Попал...

      — Наяри-и-и-и!!!       Нет… Нет!       Она просто не могла так поступить со мной! Не могла!       Вот же, сучка малолетняя. Шалава конченная. Да я в жизни своей дел с целками не имел, разумно избегая ненужных проблем и истерик. А тут… Попал… Как сопляк зеленый…       Су-у-ука-а-а….       Меж тем волк, удобно устроившись между распахнутых ног, с каким-то маниакальным упорством вылизывал мой живот. Жар из пасти сводил судорогой мышцы. Обнадеживало только то, что стальные трусы все еще были на мне, ограничивая свободу действий волкодлака. А иначе…       Но… раз защита все еще при мне, значит я буду не я, если не попытаюсь выйти из этой ситуации с минимальными потерями.       — Слышь, волче. Может, разойдемся полюбовно, а? Ну вот на хуй тебе возня с девственницей? — сказал и тотчас по взгляду зверя понял — на хуй. Именно на хуй оно ему и надо. На тот самый, что, пульсируя и подрагивая, багровым колом торчал из плотной, серой шкуры, упираясь в мою голую ступню.       Приподняв повыше массивное тело, оборотень завис надо мной, вывалив алый язык. Тяжело дыша и сипло рыча, гулко сглатывая и вновь распахивая челюсть. Слюна стекала из пасти, горячим воском падая на голую кожу. Заставляя каждый раз дергаться от остроты чувств. Острый собачий член был направлен прямо в гостеприимно распахнутую промежность.       Аккуратно переступив лапами вперед, волкодлак пристроился между моих бедер и одним четким, выверенным движением ткнулся в стальную пластину, буквально подбрасывая вверх тонкое девичье тело.       Внутри меня все обмерло.       Заиндевевшее сердце от этого удара, казалось, рассыпалось на части, ледяным крошевом осыпаясь прямо в желудок.       Броня выдержала.       Зло рыкнув, волк еще раз вонзил член в металлическую преграду и теперь тяжело дышал, сгоняя мутную пелену с глаз.       — Волче, давай все же по-хорошему, а? А-а-а-а!!!       Когтистая лапа сомкнулась на тонком горле, вызвав гортанные хрипы.       С силой вздергивая над землей.       Вцепившись ногтями в звериные пальцы, судорожно пытался оторвать их. Глоток… Лишь один глоток воздуха… Отчаянно пытаясь вдохнуть, засучил ногами в воздухе, зажмурившись от брызнувших слез. Перед глазами плыли разноцветные круги вперемешку с черными мушками. Пальцы безуспешно скользили по шерсти, не достигая никакого эффекта.       Резкий удар спиной о дерево и хватка на горле чуть-чуть ослабла.       Я могу дышать!       Судорожно вбирая крохи воздуха, вылетевшего из легких, с трудом сморгнул с глаз влагу и тут же встретился взглядом с оборотнем. Удерживая меня на одном уровне со своей мордой, волкодлак что-то увлеченно изучал, скосив глаза вниз. Видимо, увиденное его не удовлетворило и, обнажив в злом оскале клыки, он вновь приложил меня спиной о ствол, заставляя вскрикнуть от боли в позвоночнике.       Однако, последовавший за этим металлический хруст и глухой звук падения, мгновенно отодвинули все другие ощущения на дальний план.       Что за…?       Только не это, блять, только не это!       Поерзав немного, с ужасом ощутил, как древесная кора царапает нежную кожу ягодиц, неприкрытую более ничем, кроме тонких трусиков. И тут же после этого лапы волка пришли в движение, освободив, наконец, многострадальное горло.        Захватив в стальную хватку тонкие запястья, оборотень пришпилил их у меня над головой, до боли впечатав в кору, оставляя саднящие раны на костяшках. Второй лапой поудобнее перехватил под ягодицы, максимально приближая к себе.       Чувствуя себя приколотой к стене бабочкой, затаив дыхание, наблюдал, как алая головка члена медленно приближается к последней преграде в виде микроскопических трусиков.       Легкое касание… и меня прорвало…       — Нет-нет-нет-нет! Не надо!!! Мать твою, не надо! — забился, задергался в лапах зверя, чувствуя, как член продавливает ткань внутрь, натягиваясь до предела.       — Надо, детка, надо… — не рычание, урчание предвкушающего достойную трапезу хищника и острый коготь, аккуратно прочертив линию по кромке трусиков, сдвинул их в сторону.       — Нет… — не крик, лишь приглушенное сипение вмиг охрипшего горла и глаза расширяются от осознания неизбежности.        Волк лишь на секунду замер, позволяя капле прозрачной влаги, трепещущей на кончике члена, скользнуть по нежным губкам полураскрытой киски, проникая внутрь, и рывком ворвался следом, пригвоздив меня мощным ударом к дереву.       — Бля-я-я-я!!! — тотчас задохнулся от боли, прострелившей тело до самых кончиков пальцев. Внутри саднило и жгло, заставляя, вытянувшись в струну, льнуть к дереву, пытаясь хоть как-то уменьшить глубину проникновения волчьего члена.       Куда там…       Шумно выдохнув в ухо, оборотень прошелся горячим языком по щеке, слизывая с нее соленую влагу и задвигался внутри.       Больно.       Резко.       Глубоко.       Вгоняя член по самые яйца в растерзанное, кровоточащее лоно. Терзая и мучая. Заполняя собой до предела.       — Тесная… узенькая… моя… — вибрирующее рычание над ухом эхом повторяло сильные удары тела.       До боли закусив губу, зажмурился, пытаясь перетерпеть, выдержать и не сдохнуть от ощущения разрывающего меня изнутри собачьего хера.       Все смешалось в один жгучий, пульсирующий комок: боль от скрученных запястий, иссеченная корой дерева спина, стиснутая острыми когтями задница и горящая огнем промежность.       Казалось бы, что еще может быть хуже? «Надо переждать и скоро все кончится» — уверял я себя. Но, как же я заблуждался…       Движения волка стали рваными. Рыча и поскуливая от наслаждения, он начал набирать темп, словно пытался продолбить мной дерево насквозь. И без того немаленьких размеров член запульсировал, набух и в последний раз ворвавшись в киску замер, чтобы через секунду излиться внутри меня, заполнив лоно жидким огнем.       Победный вой удовлетворенного зверя разорвал тишину ночи, разбив ее на осколки отдаленных ответов его собратьев.