       Шарль осторожно снял Луку со своего ещё не до конца опавшего члена и поцеловал. Лалльман едва стоял на ногах, он присел на пол, немного кривясь от неприятных ощущений. Он осмотрел Шарля, которого теперь украшали следы от зубов, его руки и спина были исцарапаны и на них остались синяки от пальцев, как на бедрах Луки. — Это было потрясающе, — сказал Шарль, присев рядом. — Ты потрясающий. Всё хорошо? — Да. Это было нечто, — Лука потянулся за очередным поцелуем. Только в этот раз это был нежный и полный заботы поцелуй.       Губы припухли. Мюнье осторожно принялся смывать с себя и Лалльмана последствия их бурного секса, а после осторожно обтер Луку полотенцем, завернул в халат и отнёс в спальню. Холодные простыни заставили Луку вновь прижаться к горячему телу Шарля, и вскоре они оба провалились в сон.